скачать книгу бесплатно
– Ладно, – сказал оперативник, – оставим пока в стороне вопрос о моём долгожительстве. Вы мне лучше скажите, эта женщина на машине или нет?
– Когда одна приходила, то не знаю, на чём добиралась. Машину во дворе не ставила, но ведь могла и оставить её на стоянке. А вот кавалеры её иной раз прямо чуть ли не у подъезда машины оставляли.
– Так, может, вы запомнили какую-нибудь из этих машин?
– Конечно, запомнила, – кивнула Кузьминична.
– Назовите марку и цвет автомобилей.
– Нет, – покачала головой старая женщина, – в машинах я ничего не понимаю. Могу только сказать, что все они нерусские.
– Мужчины? – не понял оперативник.
– Нет, машины, – хихикнула старушка.
– Может, номер запомнили?
Она задумалась, а потом ответила:
– Только цвет.
Оперативник вздохнул, цвет автомобиля мало чем мог помочь, но на всякий случай записал перечисленные колеры автомобилей и распрощался со словоохотливой старушкой.
Записи свои Уваров показал капитану. На что Турусов пробормотал:
– И чего ты суёшь мне под нос эту филькину грамоту?
– К сожалению, Виталий Сергеевич, старушка больше ничего не запомнила.
– Ты сказал, что у неё есть дочь, внуки, может, они что-то видели?
– Им сидеть у окна некогда, так что навряд ли они могут помочь, – почесал за ухом лейтенант.
– А ты всё ж таки расспроси их, – посоветовал капитан.
– На данный момент никого из них дома нет.
– Придётся приехать позднее.
– Придётся, – поскучнел оперативник. И неожиданно оживился: – Игнатьев говорил, что пенсионерка снимала у него квартиру для своей племянницы. Только вот племянница сама, по словам Валентины Кузьминичны Гавриловой, была немолода.
– То есть?
– Она точно указать её возраст не может. Но считает, что ей от тридцати до сорока пяти.
– Что-то интервал большой, – засомневался капитан.
– Может, из-за того, что эта дама, в смысле квартирантка, была сильно накрашена, – озадаченно произнёс оперативник.
– И что с того, что накрашена?
– Когда они намалюются, чёрта с два поймёшь, сколько им лет, – объяснил лейтенант.
Но капитану это объяснение показалось неубедительным:
– Иди ещё кого-нибудь поспрашивай.
Оперативник вздохнул и отправился поискать счастья вне подъезда. Гуляющие с детьми мамочки не смогли сказать ему ничего определённого, хотя изо всех сил старались помочь симпатичному лейтенанту.
– Какой красавчик, – шепнула одна другой на ухо.
– Ага, подтянутый, – ответила товарка, – а мой Вадик боров боровом.
– Зато твой Вадик денежки гребёт лопатой, – всё так же тихо парировала первая, – а у этого красавчика, поди, в кармане вошь да блоха на аркане. – Они обе захихикали.
– Девушки, о чём вы там шепчетесь? – спросил Уваров. – Посвятите меня в свои тайны.
– Никак нельзя, – ответила одна из женщин.
– Во всяком случае, напрягите свою память и окажите помощь следствию.
– Даже не знаем, что и сказать вам. Да, видели мы эту цыпу, но она даже не здоровалась, всегда спешила поскорее проскользнуть в подъезд и в квартиру.
– Почему вы назвали её цыпой?
– Очень уж одевалась она шикарно, – объяснила одна из женщин.
– Вы видели её с мужчинами?
– Бывало.
– То есть она, не прячась, приводила сюда своих знакомых?
– Точно, не прятала она своих мужиков.
– Чего же она с вами не общалась?
– Наверное, не общительная по характеру. Или неинтересно ей с соседями знакомства заводить. Она же жиличка, поживёт сколько-то в этой квартире и в другое гнёздышко упорхнёт.
– Что значит гнёздышко? – напрягся оперативник.
– А то! – выпалила самая бойкая, – наверное, бегала сюда от богатенького, но старенького мужа.
– Почему вы решили, что у неё богатый и старый муж?
– Богатый потому, что только на его шиши она так и могла одеваться. А что старый, так это и так ясно.
– Мне неясно.
– От молодого к любовникам не бегают.
Лейтенант был совсем в этом не уверен, но спорить не стал.
– К тому же было видно, что ей не нужны серьёзные отношения, любовь там, романтичные чувства.
– Почему было видно? – спросил Уваров.
– Да по тому хотя бы, что она водила мужиков постоянно разных. Привязываться ни к кому не хотела!
– Хотя ради справедливости надо сказать, что были и те, что приходили по нескольку раз, – добавила другая женщина.
– Так, может, она проститутка? – спросил оперативник прямо.
– Не похоже.
– Почему?
– Не молоденькая, – с сомнением сказала одна из женщин.
– И вела она себя так, словно она хозяйка положения, а не её спутник, – заметила другая.
«Вот что значит женский глаз, все нюансы подмечает», – подумал про себя оперативник и спросил;
– Может, вы запомнили кого-нибудь из её мужчин?
– Я запомнила чернявого, – сказала самая молодая.
– Ты не его запомнила, а его машину, – рассмеялась другая.
– Какую такую машину? – сделал стойку оперативник.
– Чёрный бумер!
– Вы серьёзно?
– Вот вам крест!
– А номер машины?
Номер никто не запомнил. В оценке возраста жилички Игнатьева мнения тоже разошлись.
Другому оперативнику повезло больше. Он нарвался на недавно разведённую даму, живущую на третьем этаже. Правда, сначала она встретила его в штыки, даже дверь открыла только после того, как он развернул своё удостоверение перед глазком.
– И чего вы хотите? – спросила она.
– Для начала познакомиться с вами, – улыбнулся он своей самой обаятельной улыбкой. Стращать такую бесполезно, это он понял сразу. – Я оперуполномоченный, старший лейтенант Константин Владимирович Усольцев.
– Это я уже прочитала в вашем удостоверении, – сухо ответила она.
– Да, вы теперь, можно сказать, знаете обо мне почти всё, – продолжил он приветливо улыбаться, – а я даже не знаю, как вас зовут.
– Зоя Константиновна Семилукова.
– Очень приятно. К тому же у нас с вами, кажется, гармония намечается.
– Какая ещё гармония? – спросила она подозрительно.
– Ну как же, – воскликнул он, – вы Семилукова, а я Усольцев! Какой же лук без соли.
– Скажете тоже, – кисло улыбнулась она.
«Но всё-таки улыбнулась», – отметил про себя оперативник, а вслух произнёс;
– Жаль только, что нас с вами свёл печальный случай.
– Вы имеете в виду убийство в квартире Севастьяна Павловича?
– Увы. А вы хорошо знаете Игнатьева?
– Наверное, да, – ответила она.
– Не понял.
– Да что тут понимать, знаю я и Игнатьева, и его покойную жену, Марину Геннадьевну. Мы с его дочкой Глашей в один детский садик ходили.
– Вы не знаете, почему он сдавал квартиру? Денег на жизнь не хватало?
– Деньги лишними никогда не бывают, – ответила она поучительно. – Но Севастьян Павлович сдавал квартиру не из-за денег, просто не мог жить в ней один без Марины Геннадьевны.
– Понятно.
– Если вы думаете, что Игнатьев как-то причастен к убийству, то зря.
– Пока мы так не думаем.
– Это хорошо. Я только не пойму, чего вы от меня хотите.
– Что же тут непонятного, Зоя Константиновна! – снова улыбнулся он. – Помощи мы от вас хотим.
– Представления не имею, чем бы я могла вам помочь. – Но на самом деле она оказалась более чем пристрастной свидетельницей. Во-первых, она сообщила, что квартирантка Игнатьева никакая не блондинка.
– А кто же?
– Кто её знает! – возмущённо вырвалось у Семилуковой. – Ведь она носит парик! Не спорю, очень дорогой и качественный, но парик.
– Почему вы так уверены, что это парик?
– Потому, что я в салоне красоты работаю!
