скачать книгу бесплатно
– Я думаю, что к правде здесь примешано немало вранья, – задумчиво проговорила она.
– Не без этого, – согласился с ней Морис. Он знал, что Волгина мало доверяет источникам из интернета, но считал, что пренебрегать и этой возможностью извлечения информации не стоит. Просто по ходу дела нужно отделять зерна от плевел. Хотя подчас это задача не из легких.
Мирослава сказала, что начнет она с так называемых друзей Константина. Оказывается, что она вчера тоже не теряла времени, созвонилась с Шурой и попросила перекинуть ей на почту все, что у него есть на друзей Константина Шиловского.
И, несмотря на то что на ужин следователь приехать не соизволил, просьбу подруги детства Наполеонов выполнил. Информации было, конечно, не густо, но хотя бы можно было составить первое впечатление о каждом из них. Предупреждать их звонком Волгина не собиралась. Адреса парней она получила от Шиловского-старшего.
Итак, Леонид Сапрыкин. Сын владельца сети пивных магазинов. Временно не работает и не учится. Его так называемое временное безделье продолжается уже три года. Сапрыкин завсегдатай ночных клубов, зависает в них, как правило, до утра. Выходит, что отсыпается он днем. Так что самое время вытащить голубчика сонным из постели и вытрясти из него все, что возможно.
Морис вытаращил глаза, увидев элегантно одетую Мирославу. Небрежным тоном она приказала ему занять место водителя в «БМВ» и отвезти ее на Волжский бульвар. Придя в себя от первого впечатления, он пожал широкими плечами и молча сел на место водителя. В город они приехали в то время, когда подавляющая часть порядочных людей спешит на работу.
Волжский бульвар утопал в зелени лип, ясеней и кленов. С Волги дул легкий ветерок. Если прислушаться, то можно было услышать доносящиеся из речного порта крики неугомонных чаек.
– Какой дом мы ищем? – спросил Морис.
– Двенадцатый.
Морис опустил окно, высунулся из машины и посмотрел на нумерацию стоящих ровными рядами домов. Дома почти все были сталинками. Но, несмотря на давность постройки, из-за престижности района и удобной планировки, до недавнего времени квартиры в них активно скупались новоявленными буржуа.
Морис свернул в нужный двор и доехал на автомобиле чуть ли не до подъезда. Ясное дело, что «БМВ» загораживал жильцам выход из подъезда и вход в него. Но зато подобная наглость произвела неизгладимое впечатление на наблюдавшего за подъехавшими через стекло консьержа. Он даже не задал Мирославе вопрос, к кому она и зачем идет, только подобострастно раскланялся.
В ответ она не удостоила его даже кивком головы. И лишь преодолев несколько крутых лестничных пролетов, остановилась на полминуты и выдохнула – как же трудно быть стервой.
Ей оставалось пройти примерно столько же. Лестницы в сталинках были намного круче и длиннее, чем во всех других домах. Неизвестно, о чем, вернее, о ком думали инженеры тех лет, проектируя подобную крутизну и отсутствие в доме лифта. Может, они предполагали, что жильцов на верхние этажи будут носить носильщики-лектикарии, как в античные времена в Древней Греции и Риме. Но, насколько известно, при советской власти рабы были запрещены, и о лектике известно только любителям истории и дотошным читателям классической литературы.
Мирослава наконец поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь, за которой, по ее мнению, почивал измотанный ночными променадами Сапрыкин. На ее звонок никто не ответил. Гулкая тишина была ответом и на второй, третий, четвертый звонки.
Приоткрылась дверь угловой квартиры. Оттуда высунулась бородатая всклокоченная голова.
– Вам Леньку надо? – спросила голова.
– Угадали, – кивнула Мирослава.
– Да разве же вы его так добудитесь. – Мужчина раскрыл дверь шире, и Мирослава увидела его фигуру полностью. Спортивные штаны ее не удивили. Но грудь! Такой шерсти она не видела даже на груди орангутанга в зоопарке.
Мужчина подошел к ней и сказал:
– Эти ваши звонки для Леньки как комариный писк! Он же домой приходит под утро и еле на ногах стоит. Вот как надо стучать, – пояснил он, повернулся к двери задом, согнул ногу и стал бить в нее пяткой.
– А вы ногу не отобьете? – невольно забеспокоилась Мирослава.
– Нет, у меня тапки подкованные, – улыбнулся он во весь рот.
– Тогда ладно.
Стук продолжался не менее пяти минут, но больше никто из соседей не высунулся.
«Наверное, ушли на работу», – подумала Мирослава.
И вот за дверью послышалось шарканье ног, потом отборный мат.
– Ну вот, я же говорил! – обрадовался отзывчивый сосед. – Ленька проснулся! Сейчас гром и молнии метать будет, так что я сматываю удочки. Разбирайтесь с ним сами.
– Спасибо, – поблагодарила Мирослава.
– Да не за что. Если что, обращайтесь. – И сосед скрылся за своей дверью прежде, чем распахнулась дверь сапрыкинской квартиры.
Мирослава увидела сердитого парня с помятым лицом в расстегнутой пижаме.
– Кто это тут ломится с утра пораньше? – спросил он раздраженно.
Мирослава молча толкнула его в грудь, и Сапрыкин влетел в глубь квартиры.
– Эй! Ты кто? Грабительница? А где твой пистолет? – Он заржал так громко, что позавидовал бы конь в колхозной конюшне.
– Детектив Мирослава Волгина! – Она сунула ему под нос лицензию и тотчас убрала ее.
– И че?! – захлопал он глазами.
– Гражданин Сапрыкин Леонид Сергеевич?
– Не гражданин, а господин, – поправил он, пытаясь напустить на лицо солидность.
– Топай в ванную, господин, – усмехнулась Мирослава.
– Чего это сразу в ванную? – возмутился он. – Неизвестно кто такая и откуда, и в ванную! У тебя справка от венеролога есть?
– Иди быстро, иначе у тебя скоро будет справка от травматолога.
– Да зачем мне туда идти?
– Умойся холодной водой.
– Я не могу холодной! Я нежный! Могу простудиться.
Мирославе надоело с ним пререкаться, она затолкала его в ванную комнату, наклонила голову над раковиной и открыла кран с холодной водой. Сапрыкин отфыркивался, вопил благим матом и пытался вырваться, но его организм, ослабленный постоянными ночными распитиями алкоголя и другими «нехорошими излишествами», не мог оказать достойного сопротивления натренированному детективу.
– Все! Все! Я протрезвел! – наконец выкрикнул он. – Кофе хочу!
Она отпустила его.
– Где у тебя кухня?
– Там! – указал он.
– Ну, иди первым, – усмехнулась она, – а то в твоих джунглях недолго и заблудиться.
В коридоре было несколько дверей. Не иначе как любвеобильный отец выкупил для сыночка, по крайней мере, две квартиры и соединил их в одну.
По мнению же Мирославы, таких, как Леонид Сапрыкин, нужно было отправлять на перевоспитание в трудовой лагерь, который расположен на необитаемом острове. Только в таком месте ты или все научишься делать своими руками, или пропадешь.
– Вон она, кухня, – сказал Леонид и потопал прямо.
Оказавшись на кухне, он подошел не к плите и не к шкафчику, чтобы достать кофе, а к холодильнику.
Распахнув его, он спросил:
– Пиво будешь?
– Я не пью пива.
– Это еще почему?
– Как говорил великий Кант: «Пиво – пища дурного вкуса».
– Это еще кто такой? Заместитель вещателя Онищенко?
– Нет, это философ немецкий.
– Не слыхал. Но знаю, что все немцы пиво лакают в два горла.
– Предположим, не все. Но это не важно, – она захлопнула холодильник, – вари быстро кофе. У меня к тебе есть разговор.
– Да что ты ко мне с утра прилипла как банный лист к… – но увидев ее взгляд, он поперхнулся собственной слюной. А, откашлявшись, достал турку, налил воду и поставил ее на огонь. Потом поплелся к шкафчику за кофе, бормоча себе под нос: – Вот зараза, навязалась на мою голову.
– Чего ты там лепечешь? – спросила Мирослава.
– Утреннюю молитву.
– Ну-ну, молись поскорее, а то мне недосуг с тобой прохлаждаться.
– Ясно, что не до них, – «остроумно» пошутил он, не удержавшись, – тебе же кобелей надо.
– Сапрыкин, если ты не угомонишься, я применю к тебе спецмеры.
Он хотел спросить, что за спецмеры, но, вспомнив все статьи в интернете, где писалось о пытках в полиции, решил на всякий случай прикусить язык. Он молча сварил кофе. Налил себе и ей в красивые чашки с фривольными пастушками, грохнул на стол сливки, сахар и вчерашний бисквит.
Мирослава взяла чашку и подержала ее в руках, потом поставила на стол.
– Чего нос воротишь, – обиделся Сапрыкин, – кофе я хорошо варю.
Мирослава кофе не любила, но все-таки решила попробовать. Он и впрямь был хорош.
– Хоть что-то умеешь делать на отлично, – сказала она.
– А то! – Сапрыкин расправил плечи и выпятил грудь.
Когда кофе был допит, а чашки вымыты, Волгина сказала:
– А теперь давай с тобой поговорим о дружке твоем, Константине Шиловском.
– А чего о нем говорить, – фыркнул Сапрыкин, – Коська того, – он картинно сложил руки на груди и закатил глаза, – сыграл в ящик.
– А ты, я вижу, не очень-то о нем и печалишься.
– А чего мне о нем печалится, я ему не мать родная, не отец.
– Друг все же.
– Скажешь тоже друг, – усмехнулся он, – так, отрывались вместе в клубешниках.
– И все-таки живой был человек.
– Вот именно был! Да и сам Коська никого особенно не жалел.
– Вот как?
– А чего удивляешься? Все теперь так! Каждый за себя. Это раньше, вон дед все тарахтит – один за всех. Какой там один за всех, о своей шкуре надо думать.
– Так ты, Леня, и о своей не очень-то думаешь.
– Чего это я не думаю? – ощетинился Сапрыкин.
– Ну, как же, нигде не учишься, не работаешь, ведешь паразитический образ жизни на деньги отца.
– Вот только не надо мне этого ля-ля. Тоже выискалась тут моралистка!
– У тебя даже инстинкт самосохранения отсутствует.
– Какой еще такой инстинкт?!
– Ну и темная же ты личность, Леонид.
– Чего это темная? – обиделся он. – Инстинкт я понимаю. Мой инстинкт хорошо оторваться, выпить, закусить, потрахаться.
– Точно паразит, – констатировала она.
– Но-но! Я свободная личность! И никому не позволю себя оскорблять!
– А что ты будешь делать, когда не станет твоего отца?
– Как это не станет? – искренне удивился Сапрыкин. – Куда же он, по-твоему, денется?
– Твой отец не Кощей бессмертный…
– Это точно, – рассмеялся Сапрыкин, – но если даже папаша склеит ласты, деньги-то его останутся.
– Надолго ли тебе их хватит, – с сомнением проговорила Мирослава.
