скачать книгу бесплатно
Ирония фарта (сборник)
Антон Тарасов
Антон Тарасов – яркий представитель современной российской литературы, молодой петербургский писатель, чьи произведения снискали заслуженное признание по всему миру. Его прозу отличает легкость и в то же время тонкий психологизм, внимание к деталям и удивительная жизненность.В эту книгу вошли нашумевший роман "Ирония фарта" о талантливой девушке, ищущей себя на пути к успеху в шоу-бизнесе, а также роман "Подводные камни", заставляющий задуматься об оборотной стороне человеческих чувств. Дополняет палитру творчества Антона Тарасова цикл повестей "Сказки PRO…".
Антон Тарасов
Ирония фарта (сборник)
Ирония фарта
* * *
Знаешь, о чем я думаю сейчас? Ты удивишься. Нет, ты действительно удивишься, и, быть может, тебе придется даже посмеяться от души над моей наивностью. Мне до боли хочется снова увидеть тебя. Хотя бы еще один раз в жизни. Посидеть с тобой в коротких перерывах между репетициями, попивая кофе из этих ненавистных пластиковых стаканчиков. Наверное, я эгоист и думаю, что этого мне хочется больше других, но, извини. Я всегда стеснялся сказать тебе, что ты замечательная. Но не скажу тебе этого уже никогда, и всегда, всю жизнь буду ругать себя за то, что не сделал этого.
Мечтаю снова увидеть тебя, сидящей за роялем. Чтобы твои руки коснулись клавиш – и совсем не детские тревоги вырвались из тебя, облаченные в язык музыки. Это был бы твой вопрос всем нам, понятный и без слов, но который так и остался бы без ответа. Ответа, который ты ждала. В той поддержке, тепле, которую ты так ждала, но не дождалась. Но жизнь научила тебя ничего не ждать и не требовать, а надеяться только на себя. Это слышалось и, поверь, слышится сейчас в твоей музыке и в том, что ты делала и к чему прикасалась. И не только слышится, а явственно ощущается. Ощущается, как тогда, в нашу первую встречу. Мог ли я тогда слушать тебя чуть внимательнее? Конечно, мог. Прости, если какие-то слова или подробности я упустил. С каждым бывает.
Если бы я только мог что-то изменить. Хотя бы что-нибудь. Так сейчас думает каждый, кто знал и любил тебя. И любит до сих пор. И будет любить всегда. Но что мы можем изменить? Ты сильная, ты все смогла – а мы все слабы, и так ничтожны, что всегда скупились на комплименты, на похвалу, а подчас и просто на внимание. Но, ты пойми, такова на самом деле жизнь артистов, ты сама к этому так стремилась.
Я искренне надеюсь, что ты сейчас счастлива. Да и на что я вообще сейчас могу еще надеяться? Хотя, нет. Я просто уверен, что ты счастлива, что у тебя все получилось и сложилось, где бы ты сейчас ни была. Просто иначе и не могло быть. За все те испытания, что выпали на твою долю, ты заслужила счастье. Прости, ком подступает к горлу. Почему я так и не решился тебе всего этого сказать?
Что осталось после тебя? Радость и тепло, боль и горечь, несколько сотен фотографий и воспоминания. Воспоминания, с которыми я живу, которые со мной каждый день, каждый час, каждую минуту, каждое мгновение. Песни, музыка. И то, что мы нашли в твоем компьютере. Скажи, почему ты никогда не показывала этого, не давала послушать?
Что я могу сделать для тебя сейчас? Очень немногое. Хранить воспоминания, как можно бережнее, не давая памяти упустить сколько-нибудь важные детали. Да, чуть не забыл. Ты вела дневник. Я помню часть из того, что там было написано. Сейчас, к сожалению, дневника уже нет, не существует. В чем-то есть и моя вина.
Но я знаю, что могу пусть немного, но искупить ее. Знаешь, я решился рассказать твою историю. Правдиво, ровно так, как было все на самом деле. Я не писатель, совсем не писатель. Но знаю, что никто этого кроме меня не сделает. Только прошу тебя, помоги мне вспомнить кое-какие детали. И я попробую восстановить те места твоего дневника, которые врезались в мою память так, как острый нож врезается в дерево.
Помоги – и не уходи. Я закрою глаза. Хотя бы пару минут… Если сможешь…
Глава первая
1
Натали родилась в один прекрасный день в начале зимы 1989 года в самой обычной ленинградской семье. Обычной, если не считать ряда обстоятельств, достойных упоминания хотя бы ради того, чтобы понять многое из того, что произошло далее. Не бывает так, чтобы родители были в крайней степени бездарными, а у них вдруг взяло и родилось талантище. Или, наоборот, в талантливой семье вдруг появилось нечто совершенно бесталанное и заклеймило этой самой бесталанностью своих одаренных предшественников.
Так было и с Натали. Отец – художник, мать преподавала русский язык и литературу. И не только преподавала, но и неплохо в ней разбиралась. Собственно, как неплохо разбиралась и в музыке, и если бы не стала учительницей, то наверняка бы сделала неплохую карьеру в роли аккомпаниаторши или даже сольной артистки.
Они жили на окраине города, на границе городской и сельской местности, в небольшом кирпичном доме и, в общем и целом, были счастливы, как счастливы бывают те, кто, наплевав на жизненные перипетии, может позволить себе выкроить пару-тройку часов для того, чтобы послушать музыку или углубиться в чтение.
– Натали, не хулигань, дай папе поработать, видишь, папа рисует, – Анастасия часто наблюдала, как дочь пытается подражать отцу и пробует ему помочь. – Иди сюда, возьми карандаш и бумагу, рисуй тоже.
– Ты моя художница! – Сергей взял дочку на руки. – Вот вырастешь, наверняка художницей станешь!
– Вот новость, – Анастасия широко заулыбалась. – Ты представь, Сереж, в доме будет еще одна творческая натура.
– И что? В этом есть что-то плохое?
– Да нет, ничего. Просто я уже слышу эти споры об искусстве.
– О чем? – Сергей не уловил, на что намекает жена.
– Знаешь, ты много раз говорил, что не потерпишь в доме критиков. А представь, дочь подрастет, наберется ума-разума, станет приверженкой какого-нибудь ультрамодного течения. И что? Плакали твои натюрморты, – Анастасии такие разговоры определенно нравились, и она сейчас не была намерена так просто сдаться.
– Ну, а может, я одумаюсь и тоже стану каким-нибудь абстракционистом? Знаешь, Репин тоже гуашью выделывал порой такое…
– Не верю, тебя уже не переделать!
– Да ты что! Вот новость! Не знал, – Сергей посадил Натали себе на плечи, она смеялась и тянула руки к потолку.
– Не переделать, мне же не удалось – каким ты был, таким остался, как в той песне поется…
– Каааким ты быыы-ыл, таааки-им остался-яяя, – Сергей начал было тянуть песню, но Анастасия его оборвала.
– Вот-вот, о чем я говорю. Как был ребенком, так и остался.
– А ты о чем-то жалеешь? – голос Сергея стал чуть более серьезным.
– И не подумаю, – засмеялась Анастасия.
– И все же, каким ты видишь будущее нашей дочери? – Сергей снял Натали с плеч и усадил за стол.
– Я думаю, что литература и живопись уже есть в ней, она получила это от нас, у нее этого не отнимешь, согласись.
Сергей одобрительно улыбнулся и закивал головой.
– Пусть она попробует себя в том, что не сложилось как следует ни у тебя, ни у меня. Ты же тоже ходил в музыкальную школу?
– Ой, ну ты вспомнила, не было такого…
– А у нее будет, – Анастасия вдруг на несколько секунд замолчала. – Все, хватит, я устала думать и вообще, идем пить чай, быстро!
Тот воскресный разговор трехлетняя Натали, само собой разумеется, не запомнила. Она даже не поняла, о чем спорят родители. Да и была ли в этом необходимость? Выбирай она сама свой путь – если бы такая возможность вдруг представилась – что-то вряд ли бы изменилось. Может, другими были бы какие-то детали, незначительные подробности, иначе сложились обстоятельства, но в любом случае главным осталось бы одно – музыка.
Родители не ошиблись и в другом. Натали рано начала читать, прекрасно рисовала, и в том, и в другом значительно опережая своих сверстников. Впрочем, многие, практически все ее сверстники в столь нежном возрасте еще не задумывались серьезно о том, чего хотят в жизни. А Натали как-то перескочила эту важную ступень. Она уже с самого раннего детства стала стремиться к тому, что доставляет ей радость, что лучше всего получается. Видя успехи дочери, родители, конечно, удивлялись, но видели в этом определенную закономерность, списывая все на их личные усилия по воспитанию чада. Конечно, в этом им было трудно отказать. Но было в Натали одно важное качество – целеустремленность. Именно оно в любом возрасте, в любом положении и при любых обстоятельствах наделяет жизнь смыслом и не дает его потерять.
Однажды Натали слышала, как родители как обычно о чем-то спорили, и потом на кухне тихонько спросила:
– Мам, а почему папа несчастлив с тобой?
– С чего ты взяла? – Анастасия, как педагог, была непробиваема по отношению к различным странным детским вопросам, но здесь насторожилась.
– Он сам тебе об этом сказал.
– Нет, Натали, он такого не говорил.
– Нет, говорил, мамочка, я все слышала.
– Зато не слышала я…
– Нет, слышала, он говорил это тебе, и ты тоже слышала и ответила что-то ему.
– Что я ответила? – Анастасия пододвинула стул и присела на него.
– Я не помню, но что-то ответила. Отвечай, почему он несчастлив?
– А, всё, я поняла. Папа сказал, что я – его несчастье, – Анастасия пыталась понять, чем эта фраза так задела его дочь.
– Да, скажи, почему, – Натали начала понемногу успокаиваться, наверное, догадываясь по реакции матери, что не все так страшно на самом деле, как звучало в разговоре.
– Понимаешь, дорогая моя, папа имел в виду, что если бы у него не было нас с тобой, то, возможно, он стал бы знаменитым художником.
– Так это же хорошо, правда?
– Что хорошо?
– Быть знаменитым художником.
– Не знаю, дорогая, не знаю…
– Почему не знаешь? Ведь тогда у него было бы много денег, и он бы смог купить себе новый мольберт и новые рамы…
– Глупая ты еще, – Анастасия гладила кончики косичек дочери. – Такая глупая.
– Я не глупая!
– Нет, глупая. Ну, посуди сама. Был бы у папы новый мольберт. И денег бы было много-много. И что? У него бы не было нас с тобой. Никто бы не готовил его любимые голубцы, не проливал бы краски на ковер, не мешал бы работать по выходным…
– …А он сам всегда начинает меня щекотать, я пугаюсь и случайно проливаю краски.
В дверях послышались шаги. В кухню вошел Сергей, подошел к плите и потянулся к чайнику.
– Ну что, мои принцессы, бегите смотреть!
Натали особенно любила моменты, когда папа заканчивал очередную работу, картину или просто небольшой рисунок. Перед этим проходили томительные часы ожидания, когда он наносил последние штрихи, мысленно оценивая, получилось ли то, что он задумывал, или требуется снова и снова доводить полотно до совершенства. Наконец, когда все Сергея устраивало, он говорил: «Прошу на вернисаж».
Натали бежала наверх, в мастерскую, иногда опрокидывая на своем пути этюдники или даже стулья, чтобы своими глазами увидеть то, что сотворил ее папа.
– Ура, я первая, – кричала Натали.
– Первая, первая, только не надо так орать, – просила Анастасия, поднявшись следом и на ходу вытирая руки кухонным полотенцем.
Через несколько минут в комнату, превращенную в небольшую мастерскую, заходил Сергей, держа в руках чашку чая.
– Нравится?
– Ага, – Натали то подходила к картине поближе, то отходила от нее.
На этот раз на небольшом полотне были изображены цветы, обычные полевые цветы. Казалось, что можно протянуть руку и собрать букет.
– А я видела такие цветы у озера. Помнишь, мы там сидели в траве и смотрели на стрекоз? Ты для меня это нарисовал? – спросила Натали, почти уткнувшись в картину носом.
– Нарисовал для тебя, конечно для тебя, мое золотце.
– Значит, эта картина моя?
– Картина твоя только сегодня. Завтра я ее унесу, – отрезал Сергей.
– Ну, пап…
– Натали, ты уже большая и должна все понимать. Месяц назад к нам приезжал дядя, помнишь? Ты с ним смотрела картины. Так вот, он эту картину уже купил, – сказал Сергей и отхлебнул чаю.
– Как он ее купил, если она здесь? – искренне удивилась Натали.
– Вот так и купил. Рассказал, что должно быть изображено на картине, какого примерно она должна быть размера, заплатил мне за нее. Завтра я заберу ее и отнесу ему, – спокойно объяснил Сергей, допивая чай.
– Это нечестно, это мои цветы.
– Натали, не капризничай. Цветы твои, а картина – того дяди, – Анастасия не любила, когда ее дочь расстраивается, тем более по пустякам.
– Знаешь, – обратился к жене Сергей, – если этому странному типу понравится работа, то он закажет еще, так, гляди, и заработаю немного.
– Ты постарайся, очень прошу тебя, в сентябре фрукты начнутся, Натали надо хорошо кушать, чтобы не болеть потом зимой. А у меня зарплата только в октябре, – Анастасия старалась в такие приятные минуты не говорить о серьезных вещах, а поэтому перевела разговор.
– А ты мне покажешь, где растут эти самые цветы?
– Покажу, мама.
– Собирайся, идем. Мы соберем их и засушим, и эти цветы будут с тобой всегда.
– Даже зимой не завянут? – удивленно спросила Натали.
– Даже зимой, милая.
Они быстро собрались и пошли к озеру, где на больших лужайках за дорогой были заросли чертополоха, дикой гвоздики и лютиков. А отец Натали, оставшись дома в тишине, спокойно пил чай и грунтовал холст под новую картину. Шло лето 1995 года.
2
Родители Натали часто уезжали вместе по делам, иногда отправлялись к кому-нибудь в гости. И тогда Натали оставалась вместе с дядей, братом мамы. В отличие от Анастасии Рудольф был беспокойным, неуравновешенным человеком, не любил детей, да и к сестре подчас относился крайне пренебрежительно. Однако Анастасия всерьез считала, что родственников не выбирают, что они такие, какие есть, и точка. Рудольф недолюбливал Натали, и она отвечала ему тем же: не то, чтобы она хулиганила, нет. Как все воспитанные девочки она старалась лишний раз с ним ни о чем не говорить. Просто заниматься своими делами, играть с куклами, рисовать, смотреть телевизор и не обращать на присутствие в доме дяди ровным счетом никакого внимания.
Рудольфа бесило такое отношение. Он ревновал Анастасию к ее дочери, считая, что сестра чересчур ее балует, а Сергей слишком мягок в воспитании. Иногда на Рудольфа нападала тоска, и он мог сидеть часами, глядя в одну точку и молчать. Бывало, что Рудольф сначала сидел где-нибудь в комнате, разглядывая картины и рисунки, развешенные на стенах, а потом вдруг ни с того, ни с чего вскакивал, начинал бегать по дому и на всех кричать. Однажды в порыве ярости он бросил в Анастасию маленьким графином, стоявшим на этажерке.
– Зачем ты так? – спросила его Анастасия. – Разбил такую красивую вещь.
– Это тебе, так, вот, – пробурчал Рудольф. – Знать будешь.
Анастасия, молча, собрала осколки, а через полчаса Рудольф уже, как ни в чем не бывало сидел на кухне, помогал чистить картошку и рассказывал какую-то смешную историю.
Как ни странно, Сергей тоже старался не обращать внимания на Рудольфа: его более заботило творчество, как он любил шутить, поставленное на коммерческие рельсы. За последнее время он продал несколько картин, и были еще заказы, что при тотальном безденежье, инфляции и прочих малоприятных факторах действительно спасало. Тем более, платили очень даже неплохо. К тому же, Сергей не хотел ссориться с Рудольфом из-за жены. Понимая, что Анастасия любит Рудольфа как брата, Сергей боялся сделать больно, прежде всего, именно ей.
С тех пор, как Натали стала ходить в музыкальную школу, многое изменилось. Она как будто стала спокойнее, но за этим спокойствием скрывалось что-то, что происходило у нее внутри, и было доступно и понятно только ей самой. Для окружающих все это выражалось в том, что Натали вдруг поднимала крышку пианино и начинала наигрывать нечто странное, затем, раз за разом, превращавшееся в отдельные музыкальные фрагменты.
