скачать книгу бесплатно
Глава 2
На рождественский сочельник Мирослава категорически отказалась оставлять Дона одного дома. И они, поужинав, гуляли втроем ночью по заснеженному саду. Было удивительно тихо, тепло и светло от серебристого лунного света.
– Посмотри, – прошептала она, – точно кто-то застилает землю тончайшим серебристым шелком.
– Лунным шелком, – выдохнул тихо Морис.
Потом они улеглись спать и проспали почти до одиннадцати утра. Дон пытался протестовать. Кот находил, что спать почти до полудня возмутительно. Но хозяева вместо того, чтобы проснуться по его требованию и приготовить завтрак, просто переворачивались на другой бок.
А днем детективы поехали в гости к Шуре. Софья Марковна накануне звонила сама и настаивала на их визите. Отказаться было просто невозможно.
На столе был гусь с яблоками, рождественский пирог и сладкий ликер темно-вишневого цвета.
А за столом – подруги Софьи Марковны. Почти все они были причастны к музыке, театру и другим сферам искусства.
Мирослава с улыбкой подумала:
«Бедный Шура! Как он выживает в этом лебедином озере или парке грез?»
Но глядя на Шуру, нельзя было сказать, что ему приходилось туго. Он легко общался с подругами матери, галантно ухаживал, делал комплименты. И всё это «барышни» принимали весьма благосклонно.
«Интересно, есть у кого-то из них мужья, любовники», – гадала Мирослава.
И конечно, разговор зашел о музыке. Самое интересное, что Морис легко вписался в это общество и активно участвовал в разговоре.
Мирослава же лишь слушала вполуха, кивала и мысленно отвлекалась от обсуждаемых за столом тем.
Нет, она, конечно, знала большинство великих композиторов, слушала оперы, хотя предпочитала оперетты и была далека от истинной высокой музыки.
Заставить ее прослушать трехчасовой концерт какого-нибудь гения прошлого или настоящего было практически невозможно, при этом она охотно ссылалась на медведя, который наступил ей на оба уха сразу и еще потоптался на них с превеликим удовольствием.
Она услышала голос Мориса:
– Разрушение любого государства начинается именно с разрушения его музыки. Не имеющий чистой и светлой музыки народ обречен на вырождение, еще в глубокой древности говорил Конфуций. И добавлял: народ будет таким, какое у него культивируется искусство.
Дамы буквально зааплодировали ему.
– Шур, идем, посидим на кухне, – шепнула Мирослава Наполеонову, но тот фыркнул и покачал головой.
– Ма обидится, – добавил он шепотом.
Мирослава тихо вздохнула.
– Давайте выпьем за Вивальди! – предложила приятная рыжая дама в бирюзовом костюме.
Все ее поддержали.
Потом заговорила высокая тонкая блондинка с очень красивыми руками, унизанными серебряными кольцами.
– Не так давно ученые-биологи провели исследования и выяснили, что не только чувствительные сердца людей, но даже растения и животные неравнодушны к гармоничной музыке. Конечно, они предпочитают классику! И касательно сельского хозяйства тоже очень важно – коровы, которым дают регулярно слушать музыку Моцарта, Вивальди, Чайковского, пребывают в отличном настроении и у них повышаются надои, а овощи и зерновые быстрее растут.
Мирослава едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. И тут же невольно вспомнила, что, когда Морис ставит пластинки с музыкой Баха, Моцарта или Шопена на старенький проигрыватель, Дон подбирается поближе и лежит там до тех пор, пока не заканчивается звучание.
«Пожалуй, мой кот смыслит в музыке больше, чем я», – подумала она с тихой улыбкой.
И тут кто-то дотронулся до ее локтя. Это был Шура.
– Идем, – сказал он.
И они, набросив куртки, вышли на лоджию.
А дамы тем временем усадили Мориса за рояль, и он играл им одну мелодию за другой. На лоджию доносились восторженные вскрики, вздохи и возгласы: божественно! Великолепно! Гениально!
– Надеюсь, что они его не замузыкалят, – вздохнул Шура жалостливо.
– Нет, – отозвалась Мирослава, – по-моему, он счастлив.
Когда Морис и Мирослава возвращались домой по дороге, на которой почти не было машин, она поняла по просветленному выражению его лица, что он очень доволен тем, как провел Рождество у Наполеоновых.
* * *
Новогодние праздники были похожи на лениво потягивающегося кота. Они тянулись и… погружали в состояние умиротворения.
Правда, порой это умиротворение нарушалось неожиданными визитами незваных гостей.
В один из таких обещавших быть спокойным дней заявилась без звонка Люся, или Люси, как звали ее друзья, – подруга Мирославы.
Морис терпел Люсю с трудом. Но куда деваться, если она подруга Волгиной и Наполеонова.
Люся же дышала к Морису неровно, она даже выпросила у Мирославы разрешение поухаживать за ним. И когда та со смехом разрешила, с азартом принялась за дело.
Но Морис, вместо того, чтобы растаять от ее внимания, демонстрировал холодность альпийских ледников, что, в свою очередь, нервировало Люсю.
Вот и в этот раз она чуть ли не с порога принялась оказывать ему знаки внимания.
Морис вздохнул, накрыл стол для чая и сел подальше от девушки.
– Как поживает ваша тетушка? – весело спросила Люси.
– Какая еще тетушка? – отозвался он недовольно.
– Как какая?! Снежная королева. – Люся расхохоталась.
– Тетушка живет хорошо, – отчетливо произнес Морис и отвернулся.
– Не злись, красавчик. Это я любя.
– Разве я просил меня любить? – усмехнулся он холодно.
– Но ведь сердцу не прикажешь. – Она простодушно захлопала ресницами.
– Ладно, не ссорьтесь, – сказала Мирослава и спросила: – Ты Рождество встречала с родителями?
– Нет, – помотала головой подруга, – они захотели отдохнуть от меня и сплавили меня из дома.
– Чему ты была несказанно рада, – поддела ее Мирослава.
Люся засмеялась:
– Точно. Так что мы тусили с компанией в клубе. Но вы ведь домоседы и не любите вечеринок!
– Ага, – отозвалась Мирослава.
– Но вы куда-то все-таки ездили?
– Да, были у Наполеоновых на Рождество.
– Представляю, какая скука! – закатила глаза Люся.
– Неправда, – возразил Морис, – мы прекрасно провели у них время.
– Особенно весело было Славе, – расхохоталась Люся.
– Разве вам там было скучно? – встревожился Морис.
– Нет, конечно, – успокоила его Мирослава.
– Она ни в жизнь не признается, – подлила масла в огонь Людмила.
– Не обращай внимания. – Мирослава легко коснулась руки Мориса.
– Да, кстати, я чего приехала, – всплеснула руками Стефанович.
– Привезла нам подарки, – улыбнулась Мирослава.
– Точно! – Люся сорвалась с места, сбегала за своей сумкой и принялась выкладывать на диван коробки конфет, пушистый шарф, носки, книги и прочее.
– Вот, – сказала она, – потом разберете, что здесь кому.
– Мы тоже тебе кое-что приготовили, – произнесла Мирослава, вышла ненадолго и вернулась назад с маленькой коробочкой в руках.
Люся тотчас открыла ее и ахнула:
– Ой, Славка! Какая прелесть! – Она кинулась на шею подруге и принялась ее целовать.
Потом бросилась к зеркалу, вынула из ушей свои серьги и вставила бриллиантовые розочки, что вручила ей Мирослава.
Они сияли, казалось, всеми цветами радуги.
– Спасибо, ребята! – воскликнула она.
Морис собрался сказать, что он не имеет никакого отношения к этому подарку, но Мирослава приложила к своим губам указательный палец, и он, смирившись, промолчал.
Восьмого января поехали в гости к Стефановичам. Люся, прощаясь, настаивала на ответном визите и уверяла, что родители будут ждать и обидятся, если ожидание окажется напрасным.
Мирослава сказала, что нужно ехать. Морис вздохнул и согласился.
Отца Люси Павла Степановича, крепкого добродушного мужчину с пшеничными усами, Морис уже знал хорошо и относился к нему с уважением и симпатией. А с мамой Анной Федоровной, симпатичной полноватой блондинкой, был почти не знаком.
Но встретили их тепло, как родных, собственно, Мирославу родители Люси, наверное, на самом деле считали родным человеком, а Морис был при ней.
К тому же визит был непродолжительным, и Морис выдержал испытание с честью.
* * *
Старый Новый год встречали у тети Виктории.
Морис уговаривал себя: праздники уже скоро закончатся.
К счастью, гостей в доме Мирославиной тетки было немного и практически все они были уже знакомы Морису.
На столе к их приходу почти все было расставлено, кроме блюда под названием «Селедка под шубой».
Его Виктория почему-то всегда готовила сама. И вот наступил торжественный момент…
– Шовинизму и упадку – бойкот и анафема! – торжественно произнесла Виктория, внося блюдо с селедкой под шубой.
Некоторые из присутствующих недоуменно переглянулись. На этот раз хозяйка придумала что-то новенькое?
Заметив растерянность на лицах гостей, Виктория весело проговорила:
– Ну как же, дорогие мои! Ведь селедка-то под шубой – блюдо революционное и придумано трактирщиком Анастасом Богомиловым в тысяча девятьсот восемнадцатом году, вернее, в его конце, накануне девятнадцатого года.
Вот он и назвал его на волне революционного энтузиазма – ШУБА, что означало – «Шовинизму и упадку – бойкот и анафема».
Но так как революции больше не предвиделось, гости вздохнули облегченно, уселись за стол и подняли бокалы с шампанским за проводы старого-старого Нового года.
Через какое-то время старый Новый год был благополучно встречен.
Мирослава называла молодого мужа тети дядей и дядюшкой. Так называемый дядя был старше племянницы на три года… или чуточку больше.
Морис называл его, естественно, по имени и знал, что Игорь младше жены на 16 лет. Из этого никто не делал тайны.
– Дядя, почему у вас под елкой нет Снегурочки? Или хотя бы снеговика? – спросила Мирослава.
– Хм, – хмыкнул Коломейцев, – в этом заслуга твоей тетушки.
– То есть? – удивилась Мирослава.
