скачать книгу бесплатно
Напёрсток
Антон Болдаков
1869 год. США. Эйнджел Снарк-Младший и его пациентка – молодая девушка занесённая "ветром приключений"в Калифорнию, из бескрайней Сибири, совершают самую обычную прогулку в город, для того, что бы прикупить немного припасов для дома. В городе они становятся свидетелями вроде бы банального и малозначащего происшествия – у хозяйки швейного заведения, кто-то украл самый обычный напёрсток…
Антон Болдаков
Напёрсток
1869 год. США.
Ночью был шторм – ветер грозно ломился в окна и двери дома Снарков, швырял камнями в крышу и ставни, но, так и не добившись ничего, был вынужден отступить. Впрочем, его завывания были настолько похожи на вой волков, что Милалика пару раз просыпалась ночью и лихорадочно искала дубинку, дабы выйти и навалять промеж ушей надоедливым хищникам.
Однако она быстро вспоминала, что находится не в своей родной веси, затерянной в безбрежной тайге, в России, а по другую сторону Тихого Океана – в Калифорнии. И волки тут если и есть, то не такие наглые…
Обычно после этого Милалика, с проклятиями, натягивала на уши подушку и снова укладывалась спать. Так всю ночь и развлекались – но под утро ветер ушёл опять посрамленный – старинная твердыня Снарков оказалась ему не по зубам.
Правда Милалике от этого было не легче – проклятый ветер вытряхнул из неё всю душу и не дал выспаться.
Ко всему прочему снова разболелась нога – не сильно – конечно если говорить о Милалике – простой человек уже умер бы от сердечного приступа, испытай он такую боль. Однако боль в ране была очень ноющей и неприятной – «подёргивающей».
Встав с кровати ранним утром, Милалика похромала к окну и, отворив его, уставилась на горизонт. Тихий Океан, как обычно, оставшийся равнодушным к бушевавшему шторму, медленно катил по своей глади усеянные барашками пены волны.
Над самим океаном парили стаи птиц.
Затем среди волн мелькнуло что-то странное – огромное существо, похожее на змею, если, конечно, можно вообразить змею размером с железнодорожный состав. Да ещё и слабо-светящуюся.
Позабыв о ноге, Милалика распахнула окно и вспрыгнула на подоконник, всматриваясь в странное существо, что мерно бултыхалось в толще воды, в паре километров от дома Снарков. Девушка прищурила глаза, всматриваясь в исполинское существо, что резвилось в воде.
Снарк рассказывал, что мир, в котором они живут, огромен и велик – и самая большая ошибка человека – считать, что он познал этот мир до донышка.
Как бы не так! В мире, рядом с человеком, обитают такие чудовища, что люди умерли бы от ужаса, если бы увидели, кто скрывается от них в укутанных облаками горах, затянутых сырыми туманами лесах и непроницаемых для глаз безднах Океана…
Для Человека было счастьем, что многие из чудовищ, живущих рядом с ним, совершенно не интересовались людьми. Люди выдумывали тысячи сказок, в которых фигурировали живущие рядом с ними монстры, но понять, что монстрам нет дела до людей – сочинителям сказок было не под силу.
Милалика напрягла зрение и подалась вперёд – пальцы чуть не соскользнули с гладкой рамы окна – пришлось выпустить когти и всадить их в дерево, дабы удержаться… Затем Милалика сделала глубокий вдох…
Её глаза чуть-чуть изменились – сторонний человек увидел бы, как зрачок девушки практически исчез – сузившись до микроскопической точки – хоть ставь туда танцевать «десять тысяч ангелов».
Морская гладь приблизилась к Милалике и та отчётливо увидела…
…стаю огромных дельфинов – Снарк называл их «косатки», что весело играла в воде. Животные прыгали друг за другом, резвились, ныряли за чем-то… в общем просто веселились.
Издали это очень здорово напоминало извивы огромного змеиного тела – а громадные спинные плавники косаток создавали впечатление, что у этой огромной морской змеи – множество плавников….
Милалика скривила лицо в кислой гримасе и втянула себя назад, в окно. Подув на пальцы, она горестно вздохнула.
«Да и чего уж тута слёзы то проливать – рано иль поздно, да только и я увижу своего морского змея…» решила она.
…Огромные зеркала были в каждой комнате дома Снарков. Причём зеркала эти были в рост человека, и в них можно было смотреться целиком. Для Милалики было очень большим удивлением обнаружить на этих зеркалах российские клейма – стекольные заводы Санкт-Петербурга аж за 1767 год. Сейчас этих заводов уже и не было – давно уже перенесли на Урал. Откуда предки Снарков достали эти зеркала – было решительно непонятно. Скорее всего, купили в России – хотя по такому зеркалу в каждой жилой комнате для гостей – это очень много. Это не говоря о том, что зеркала надо перевезти через половину мира и установить в этом доме – в каждой комнате.
В зеркале отражалась темноволосая девушка, с красивым, хотя и немного грубоватым лицом. Тёмно-серые глаза, волосы, осторожно подстриженные на уровне плеч, а так-же густые брови и очень длинные ресницы.
Милалика была красивой, но любой ценитель женской красоты мигом бы подметил, что её красота – это красота деревенской девушки. Или как минимум, девушки, что привыкла работать руками.
А вот врач, увидь он Милалику, отметил бы, что девушка очень необычна тем, что её тело лишено всяких там бытовых мелочей типа шрамов, родинок, следов от порезов и прочих следов, которыми человека обычно украшает прихотливая судьба. Единственным исключением была только толстая повязка на правом бедре.
Расчесав волосы, Милалика села на кровать, смяв пару толстых одеял, и взяв со стула пончо – большое одеяло, с прорезанным в середине отверстием, накинула на плечи и закрутила на поясе верёвкой. По меркам её родной сибирской веси она бродила по дому Снарка – голой, несмотря на то, что пончо закрывало почти всё тело, оставляя голым только руки и голову.
В гардеробах Снарка хранилось множество самой разной одежды, вплоть до японского кимоно и жутковатого костюма шамана индейцев Северной Америки, состоящего из одних скальпов. Однако для Милалики пончо было удобнее – и тело скрывает, и рану на бедре (между прочим, в самом нежном месте бедра) скрывает и не растирает.
Поправив пончо, Милалика выскользнула в коридор.
У Эйнджела она гостила уже почти полгода и успела, как следует изучить дом семьи Снарка – громадное здание с тремя этажами (а если вспомнить по подвал и чердак – то все пять). Сейчас в этом доме жил только Эйнджел Снарк-Младший, последний представитель семьи Снарков.
Однако сам дом был явно рассчитан на очень большое количество людей – одних только комнат для гостей тут было больше двух десятков – заколоченные и пустые. Снарк выделил для своих гостей по комнате, но остальные так и стояли забытые и молчаливые.
Милалика и Виктория как-то раз залезли в пару таких комнат – там был слой пыли по колено, кровати и шкафы, забитые непонятно чем – книги, чучела каких-то животных и посуда…
…Босиком Милалика шагала абсолютно бесшумно, однако Виктория, судя по обмолвкам Снарка, кроме слуха обладала иными органами чувств, так как из-за её двери донеслась тихая песенка:
Бобы, бобы, бобы, бобы,
Поедать бобы арахиса,
Боже, как это вкусно -
Поедать бобы арахиса!
Когда мимо проезжает всадник, у пехоты есть привычка
Громко подначивать его вслед,
Но ещё большее удовольствие, чем дразнить кавалерию -
Это, стирая зубы, пережёвывать бобы арахиса.
Перед самым началом сражением генерал слышит шум,
Он говорит: «Янки идут, я слышу их винтовки».
Но, с удивлением обернувшись, что он видит?
Ополченцы Джорджии жуют бобы арахиса.
Милалика уже пробовала арахисовые орехи, и нашла их вполне вкусными, хотя насчёт метода готовки у неё было своё мнение, значительно расходившееся со Снарком и Викторией – она предпочитала обжаривать орехи на сковородке, как семечки подсолнуха. Предварительно выколупав каждый орех из его скорлупы.
А вот Снарк и Виктория варилиарахис, словно суп, причем, не вынимая из скорлупы. Так же они оба добавляли в него столько специй, что Милалике казалось, что они варят не орехи, а бобы. И собственно ели этот варёный арахис как семечки – бросая скорлупки в специальную корзину.
В общем, с точки зрения Милалики американцы ели орехи арахиса как бобы.
На это замечание Виктория, удивлённо похлопав глазами, сообщила Милалике, что арахис это, так-то, и есть бобы, поскольку они растут в кожуре, по несколько штук, как горох, фасоль или бобы. То есть с точки зрения американцев привычка жарить арахис настолько же странная, как для Милалики – жарить сырой горох или бобы на сковороде.
Милалика удивилась и, подловив момент, прижала Снарка в углу миской с арахисом и стала допрашивать на тему – «какого роду это растение?».
На что Снарк рассказал, что арахис считается всё-таки бобовым растением, чьи плоды растут под землёй. А схожесть с орехами у арахиса случайная. Вот почему арахис любят варить.
Но, как тут же добавил Снарк – в США вкусы у всех разные – например, во Флориде тот же аллигатор вполне себе идёт в местное блюдо «гамбджо», как основной мясной ингредиент – хотя во Франции в это же блюдо вместо крокодила, идёт обычная курица.
А вот Жан-Палаш, который хоть и был французом, но при этом готовить что-то круче яичницы, не умел, объяснил Милалике кулинарные изыски просто:
«Всё в мире делиться на то, что можно съесть, и что нельзя съесть – остальное никому не нужные мелочи».
Так что на кулинарные эксперименты все смотрели вполне нормально.
Вообще, с точки зрения американцев, Милалика отличалась очень странными взглядами на обеды-ужины-завтраки. Снарк и Виктория никак не могли понять, почему Милалика варит сразу кастрюлю похлёбку, на несколько дней – разве не проще варить каждый день свежее?
На это Милалика ответила им в том смысле, что она ни с каковского бока, ни кухарка – и вообще – что повар сготовил – то все и едят. Да и разогреть по миске похлёбки гораздо проще, чем готовить новое каждый день. Проще жить надо, поди не «баре толстопузые» какие – того глядишь, еще каждое утро в лес за завтраком, как лесной людоед бегать посоветуете?
После на этого Виктория долго смотрела на Милалику совершенно потрясённым взглядом. Жан-Палаш посмеивался, а вот Снарк, который за годы Ужасной Войны (Гражданская Война в США. Примечание автора), явно разносолы перебирать не привык, только покачал головой, соглашаясь с Милаликой.
Отворив ледник, Милалика поёжилась от дохнувшего из холодного зева подземелья холода, а затем только усмехнулась – всего год назад она спокойно ходила за водой на речку в лаптях и сарафане, в самый лютый мороз – и вот гляди ты, уже расползлась, как пирог с изюмом в жаркой Калифорнии.
Лампу Милалика зажигать не стала. Просто чуть-чуть изменила форму зрачка – он расширился на весь глаз, улавливая такой свет, который человеку просто невозможно было увидеть. Темнота ледника сразу из глубокой беспросветной тьмы превратилась в синеватое свечение, что залило огромное помещение, уставленное шкафами и буфетами.
Даже ледник указывал на то, каким огромным когда-то было семейство Снарков – в этом ледяном помещении без труда поместилось бы целое стадо свиней и коров – если их развесить на крюках под потолком, на специальных балках. Пустые шкафы и полки намекали, что когда то они ломились от хранящихся тут продуктов и кувшинов.
Сейчас ледник был почти пустой – все продукты Снарка ютились в каком-то огромном, но, увы, одном, буфете. Несколько ломтей говядины завёрнутых в как следует навощенную парусину, пара кувшинов с соком, и несколько корзин набитых бобами, арахисом и зеленью.
Милалика заглянула в буфет – оттуда на неё, грозно шевеля усами, уставился громадный, наглый таракан.
Увидев Милалику, тараканище дал дёру, но девушка оказалась быстрее и одним ударом руки предала его жуткой и чудовищной казни. Затем осмотрела корзины, но вот беда – яиц не было. Бекона тоже.
Скрипнув зубами, Милалика подняла свёртки с мясом решив побаловать народ на завтрак жаренным «крошевом».
Жил-был бедный студент,
Не имел он монет.
Но однажды, средь бед,
Он нашёл кошелёк.
Что же делать ему?
Съездить в лавку!
Там купить овощи, мясо,
Похлёбку сварить.
Положил он в кастрюлю
Мясо, морковь,
Картошку, лук,
Посолил, поперчил.
И поставил на огонь,
Пусть кипит и варится.
А пока он учил,
У него всё готовилось.
Вот и всё, вот и всё,
Вот и готово.
Вот и вся песенка,
Вот и весь сказ…
Виктория, напевая свою песенку – Милалика отметила, что странная рыжеволосая девушка вообще любила петь незатейливые песенки, спустилась со второго этажа и, помахивая полотенцем, вышла на улицу, окунуться в кадушке с водой.
Покачав головой, Милалика посмотрела по сторонам, а затем, поставив корзинку на пол, прошлась по леднику, чувствуя, как под её босыми пальцами медленно тает толстый слой изморози – в подвале было довольно прохладно, раз тут изморозь была аж в виде снега.
В самом углу подвала сиротливо стоял огромный буфет, набитый старомодной, уже давно вышедшей из моды посудой – битые медные кастрюли, миски, тарелки и кружки из чистой меди.
Всё было пыльным, грязным и уже успело немного позеленеть – даже холод в леднике Снарка не мог сохранить от окисления медную посуду.
Милалика присмотрелась к тряпке, на которой лежала гора посуды – это была чёрная материя, на которой грубыми стежками, был нашит какой-то странный символ – оскаливший зубы череп, под которым было видно две скрещенные кости. Говоря проще это был пиратский флаг, который кто-то из Снарков постелил в буфет, дабы составить на него гору простой моряцкой посуды.
Вытянув руку, Милалика прикоснулась к флагу, на миг, представив, какая же долгая история может скрываться за этой вещью… Кто знает, сколько лет назад этот флаг лёг под эту кучу посуды, и кому он успел принадлежать? Семья Снарков явно хранила в своей истории много таинственных загадок.
Милалика покачала головой – ей стало интересно – а не оставит ли она какой след в славном семействе Снарков? Или будет просто тенью, иллюзией, что мелькнёт в истории этого древнего семейства и исчезнет без следа?
…Кухня дома Снарков была такой же основательной, как и сам дом – здоровенная комната с высоким потолком, оборудованным окошечками под потолком, которые нужно было открывать, что бы запахи кухни выдувало на улицу, а не гнало в дом, привлекая этим орды мух. Огромный стол с гранитной плитой, на котором можно было порубить для похлёбки хоть целого барана. Массивный бак с водой, позволял мыть руки кухонные приборы – хотя посуду, по старинке, мыли и сушили на улице. Одна из стен кухни была целиком отдана под шкафы с посудой самого разного типа.
Печь была очень странной – Милалика никогда не видела ничего подобного – она напоминала камин, с большой плитой, причём изнутри печка была разделена на несколько частей, отделённых друг от друга не только кирпичами, но и заслонками. Эта система позволяла при помощи заслонок регулировать температуру в разных частях печки, позволяя на одной стороне плиты – кипятить воду с мрачной курицей, а на другой стороне – «томить» кашу или рис.
Так же печка Снарка была оборудована совершенно непонятным для коренной американки – Виктории, девайсом – кольцами для томления горшка – они же конфорки. Конфорки надо было снимать, сообразно размеру горшка или кастрюли, что ставился на огонь.
Для Милалики эти конфорки не представляли ничего странного – в её родной веси, да и в селениях староверов, по соседству, ни одна печь не обходилась без них. Но вот для Виктории данное усовершенствование печи было не просто в новинку, а в диковинку. Поэтому она обычно с опаской смотрела на то, как Милалика орудует ухватами и горшками, перемещая их по печке, словно шахматист – фигуры.
…Печь уже была подтоплена – Жан-Палаш может быть готовил омерзительно (из-за чего Виктория и Милалика постоянно заменяли его во время дежурства на кухне), но вот печь топить он умел очень хорошо, и мог, в прямом смысле слова, развести огонь даже под проливным ливнем. Обычно он вставал утром ещё до рассвета и, запалив печь, снова ложился спать.
Поставив на плиту громаднейшую сковороду, Милалика тщательно протёрла стол и вывалила на него мясо и зелень.
