скачать книгу бесплатно
Но вряд ли кто-нибудь, кроме Дона, догадывался об этом.
Может быть, Мирослава? Но она не раз подчеркивала, что ценит в нем проницательный ум и… хладнокровие…
Из раздумий его вывел телефонный звонок.
Он снял трубку:
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
Послушав собеседника с минуту, он передал трубку Мирославе:
– Ваша тетя…
Мирослава взяла трубку:
– Да, привет, тетя!
Пауза. Потом Мирослава переспросила:
– В воскресенье? Хорошо. Да, постараюсь привезти обоих. – Мирослава с улыбкой покосилась на Мориса.
Еще после нескольких «да», «хорошо», «угу» она попрощалась с теткой и положила трубку:
– Тетя приглашает нас в воскресенье на Синичник.
– Синичник? – удивился Морис.
– Да, 12 ноября отмечается.
– Но в воскресенье не 12?е, – рассеянно проговорил он.
– Ну и что, – пожала плечами Мирослава.
Миндаугас не стал спорить, потому что понимал, что это бесполезно. На всякий случай он решил выяснить, что это за праздник такой – Синичник, и попросил Волгину объяснить ему.
– Синичник – это Синичкин день.
– Птицы?
– Ну, да. Считается, что в этот день птицы, которые остаются зимовать в наших краях, перебираются поближе к людям. В старину даже верили, что в этот день синицы собираются стаями и весело щебечут, отмечая свой праздник. На Руси издавна существует традиция развешивать кормушки для синиц и других птичек.
– Не только на Руси, – заметил Морис.
– Ну, да, – согласилась Мирослава.
Она помолчала, а потом добавила:
– Еще в этот день отмечают день Зиновия Синичкина, был такой епископ-чудотворец, жил, кажется, в III веке нашей эры.
– Понятно, – сказал Морис.
– Так ты не против того, чтобы пойти к тете Вике в гости?
– Почему я должен быть против? – повел плечами Миндаугас.
На самом деле он симпатизировал Виктории Волгиной. С его точки зрения, она была весьма своеобразным и интересным человеком. Нравился ему и молодой муж Виктории Игорь. Он был на 16 лет моложе супруги, жену свою обожал и буквально сдувал с нее пылинки.
Разница же в возрасте с Мирославой и Морисом у него была всего три года.
При этом Мирослава умудрялась величать мужа тетки дядюшкой…
Морис, естественно, называл его по имени.
– Хочешь, я прочитаю тебе одно тетино стихотворение, как раз к сегодняшней погоде?
– Хочу.
– Тогда слушай:
Хуже нет такой погоды!
Где мне взять бокал вина?!
Выпить, что ли, и нашкодить?!
Но ведь я и так пьяна
От дождя, что льет нахально
Слезы за моим окном!
Это просто аморально
Плакать ночью! Плакать днем!
Я хочу сухой погоды!
Дождь-зануда! Уходи!
Ты у матери-природы
Обрыдался на груди!
От тебя, как и от фальши,
Срочно нужно отдохнуть!
Шел бы, дождик, ты подальше!
Скатертью дорожка путь!
Неожиданно небо за окном посветлело.
– О! – воскликнул Морис. – Кажется, дождь внял просьбе Виктории.
Они переглянулись и рассмеялись.
– Почему бы нам не выйти в сад? – спросил Морис.
– Нет, – покачала головой Мирослава, – я, пожалуй, еще почитаю.
Она забралась с ногами на диван, Дон устроился у нее под боком.
– Ну, что ж. – Морис пожал плечами и отправился на прогулку один.
Под открытым небом, конечно, было сыро, но сад весь сиял, словно выглянувшее из-за туч солнце накрыло его невидимым для человеческого глаза колпаком из дрожащих крылышек стрекоз.
Кормушки для птиц в саду они с Шурой развесили давно, не дожидаясь Синичника.
Каждое утро Морис насыпал туда семечки, хлебные крошки, гречневую крупу, подвешивал на ветках кусочки сала.
Синица – птица подвижная, минуты не посидит на месте спокойно, постоянно прыгает, снует по веткам деревьев, вертится, выделывая немыслимые акробатические номера: то повиснет вниз головой, то перевернется на ветке животом вверх.
Вероятно, поэтому много тратит энергии и постоянно ест.
Оттого и корм в кормушки подсыпали несколько раз в течение дня – это делали и Морис, и Мирослава.
И теперь, едва проглянуло солнце, яркие желтогрудые птички тут как тут: порхают, скачут, тинькают.
Морис невольно залюбовался одной из них, бегающей по щербатому стволу.
Раздвоенный ствол старого дерева рельефно выделялся на фоне синего неба. Украшением ему служили два случайно удержавшихся листа, похожие на две искрящихся звезды.
А сыплющиеся с небес в просветы ветвей разноцветные блики превращались в невесомые монетки голубого, желтого, оранжевого, коричневого, серебряного и бледно-золотистого цветов.
Морис замер на месте, любуясь этой мимолетной красотой.
Странно, что немногие замечают и ценят такое богатство…
Отчего?
Может быть, оттого, что хранить его можно только в душе?..
Ни в сундук, ни в банковскую ячейку не запрячешь…
Но жаль тех, кто забывает, что при появлении человека на свет все его богатство заключалось в душе.
И уходим мы тоже только с тем, что в душе.
За время пребывания в этом мире одни приумножают свое богатство, а другие растрачивают все до последней капли.
И нередко случается так, что мультимиллионер на земле оказывается нищим на небесах, а мудрец, стороживший чужие огороды, становится богачом, готовым поделиться своей мудростью и добротой со всеми, кто его окружает…
Налетевший ветер качнул ветку, и с нее упала маленькая дождевая капля.
Чмок, – коснулась она щеки Мориса прохладным влажным поцелуем осени, собравшейся уже уходить.
И он улыбнулся, наслаждаясь чарующим сочетанием грусти и радости, которое способна подарить только осень…
– Мяв! – призывно донеслось с крыльца.
Морис повернул голову и увидел Дона, недовольно переступающего с лапы на лапу…
Миндаугас догадался, что кот проголодался и зовет его в дом.
– Иду, иду, – улыбнулся он.
Ближе к вечеру раздался еще один телефонный звонок…
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Привет, это ты, Морис? – загудела добродушно трубка.
– Я, – отозвался Миндаугас, уже узнав по голосу звонившего. Это был не последний по значимости в городе человек – бизнесмен Владимир Константинович Драпецкий.
– Мне бы Мирославу по срочному делу. Она далеко?
– Нет, рядом, – ответил Морис и, обернувшись к Волгиной, проговорил: – Вас Владимир Константинович Драпецкий.
Мирослава взяла трубку:
– Да?
Владимир Константинович Драпецкий когда-то нажил свой капитал тем же небогоугодным способом, что и многие другие. Но потом вдруг стал человеком совестливым и набожным.
Хотя справедливости ради надо признать, что случилось это вовсе не вдруг, а после того, как похитили его любимую племянницу, дочь его погибшего старшего брата.
Для Драпецкого девочка была самым дорогим на свете существом, и, если бы пришлось выбирать между всем его богатством и жизнью ребенка, он, не задумываясь, выбрал бы второе.
Но гарантии того, что, получив выкуп, похитители отпустят заложницу целой и невредимой, никто Драпецкому дать не мог.
И тогда один из его друзей посоветовал ему обратиться за помощью к частному детективу Мирославе Волгиной.
Владимир Константинович ухватился за эту возможность обеими руками, но, увидев Мирославу воочию, был разочарован – она показалась ему слишком юной. Откуда же у нее опыт и смекалка, думал он, глядя на девушку недоверчиво и понуро.
Но все-таки он решился.
Девочку держали в подвале без еды и воды уже три дня.
Волгиной каким-то невероятным образом удалось вычислить место, где содержали заложницу. Однако Мирослава поставила условие: люди Драпецкого прибудут на место вместе с полицией.
Владимир Константинович был готов на все. Дело тогда было завершено без кровавых разборок.
Исполнители, перепуганные видом Драпецкого, выдали заказчиков. И те, и другие были совсем не против длительного заключения, так как оставаться на свободе стало для них опасно. Никто из них не сомневался в неотвратимости жестокой мести со стороны бизнесмена.
Мирославе Владимир Константинович заплатил гораздо больше, чем она запросила. И плюс к этому публично признал себя ее вечным должником.
Волгина поначалу сторонилась Драпецкого.
Сумму же, полученную сверх оговоренного гонорара, отдала в благотворительный фонд.
Но по мере того как полукриминальный бизнесмен перерождался в порядочного совестливого человека, изменялись и его отношения с Мирославой.
Постепенно они даже стали напоминать приятельские…
