Полет ласточки

скачать книгу бесплатно


Глеб почесал щетину на подбородке, набросил куртку и вышел за ним. День прошел впустую – он не мог думать ни о чем, кроме Катеньки. В конце дня он без приглашения пошел к Резнову. Дверь была закрыта. Ассистент при входе сказала, что он в исследовательской лаборатории. «Он просил его не беспокоить» добавила она. Не спрашивая разрешений, Глеб пошел именно туда. В белоснежной палате на кресле лежало тело девочки. Глаза ее были закрыты. Над телом стоял Резнов и сотрудники центра в белых халатах. Завидев надвигающуюся крупную фигуру военного, худые тела ученых попятились в сторону. Резнов повернулся в его сторону.

– Вам сюда нельзя, – сказал он.

Голос был донельзя слабым, словно перед Глебом змеилось трещинами тонкое стекло. Не ответив на предупреждение, он бросился к дочери и схватил ее за руку. Кожа у нее была неестественно бледной, на запястье пробивался слабый пульс. На руке Катеньки вздувалась огромная красная гематома от уколов. Другой рукой она слабо прижимала к груди Скворушу.

– Катенька, – позвал девочку отец.

Сердце его наполнилось радостью, когда маленькая голова с выбившимися русыми волосами качнулась, а затем девочка открыла глаза. Когда она повернула к нему взгляд, на лице ее появилась радость узнавания. В порыве эмоций он схватил девочку на руки и поднял с кресла. Резнов схватил его за руку.

– Погодите. Мы не закончили.

– Да сколько вы ей вкололи? Вон рука вся красная! Да и посмотрите – на ней лица нет.

– Ваша дочь сама согласилась. Не забывайте – на кону…

– Катеньке пора отдохнуть, – перебил его Глеб и развернулся, чтобы выйти из палаты с девочкой на руках.

Внезапно маленькая ладошка уперлась ему в грудь. Лицо Кати исказилось гримасой боли, глаза наполнились кровью. Девочка быстро задышала. Глеб развернулся к ученым. Резнов среагировал мгновенно.

– Положите ее на кресло! Я же вам говорил!

Он подбежал к девочке и быстро ее осмотрел. Она практически задыхалась, руки и ноги мелко тряслись.

– Скорее всего, анафилактический шок от компонента вакцины, – пробормотал Резнов.

– Спасите мою дочь! – зарычал Глеб.

Резнов рявкнул принести адреналин. Инъекция не помогала. Судороги продолжались, и вскоре девочка потеряла сознание. Рука, державшая Скворушу, разжалась. Игрушка – подарок Глеба – упала на пол. На нее случайно наступал подбежавший сотрудник, несший новую инъекцию. Резнов между тем кричал оборудовать операционную. С леденеющим сердцем Глеб смотрел, как дочь подключают к аппарату ИВЛ и как врачи пытаются спасти ее жизнь. Позже Резнов объяснял, что у девочки быстро развился отек мозга, а они слишком поздно поняли необходимость операции. Глеб смотрел на суетившихся врачей, и ему казалось, что его сознание отделяется от тела. Это было нереально, невозможно, и тем не менее происходило наяву. Его дочь погибала у него на глазах. Дальше он помнил только путаные объяснения Резнова над маленьким бездыханным телом. После этого огромные пальцы его оказались на шее биолога, и начали ее сжимать. Лицо того перекосилось и покраснело. Кто-то позвал охрану. Глеба ударили по голове дубинкой, а затем скрутили на полу.

2. Ласточка Варя

После инцидента с нападением на Резнова военное командование собиралось взять Глеба под стражу, но биолог распорядился, чтобы его отпустили. Соколов вернулся к обязанностям инструктора. Через неделю было объявлено о создании вакцины против вируса Федерации. Знавшие Глеба и его дочь сотрудники центра передавали ему, что испытания на его дочери были необходимы для создания вакцины и что Катенька действительно спасла Содружество. Глеб ничего не отвечал на эти слова. Он целиком ушел в подготовку пехоты. Активная тренировка войск шла и до этого, но весь центр переключился в военный режим, когда Главнокомандующий, незадолго после победы над вирусом, объявил о начале военной операции.

Первые генетические солдаты показались Глебу обычными людьми. В сущности, они ими и были. Это было поколение, выращенное в утробах матерей. Поговаривали, что новое, третье, поколение зреет уже в искусственных утробах. Процесс, впрочем, был одинаков. Зародыш формировался из сперматозоида и яйцеклетки. После этого ученые редактировали геном в соответствии с назначением будущего человека. Эмбрион вызревал в чашах Петри. Когда формировалось около 200 клеток, проводилась сверка генетического кода через секвенирование ДНК – так ученые убеждались, что изменения действительно внесены. Затем, в первом и втором поколениях, эмбрионы вживлялись обратно матерям – специально отобранным женщинам с отменным здоровьем и выносливостью. Носить плод девять месяцев было обременительно для женщин и для центра. Хотя искусственные утробы были готовы уже давно, Резнов медлил с их использованием. Процесс эмбриогенеза, несмотря на многочисленные исследования, оставался не до конца понятным, чтобы на него можно было положиться в созданной людьми среде. Идеально скомпонованный геном, на разработку и создание которого ушло много лет и много финансов государства, мог пропасть впустую в неправильно развившемся и нежизнеспособном теле. Отточенный миллионами лет эволюции процесс вынашивания плода в утробе женщины был гораздо надежнее.

О процессе развития третьего поколения никто не знал, потому что сам Резнов хранил процесс в секрете. Боялся он публичного позора в случае неудачи или скрывал сам метод от потенциальных шпионов, оставалось только гадать. В любом случае, проблема плачущих матерей была решена. Согласно природным законам, мать и ребенок образуют связь через гормон окситоцин. Но после рождения искусственный человек принадлежал уже не матери, а государству. Тем не менее, все рожавшие женщины испытывали горесть после отнятия детей. Многие рассказывали о чувстве, словно у них вдруг ампутировали конечность или важный орган. Государству приходилось сводить таких матерей с детьми-сиротами, чтобы проснувшийся после родов материнский инстинкт находил себе применение. Естественно, повторно рожать в центре Мечникова такие женщины уже не хотели. Приходилось искать новых доноров. Искусственные утробы должны были в первую очередь решить эту проблему.

Впрочем, Глеб в процесс создания «генных», как он сам окрестил их, не вникал. Его неприятно поразило то, с какой быстротой он свыкся с мыслью об их искусственной природе. Все как один с бритыми головами, с одинаковыми пропорциями тел и с одинаково развитыми мускулами, они, тем не менее, ничем не отличались от лбов, с которыми он сам проходил военную подготовку в юности. Военная среда стирает уникальное, унифицирует и гомогенизирует мужчин до чистой функции. В этой связи генная инженерия попала в точку. Нашла сферу для своего идеального применения. Если все, что требуется – это тело с определенным набором функций, то почему бы это тело заранее не создать?

Глеб долго не мог забыть, когда вывел группу на пробежку и собирался дать круг в привычные 3 километра. Стоявший рядом инструктор со смехом оттащил его в сторону. Он дал отмашку, и весь отряд понесся спринтом наматывать круги. Остановились только после десятого. Быстро подышали, стали разминаться для следующих упражнений. Никаких перерывов. Глеб повел их на турник подтягиваться. Один за другим они взлетали подбородками вверх безо всякой усталости. Десять, двадцать, тридцать раз. Их останавливала только формальная отмашка инструктора. Один подтянулся до сотни и готов был и дальше – но опять включился инструктор, который до этого отвлекся на разговор.

– Зачем я здесь вообще? – спросил того Глеб.

– Так это ребята уже наученные. Если ты думаешь, они так с детства, то ничего подобного. Завтра сам посмотришь. Там у тебя уже свои будут.

На следующий день Глебу дали взвод. Он показывал им упражнения, следил за формой. Генные безропотно слушали и четко выполняли команды. На лицах никак эмоций – накачанные мускулами тела безропотно выполняли все, что он говорил. Глебу от этого было не по себе. У солдат не было имен. Обращаться к ним следовало по странной аббревиатуре на нашивке около груди. «КД-1», «КД-2» и так далее. Все это вызывало ассоциации с роботами, и Глеб хотел проверить, способны ли они на человеческие реакции. Когда один из солдат опоздал на построение на пробежку на несколько секунд – завязывал шнурки – Глеб громко приказал всем выполнить 100 отжиманий в качестве наказания. Никаких вопросов, возмущений. Двадцать тел упали на дорожку и принялись отжиматься. Закончили, встали – красные, потные, пластины грудей вздымаются в такт дыханию – но никакого ропота. Глеб сказал, что в следующий раз оставит их без обеда на целый день, если кто-то опоздает. «Так точно!» хором сказали они.

Позже, в столовой центра, Глеб подсел к инструктору, который ему помогал вчера.

– Все равно не понимаю, зачем я здесь, – сказал он, прихлебывая борщ.

– Дай угадаю. Наказывать их пытался?

– Ага. А им хоть бы хны. Страха нет. Машины какие-то.

– Так в этом и суть, – пожал плечами инструктор, – Вот твои ребята на передовую пойдут. Они для этого специально выведены были – не чувствовать страха, не уставать. Не помню, что там за гены, но от каких-то башковитых слышал, что с миндалиной в мозгах что-то делают.

– Страх можно отключать? Так их перебьют всех на раз.

– В том-то и дело! Это была проблема первого поколения. Их тайно в локальных конфликтах использовали – в Европе и на Дальнем востоке. Они сражаются без устали, но их быстро бьют. Все, что они знают – это идти вперед.

– То есть, я тренирую пушечное мясо?

– Можно и так сказать, – пожал плечами инструктор. – Лучше уж мы, чем они, верно? У них из-за этой миндалины и социальные навыки не развиты, поэтому и скучать по ним никто не будет, если убьют.

Глеб отодвинул тарелку. Есть расхотелось. Он обнял руками голову.

– Кошмар какой-то. И что мы здесь, тренируем таких вот людей-роботов на убой?

– Ну почему же? Это только наш отдел этим занимается. Есть другие с другой специализацией. Вот там уже с выращенными можно даже пообщаться. Они неотличимы от нас с тобой. Но я в таких отделах не был.

Он встал, чтобы отнести поднос. Глеб не стал доедать свою порцию и вернулся в комнату общежития. Всю ночь он не мог заснуть и думал, как бы заставить Резнова его куда-нибудь перевести. Впрочем, к самому Резнову было не попасть. После инцидента с Глебом к биологу приставили охрану и велели никого к нему не подпускать. На следующее утро ничего не оставалось, как продолжать тренировки. Так день проходил за днем, неделя за неделей. Постепенно Глеб привык к генным. Он не воспринимал их как отдельных индивидов, а скорее как разбросанный в телах инструмент, созданный для определенной цели. Его задачей было держать этот инструмент заточенным.

Однажды, выводя отряд на пробежку, он увидел на стадионе странную пару. По дорожке бежала девушка в обтягивающем черном костюме на голое тело. Все формы у нее выдавались, костюм подчеркивал стройную фигуру. Черные волосы были коротко подстрижены, видимо, чтобы не мешать бегу. Девушка бежала почти спринтом, и по раскрасневшемуся лицу было видно, что это уже не ее первый круг. Вслед за ней на низком электрокаре ехал паренек с пышной шевелюрой. Он кричал в рупор так, что высокий визгливый крик его разносился по всему стадиону. «Поживей, корова!», «Давай, двигай булками!» прокатывалось под сводами. Глеб нахмурился. Когда девушка и парень на электрокаре поравнялись с ним, он взмахнул рукой, давая знак остановиться. Автомобиль затормозил возле него. Девушка тоже прекратила бежать и оглянулась.

– Беги, дуреха! – закричал на нее парень, и она послушно пустилась по дорожке.

После этого он с лучезарной улыбкой посмотрел на Глеба.

– А, Глеб Александрович, я про вас слышал. Знаю, вы тут постоянно тренируетесь. Надеюсь, мы не помешаем?

Судя по одежде, это был один из ученых. На белом докторском халате был приколот бейдж с надписью «Алексей Халаим, отдел по Тихоокеанскому краю». Глеб кивнул в сторону бегущей девушки.

– Это кто? И зачем вы ее оскорбляете?

Халаим развел руками и сказал:

– Действовать иначе в условиях ослабленной амигдалы никак. Только чрезмерная агрессия может стимулировать обучение у генных. У Вари сегодня полумарафон на максимальной скорости. Мы перешли к бегу, так что будем часто здесь появляться.

– Постой. Так эта девчонка тоже выращена, что ли?

Халаим потер лоб. С сомнением спросил:

– Вы разве не слышали про «Ласточек»?

– Да мне никто не рассказывал, кто тут над чем работает.

Халаим распахнул дверь, приглашая Глеба внутрь.

– Ну садитесь, на ходу поговорим. А то Варя опять расслабится без меня.

Глеб протиснулся на узкое сидение, и электрокар с легким жужжанием покатил по трассе.

– Ласточек обучать сложнее всего, – заговорил Халаим, – В них многое вложено в плане генетической информации. Я бы сказал, что это вершина творчества Резнова. Во втором поколении мы вырастили троих, Варя уже четвертая.

– Так а для чего такие молодые девчонки?

– Для оповещения об опасности. Мы отправляем их в Тихоокеанский край по запросу главы.

Глеб все еще ничего не понимал, а Халаим дальше объяснять не стал. Впереди показалась Варя, бежавшая легкой трусцой. Достав рупор, сотрудник закричал:

– А ну побежала, ленивая жопа!

Девушка, не оборачиваясь, прибавила темпа. Глеб разозлился.

– Мне не нравится ваш подход, – сказал он Халаиму.

– Да бросьте, – с улыбкой отвечал тот, – Разве же они люди? К ним надо относиться просто как средствам для победы в войне. Думаю, вам как военному это известно лучше всего.

Ответить Глебу было нечего. И в самом деле, ведь он сам пришел к выводу, что генные лишь инструмент. Почему эта девушка была другой? Некоторое время они ехали за ней в молчании. Вдруг Варя перешла на шаг.

– Ну чего? – раздался голос из рупора.

– Я уже не могу, – покачала головой девушка.

Халаим вздохнул и повернулся к Глебу.

– Вся проблема в том, что у женщин миндалевидное тело больше, чем у мужчин. Ослабить его не так-то просто. Вот видите – чуть что, какая эмоция, и она уже брыкается. Ну ничего, у меня есть средство и для этого.

И он достал с заднего сидения длинную черную плетку. Глеб вырвал инструмент пытки у него из рук.

– Даже не смей, – сказал он, – Дай-ка я с ней поговорю.

Халаим пожал плечами. По виду он был даже рад, что за дело взялся кто-то другой. Глеб вышел из электрокара и подошел к девушке. Она смотрела на него пытливым взглядом. Ни страха, ни волнения во взгляде и в фигуре. Стройное тело лучилось здоровьем. На вид ей было лет шестнадцать.

– Это вы сейчас мой вожатый? Алексей уже нет? – спросила девушка. Она часто дышала, пот струился по ее лицу.

– Нет, я… – Глеб задумался, – Я хотел дать тебе мотивацию для бега.

– Обычно Алексей выходил с плеткой для этого.

– И что, бил тебя?

– Нет. Но мне делалось страшно, и тогда ничего не оставалось как бежать. Вот, кстати, то, как он кричит – это тоже немного страшно.

– Так нельзя вести себя с людьми.

Он осекся. В голове его сцепились в противоборстве представление о Варе как о генной и реальное восприятие девушки. Сейчас он видел перед собой как будто обычного подростка.

– Почему? – спросила Варя.

«Естественно» подумал Глеб «Если она росла взаперти в этом дурдоме, то и нормального детства у нее не было. Наверно, через запугивание все было».

– Давай так скажем. Я считаю, нужно уметь мотивировать себя самостоятельно, а не полагаться на кого-то рядом. Вот я не знаю, для какой задачи ты… – он замолчал, подбирая слова, – Какую задачу ты будешь выполнять, но наверно одна или в отряде с такими как ты, верно?

– Я сама не знаю, что должна буду делать.

«Вот тебе раз» опешил Глеб. Он оглянулся на Халаима. Тот с улыбкой наблюдал за его разговором.

– Ладно, неважно, – продолжил он, – Давай условимся так. Вот смотри, сколько тебе осталось пробежать?

– Еще 10 километров.

– Так, если ты это сделаешь, я угощу тебя… вот что ты любишь сладкое?

– Пышки! Меня иногда ими угощает Алексей.

– Хорошо, вот тогда ты от меня получишь пышки, если пробежишь до конца.

Он был рад видеть ее целеустремленный взгляд. Девушка быстро кивнула и снялась с места. Глеб вернулся к электрокару.

– Зря вы, Глеб Александрович, это предложили, – покачал головой Халаим.

– Почему? Пышки у повара возьму, делов-то. Или ей нельзя?

– Не в этом деле. Просто это все не по ТТХ.

– И них еще и ТТХ есть?

– А как же? Я ведь на нее кричу и хлестать грожусь не просто так. Это в инструкции написано и объяснено подробно: для активации ослабленной амигдалы необходимо усилить агрессию в направлении субъекта. Мы, конечно, стараемся притупить страх генетически, но без него нет обучения. Страх – лучший учитель для мозга. А вы сейчас просто использовали дофаминовую уловку, которая в долгосрочной перспективе ничего не даст. Мы же не сможем постоянно ей эти пышки предлагать. Хотя бежит хорошо.