Найти Веронику

Антонина Чернецова

Найти Веронику

Глава 1

Всегда хотел быть водителем, колесить на больших машинах, как батя! Пока в моём распоряжении лишь небольшой фургон, но я до сих пор не могу поверить, что мне доверили целый автомобиль с товаром, и что я еду в свой первый настоящий рейс!

Вечером загрузился на складе, а утром меня ждёт рейд по поселковым торговым точкам – кто-то умный скупил небольшие деревенские магазинчики и организовал в округе собственную сеть.

И вот, я уже рулю по трассе, улыбаясь во весь рот. На лобовом стекле на присосках красуется вымпел с бахромой и надписью "Валерик"– подарок отца в честь моей первой настоящей работы. В сумке пара бутербродов и несколько пирожков – мама заботливо завернула в фольгу и чистое полотенце. Там же термос с чаем. В кабине играет радио, навигатор указывает путь, за окном прохладная, но ещё яркая осень, впереди ровная оживленная трасса. Эх, красота!

Вскоре опускаются сумерки, автомобильный поток уменьшается, я сворачиваю на небольшую двухполосную дорогу, где машин почти не встречаю. Путь мой становится извилистым, по бокам нависают тени от высоких сосен. Мне тепло и уютно в кабине машины. Делаю громче радио, оно работает с помехами, безуспешно пытаюсь поймать какой-нибудь канал. Встречная машина ослепляет меня дальним светом фар, я притормаживаю, пытаюсь прийти в себя. Дорога пустынна, с обеих сторон её окружает лес, но зрение выхватывает человеческий силуэт. Наверное, мне показалось, но всё же я не увеличиваю скорость – не хватало ещё устроить аварию. Радио совсем замолчало, и я решаю включить музыку на телефоне, протягиваю руку за шнуром, чтобы подключить его к колонкам, одним глазом слежу за дорогой. На обочине снова мерещится человек, то ли подросток, то ли девушка. Выворачиваю голову, проезжаю мимо, никого не разглядев. Через несколько секунд она возникает перед машиной, и я инстинктивно нажимаю на тормоз. Теперь в свете фар я могу разглядеть её. Это невысокая худенькая девушка. Она смотрит на меня, складывает ладошки в умоляющем жесте. Мозг начинает быстро соображать. Батя говорил, что в пути всегда нужно помогать.

Я – парень домашний, робкий, не боевой, на работе, машина – казённая. А вдруг, если я сейчас остановлюсь, то из кустов выскочит шайка придурков, как в фильмах, засада на одиноких путников. Из защиты у меня только разводной ключ: батя уверен, что это «оружие» должно обязательно быть под сиденьем каждого уважающего себя водителя.

Я окончательно останавливаюсь, блокирую двери. Жду несколько секунд. Из леса никто не выходит, а девчонка уже бежит к машине, забирается на подножку, пытается открыть дверь, недовольно куксится мне в окно, когда это у неё не выходит.

– Что случилось, девушка? – я перегибаюсь через сидение, чуть опуская окошко со стороны пассажира.

– Вы мимо Курчаева не поедете? – тонким, но уверенным голосом спрашивает она.

Я изучаю изображение в навигаторе. Мне немного не по пути.

– Нет, мимо! – отвечаю ей, смотрю на часы – почти полночь.

– А до развилки можно с вами проехать? На работе задержали, из соседнего села шкандыбаю, – робко улыбаясь, просит она, прижавшись лбом к окну.

На голову девушки накинут капюшон лёгкого, не по погоде, плащика, на подбородок натянут ворот шерстяного свитера. Кажется, она совсем замёрзла. Не такой уж большой крюк сделаю, если подкину её до Курчаево, я всё равно еду с опережением графика. А то, что начальник потом втык даст, если по системе слежения, установленной в каждом автомобиле, заметит, что с маршрута сбился, скажу, в первый раз, мол, заблудился. Жалость берёт верх над здравым смыслом, я снимаю блокировку с двери и говорю:

– Садитесь! Я Вас довезу.

Рожица девушки расплывается в широкой улыбке, часть верхней губы кривится, я замечаю над ней небольшой, но глубокий шрам от давно зажившей раны. Она быстро запрыгивает в кабину, кладёт на сидение свой рюкзак с брелоком из цветного пластика в виде двух вишенок, устраивается удобнее, оттягивает ворот свитера, с видимым наслаждением чешет шею, снимает капюшон. Я украдкой ее рассматриваю: лицо почти детское, суженное книзу, подбородок маленький, острый, большие голубые глаза, чуть вздёрнутый на конце нос. Волосы светлые, немного спутанные, небрежно собраны в хвост с «петухами» на макушке. Потертые старомодные джинсы, расклешенные к низу. Она кажется мне неуловимо странной, не похожей на знакомых мне девчонок, но она вызывает у меня трепетную симпатию.

– Приставать не будешь? – опасливо спрашивает девушка.

– А надо? – улыбаюсь я.

– Ты добрый, ты плохого не сделаешь, – она успокаивается. – Как тебя зовут?

– Валера. А тебя?

– Вероника.

– Имя красивое! А что на дороге ночью делаешь?

– А, домой прусь, говорю же, – машет она рукой небрежно, – с работы. На овощном складе тружусь, гнильё всякое перебираю. То, что не сильно порченное хозяева скотине на соседнюю ферму продают за три копейки.

– И ты каждый день так до дома добираешься, ночью, пешком?

– Иногда на автобус успеваю. Он два раза в день ходит, но частенько опаздываю. Вечно я план не выполняю, вот и задерживаюсь. А если опаздываю на автобус, так через лес напрямую шурую, километров восемь получается. По дороге дольше, но, бывает, подвозит кто-нибудь. Сегодня ни одна машина не остановилась, только ты. Замёрзла – жуть.

Вероника достаёт из кармана старый кассетный плеер, аккуратно наматывает на него наушники.

– Батареек не напасёшься, быстро сдыхают, – говорит она, кивая на плеер.

– Раритет! – замечаю я, чтобы поддержать разговор.

– Нет, Панасоник, – отвечает она не задумываясь.

Затем она открывает свой рюкзачок, вынимает оттуда какие-то вещи, сверху оказывается аккуратно заклеенный бумажный конверт, завёрнутый в полиэтиленовый пакет. Убирает в рюкзак плеер, складывает всё назад. Пока она возится, я запоминаю данные на конверте. С. Курчаево, ул. Титова д. 8. Фамилия отправителя написана неразборчиво, инициалы «В. А.» Получатель из другого города, далеко от нас, но он обладает той же неразборчивой фамилией и теми же инициалами. При всех моих недостатках, я обладаю отличной памятью, и, сам того не желая, запоминаю адреса. Разве бумажные письма ещё актуальны?

Я хочу спросить об этом Веронику, может, это ивент какой-нибудь, обмен открытками или что-то подобное. Я однажды участвовал в таком мероприятии, организованном в интернете, Тайный Санта назывался – слали маленькие подарочки случайным людям. Интересно, кстати! И тема для беседы хорошая! Но Вероника выглядит совсем бледной, я списываю это на холод, забываю про письмо, предлагаю ей чай из термоса и пирожок. Она не отказывается, не кокетничает, наливает в крышку термоса напиток, откусывает пирожок, хвалит золотые ручки моей мамы. Я рассказываю ей о своей семье, она с интересом слушает, смеётся над моими нескладными шуточками, её смех звонкий и заразительный.

Я редко общаюсь с девушками. Я некрасивый: полный, нос картошкой, ноги короткие, умом не блистаю, родители небогатые. Вы скажете, мол, с такой низкой самооценкой ты, парень, далеко не уедешь. А вот и уеду, я же водителем работаю!

Примерно над такими шутками Вероника и смеялась. С чувством юмора у меня тоже беда.

– А у меня родителей нет, – говорит она, но в голосе совсем нет грусти, – меня дедуля с бабулей вырастили.

– Я тоже постоянно в детстве у бабушки гостил! – я немного расстраиваюсь, что ехать вместе нам осталось совсем недолго.

– Валера, остановись на секунду, мне под кустик надо, – просит вдруг Вероника.

– Потерпи, почти доехали, – отвечаю ей.

– Не могу терпеть, – капризничает она, – честно, очень надо.

Останавливаюсь на обочине, она выходит из машины, оставляя свой рюкзак у меня на сидении, теряется в темноте придорожной поросли. Её нет довольно долго, я начинаю волноваться. Беру из бардачка фонарик, разводной ключ (на всякий случай), иду её искать. В лес заходить мне совсем не хочется, я кричу её имя, зову. Она не откликается. Что с ней случилось? Медведь напал? Или потерялась? Мне страшно, неуютно, я совсем не хочу идти, но всё же захожу в лес. Не могу же я бросить Веронику.

Луч от фонаря натыкается на чей-то образ. Я вскрикиваю, пячусь назад, запинаюсь, роняю ключ на ногу, благодаря этому вспоминаю, что у меня есть средство защиты, нашариваю ключ рукой, поднимаю. Угрожающе выставляю вперёд тяжёлую железяку, ещё раз свечу фонариком на неподвижную фигуру. Это просто обломок старого дерева, поросший трутовиками. Ну и болван же ты, Валерик! Давай, обороняйся!

Не нахожу Веронику, хочу вернуться к машине, но в темноте теряю ориентиры, какое-то время блуждаю, наконец, выхожу на дорогу, немного дальше, чем припаркован автомобиль. Слышу разносящиеся в темноте негромкие звуки музыки.

«Но всё-таки тучи так жестоки…» – поют Иванушки из кабины моей машины. Я бегу к автомобилю, заползаю внутрь, Вероника сидит с довольным видом, обнимает свой рюкзак. Не обращая внимания на то, что заработало радио, я к девушке:

– Почему ты не откликалась?

Я очень зол на неё, и хочу, чтобы мой голос звучал строго, но ловлю себя на том, что в нём дрожат плаксивые нотки, и тут же замолкаю, сгорая от стыда.

– Ты разве звал? – Вероника делает удивлённые глаза.

– Орал на весь лес!

– Прости, не слышала, – она пожимает плечами и подпевает голосу, доносящемуся с волн неизвестной мне радиостанции.

Поёт она с выражением, вытягивая губы, жестикулирует руками, хмурит брови. Я уже не сержусь на неё. Я, кажется, успел влюбиться.

– Можешь остановиться тут, я добегу, вон мой дом, – она показывает на небольшую бревенчатую избушку вдалеке.

Из трубы дома идёт дым, это хорошо видно в лунном свете, окна манят уютным жёлтым теплом. Вероника уже открыла дверь кабины, она готова покинуть меня.

– Давай хоть телефонами обменяемся, – я удерживаю её за рукав плаща.

– У меня нет телефона, – она как бы извиняется за это. – Спасибо тебе огромное! Правда, очень выручил! До свидания!

Она выбирается из машины, машет мне ладошкой, убегает к дому.

«Ничего, – думаю я, – я же знаю, где она живёт!»

Радио снова захрипело и умолкло, будто его и не было. Я безуспешно кручу ручку настройки и вскоре бросаю это занятие. Возвращаюсь на маршрут, и уже через пару часов останавливаюсь перед первой точкой разгрузки. Над дверью поселкового магазинчика тускло горит фонарь, неподалёку виднеются купола маленького деревенского храма. Я думаю о Веронике, представляю, как нагряну к ней в гости, познакомлюсь с её стариками, потом познакомлю её со своими мамой и папой. Ну, а дальше кольцо, белое платье, дача по выходным, на машину собственную со временем накопим или кредит возьмём – всё как у людей! Да, ко всему прочему я ещё и неисправимый романтик.

До того, как приедут принимать товар, еще несколько часов. Всё же правильно батя говорил мне, что я слишком рано еду, но мне не терпелось отправиться в путь. Ну, ничего страшного, я люблю уединение. Беру термос, достаю оставшиеся пирожки. Вероника выпила несколько крышек чая, но мне кажется, что жидкости в термосе нисколько не убавилось. Да и пирогов в фольге ровно столько, сколько положила мне мама. Я хлопаю глазами, снова пересчитываю пироги, ищу следы присутствия Вероники. Ни волоска!

В лесу было влажно, к её обуви, наверняка, прилип хвойный опад, когда она выходила по нужде. Но коврик под пассажирским сидением сухой и чистый. Я сглатываю ком в горле, смотрю на свои ноги, неуклюже разворачиваю их к себе подошвами – там сосновые иглы и несколько мелких жухлых листьев. Всему есть объяснение! Она просто отряхнула ноги, не желая мусорить в машине, а пирожков наверняка было больше. Тем не менее, аппетит у меня пропадает, я блокирую двери, опускаю спинку сидения, закрываю глаза и хочу провалиться в сон.

Будит меня настойчивый стук в окно:

– Эй, брат! – кричат мне на ломанном русском. – Разгружаться будешь?

На улице занимается рассвет, у меня впереди полдня работы, обратно я еду другим маршрутом, и нет ни малейшей возможности проехать мимо села Курчаево.

Г