скачать книгу бесплатно
Путешествие продолжалось.
Сбежавшие от себя и всех,
Мы ищем то, что осталось
В уничтоженном городе; грех
Сильных создал неизбежное зло.
Пустота, забытая история —
Целый мир, время шло.
До сих пор территория
Запрета под пеплом забытья.
Мы вслушиваемся в голоса.
Ещё такой же день. Ты и я.
В ожидании исхода красишь глаза
Ультрамарином убитых небес.
В них реальность, где нет любви,
Нет эмоций. Перешагивая чрез
Других созданий, на крови
Не построить новую жизнь.
Живые мертвецы, искусственный мир —
Это начало конца. Химизм
Чужих законов, едкий эфир
Наполнил Землю… Но постой,
Пошёл снег, значит, боги вернутся.
Ты ещё хочешь быть со мной?
Возможно, мы идём туда, где смеются.
Возможно, мы спешим назад, где камни.
Время застыло, но в этот жестокий миг
Я хочу прикоснуться к тебе. Странно,
Такое чувство, что сейчас сорвусь на крик.
Вселенная развернулась в груди моей:
«Я люблю тебя» – но это дилемма.
Ты растеряна, тебе больней
Выражать любовь – итог системы.
Здесь мы заново учимся быть людьми.
Только ты и я… и ещё ребёнок – существо,
Что взрослее нас. Возьми Холодный
Снег на ладони – естество.
Ты улыбаешься, глаза стали светлей.
Теперь наш корабль поднял паруса.
Ветер перемен, мчи нас скорей,
Мы живы и пробудились от сна!
Странник пустошей
Без памяти душа моя бездомна,
Обрывками всплывает образ странный,
Передо мною взгляд его бездонный.
Я в никуда иду, забытый странник.
В безмолвии скитаний горький опыт
Зовёт меня вернуться, сбросить маску —
Вновь обрести себя, и жалкий ропот
Сменить на грозный рык, и краски,
Тусклые от пепла, заменить на цвет,
Ведь в забытье я не боюсь проснуться.
Пульс пробуждения мне даст ответ,
Сознанье расширяется, и рамки гнутся.
Средь тьмы непонимания вновь вижу свет.
Я солнцу вызов бросил, оживает мир.
И с глаз спадает пелена: прощенья нет!
Я слышу зов людей, спешат на пир
Стервятники, подняв клубы воспоминанья…
Руины, пустоши полей молчат сейчас.
К земле склонюсь, как сын закланья.
Создатели, настал ваш смертный час!
Real
Реальности потерян след во сне.
В беспамятстве моём лишь тени.
Искал тебя, всё потому, что ты во мне.
Любовь и смерть моя в сплетеньи.
Оракул в сердце шепчет страх —
Хочу пробиться к нераскрытой тайне.
Оставлю ключ судьбы в твоих руках.
Сейчас я сплю, но это так реально!
Уйду я зверем в пределы одиночества.
Мир мой искусственный – не для меня.
Жизнь возвращается лучом пророчества,
В час воскрешения бьётся пульс огня.
Стучит он в такт с твоим, тепло и нежно.
Моя реальность, слышишь зов в беззвучье?
Создатели летят, мосты сжигают спешно.
Отрадней спать, и камнем быть нам лучше…
Бог из машины
Проникнув вглубь себя, тайник,
Хочу спалить свой мир до пепла.
Изгнанник общества – и боль, и крик.
От взрыва зла Земля ослепла.
Не верю людям, правды нет…
Советников всё глуше голоса,
Которые не могут дать ответ – «
В чём смысл жизни?». Спасать
Меня не надо, я мёртв уже.
Но видится мне странный сон:
Другой стоит на новом рубеже.
С ним сердце бьётся в унисон.
Бог из машины – сильный враг.
Войну с ним начал и не каюсь,
Но изначально было всё не так:
Безжалостно от солнца разлагаюсь.
Исправил я в программе сбой,
В холодном взгляде стальной мрак.
На битву вызвал тень с собой.
Отдал врагу свой тайный знак.
Мир сотворив, забыл про любовь,
Город рухнул по этой вине.
Рекой пролилась безвинная кровь….
Я спасенья не ждал в вышине.
Следовательно – без души не жив,
Следовательно – мир мой тлен.
Посланник Смерти, теперь скажи,
Чего ждёшь у разрушенных стен?!
Алексей Весин
г. Калининград
Телефон
Знакомая мелодия, сначала далёкая, как звон колокольчика в тумане, а затем всё приближаясь, становясь громче и явственнее, вливалась в его уши, голову, тяжело вытаскивая сознание из глубокого сна. И когда, разлепив веки, он увидел яркий дневной свет, привычную обстановку в комнате, то счастливо понял, что это и есть правда его жизни, а не та горестная, тоскливо тревожная, увлекающих с собой сновидений несчастья, в которые замкнулся его мозг. А через несколько мгновений, преодолевая их липкие остатки, Егор сообразил, что это звонил телефон. Тот, лёжа на столе, отчётливо, высоко и уверенно, как исправный музыкальный автомат, лил из себя радостные ноты. Электронный будильник зелёными светящимися цифрами показывал почти четырнадцать часов. «Около полутора часов проспал», – отметил про себя Егор и, морщась, гримасничая заспанным лицом, потянулся к телефону.
Он нажал зелёный значок и сразу же, выговаривая: «Да, да, я слушаю!» – приложил трубку к уху. Аппарат ему ответил молчанием. Егор подождал и снова подтвердил: «Алло! Кто звонит?» Он услышал, как где-то там, внутри, что-то зашевелилось, вздохнул кто-то печально и глубоко, но ответной человеческой речи не было. Егор ещё подождал и положил трубку обратно.
Обернувшись, посмотрел на смятую подушку и вспомнил о том, что давно уже не ел: на завтрак чай с бутербродом. Нужно пойти на кухню да приготовить что-нибудь посущественнее. Всё равно сегодня целый день сидеть дома. И только сделал шаг, как опять зазвонил телефон. Егор не спеша взял трубку и сказал, что слушает. На другом конце опять послышалась какая-то возня, сопение, и… молчание. Ему пришла мысль про жену, которая сейчас живёт у тёщи той самой интересной, полной, правильной жизнью. «Ты будешь говорить?» – первым не выдержал муж. Но там в очередной раз засопели, как мультфильмовские зверьки, что-то звучно щёлкнуло, и всё стихло. Егор положил телефон на стол.
Пустые звонки его мысли столкнули обратно, к тем нелепым снам, когда он днём прилёг отдохнуть. Висящая в воздухе морось, призрачные, нечёткие, скользящие силуэты и сердце, сжимавшееся от нехорошего предчувствия. И вот тогда появляется, начинает над ним нависать, как чёрная туча, довлеть гнёт. Причём всё счастливое, радостное, жизнелюбивое куда-то делось, исчезло, пропало, как будто его и не было, и никогда не будет. А осталась только невыносимая тяжесть, которая заняла всё пространство, сдавила, влезла в содрогающееся тело, в обессиленную волю, в саму душу, и валит его, как несчастнейшее существо, в большую, склизкую яму горестей.
Егор увидел, как телефон дрогнул и весело залился очередным вызовом. Он смотрел на него и думал, какую интересную машинку придумали люди: в неё и поговорить можно, и послушать, что скажут, сфотографировать, поиграть в игры, завести будильник, посчитать на калькуляторе, и есть ещё всякие штучки, а сам такой маленький. Телефон раз за разом старательно исполнял назначенную ему мелодию. «Вот возьму, и никого не будет. Трезвонит только», – безнадёжно предположил Егор.
– Алло! Я слушаю, – вежливо сказал он.
На этот раз звонивший, а вернее – звонившие, двое, перебивая друг друга, а то и говоря одновременно, вместе, пафосными, кривляющимися голосами стали сообщать странные вещи. Что они представители иноземной цивилизации Дзунь и Блим, путешествуют по вселенной, залетели на Землю, в частности – к Егору, и просятся к нему зайти в гости. А весь разговор пересыпался восхищениями и восторгами по поводу каких-то космических объектов, местной телевышки, Центрального парка культуры и отдыха, телефонистки Наденьки, филармонии, а также самого Егора. На что Егор решил подыграть клоунам и пригласил.
– А-а-а! – понеслось ему в ухо.
Тут же что-то грохнуло следом, звучно, как пистон в детском пистолете. Хозяин от резкой боли отбросил телефон обратно на стол, и он затрясся, подрагивая, на полированной поверхности, играя бравый марш. Так аппарат прогремел с минуту, а затем от него стало подниматься облако, похожее на голографическое изображение. Ещё мгновение – и внутри облака засветился аналоговый график амплитудно-модулированного сигнала, который померцал, как неоновая реклама, да преобразился в график дискретного сигнала. В таком виде и завис. Егор работал строителем, поэтому появившееся математическое чудо его мало заинтересовало. Что-то вспомнилось из школы, из физики, но к чему всё это, он так и не понял. Он стоял и смотрел, не зная, как поступить. Подумалось, что, может, совсем отключить? Но телефон важно завибрировал всем корпусом, послышался шипящий звук, как будто исходил воздух под давлением, потом громко хлопнуло, и из него вылетели, один за другим, два расширяющихся тёмных сгустка. Пролетев дугообразно, они смачно шлёпнулись об пол рядом с Егором и превратились в двух маленьких мужичков. Ростом сантиметров пятидесяти. Который красного цвета – был потолще, а синий – худее. Оба зеленоглазые, но у красного одни округлости: нос, щёки, животик, а синий, наоборот, стоял долгоносый, рот чёрточкой, с худой грудью и длинными руками. Одеты в комбинезоны такого же цвета, как и они сами. Хозяин невольно снова что-то начал думать о прошлом и наконец сообразил, что внешний вид гостей ему напоминал наглядное пособие, плакат про науку об электричестве. А те надулись, выпятив грудь, и красный громким голосом сказал:
– Дзунь! – а синий за ним: – Блим!
– Егор, – представился им Егор, услышав знакомые имена, и продолжал размышлять о том, что это сказка какая-то, фантастика, а может, начались галлюцинации: как могут два таких человечка выскочить из совсем маленького телефона? Решил проверить, подошёл к невозмутимо стоящему Дзуню, похлопал его по плечу и сказал:
– Человечество вам радо. Будьте как дома.
Красный не растерялся, схватил обеими руками руку Егора и начал её трясти. У Дзуня плечо и руки были настоящие, сильные и тёплые.
– О-о-о-о-о! – заговорил инопланетянин. – Мы тоже рады человечеству!
– Хо-хо-хо! – вторил ему синий. – Видели ваш телевизор, тарелки с чашками, знаем, что ты с женой поругался, и она сейчас живёт у своей мамы!
– Да! Много видели, много знаем! – залился восторгом от самих себя Дзунь. Его оранжевые брови взлетели на лоб, глаза выпучились, кругленький нос приподнялся кверху, а широко открытый рот выписывал: – Ата-та, ого-го! Новый мир, разумные творцы! Охо-хо!
– Эхе! Давай, Егор, с нами! В другом обличье и по другим дорожкам! – широко размахивая руками, в высоком подъёме счастья, расприглашался Блим.
– Вот да! С нами в бескрайнее пространство, до тонких проводков! Стань рядом и оглянись вокруг! Оп-ля!
– Давай к нам! Иди! Становись рядом! Ближе! Веселей, смелей! – кричали они вдвоём, голосисто, теребя и притягивая Егора за рукава.
Хозяин, не предполагая о серьёзности произнесённого двумя маленькими болтунами, добродушно сделал шаг и оказался с ними в обнимку. И тут же изнутри их троицы раскрутился какой-то стремительный вихрь, всё исчезло: квартира, пришельцы, и его самого тоже не стало, ни рук, ни туловища, ничего. Глухая тишина да бледный приглушённый свет. Как в раннем начинающимся утре. Провал в какую-то пустоту. Но нет, он почувствовал себя: «Я думаю и вижу… чем я вижу? Меня же нигде нет. Исчезло моё тело, я его не чувствую».
Он повис в пространстве просто одной мыслью. Неизвестно где и непонятно как. Мысли есть, а его самого нет. Растворился, распался, даже пропало то, чем производят эти мысли. Нет самой думалки. Но в то же время рассуждения есть, значит, живёт. Существует. А если вместо него, Егора, остались одни думалки да рассуждения, что тогда получается? Строительство – оно понятнее: фундамент, фасад, стена… перегородки… А тут эта радиоэлектроника, микроскопическая мешанина… На диване не полежать, хотел себе еду приготовить, а куда? Жена вернётся. Интересно, квартира-то осталась? А вдруг он помер?! Тело там, а его душа бродит в горестях по белу свету. Вот так рассуждал Егор, неизвестно где и непонятно чем. Да и вообще – зачем, коли ничего нету.
– Ну что? Освоился?! – раздался чей-то ехидный голос.
– Что это? Кто! Где?! – заволновался Егор.
– Да я же! Блим.
– Блим! Что вы со мной сделали! Куда меня дели! Возвращайте обратно!
– Не переживай, Егор. Ты распался на миллиарды атомов, твоя энергия заключена в био- и электромагнитном поле, и сейчас мы совершим маленькое путешествие.
– А можно, чтоб кожа была и глаза с ушами? Не по-человечески как- то всё. А что за био?
– Всё равно ты не знаешь. Какая тебе разница. Успеешь, вернёшься обратно.
И сдвинулось всё пространство, помчалось быстрее, ещё быстрее. Понеслись блики, сполохи, световые полосы, и Егор почувствовал, что они влетают в некую раскрытую дверь. А далее начался туннель. Где по светящимся сгусточкам они продолжили свой путь. И движение завораживало, хотя и действия его были ограничены, всё равно стало легко и свободно. Хотелось показать свою прыть и желанное стремление к конечной цели. Они попали в какой-то громадный город, в котором все перемещались по определённым правилам, заходя в какие-то здания, заводы, откуда многие возвращались уже другими, с изменённой частотой движения и мощностью, а кто-то и с новым другом (такое замечательное поле, искрится дружбой и расположением поддержки и взаимопомощи). А Дзунь и Блим всегда суетились рядом, помогали ему, подсказывали. И Егор после одного из таких заводов стал заметно медлительнее, но тяжелее, сильнее, чувствовалось, как мощность распирала его разбухшие мускулы. И он всем тяжелым телом, двигаясь, наконец, влился в завибрировавший от его энергии динамик:
– А-а-а-а-а! Я свободен! Какое невероятное счастье почувствовать себя энергией слова! Тем, что многие уши будут воспринимать в своём предназначении. Я болтаю, и я болтовня! Я на празднике, на торжестве свободы слова! Даже тёща и соседка Алевтина Петровна бессильны перед моим правом выбора, что и как сказать! – неслось звуковой волной по всей квартире.
В это время Елена Герасимовна открыла дверь ключом и вошла в коридор. Дочка послала её на переговоры с зятем. Вернее, она сама приняла решение. Сами понимаете, женская сущность в семье должна немножко главенствовать, а не муж – сходил пива попить. Да и без жены нельзя правильно закрутить шуруп в стенку. Семья – одно целое. Она поставила сумку на тумбочку и принялась снимать туфли. Но одновременно изнутри квартиры послышался дикий вопль с громким продолжением: «Я свободен!»
Елена Герасимовна замерла, икнула, быстро скинула обувь и ринулась в комнату. А оттуда неслось: «Невероятное счастье! Уши будут воспринимать… я болтаю… празднике, торжестве свободы… теща и соседка Алевтина Петровна бессильны!..»
Елена Герасимовна пронеслась по комнате, не увидев никого, на кухню, в ванную, везде было пусто. А голос орал упоённо и задиристо. И только на третий раз, проходя мимо стола, тёща обратила внимание на телефон, который орал, как мегафон на демонстрации. И она сразу поняла, что её зять где-то выпивает. Для начала переговоров подобная ситуация могла оказаться роковой. Поэтому Елена Герасимовна решительно взяла телефон и суровым, чётким голосом начала давать указания:
– Егор! Говорит Елена Герасимовна! Срочно вернись домой, в семью! Прекратить все пьянки, попойки, дешёвые застолья, оставить всех своих собутыльников и идти к жене! Нет сил терпеть такого отношения к семейным устоям…
С другой стороны экрана электромагнитное поле Егор наблюдало за гневным, трясущимся лицом своей тёщи. Её губы властно и презрительно размыкались и смыкались, расширившийся пупырчатый нос периодически, в молчаливые паузы, вдыхал и выдыхал, на лбу подрагивал завиток волос, а уши покраснели. А рядом с зятем, перед экраном, вздыхали и искрились ещё два поля – Дзунь и Блим. Зять, помолчав, ответил, что его сейчас нет в теле и что он поле. На что тёща ответила сарказмом: за ними скоро приедет комбайн. Пытаясь сохранить равновесие, уже все трое стремились убедить женщину в правдивости высказанной теории. Но Елена Герасимовна осталась неумолима: чтоб Егор через полчаса был дома, а они с дочкой зайдут через час.
Вскоре Егор сидел на диване да смотрел на стол. С представителями другой цивилизации Дзунем и Блимом он распрощался и теперь думал: то ли пойти на кухню, самому приготовить что-нибудь поесть, то ли подождать тёщу с женой.
