Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

скачать книгу бесплатно

Брачные чертоги

Под музыку Мендельсона во Дворце бракосочетания на Английской наб., 28, торжественно начиналась и начинается совместная жизнь многих семейных пар нашего города. На сегодня их без малого полмиллиона. Дворец бракосочетаний – первый в стране – открыли в 1959 году в бывшем великокняжеском дворце, всех поражающим богатым и разнообразным убранством.

Однако он не всегда было таковым, ибо история дома восходит к первым годам существования Санкт-Петербурга.

Английская набережная, дом 28

В 1717 году участок значится за Иваном Макаровичем Полянским, адъютантом светлейшего князя А.Д. Меншикова, владельца соседнего мазанкового здания. Если в 1732 году у обер-кригскомиссара «верхний апартамент палат не доделан», то спустя четыре лета каменные на подвалах палаты уже выстроены в стиле барокко, имеют два этажа, 13 осей по фасаду и крыльца по краям. Тогда же в них «.. через маклера Пауля Томсена… разные движимые вещи и уборы с публичного торгу проданы быть имеют». Особняком Полянские владели почти целое столетие.

Иван Макарович родился в семье дьяка, любимца Петр I, и большой карьеры не сделал. Гораздо удачливее сложилась судьба его сына – Андрея Ивановича (1698–1764), унаследовавшего дом на набережной и закончившего жизнь в чине полного адмирала. Юношу царь отправил обучаться морскому делу в Европу, откуда Андрей вернулся в 1725 году. Будучи с 1751 года командующим Балтийского флота, Полянский успешно участвовал в Семилетней войне, блокировал прусские порты и брал крепость Кольберг.

Его сводный брат – Александр Иванович (1721–1818) службе морской предпочел сухопутную. Поступив в армию простым солдатом, он в 1765 году вышел в отставку полковником. Был назначен в Комиссию по составлению нового Уложения, стал статским советником. В год отставки Полянский женился на графине Елизавете Романовне Воронцовой (1739–1792), фаворитке убиенного Петра III, который «не скрывал ни перед кем непомерной любви к ней», хотя девушка была некрасивая, «толстая и нескладная», да к тому же рябая. Поговаривали, будто император хотел на фрейлине жениться, разведясь с великой княгиней Екатериной Алексеевной и сослав ее в монастырь. После свержения он умолял: «Оставьте мне мое единственное утешение Елизавету Романовну».

По словам С.П. Жихарева, Александр Иванович в старости слыл чудаком: «Никуда не выезжающий, кроме спектаклей, в которых он бывает ежедневно попеременкам, то в русском, то во французском, а иногда и в немецком <…> и всюду получаемые им впечатления разделяет со всей публикой».

Благодаря жене, родной сестре Екатерины Романовны Дашковой, Полянский удачно вошел в придворные круги. Его единственный сын – Александр Александрович (1774–1818), оставив воинскую службу, получил чин камергера, а в 1817 году назначен сенатором. Женился на аристократке – графине Елизавете Ивановне Рибопьер (1781–1847) и оставил потомство.

Об обстановке дома Полянских в 1803 году рассказала в письме на родину Марта Вильмот, приехавшая с сестрой из Англии: «…Апартаменты, состоящие из очень элегантной гардеробной, меблированной диванами и стульями <…>, тут имеются фортепьяно, арфа, большое зеркало <…>, статуи на пьедесталах, вазы, есть икона <…>. Хозяйка провела меня через анфиладу огромных, просторных комнат, числом не менее десяти…». Этих комнат в бельэтаже было одиннадцать.

В корпусе на Галерной велась и этом особняке и торговля, судя по «Санкт-Петербургским ведомостям» (№ 88) за 1797 год: «…в Полянском доме продаются сливки, сметана, свежий творог и варенчики, а о цене спросить коровницу Авдотью».

Вдова и ее дети в 1841 году продали переделанный в стиле классицизма особняк за 67 тыс. руб. серебром действительному статскому советнику Никите Всеволодовичу Всеволожскому (1799–1862), этому «баловню судьбы». Никита и его брат Александр, участник войны с Наполеоном, состояли в числе основателей литературного общества «Зеленая лампа» и унаследовали от отца – «русского Креза» большое богатство, в том числе подгородное имение Рябово (ныне – Всеволожск). Никита служил чиновником, переводил французские водевили, дружил с A.C. Пушкиным, с которым познакомился по службе в близлежащей (Английская наб., 32) Коллегии иностранных дел. «Дом Всеволожских» поэт хотел изобразить в ненаписанном романе «Русский Пелам».

Н.В. Всеволожский. М. Вишневецкий. 1836 г.

Купив дом, Всеволожский его сразу перестроил.

Острослов и заядлый театрал Никита вел довольно разгульный образ жизни, расточил свое состояние и погряз в долгах, отчего в конце концов попал под опеку. Его дом на набережной в 1853 году всего за 40 тыс. руб. с молотка продали жене графа Павла Николаевича Игнатьева (1797–1879), в том же году назначенного генерал-губернатором Петербурга. Через восемь лет супруги подарили дом дочери Ольге (1837–1908), жене свитского генерала Александра Елпидифоровича Зурова, в 1878–1880 годах служившего градоначальником столицы. Брат Зуровой – Николай, талантливый дипломат, составил Сан-Стефанский мирный договор, племянник Алексей – автор известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю».

В июне 1889 года дом приобретает Вера Николаевна фон Дервиз, вдова «русского Монтекристо» Павла Григорьевича фон Дервиза (1826–1881) из обрусевших немцев. Он получил высшее образование в Училище правоведения и в 1847–1857 годах служил в Департаменте герольдии Сената и в Министерстве юстиции, но казенную службу оставил и весьма успешно занялся постройкой железных дорог. По словам некролога, барон П.Г. фон Дервиз был «первым, указавшим путь к легкому сооружению в России рельсовых путей и возможности этим образом составлять многомиллионные состояния».

Через год после покупки Вера Николаевна подарила особняк младшему сыну – Павлу Павловичу (1870–1943), молодому поручику лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, тот, собираясь жениться, сразу взялся за перестройку. В это время домом № 34 по набережной владел его брат Сергей. Перестройку в стиле флорентийского Ренессанса осуществил академик А.Ф. Красовский, много работавший для семьи барона.

П.Г. Дервиз

Мастерство зодчего воплотилось прежде всего в стильном убранстве интерьеров: великолепная двухмаршевая парадная лестница, анфилада гостиных, бальный зал, «готическая» библиотека. Дорогой паркет, разнообразная золоченая лепка, большие зеркала в роскошных рамах, мраморные камины, плафон – все напоминает о «belle upoque» европейской истории, о вкусах владельца, об искусстве тогдашних мастеров, а также о комфорте – в доме имелись три ванные комнаты.

П.П. Дервиз (младший)

Любвеобильный красавец-гусар в первый раз женился в 1891 году, в последний – в 1920-е годы, и каждый раз это были неравные браки.

Приемная в особняке П.П. Дервиза. Фото начала XX в.

Столовая в особняке П.П. Дервиза. Фото начала XX в.

К.Е. Маковский. Панно «Живопись». Фрагмент

От пяти браков Павел Павлович имел трех сыновей и семерых дочерей. После революции его арестовали, несколько месяцев он просидел в Бутырской тюрьме в Москве, а затем уехал в рязанское имение Старожилово, где стал преподавать в школе. Однако имение пришлось оставить, и с 1928 года Дервиз жил и работал учителем в поселке Максатиха под Тверью, где и похоронен. Он носил фамилию Луговой, которую из-за патриотических чувств взял во время Первой мировой войны.

В июне 1903 года столичный особняк – его стало трудно содержать – был продан за 400 тыс. руб. молодому великому князю Андрею Владимировичу (1879–1956), двоюродному брату Николая II. Тот как раз поступил учиться в Военно-юридическую академию у Поцелуева моста, то есть недалеко от дома, который он сдал американскому посольству. У Андрея был роман с известной балериной Матильдой Кшесинской, завершившийся в эмиграции законным браком. Свитский генерал-майор в Мировую войну командовал Гвардейской конной артиллерией и, весьма интересуясь политикой, участвовал в великосветской фронде. Во дворце на набережной в конце 1916 года прошел семейный совет, где великие князья обсуждали свои конституционные предложения царю.

Так как последующие события не оправдали надежд и Андрею Владимировичу пришлось навсегда покинуть свое палаццо, где разные советские учреждения работали до 1959 года, когда он наконец-то получил более достойное применение.

Сменили дипломатов офицеры

В этот дом с колоннадой на Английской наб., 32, попасть простому горожанину почти невозможно, ибо вход с набережной и ворота с Галерной наглухо закрыты. Здание принадлежит Военному ведомству уже на протяжении 180 лет. Сегодня оно – памятник федерального значения. Его полная история еще не написана.

Начинается она вскоре после основания Петербурга, когда на левом берегу Невы началась застройка Нижней набережной. Территорию нынешнего здания занимали два участка, западный принадлежал князю Григорию Алексеевичу Урусову (1680–1743), происходившего из знатного и старинного рода.

Английская набережная, дом 32

Английская набережная, дома 32–34. Фото 1900-х гг.

Его отец был ближним стольником при дворе Петра I, который послал двух сыновей боярина учиться в Голландии морскому делу. Василий, вернувшись в Россию, дослужился до контр-адмирала, исследовал Каспий и умер в Самаре начальником Оренбургского края. Во флоте служил и младший Иван.

Старший Григорий в 1714 году был записан в гвардию и окончил свою жизнь в чине генерал-поручика и звании сенатора. В 1727–1730 годах он был обер-комендантом Петропавловской крепости, где и проживал в Комендантском доме. Его женой была Фекла Федоровна Нарбекова, которая родила двух сыновей Сергея и Петра и двух дочерей Софью и Ирину.

Дом на своем участке князь построил не сразу. В 1721 году документ сообщает: «Свай не бито», в 1732 – «один фундамент». И только в 1738 году на чертеже можно увидеть двухэтажный на подвалах каменный особняк в 9 окон, с крыльцом посредине фасада, оформленного лопатками. Слева возвышался дом поскромнее обер-шталмейстера и камергера князя Александра Борисовича Куракина. По фасаду он имел семь окон с барочными наличниками и ризалит, увенчанный треугольным фронтоном. Вход в оба дома был с Галерной, проезд с набережной быстро застроили.

Князь А.Б. Куракин (1697–1749), старший сын известного дипломата Бориса Ивановича, помощника и свояка Петра Великого (оба были женаты на сестрах Лопухиных), учился и служил в Париже, откуда в 1729 году вернулся в Петербург и через некоторое время поселился в своем новом доме. В нем он жил с многочисленной семьей, состоявшей из супруги Анны Ивановны (урожд. графини Паниной), шести дочерей и сына Бориса. Куракин поддерживал Бирона, входил в ближайшее окружение Анны Иоанновны, которая в 1734 году пожаловала ему Гатчинскую мызу.

Дом на набережной унаследовал единственный сын (от второго брака) – Борис-Леонтий Александрович (1733–1764), чей портрет в молодости кисти Г. Грота хранится в Русском музее. После того как к князю перешел соседний дом наследников Урусова, он поручил адмиралтейскому архитектору М.А. Башмакову перестроить в стиле барокко оба дома в один, что и произошло в 1758–1760 годах. Крыша здания была украшена статуями и трофеями, крыльцо – фигурами атлантов.

За свою короткую жизнь Куракин успел стать камергером, сенатором и президентом Коллегии экономии. Его способности весьма ценила Екатерина II. Супруга князя Елена Степановна Апраксина (1735–1768), «темноволосая и белолицая, живая и остроумная красавица», за время недолгого брака родила семерых сыновей, в их числе знаменитого в будущем «бриллиантового князя» Александра Борисовича Куракина. Между прочим, он перепутан со своим дедом во всех изданиях «Английской набережной» Т.А. Соловьевой.

Когда Борис Александрович надолго уезжал, дом он сдавал, как видно из газетного объявления 1756 года: «В каменном доме <…> князя Бориса Александровича Куракина, состоящем на Адмиралтейской стороне, у Крюкова канала, в верхнем и нижнем аппартаменте, желающим нанять 9 покоев, кухню и погреб…».

Болезненному князю было разрешено иметь домовую церковь, освященную в ноябре 1761 года во имя Рождества Богородицы.

Джакомо Кваренги. Дж. Полли. 1810-е гг.

В 1763 году особняк перешел в казну и его приспособлением под Коллегию иностранных занялся А.Ф. Вист, архитектор Сената. Возможно, что новым использованием и реконструкцией здание обязано графу Никите Ивановичу Панину, дяде владельца и воспитателю цесаревича Павла Петровича. С 1763 по 1781 год высокообразованный карьерный дипломат Панин стоял во главе Коллегии и влиял на внешнюю политику России, пользуясь полным доверием Екатерины II. В доме на набережной располагались две экспедиции (управления. – В. А.). Коллегии: секретная и публичная и разные ее департаменты. Штат долго не превышал 300 человек, но он постоянно расширялся, что через некоторое время заставило полностью перестроить старое здание.

Автором перестройки стал недавно приехавший в столицу Джакомо Кваренги, который в 1782–1783 годах придал зданию более репрезентативный и современный вид в стиле классицизма. Фасад был оформлен восьмиколонным ионическим портиком со статуями на фронтоне, парадные интерьеры украшены лепкой, искусственным мрамором и росписью. Мебель поставила столичная мастерская.

Дипломатическая служба в Коллегии считалась престижной, поэтому в нее вступали представители знатных фамилий и дворянской молодежи, в том числе A.C. Пушкин, его талантливые друзья А.М. Горчаков, H.A. Корсаков, В.К. Кюхельбекер, A.C. Грибоедов, поэты Д.В. Веневитинов и Ф.И. Тютчев. В 1822 году Коллегия вошла в состав Министерства иностранных дел, которое шесть лет спустя переехало к Певческому мосту в возведенное К.И. Росси монументальное здание.

Парадная лестница

Но здание на Неве не опустело. Из центра дипломатии оно на целых 70 лет стало центром высшего военного образования, после того как в него в 1832 году въехала Императорская военная академия. В Академии, получившей затем название Николаевской в память ее основателя, учились многие известные русские военачальники (Скобелев, Радецкий, Куропаткин, Черняев, Деникин, Юденич и др.). По конкурсному экзамену принимались офицеры в чинах не старше капитана армии. Обучение продолжалось два года и состояло из двух курсов: теоретического и практического; на каждом училось по 25–30 человек. Окончившие дополнительный курс причислялись к Генштабу. Летом занятия проходили в Красносельских лагерях.

В связи с расширением структуры Академии в 1855–1856 годах по проекту И.Д. Черника провели реконструкцию всего комплекса. Помещения освободили от квартирантов, модернизировали и частично заново отделали.

Д.В. Веневитинов. Неизв. художник. 1820-е гг.

Именно тогда была оформлена парадная двухмаршевая лестница с коринфскими колоннами. Третьим этажом надстроили дом на Галерной. До 1918 года Императорскую академию Генерального штаба окончили 4500 офицеров. В 1901 году она переехала в новое здание на Суворовском проспекте, 32/Б, сохранив за собой здание на набережной, которое и после революции оставалось в Военном ведомстве. Большая часть материалов по его истории хранится сегодня в московских архивах и ждет своих исследователей.

Два в одном

История Английской набережной в Петербурге сложнее, чем поначалу кажется. На ней, например, можно найти «сдвоенные» (№№ 20, 32) и «строенные» дома (№ 68), объединившие прежде отдельные здания. По этой причине нумерация в адресах менялась, что порой вводит краеведов в заблуждение.

К числу «сдвоенных» относится и большой дом № 34, стоящий вблизи Благовещенского моста и известный как дом С.П. фон Дервиза. Два здания в одно соединили только во второй половине XIX века, отчего большую часть времени их владельцами были разные люди. Так, в 1721 году участком, ближе к «Медному всаднику», владел Артемий Петрович Волынский, известный государственный деятель, а соседним справа – Василий Юрьевич Одоевский (1673–1752), служивший по Адмиралтейству. В 1738 году на обоих участках уже стояли каменные особняки в стиле барокко, один имел 7, другой – 9 осей. Особняк Волынского выстроен между 1732 и 1738 годами, вероятно, архитектором П.М. Еропкиным.

После того как кабинет-министра Волынского обвинили в государственной измене и казнили, его дом в 1740 году передали камергеру Василию Ивановичу Стрешневу (1707–1782), «соглядатаю» всесильного канцлера А.И. Остермана, который просил его как шурина, «чтобы он при дворе о всем происходившем сообщал».

Английская набережная, дом 34

С падением канцлера Стрешнев был «лишен чинов, наказан плетьми» и сослан в Охотск.

В 1742 году конфискованный дом вернули дочери Волынского – Марии Артемьевне, бывшей замужем за сенатором графом Иваном Илларионовичем Воронцовым (1719–1786), братом вице-канцлера М.И. Воронцова и дядей Е.Р. Дашковой. Затем здание, сдававшееся внаем (в нем жил английский купец Арчибальд Росс), ибо граф с 1778 года служил наместником в провинции, унаследовали его сыновья Артемий (кстати, крестный A.C. Пушкина) и Илларион.

В 1787 году столичная газета поместила такое объявление: «На Галерном дворе покрадены 14 числа минувшего декабря из дома под № 235 Еликотовые золотые часы с репетициею, с двойным золотым футляром <…> также унесена большая пуншевая гладкой работы серебряная чаша, на дне которой вырезаны литеры I.B.V. с принадлежащей к ней овальною ложкою, еще серебряный поднос, на котором вырезаны литеры Z.D.».

А.П. Волынский

Через два года двухэтажный особняк по семейному разделу перешел к Иллариону. Но тот спустя месяц продал его нарвскому купцу и маклеру Якову Ивановичу Овандеру (1744–1812), который переселился сюда из № 18 по набережной. В 1809 году, «королевско-датский придворный, живший у купца дантист М.С. Леви», рекомендовал себя «совершенно новым изобретением вставлять искусственные зубы посредством механических пружин, не привязывая оных к другим».

После кончины купца его дети владели домом до 1834 года, а затем в нем на целых 35 лет поселилась новая, богатая хозяйка – юная Елизавета Петровна (урожд. Балабина, 1813-?), совсем недавно вышедшая замуж за камер-юнкера князя В.Н. Репнина-Волконского, троюродного брата A.A. Олениной, которой был увлечен A.C. Пушкин. Княгиня заказала талантливому архитектору Г.А. Боссе переделать главный двухэтажный дом в модном «итальянском» стиле. Окна бельэтажа получили более сложное украшение, вход – портал, несущий балкон, на крыше появился треугольный фронтон. Вероятно, тогда же, в 1838–1841 годы, богато отделали шесть комнат второго этажа. Во дворе находился небольшой садик (ныне от него уцелело одно дерево).

В своем новом доме Репнина встречалась с Н.В. Гоголем, его сестры – Анна и Лиза некоторое время у нее жили. Здесь же жила золовка – Варвара Николаевна Репнина, фрейлина и поклонница писателя, оставившая о нем воспоминания. Она переписывалась также с Т.Г. Шевченко, тот ей посвятил поэму «Тризна», и, прожив долгую жизнь, сама много публиковалась.

Для следующей хозяйки – княгини Луизы Николаевны Долгоруковой, купившей дом в 1869 году, академик Ф.Л. Миллер в последующие два года слегка изменил в стиле эклектики фасад особняка с набережной и Галерной. Княгиня прожила в обновленном особняке всего пять лет до его продажи с аукциона купчихе Софье Гавриловне Голенищевой. Купчиха его немедля подарила своей дочери – Надежде Семеновне, в замужестве Вонлярлярской. Оценивался этот дар в 170 тыс. рублей. В апреле 1885 года брат Надежды – фабрикант и оптовик Владимир Семенович Голенищев за 250 тыс. руб. уступил дом барону Сергею Павловичу фон Дервизу (1863–1943), унаследовавшему от отца, железнодорожного магната, огромное богатство. Вскоре брат Павел фон Дервиз сделал его соседним. Начинается новая история дома, общая с правым зданием.

А как складывалась судьба соседнего справа здания? Полковник В.Ю. Одоевский в 1726 году переводится в Москву, где заведует Оружейной палатой, и продает участок «девице Нарышкиной». От которой он перешел к дяде Петра I – Александру Львовичу Нарышкину (1694–1746), обучавшемуся морскому делу в Англии, а после возвращения назначенному в Адмиралтейство. Он был братом первой жены вышеупомянутого А.П. Волынского. За участие в заговоре против А.Д. Меншикова Нарышкин был выслан в деревню, но вскоре прощен и в 1736 году возглавил Канцелярию строений дворцов и садов. Боярин обладал сильным характером и пользовался большим уважением в Сенате.

После его смерти новопостроенный (в начале 1730-х) дом в 1746 (?) году оказался во владении известного графа Кирилла Григорьевича Разумовского, фаворита императрицы Елизаветы Петровны, у которого и без того в городе было много недвижимости – главный дворец графа стоял на Мойке, близ Невского. Разумовский сдавал, записанный на жену Екатерину Ивановну, «починкою вновь исправленный», дом на набережной «поперешником 11 сажень

/

аршина», где «вверху <…>6 покоев, зала седьмая, кухня, ледник, конюшня на 8 стойл, а внизу 6 же покоев».

В 1763 году газета напечатала предупреждение о торговле в доме контрафактом: «Хотя многими указами как делание, так и держание в рядах фальшивой набойки запрещено, однако, оказывается, <…> оную фальшивую набойку делают и продают <…> с надписью Козенсовой красильной фабрики».

В 1780 граф продал дом прусскому «купцу во дворянстве» Бальтазару фон Эссену. Тот его перестроил в стиле классицизма и благоукрасил, судя по газетному объявлению: «У Галерного двора, неподалеку от Крюкова канала, между домами его сиятельства графа Салтыкова и английского генерального консула господина Шарпа, продается новый каменный дом, по новейшему вкусу выстроенный, с французскими мебелями, и собрание картин славнейших нидерландских и итальянских мастеров» (СПб. ведомости. 1785. № 76).

В начале 1786 года нарядный особняк купил коллежский советник Петр Андреевич Щербинин, губернский прокурор и крупный харьковский помещик, по семейному разделу передавший его брату Димитрию, которому в 1796 году с домом пришлось расстаться. Так как следующий хозяин князь Михаил Петрович Голицын (1764–1848) предпочитал жить в своем подмосковном имении Пехра-Яковлево, то через полтора года он за 45 тыс. руб. продал дом княгине Варваре Александровне Шаховской (урожд. баронессе Строгоновой, 1745–1823), супруге генерал-лейтенанта и богатейшей владелице уральских заводов.

Княгиня, очевидно, перестроила особняк в стиле классицизма и устроила в 1804 году в корпусе на Галерной домовую с куполом церковь (в 1852 году помещение переделано), хотя пользовалась ею мало, поскольку большую часть времени проводила в Париже. В доме жили квартиранты, что видно из следующего газетного объявления: «Один приехавший из Франции молодой человек желает определиться здесь в дом или в деревню учителем французского и немецкого языков, а также арифметики, танцования и рисования…».

Иконы и утварь из церкви княгиня увезла с собой (позднее ее внучка графиня В.П. Шувалова-Полье разместила храм в особняке № 10 на набережной), когда в 1818 году была оформлена купчая на имя француженки Терезы Егоровны Парис, замужем за врачом. Не прошло и полутора лет, как Парис подарила дом своей дочери Варваре Осиповне Балабиной, переселившейся с мужем и детьми из Риги. Курьезная деталь – в 1825 году в доме продавались «в горшках ананасы».

Муж Балабиной – Петр Иванович (1776–1856) – отважный генерал, участвовал в Русско-шведской войне и в кампании против Наполеона. За храбрость в битве при Фридланде награжден солдатским Георгием и золотым оружием. В Петербурге служил в Корпусе жандармов. В доме генерала Н.В. Гоголь в 1831 году обучал его дочь Марию, читал «Записки сумасшедшего», стал другом семьи, где его очень любили, и переписывался с Варварой Осиповной – она увлекалась рисованием и музыкой.

Джеймс Уистлер. «Автопортрет» 1871–1873 гг.

С.П. Дервиз с женой. Фото 1890-х гг.

Осенью 1843 года квартиру в доме нанял американский инженер-путеец Джордж Уистлер, приглашенный за большой гонорар на постройку железной дороги Москва – Петербург. Он приехал с семьей, включая юного Джеймса (1834–1903), будущего известного художника, который через два года поступил «вольноприходящим» в

Императорскую Академию художеств. Закончить он ее не успел, так как весной 1849 года отец умер и мать решила вернуться на родину. Позднее Уистлер в Россию не приезжал.

Замужняя дочь Балабиных – княгиня Елизавета Петровна Репнина-Волконская, владела домом по соседству. Она и младший брат Петр приняли католичество, а Петр даже вступил в орден иезуитов. Семейный двухэтажный особняк их овдовевшая мать продала в 1868 году молодому купцу и австрийскому генконсулу Георгию Федоровичу Винекену (1834–1879), который, разбогатев, сделался банкиром и удостоился титула барона.

От вдовы барона здание перешло в 1884 году к Сергею Павловичу фон Дервизу, и через год началась полная перестройка и надстройка его и соседнего здания Дервиза в единое целое по проекту не очень одаренного П.П. Шрейбера. Вот почему протяженный общий фасад трехэтажного здания получился маловыразительным.

Когда шла перестройка, барон жил в Москве, где занимался в Консерватории. Он был натурой артистической, хорошим пианистом и увлекался театром. В Рязанской губернии владел двумя большими имениями, в Лугано (Швейцария) – изящной виллой «Тревано». Много денег Сергей Павлович жертвовал на благотворительность и образование.

Перестройка и оформление интерьеров продолжались пять лет. Хозяин поселился в перестроенном доме с престарелой матерью Верой Николаевной и второй молодой женой Марианной Сергеевной. Потратившись на дом и на имение «Кирицы», щедрый барон оказался в затруднительном финансовом положении и попал под опеку.

Новые интерьеры в перестроенном флигеле по Галерной ул., 35, изумляют и ныне: богато украшенный двусветный театральный зал, куда ведет мраморная лестница, грот, украшенный обильной лепниной, и гостиные: Мавританская, обитая тисненной кожей и декорированная золоченым орнаментом, и Кленовая с резными панелями и живописными панно. Плафоны на аллегорические темы для главного дома написал знаменитый К.Е. Маковский, «русский Макарт». В 1889 году они выставлялись в Обществе поощрения художеств, но в советское время их сняли и куда-то продали.

Казалось бы, новый дом обрел единый вид и одного хозяина, хотя раздельная нумерация все-таки сохранялась: по Английской набережной это были № 34а и № 346, по Галерной улице – № 35 и № 37, каждый имел свою подворотню.