Осколки Вечности

Антон S.A

Осколки Вечности

«Время – это не река. Это лабиринт. И каждый шаг – это выбор: стать узником или разрушителем.»

«Выбирай», «Спасай», «Убей».

Она проснулась в обломках своего корабля, вцепившись в мертвый металл, как в молитве. Воздух пах кровью и гниющими цветами. Офион – так назвала эту планету ее команда, пока их голоса не растворились в эфире. Теперь лишь Лост Дипрайв осталась, чтобы услышать, как пески этого ада шепчут ее имя сквозь вой ветра. Ее скафандр треснул, как яичная скорлупа, и черная смола – не кровь, нет, нечто гуще, древнее – сочилась из ран, смешиваясь с пеплом атмосферы. Над головой повисли башни, похожие на скелеты титанов, сплетенные из костей и ржавых шестерен. Они дышали. Каждая щель, каждый изгиб пульсировал, словно в жилах камня текла чужая жизнь. Оссирий Павших – так гласили записи, но теперь Лост понимала: это не руины. Это тюрьма.

Первая смерть пришла с закатом. Тварь, похожая на разорванный зонтик из плоти и шипов, вырвалась из трещины в небе. Ее голос звучал как скрип ножей по стеклу. Лост бежала, спотыкаясь о корни, напоминавшие сжатые кулаки, пока когти не впились ей в спину. Боль была сладкой и ядовитой, как обещание.

А потом – пробуждение. Снова в обломках. Скафандр цел, раны исчезли, но под кожей шевелились воспоминания о когтях. В ушах звенел голос Офиона, глухой и многослойный:

– Ты принадлежишь Лабиринту. Он голоден.

На запястье мерцал шрам в форме спирали – метка Хроноса, как назвала это Лост. Каждая смерть оставляла новый виток, каждый виток тянул глубже в петлю, где время сгнивало по краям. Она искала Сердце Абсидала, артефакт, который обещал разорвать цикл. Но Лабиринт подбрасывал игру: дневники с ее почерком, которые она не писала; голоса погибших коллег, шепчущие из теней; статуи, повторяющие ее лицо, искаженное ужасом.

В третьей жизни она нашла Храм Зеркальных Слез. Залы были усеяны скелетами в скафандрах, идентичных ее собственному. На стенах – надписи кровью: «Беги», «Он смотрит», «Мы – это ты». А в центре, под куполом из сломанных ребер, лежало существо. Его тело состояло из ее воспоминаний: детская кукла дочери, которую она оставила на Земле; лицо первого капитана, сгоревшего в агонии; ее собственные глаза, вытащенные из орбит и превращенные в маятники.

– Ты не сбежишь, – прошелестело создание, – ты – песчинка в песочных часах Бездны.

Когда Лост выстрелила, мир рассыпался, как стеклянная паутина. Она проснулась. Снова.

Игра началась заново.

Тени здесь двигались быстрее, чем свет. Лост шла сквозь каньоны, вырезанные из спрессованного времени, где стены шептали обрывками ее голоса. "Ты уже здесь была", – звучало справа. "Ты еще придешь", – отзывалось слева. Песок под ногами не был песком – это были осколки зубов, мелких, как у ребенка, и огромных, искривленных, будто вырванных у кита-падальщика. Они хрустели, цепляясь за подошвы, словно пытаясь удержать ее.

Воздух сгустился до желе, пропитанного запахом медного страха. Впереди, за гребнем скалы, маячил Лес Спиралей – частокол из костяных стеблей, увенчанных соцветиями из человеческих глаз. Зрачки следили за Лост, сужаясь и расширяясь в такт ее шагам. Она прижала ладонь к шраму-спирали. Метка горела, как уголь.

– Он близко, – прошипел ветер голосом ее погибшей напарницы, Кайры. – Он в твоих венах.

Лост нащупала пистолет – "Пожиратель Эхо", оружие, выкованное из того же черного сплава, что и башни Оссирия. Его ствол пульсировал, словно живой. Она помнила, как в прошлом цикле пули, выпущенные отсюда, возвращались, впиваясь в ее собственные ребра. Но выбора не было.

Лес сомкнулся над ней. Глаза на стеблях замигали, и мир перевернулся. Теперь она шла по потолку, а под ногами зияла бездна, где копошились силуэты с ее лицом. Они протягивали руки, шепча: "Спустись. Мы – твои тени. Мы устали ждать."

Внезапно земля дрогнула. Из трещины вырвался поток черных бабочек – их крылья были покрыты фотографиями ее прошлых смертей. Одна приземлилась ей на шею.

– Смотри, – зашелестели крылья: она стоит над телом мужчины в скафандре с нашивкой "Дипрайв". Ее собственное лицо под забралом. Пистолет в ее руке дымится.

Лост сбила бабочку ладонью. Та взорвалась облаком пепла, в котором замелькали цифры: 03:47:22. Счетчик? Координаты? Времени до чего-то?

Крики. Не свои – чужие, но знакомые. Она побежала на звук, спотыкаясь о корни, которые теперь бились, как сердца. За поворотом ждал Зал Зеркальных Бездн – комната с бесконечными отражениями, где каждое зеркало показывало ее на разных этапах разложения. Одно – с пустыми глазницами, полными пауков. Другое – с кожей, содранной до мышц, которые вились, как черви. Третье…

В третьем зеркале она была целой. И сзади, в отражении, стояла Оно – существо в плаще из спутанных волос, с лицом, постоянно меняющимся между ее дочерью, капитаном и тем, кого она убила в видении.

«– Ты не спросила, что случилось с твоим кораблем», – сказало Оно, касаясь зеркала. Трещина поползла по стеклу, и Лост почувствовала, как та же линия рассекает ее горло.

Она выстрелила. Зеркала разлетелись на осколки, каждый из которых стал порталом в другой кошмар: тут она падала в утробу гигантского механизма, тут – гнила заживо в коконе из собственных волос, тут – смотрела, как Земля взрывается в далекой-далекой галактике.

Проснулась. Снова в обломках.

Но теперь на песке рядом с ней лежал чужой артефакт – Ключ Спящего Сфинкса, которого не было в прошлых циклах. Его металл был теплым, как плоть, и на нем красовалась гравировка: "Сломай часы – освободи песок".

Где-то вдали, за гребнем дюн, завыла сирена. Не механическая – органическая, словно крик кита, пронзенного гарпуном из времени. Лост подняла Ключ, и шрам-спираль на запястье взорвалась болью.

Тропа сквозь каньон сузилась до трещины, словно планета сжимала ее в кулаке. Стены вокруг Лост дышали – влажное, липкое дыхание, пахнущее старыми ранами. Каждый шаг оставлял кровавый отпечаток, который тут же поглощался камнем, как будто Офион пил ее по капле. Над головой висели сталактиты, но не из минералов – из костей, склеенных смолой, струящейся как слезы. Они качались в такт ее сердцебиению, готовые сорваться.

03:47:21.

Цифры горели теперь прямо в ее зрачках, проецируясь на сетчатку каждый раз, когда она моргала. Таймер. Обратный отсчет к чему-то, что Лабиринт скрывал за завесой шипящего статического шума. Лост прижала Ключ Спящего Сфинкса к груди – артефакт вибрировал, словно пытался вырваться.

– Ты опоздала, – прошептала тень на стене, хотя источник света отсутствовал. Голос принадлежал ей самой, но старше, сломаннее.

Она свернула за угол и замерла. Перед ней раскинулось Озеро Молчания. Вода была черной и густой, как деготь, а на поверхности плавали лица. Не отражения – настоящие лики, вмурованные в жидкость. Их рты кривились в беззвучных криках, глаза следили за ней, когда она приблизилась. Среди них она узнала тех, кого любила: дочь, мать, капитан корабля с дырой вместо лица.

– Переплыви, – сказал Ключ, но это был не звук, а жжение в костях.

Лост ступила на поверхность. Ноги проваливались по щиколотку, и жидкость обвила ее, как щупальца. Лики зашевелились, потянулись к ней, цепляясь за скафандр. Каждое прикосновение оставляло воспоминание-вспышку: дочь в парке, крик в радиопомехах, взрыв корабля, которого не было.

На середине озера вода закипела. Из глубины поднялась фигура – точная ее копия, но с кожей, покрытой шрамами-спиралями, как древовидные молнии. Двойник улыбнулся, обнажив зубы-часовые шестеренки.

– Ты думала, ты первая? – спросил двойник, и озеро взревело.

Лост выстрелила. Пульс «Пожирателя Эхо» вырвал кусок из плеча двойника, но вместо крови хлынули песчинки. Они зашипели, превращаясь в рои мух с человеческими глазами.

– Беги! – закричали лица в озере, и она бросилась к берегу.

Позади грохот – двойник шагал по воде, его тело распадалось и собиралось заново, как головоломка из кошмаров. Она вскарабкалась на уступ, чувствуя, как Ключ в ее руке начинает плавиться, впитываясь в кожу. Шрам-спираль на запястье засветился багровым.

03:47:20.

Время дернулось. Воздух загустел, и Лост увидела их – сотни версий себя, бегущих параллельно через слои реальности. Одни кричали, другие смеялись, третьи стреляли в невидимых врагов. Одна, совсем близко, повернула голову и показала на горизонт.

«– Он ждет тебя в Башне Голодных Зеркал», – сказала та Лост, и тут же рассыпалась в прах.

Башня. Она возвышалась теперь вдалеке, иглой пронзая небо. Ее стены были покрыты зеркалами, но вместо отражений в них копошились твари – гибриды насекомых и машин, с клешнями из лезвий и глазами как черные звезды.

Лост двинулась вперед, но земля ушла из-под ног. Она провалилась в пещеру, где стены бились, как легкие. В центре горел костер из книг – ее дневников, написанных за миллион циклов до этого. Страницы превращались в пепел, но слова оставались в воздухе, свиваясь в предложения:

«Не доверяй Ключу.»

«Сфинкс – это ловушка.»

«Убей себя, пока Он не проснулся.»

Из тьмы выполз ребенок. Ее дочь. Но девочка говорила голосом Лабиринта:

– Мама, почему ты меня бросила?

Лост зарычала, выстрелила. Ребенок рассмеялся, разорвался на пауков, и пещера рухнула.

Проснулась. Снова в обломках.

Но теперь ее скафандр был покрыт иероглифами из засохшей смолы. Они гласили: «Ты – ключ. Ты – дверь. Ты – жертва.»

Где-то в Башне Голодных Зеркал забилось сердце, и весь Офион содрогнулся.

Воздух стал вязким, словно Лост плыла сквозь легкие невидимого гиганта. Каждый вдох обжигал легкие, наполняя их запахом гниющего пергамента и сожженных нервов. Иероглифы на скафандре пульсировали, как язвы, и она поняла – это не надписи. Это пророчества, выжженные на ее теле самой планетой.

03:47:19.

Цифры теперь резали зрение, оставляя кровавые подтеки на краях видимого мира. Лост шла к Башне, но дорога извивалась, как кишка, выворачиваясь в петли, где время текло вспять. Тени деревьев здесь были длиннее стволов, а их ветви заканчивались крючьями, на которых висели полупереваренные копии ее скафандра. Внутри – кости. Все ее собственные.

На перекрестке путей ее остановила Река Зеркального Шёпота. Вода текла вертикально вверх, а в ее струях мелькали обрывки голограмм: она видела себя старухой, сжимающей Ключ Спящего Сфинкса в руке-скелете; себя ребенком, тонущим в черной смоле; себя существом с крыльями из ржавых шестерен, крушащим Башню.

– Выбери путь, – проскрежетал поток, голосами всех, кого она потеряла.

Лост шагнула в воду. Мгновение – и она упала сквозь реку, в Сад Обратных Теней. Деревья здесь были вырезаны из негативов ее памяти. На ветвях висели плоды – глаза ее дочери, слепые и мокрые, как только что рожденные грызуны. Они плакали смолой, которая застывала на земле черными следами.

«– Они ждут», – сказал один глаз, моргнув.

Из-за ствола выползло существо, собранное из обломков ее корабля. Двигатели, исковерканные в ребра, стекло иллюминаторов – в глазницы, а вместо языка – лента с записью ее последнего SOS. Оно заговорило голосом капитана, но слова были не понятны.

–. ащереп ан ястеубыд ястоО

Лост выстрелила. «Пожиратель Эхо» выл, вырывая куски металло-плоти, но существо не умерло. Оно раскрылось, как цветок, обнажив ядро: маленькую девочку в скафандре, с лицом ее дочери.

«– Мама, ты убила нас обоих», – сказала девочка, и Башня на горизонте вздрогнула, выбросив в небо спираль черного дыма.

Лост побежала. Ноги проваливались в почву, которая теперь состояла из фотографий – снимков ее предыдущих смертей. Каждый шаг вызывал крики: "Не ходи туда!", "Он проснется!", "Мы уже мертвы!"

03:47:18.

Таймер ускорился. Теперь цифры мигали, как аритмичное сердце. Воздух заполнился жужжанием – это летели Часовые Осы, механизмы из хрупкого стекла и стальных жал. Их брюшки светились, показывая моменты из будущего: Лост, разрывающая свой скафандр когтями; Башня, пожирающая звезды; Земля, обернутая в паутину из спиральных шрамов.

Одна из ос ужалила ее в шею. Боль была ледяной, а в голове вспыхнуло:

Она стоит в центре Лабиринта, держа в руках собственное сердце. Оно бьется в такт голосу Офиона: "Ты – петля. Ты – начало. Умри, чтобы начать."

Она сбила осу. Мир дрогнул, и она очутилась перед Вратами Хронофага – аркой из сплавленных костей, увенчанной черепом гигантского зверя. В его глазницах горели два солнца: одно – черное, другое – белое. Между ними висела надпись:

«ВНУТРИ – ТОТ, КТО ТЕБЯ ЖДАЛ.»

За воротами лежал город. Нет, не город – организм. Башни были позвонками, мосты – сухожилиями, а в окнах-ранах светились огни, как лейкоциты, атакующие инфекцию. Где-то там, в сердцевине, пульсировала Башня Голодных Зеркал.

Лост шагнула вперед, но ее отбросило назад. Шрам-спираль на запястье кровоточил, а голос Офиона прошипел:

– Ты не готова. Ты еще не умерла достаточно раз.

Она обернулась. За ней стояли они – версии ее самой из других циклов. Одни плакали, другие смеялись, третьи молча протягивали руки, на которых красовались такие же спирали.

– Нас слишком много, – сказала одна.

– Нас никогда не хватит, – добавила другая.

Пространство между ними начало трескаться, как стекло. Лост побежала к Вратам, но земля разверзлась, поглотив ее.

Проснулась. Снова в обломках.

Но теперь ее скафандр был сросшимся с кожей. Металл дышал, ребра жесткости извивались, как змеи, а на груди красовалась новая гравировка:

«Он разорвет тебя на нити времени.»

Где-то в глубине Офиона забился пульс, и небо покрылось паутиной из трещин.

Город-организм дышал. Стены из позвонков сжимались и расширялись, выталкивая воздух, пахнущий ржавчиной и разложением. Лост шла по «улицам» – тоннелям, выстланным мембранами, сквозь которые просвечивали жилы с черной жидкостью. Каждый шаг заставлял их содрогаться, как будто Офион чувствовал ее через кожу. Скафандр, сросшийся с грудной клеткой, тянул ее вперед, словно невидимая нить впилась в позвоночник.

03:47:17.

Цифры теперь пульсировали в такт ее шагам. Время истекало, но куда? Над головой, в «небе» из сшитых сухожилий, проплывали тени существ с множеством пустых глазниц. Они шептали:

– Он взял твои слезы. Он слепил из них ловушку.

Она свернула в арку, похожую на раскрытую пасть, и попала в Собор Сорванных Швов. Колонны здесь были из спиралей, перекрученных в узлы, а вместо витражей – куски застывшей боли, светящиеся изнутри. В центре, на алтаре из костей, лежало зеркало. Не стекло – плоть, растянутую на раме из ребер.

Она приблизилась. В отражении копошились личинки. Каждая имела ее лицо. Они пожирали друг друга, а их крики сливались в молитву: «Разорви петлю. Убей нас всех.»

– Тысяча и один цикл, – прозвучал голос сзади.

Лост обернулась. На алтаре сидел Страж Хронофага – существо в плаще из часовых пружин, с лицом, как расплавленный воск. В руке оно держало ножницы, лезвия которых были выкованы из ее воспоминаний.

– Ты разрежешь нити? – спросил Страж, и его голос раздробился на эхо, заполнившее Собор.

Прежде чем она ответила, стены содрогнулись. Из трещин хлынули потоки черных червей, каждый с зубами-цифрами. Они облепили Лост, вгрызаясь в скафандр-кожу. Боль была огненной, но сквозь нее она услышала хрип:

– Не дай ему перерезать!

Голос принадлежал ей – версии из прошлого цикла, чье тело торчало из стены, как археологическая находка. Лост вырвалась, отшвырнув червей «Пожирателем Эхо», и побежала. Зеркало-плоть на алтаре взорвалось, выпустив рой окровавленных бабочек.

03:47:16.

Таймер теперь резал зрение, как бритва. Она выбежала на площадь, где вместо статуй стояли замороженные моменты: здесь она стреляла в двойника, здесь плакала над телом дочери, здесь разрывала себе горло когтями. Все сцены были заключены в лед, который таял, капая чернильной кровью.

В центре площади возвышался Фонтан Обратных Слез. Вместо воды – густой сироп временных аномалий. В его пузырях мелькали обрывки:

Корабль «Эвридика», разрываемый щупальцами из гиперпространства.

Девочка в скафандре, рисующая спираль на песке.

Она сама, стреляющая в капитана с лицом Спящего Сфинкса.

– Пей, – зашипели пузыри. – Узнай, что было до.

Лост погрузила руку в жидкость. Мгновение – и ее сознание рвануло в прошлое.

Она в лаборатории на Земле. Экран показывает планету Офион. Научный отчет: «Объект 0-47 – не планета. Это яйцо.»

Голос капитана: «Мы пробудили его. Ты должна…»

Боль вернула ее в настоящее. Рука, погруженная в фонтан, покрылась кристаллами, прорастающими в мышцы. Она выдернула ее, разбив лед, но в ушах остался шепот:

– Ты вылупила его.

Земля под ногами затряслась. Из Фонтана вырвался столб света, и в нем забилось Сердце Абсидала – артефакт, который она искала. Но он был не камнем, не металлом. Это был орган, пульсирующий в такт ее собственному сердцу.

«– Возьми меня», – сказало Сердце голосом дочери.

Лост потянулась. Внезапно свет погас, а Сердце исчезло. На его месте стоял Он – силуэт с головой, как искаженный циферблат, и руками из спутанных временных линий.

«– Ты опоздала на три шага», – произнес Он, и Лост отбросило в стену.

Проснулась. Снова в обломках.

Но теперь ее скафандр был покрыт яйцевидными наростами. Внутри них что-то шевелилось.

Где-то в Соборе Сорванных Швов зазвенели колокола. Наросты на скафандре пульсировали, как второе сердце. Лост чувствовала, как под кожей шевелятся зародыши чего-то, что жаждало вырваться наружу. Ее тень больше не повторяла движений – она отставала на несколько секунд, замирая в позах, которых она еще не принимала. Когда она обернулась, тень указала на Башню Голодных Зеркал, ее палец истончился до кости.

03:47:15.

Цифры теперь проступали на камнях, стенах, даже на ее ладонях, будто Офион выжигал их кислотным дождем. Лост шла сквозь Лабиринт Отраженных Клятв – коридоры здесь были сложены из зеркал, но вместо ее силуэта в них метались твари, копирующие каждый жест. Одна за другой, зеркальные поверхности трескались, выпуская наружу клубы черного пара. В нем звенели голоса:

– Ты обещала вернуться. Ты солгала.

Пар сгустился в фигуры – силуэты ее команды. Они шли за ней, не приближаясь, их лица стекали с черепов, как расплавленный воск. Капитан Малек, ее первый офицер, протянул руку, лишенную кожи:

– Лост, ты знаешь, что мы здесь нашли? Ты это принесла.

Она ускорила шаг, но коридор сузился, сдавив ее ребра. Зеркала вокруг зашептали хором:

– Сними скафандр. Освободи нас.

Скафандр ответил за нее. Плечевые пластины сомкнулись на горле, едва не перекрыв дыхание. Лост вцепилась в шов на груди, ощущая под пальцами пульсацию наростов. Они бились в унисон с Башней.

03:47:14.

Лабиринт вывел ее к Часовне Спящих Глаз. Алтарь здесь был увенчан гигантским глазным яблоком, затянутым паутиной капилляров. Зрачок следил за ней, сужаясь, а на сетчатке вспыхивали образы:

Дочь, запертая в комнате с обоями в спирали.

Корабль «Эвридика», вонзающийся в атмосферу Офиона, как игла в вену.

Она сама, стоящая над телом Спящего Сфинкса с ножом в руке.

– Принеси жертву, – прошелестели ресницы-провода, свисающие с потолка.

Она выстрелила в глаз. «Пожиратель Эхо» взвыл, выпустив волну энергии, которая отбросила ее к стене. Глаз не взорвался – он раскрылся, как люк, обнажив туннель из мышц и стальных шипов. Внутри что-то звало ее голосом дочери:

– Мама, я тут! Он меня не съел!

Скафандр дернул ее вперед, будто на привязи. Лост сопротивлялась, но наросты на груди впились в кожу, направляя к туннелю. Она вошла.

Стены сжимались, шипы царапали броню, оставляя борозды из искр. Воздух гудел молитвой на мертвом языке. В конце туннеля ждал Сад Утробных Часов: деревья из сплавленной плоти и металла, плоды – циферблаты с вместо цифр – именами. Ее имя повторялось на каждом.

В центре сада стояла колыбель, сплетенная из спиралей. Внутри лежал ребенок. Не дочь – оно. Существо с кожей как пергамент, покрытое шестеренками вместо родимых пятен. Его глаза открылись.

– Мама, – сказало оно голосом Лабиринта. – Ты наконец пришла меня завершить.

Лост подняла пистолет, но ее рука онемела. Наросты на скафандре проросли в суставы, парализуя движение. Ребенок засмеялся, и из-под земли вырвались щупальца из пылающих микросхем. Они обвили ее, потащив к колыбели.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.