скачать книгу бесплатно
все спешат по гумам скитаются
друг на друга зверьем кидаются
возле касс губами ворочают
не молчат а рычат по-волчьему
ну а если кого кто любит
чем сильней – тем больше губит
вечерний звон вечерний звон
остановиться просит он
задуматься – не в смертный час
а на мгновение – сейчас
сейчас пока здоровьем пышем
и как бессмертные все дышим
дышим…
Вечерний звон вечерний звон
«Я в мире жил, который не понять…»
90/3
Я в мире жил, который не понять,
но есть за что любить и проклинать,
И чем быстрей со мной расстаться он спешил,
Тем все сильнее я им дорожил.
Я жил в стране, умевшей побеждать
Всех, кто с мечом шел нас завоевать,
Уставшей и великой, и геройской быть,
И рухнувшей… от жажды по-людски зажить.
Я вырос в городе, зовущемся Москвой,
Где с каждым годом становился сам не свой,
Где я не бомж, не гость, не бич,
Не пристяжной, а коренной москвич.
Я жил на улице, давно которой нет,
Но маяком ее был негасимый свет,
Здесь в мир поэзии мне распахнули дверь,
Чтобы стихами поделился я теперь.
Я в доме, помню, на курьих ножках жил,
Где примус не гудел, а ворожил,
Где в кухонном чаду волшебный чан
Был полон сказочных, ей-богу, чар;
В семиметровке воспарял я ввысь,
Мне с полки откидной являлась жизнь,
И солнце мне в огромное окно
Загородить успело быта дно.
Родился я на пятачке любви,
Где счастьем убаюкан и увит
Знал, что никто его, нет, не угонит,
Пока со мной отцовские ладони,
И поцелуев материнских сласть,
Нет, никому не даст его украсть.
«Истукан…»
60/3
Истукан
не прожить без твоих этажей
и асфальтов
и вот тянутся все
за прилавки пустых площадей
пощади
вдруг не выдержит
делая новое сальто
многолюдье Твое
о бессменно казенный Кащей
за бетонами стен
мириады молчат одиночек
бьется пульс но не мысль
что как будто отбита давно
среди улиц Твоих
неподвижное множество точек
теплых трупиков
им
не тревожиться
лишь и дано
Как играли в войну мальчишки в 1944 году
90/4
Я в Туле жил на Оборонной,
где за чертою городской
фашистской нечисти отборной
мы, огольцы, давали бой.
На свалке гаубиц и танков
трофейный порох в дело шел…
Потом домой несли подранков.
Мы с немцем бились хорошо.
…Когда же понагнали пленных
жилье чтоб строить средь руин,
в стихии процедур обменных
родился бартер, как торгсин.
О, этот «мах на мах» потешный,
о, эта рыночная прыть!
Кормили фрицев мы, конешно,
забыв, что надо их гнобить.
Меняли на значки и ручки
картошку с хлебом, огурцы.
А на фронтах дела шли лучше,
и гибли каждый день отцы.
«В нашем доме распахнуты окна…»
60/4
В нашем доме распахнуты окна
но забились в углы сквозняки
и над нами как меч дамоклов
эти душные потолки.
нашей улице тоже не дышится
ни в конце ни в начале дня
мостовой тротуарами крышами
слышу просит дождя дождя
в нашем городе небо пустое
но прикованы к небу глаза
может в небе стиснутом зноем
назревает незримо гроза?
«Наедине с самим собой…»
90/5
Наедине с самим собой
не оглушен я тишиной,
не обделен блаженством встреч
со всеми, чья затихла речь
давно,
и чьих сердец тепло
в неведомые дали утекло…
Во мне звучат те голоса,
чья не померкнет никогда краса,
и чьим добром в потоке дней
я защищен всего верней,
и правдой чьей я окрылен
в преддверье праведных времен,
и верой их я жив-здоров
в сетях бессмысленных миров.
С самим собой наедине,
не наяву и не во сне,
я в окружении родных
внемлю
в тиши
безмолвью их…
«Меня вселили в дом стеклянный…»
60/5
Меня вселили в дом стеклянный
в нем даже стулья из стекла
средь комнат скользких как стаканы
жизнь струйкой липкой потекла
мой кров как воздух стал прозрачен
для обозрения раскрыт
и я сквозь шторы и ковры
лучами взглядов перехвачен
теперь нельзя уединиться и душу в дневнике излить и нет возможности отлить
наедине без очевидцев…
вдруг обернулся дом бутылкой
я в ней жужжу как стрекоза
так это сон – проснусь
затылком не буду чувствовать
глаза?
«О, полужизнь – не полусмерть…»
90/6
О, полужизнь – не полусмерть:
когда не в силах ты посметь
и жизнь всю целиком вдохнуть,
чтобы вздымалась счастьем грудь,
и совершенство бытия
всей первозданностью
вошло в тебя,
чтоб от вселенской полноты
дни стали бы, как свет, просты,
а ночи исчерпали б тьму —
чтоб не досталась никому!
В трамвае
60/6
О разве знал я получая