скачать книгу бесплатно
– Прикольно! – я действительно не ожидала такого ответа.
– Ага, – засмеялась она. – Решили тут выбраться на пикник, последний день июля отметить, так сказать. А вы чем занимаетесь?
– Я? В принципе, я – психолог, наверное.
Мне было сложно себя как-то идентифицировать, весь смысл этого путешествия состоял в попытке узнать, кем я являюсь. Но уже стало понятно, что в ближайшее время мне придётся довольно часто отвечать на такие вопросы. «Кто я?» – да, чёрт его знает. Я – это просто я. В принципе, условия позволяли мне быть практически кем угодно – ведь, люди, с которыми мне предстояло встречаться, не знали обо мне ничего, и это давало большую свободу для творчества. У меня даже имя могло быть любым.
– Работа моей мечты! – как правило, так говорят испытывающие нужду в дезинфекции собственной головы.
– Правда? Но ещё я довольно долгое время проработала в туристической фирме, даже на Бали съездить успела, – мне хотелось как можно скорее уйти от тем, связанных с психологией. – Вы много где были?
– На Бали я два раза была. Но место такое уже – слишком избитое. Мне в Непале больше понравилось. Там такая страна, знаете… – она на секунду прервалась для поиска подходящих слов. – Как бы сказать, я оставила там частичку себя.
– Да, Непал – это мечта, – промычала я под нос, уткнувшись взглядом в ремень безопасности, который я непроизвольно мяла руками с той самой секунды, как села в машину.
– Не знаю, я долго пыталась понять, чем хочу заниматься. Думала пойти в художественный, дома сказали: «Не перспективно». Тогда я решила, буду психологом – они спросили: «Что это вообще за профессия?»
«Справедливо» – непроизвольно проскочило через весь мой мысленный ряд.
– Поэтому пошла на журналистику. Пять лет работала на телевидение, пока не разочаровалась во всей индустрии. Сейчас ушла в рекламу, копирайтинг, и ещё иногда иллюстратором подрабатываю. У меня вообще переходный сейчас период, – мы подобрались к моему самому «любимому» моменту во всех разговорах. – Развелась недавно с мужем, с которым прожила десять лет.
Стоит сказать кому-нибудь слово на букву «п», и всем начинает хотеться укусить кусочек от этого пирога. До сих пор не могу понять, это попытка убедиться в правдоподобности столь громкого заявления – ну раз уж сам назвался, полезай в мой бездонный колодец, или просто спонтанный порыв воспользоваться бесплатной услугой. Иногда мне и самой нравится получать этот «VIP-билет» на право узнавать подробности частной жизни других людей. Истории, наполненные болью и драмой, сначала поражают, потом кажутся любопытными, но, рано или поздно, наступает момент, когда ты начинаешь терять к ним интерес, становишься безразличным и невнимательным. Наверное, это и есть то самое выгорание, которым всех пугали университетские преподаватели.
– Главное, заниматься тем, чем действительно хочется. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на то, что приносит вам лишь неприятные переживания. Всё дело в расстановке приоритетов.
Максимально заурядный и шаблонный ответ, на который я была только способна. Конечно, это было неправильно игнорировать её упоминание о разводе, она же не просто так об этом сказала, но как же мне не хотелось проводить сеанс кустарной психотерапии в полях.
– Да, согласна. Но всё-таки хочется и комфорта, материальной стабильности.
«Вами выбрана опция перестройки маршрута беседы».
– Вечно эта Пирамида потребностей Маслоу, которую все трактуют, как им заблагорассудится. Он имел в виду совсем не то, что, если не освоишь первые ступени, о более высоком уровне можешь и не мечтать. Всё как раз таки наоборот, – надо же было показать хоть какие-то знания.
– Я не очень верю в эту пирамиду его, если честно. Нет, конечно, важны все эти духовные ценности, но хочется и жить комфортно.
– Жил когда-то такой человек – Виктор Франкл…
«Добро пожаловать на передачу «Минутка эрудиции»! Докажи, что от высшего образования есть хоть какая-то польза».
– О, я читала его, как раз после развода. Хотелось заняться саморазвитием, как-нибудь измениться.
– Он создал так называемую Логотерапию, или, если более простым языком – смыслотерапию. Основная суть её заключается в том, что в любой вашей деятельности всегда должен быть какой-то смысл. Индивидуальный, именно ваш, но смысл. Ведь вся суть в мотивации, правильно же?
«Молодец, задача сказать что-то умное выполнена».
– Да, после развода мне было, правда, достаточно тяжело найти, чем бы себя занять.
«Вы вернулись на прежний маршрут».
– Всегда нужно находить какой-то смысл, даже в такие непростые моменты.
«Женщина, откуда мне знать, что такое развод? Мне двадцать шесть лет, я никогда не была замужем, у меня нет детей, я даже не встречалась толком ни с кем. Все, что я могу – это просто выслушать. Почему создается ощущение, что ты ждёшь от меня, что я скажу, как тебе дальше жить? Есть только один ответ: «Никак». Нужно просто жить. Считай, это новый уровень в симуляторе реальности».
– Зачем вам цепляться за прошлые переживания? У вас открылись новые перспективы. Если люди расходятся – значит вместе они больше не испытывают былого счастья, и им больше не по пути. Возможно, стоит смотреть на это, как на освобождение, а не утрату.
– Конечно…
«Неужели, этот ответ был недостаточно хорош, и пауза – свидетельство её неоправданных ожиданий?»
– Вы когда-нибудь думали о переезде?
«А почему бы и нет? Может это мой контрперенос нашёл наконец сеть и подключился?»
– Постоянно, – рассмеялась она, что невольно заставило меня с облегчением выдохнуть.
– А где бы вы хотели пожить? – очень аккуратно спросила я, убавив громкость голоса почти вдвое.
– Где-нибудь в Скандинавии: в Норвегии или Швеции. Я бы поменяла что-нибудь в жизни, но уже сложно с двумя детьми, – её рассеивающийся в дорожном полотне взгляд опустел. – Давайте, мы тоже на БАО поедем? Мы, всё равно, ни к чему не привязаны – просто гуляем.
– О, не стоит менять ваши планы из-за меня, – мне резко стало неудобно из-за её предложения.
– Всё нормально, мы просто хотим хорошо провести время и поесть клубники в красивом месте. Да, Рейка? – улыбаясь, она посмотрела на дочку в зеркало заднего вида.
Минут через пятнадцать мы были у огромного мутно-бирюзового озера, похожего на плошку инопланетного молока. Стоянка была забита под завязку внедорожниками и микроавтобусами. Там же велась активная торговля сладостями и сувенирами, можно было даже сфотографироваться с облезлым соколом, привязанным ниточкой к жёрдочке. Спуск на побережье затруднялся крутым уклоном, и непрерывными потоками из людей, курсирующими по тропинкам вдоль низкорослых сосен.
– Давайте, я вас сфотографирую? – Женя потянулась за моим телефоном, заметив с какой жадностью я начала искать лучший ракурс в экране.
– Нет, лучше уж я. Хоть как-то отплачу вам за помощь – побуду вашим личным семейным фотографом.
После нескольких минут обязательных «Insta-процедур» Женя убежала вниз по склону за Рейкой.
– Пойдёмте с нами на пикник с клубникой? Там купаться нельзя, пограничники всех гоняют, но ближе к воде можно спуститься.
– Спасибо большое, не хочу вам мешать, вы же хотели побыть вдвоём.
Мгновение спустя, я отвлеклась на телефон, а Рейка уже успела убежать вперед своей мамы. Ещё один взгляд на экран, и они растворились среди остальных белых футболок и джинсовых шорт. В Казахстане так много детей, почему-то в Москве я никогда не замечала такого количества бегающих и визжащих маленьких человечков. А там их просто тьма, только и делай, что варьируй в обход, чтобы не задеть их и не затоптать, как Годзилла.
Когда машин и автобусов с туриками стало больше, чем пространства на смотровом пяточке, я решила начать своё шествие в обратную сторону. Эта идея уже до начала её воплощения казалась невыносимо печальной, но снова навязываться кому-то мне не хотелось. «Спускаться – не подниматься, как-нибудь вывезу», – подбадривала я себя. Так, почти незаметно, пролетел целый час моего моциона вдоль трубы, протянутой по ароматным и цветущим горным подножиям, а я даже ещё не дошла до той развилки, где решилась начать получать квалификацию автостопера. Вездеходы всех комплектаций вылетали из-за моей спины один за другим. И смотря вниз на петляющую дорогу, я снова поражалась тому, что кто-то назвал этот путь совершенно не сложным.
Пока я пыталась сделать очередное селфи на фоне завораживающих пейзажей в стиле «путешественника-фрирайдера», сзади послышался звук тормозов. Наверное, со стороны это действительно смотрелось глупо. Я обернулась – Женя, как и при первой встрече, улыбалась мне с водительского сидения.
Мы вернулись в город довольно быстро. Я и не заметила, как природные пейзажи вновь сменились на городскую застройку. Накануне отъезда до меня доходили сообщения в СМИ о митингах, происходящих в Казахстане, но особого внимания я им не придала.
– Вам не нравится здесь жить? – не ожидая ответа, я задала вопрос, подвесив его в воздухе, и продолжала цепляться глазами за проскальзывающие в окне улицы.
– Нравится, – спокойным задумчивым голосом отозвалась Женя. – Только не хватает перемен.
– Из-за власти?
– Молодым здесь дышать нечем, сложно развиваться при нынешних обстоятельствах.
Продолжать не хотелось – у меня отсутствовала собственная точка зрения. Намного проще занять позицию любознательного ребёнка, чем принимать чью-то сторону. К тому же, ехать молча пришлось нам не долго – на проспекте Назарбаева мы с Женей расстались. Я закрыла за собой дверь, помахав на прощание, и белый кроссовер вернулся в течение, как будто мы с ним никогда и не встречались. «Так вот значит, что такое автостоп» – заключила я, и, взявшись обеими руками за лямки рюкзака, побрела к ближайшему переходу.
Сортировочные пути
Декабрь 2013 г.
До Нового года оставалось пару недель, чувствовалось, что все в офисе были в предвкушении зимних каникул. В отдел бизнес-администрирования поступили коробки без опознавательных знаков с фирменными подарками, которые собирались дарить партнерам и контрагентам. Мне очень хотелось посмотреть, что внутри, но разрешения никто не давал, а спрашивать было как-то неловко. «Интересно, а работникам тоже будут дарить? – изводила я себя, наблюдая за тем, как М.В. пересчитывала аккуратно выстроенные в башенки белые кубики.– Мне, наверное, точно ничего не подарят».
Напротив, на месте, которое раньше всегда пустовало, сидела рыжеволосая девушка с химией. Шурша обёрткой, она открыла румяную слойку, и направила уголок, с осыпающимися с него лепестками теста, ко рту.
– Знакомься, это специалист договорного отдела, – не отрываясь от бумаг со списками, М.В. подошла к нам.
Девушка подняла на меня глаза, и я тихо сказала: «Здравствуйте».
– Она, наконец, вернулась с больничного, и теперь тебе будет здесь не так одиноко.
А мне не сказать, что было особенно одиноко, её клоунская голова лишь заслоняла обзор на кабинет начальника и стол леопардицы. Проглотив последний кусочек булки, она скомкала целлофановую упаковку и бросила её под стол в нашу общую урну. Ничего не говоря, она смотрела на меня с недоумевающим видом, в котором читались нотки пренебрежения. М.В. прильнула ко мне ближе, и, так, чтобы никто не заметил, заговорщицки, произнесла:
– Можно тебя попросить выйти? Нужно кое-что обсудить.
– Да, конечно, – ответила я, и, вставая со своего места, разорвала зрительную цепь, образовавшуюся между мной и соседкой.
Мы направились в сторону дальней лестницы, через которую можно было попасть в финансово-экономический отдел. Когда я была здесь в первый раз, я как-то не обратила внимания на то, что окна здесь выходили на сортировочные пути. Даже через стеклопакеты было слышно, как трепыхаются составы из котлов и цистерн. М.В. прошла на один пролёт вниз, и остановилась на ближайшей площадке. Я спустилась следом за ней, и почему-то оказалась в углу, уютно закрываемая широкоплечим туловищем своей начальницы.
– Мне прислали распоряжение, отобрать сотрудников для планового сокращения, – один из угольников дёрнулся, и раздался пронзительный скрежет металлических колёс о рельса.
Будто переключившись с официального тона на общечеловеческий, теплее она продолжила:
– В этом нет ничего такого. Они проводятся практически каждый год.
Я стояла молча и смотрела на методично поднимающихся и спускающихся работников с болтающимися на красных лентах белыми карточками пропусков. Они прикладывали их к электронному замку, и под писк резко открывали дверь на этаж, которая потом медленно доходила доводчиком.
– Понимаешь, в нашем отделе уже давно все, а ты пришла совсем недавно, и работаешь неполный день, – я будто очнулась, когда она положила руку на моё плечо. – Конечно, со всеми поручениями ты справлялась, и я думала начать давать тебе ещё кое-какие задания – расширить твои обязанности, так сказать. Ты могла бы многому у меня научиться, но сама понимаешь. Я помню, что у тебя там была запись про бухгалтера, но чтобы проверить твои способности не хватало времени.
Не стоило рассказывать, что запись, о которой она говорила, сделана рукой моей мамы и подкреплена печатью с её работы. Когда стало понятно, что с пустой трудовой книжкой, на нормальную работу меня никто не возьмёт, она написала мне, как и моему старшему брату, что я полгода числилась бухгалтером в её организации. Нельзя сказать, что это полностью был обман – чему-то она меня обучить пыталась. Всё, что я запомнила из той «лекции»: «Дебит, кредит, сальдовый остаток, проводка… Экономику создали немецкие евреи. Ты голодная?». Закончилось это тем, что мы пошли в столовую за пирожками и чаем. А когда вернулись, давились от смеха из-за несуразной шляпы её подчиненной, которую мама между нами называла «Человек-подосиновик». Мама у меня самый настоящий главбух, системный и ответственный, с кучей архивных папок с накладными и счетами посреди джунглей из комнатных растений, но преподаватель из неё вышел так себе, и на этом моё постижение премудростей бухгалтерии временно прекратилось. Я всегда препиралась с ней на тему того, что ни при каких обстоятельствах не стану бухгалтером, а она только и ждала того дня, когда я оставлю все эти метания, и наконец пойму, что бухгалтерия всегда обеспечит меня куском хлеба.
– Это не увольнение по собственному желанию, – внезапно воодушевилась она, и её голос приобрёл оптимистичные нотки, – А сокращение. Следовательно, тебе выплатят три оклада – как раз на праздники.
До меня начало доходить, что меня впервые в жизни увольняли, и я понятия не имела, как нужно реагировать, поэтому просто продолжала стоять, и изо всех сил делать вид, что смотрю на своего руководителя, хотя взгляд мой буравил сквозь.
– Я хотела накопить денег, чтобы куда-нибудь съездить, – впервые за всё время, что мы стояли на лестнице, отозвалась я, и, не выдержав внезапного перепада давления в мыслях, всё-таки опрокинула взгляд на кафельный пол.
– Вот видишь, как раз деньги пригодятся, – ухватившись за эту спасительную верёвку, она даже повеселела. – Так бы тебе тут ещё работать и работать, чтобы накопить что-то, а сейчас всё разом получишь, и отпускные к тому же. Как удачно сложилось.
– Наверное…
Когда М.В. говорила о том, что плановые сокращения происходят регулярно в конце года, я как-то и не подумала, что речь шла о конце календарного. До последнего не верилось, что меня заставят приезжать в офис подписывать необходимые документы 31ого декабря. Но именно так всё и было. Во второй половине дня, пока все придавались предпраздничной суете – носились по магазинам, докупая майонез и горошек, а кто-то, просто гуляя и фотографируясь возле наряженных ёлок, я ехала увольняться.
Взяв обходной лист, я начала блуждать по коридорам с этажа на этаж в поисках нужных фамилий. Служба безопасности и ответственный за всевозможную охрану расписались быстро, но остальных пришлось поискать. Часам к пяти я принесла бумажку с отметками вместе с пропуском в отдел кадров, соседствующий с бухгалтерией, и получила обратно из плена свою трудовую книжку.
Напоследок я решила заглянуть к «своим» и попрощаться. Офис был уже практически пуст, кто-то наверняка взял отгул. В отделе бизнес-администрирования была только М.В. со своей напарницей.
– Я всё…– они обернулись на мой голос. – Зашла сказать вам «до свидания».
– Вот держи, – она протянула одну из коробок, которые не давали мне покоя весь последний месяц.
Я взяла её, не глядя, и неожиданно для себя самой в уголках глаз у меня выступили слёзы. Поблагодарив за подарок, я натянула улыбку, и поторопилась уйти.
– Подожди! – окрикнула, безымянная женщина в яичном джемпере.
– Не расстраивайся…
Они с М.В. старались догнать меня, но я чувствовала, как вот-вот потеряю лицо, поэтому как можно быстрее протиснулась в уже смыкающиеся двери, оставив позади себя: «Ещё раз с Новым годом!».
Как только я оказалась на улице, телефон завибрировал, оповещая о зачислении на карту положенной мне компенсации. Хоть и был Новый год, домой совсем не хотелось. Я бесцельно брела по улицам, не зная, куда себя деть, пока всё-таки не спустилась в метро. Мне требовалось срочно себя чем-то подбодрить, поэтому я решила выйти на станцию раньше, чтобы заглянуть в Мак. Но даже «Хэппи Мил» вряд ли бы поднял мне настроение. Уже стемнело, и зажглись манящие ночные огни вывесок, но количество людей по-прежнему не убавлялось. Макдак был через дорогу – надо было просто перейти по переходу, и уже загорелся зелёный, но я развернулась и пошла в обратную сторону. «В такие моменты лучше помогает Киндер-сюрприз», – подумала я, открывая дверь торговых рядов на цокольном этаже ближайшего дома.
Ничего интересного, кроме Перекрестка там не было. Да и в самом Перекрестке ничего интересного не было тоже. Посмотрев на подарочные наборы конфет и алкогольных напитков с бокалами, я вышла ни с чем. В остальных прозрачных «коробках» продавалась всякая нужная китайская лабуда: начиная от носков, заканчивая наушниками и чехлами для телефонов. В конце благоустроенного полуподвала, по звукам работающего фена было понятно, что расположилась парикмахерская. «Может сделать маникюр и подстричься? – в тот вечер я была в скверном расположении духа и при деньгах. – Почему бы и нет».
Парикмахерская – сильно сказано, комнатка на два кресла, с перегородкой в глубине под техническое помещение. Бородатый армянин в синей рубашке под джинсу заправленной в брюки активно орудовал расчёской и феном, делая укладку пожилой женщине, голова которой была отрезана от остального тела плащевым пеньюаром. Чуть дальше, за маникюрным столиком, сидела армянка с красивой, как по лекалу, формой бровей и длинными черными ресницами, обрамляющими глубоко посаженные тёмно-карие глаза. Над её головой висел небольшой плоский телевизор, в котором уже вовсю начали крутить огоньки.
– Я бы хотела подстричься, – они оба отвлеклись от своих занятий и одновременно повернулись ко мне. – И сделать маникюр с обычным покрытием. Пожалуйста.
– Конечно! – просияла женщина, приподнимаясь. – Сейчас, муж скоро закончит. Может, начнём с ногтей? Как раз высохнут, пока будете стричься, – она жестом показала мне на белый диванчик.
Я прошла вперёд и села напротив неё, утонув в обтянутом искусственной кожей облаке.
– Вы ведь принимаете карты? – кладя кисти рук на потёртый валик, спросила я.
– Конечно, – она взяла мою правую руку, и внимательно начала рассматривать мои неухоженные слегка перемороженные крабовые палочки.
– Прекрасно, – ответила я, и с непривычки отдёрнула руку.
Цена меня не интересовала. Над её головой нафталиновые звёзды чокались бокалами и проговаривали за суфлёром стандартные поздравления. Она потянулась за моей левой рукой, и я покорно опустила её на подушку. Армянка смотрела на меня ясным взглядом, ласково улыбаясь мне словно родственнику.
– Вам разве не надо торопиться домой, чтобы успеть накрыть стол? – с недоверием, спросила я.
– Так ещё же почти три часа… – сомневаясь, она обернулась назад, чтобы взглянуть на часы. – Там всё накроют, – поморщив нос, она махнула рукой, и снова ласково мне улыбнулась.
Пока она доставала нужные инструменты из стерилизатора, я повернулась и посмотрела на её мужа.
– Мы совсем недавно переехали, поэтому живём сейчас у родственников, – ответила она на вопрос, который я не задавала, но, вполне вероятно, что она выудила его из моих мыслей.
«Меня сегодня уволили».
– Давайте я вам сделаю кофе? – она быстро закончила подпиливать края, придав им приятную овальную форму, и уже приступила к кутикуле.
– А можно? – в любой другой день я бы отказалась.
