скачать книгу бесплатно
– Люди сами стоят за своим счастьем, – продолжала возражать вдова, – пока они сами не научатся видеть радость, никто не сможет им помочь.
– Да как ты смеешь! – резко вскричала женщина, – твоя задача предоставить ему кров, а остальное тебя не касается! Мы направим его на нужный путь, а ты сиди в своей хибаре и радуйся, раз можешь!
Женщина вскочила, и подол ее юбки зашуршал в сторону двери. «Передай ему, что мы ждем его завтра к десяти в поместье. И пусть не опаздывает». Хлопнув дверью, она умчалась вместе с каретой.
– Ну что, Вы же все слышали, – произнесла вдова, подходя к двери Джона.
– Простите, я не хотел подслушивать, просто….
– Да, но это лучшее, что Вы могли сделать, – уголки ее губ снова приподнялись. – Эта «приятнейшая» женщина – баронесса Харрингтон, мать графини. Даже не испугалась мрака и холода, собственной персоной пожаловала.
– Почему она так с Вами разговаривала? Вы же были правы!
– Ха, такая уж она женщина. Всегда считала, что все должны делать всё за нее и для нее. Я работала на них, но около двенадцати лет назад переехала в Торнберг, встретив здесь мужа. Барон гораздо приятнее своей жены. Она всегда притворяется доброй и славной, но как только остается один на один с человеком чуть ниже ее по положению, теряет контроль. Чета Торншери обожала город и его жителей, чего не скажешь о ней, – она пожала плечами и крепко закрыла входную дверь.
Лежа в своей комнате и слыша тихое посапывание вдовы через приоткрытую дверь, Джон чувствовал спокойствие. Он крепко прижимал к груди дневник матери и никак не мог понять, связана ли его жизнь с покойным графом и беспокойной графиней. Чего хочет от него баронесса? Из-за наглухо закрытых дверей и окон дом был погружен во мрак. Джон не мог заснуть, а потому встал и зажег свечу, прикрыв дверь. Он сел за стол и еще раз открыл дневник. Так и не прочитав его полностью, он просто переворачивал страницы. Ему было немного не по себе, когда он упирался глазами в строки о покойном отце. Одну за другой он листал страницы, как вдруг его внимание привлекла маленькая, сложенная в несколько раз бумажка. Развернув ее, он увидел молитву похожую на те, что в сборнике вдовы. Только написана она была не рукой матери. Почерк был грубым и ровным, чтобы каждое слово можно было без труда разобрать: «Всё, что Вам нужно – я. Почитайте меня, и я принесу Вам свет и покой». «Что за странные слова? – Джон не мог поверить, что это действительно строки из молитвы. – Что за бред? Разве священнослужитель может говорить такое людям?» Внимательно прочитав молитву от начала до конца, Джон не смог понять, как призыв к обожанию кого-либо принесет мир? Аккуратно сложив листок и положив в свой карман, он погасил свечу и лег на кровать. Он сразу заснул, но в голове продолжали кружить строки, крепко впивающиеся в память.
Глава 3
Поместье Торншери гордо возвышалось над городом, стоя на небольшом холме, точно вот-вот поднимется в небо и улетит, оставив на земле лишь воспоминания о себе. Доктор Чилтон разглядывал его, пока карета изворотливо старалась как можно аккуратнее объезжать камни и выступы на извилистой дороге, что поднималась и сужалась, огибая дремучие леса и оставляя жителей городка наедине со своими догадками. Это было что-то среднее между домом, в котором по вечерам семья собирается возле камина, и замком, что в Трансильвании привлекает своими историями о вампирах. Хотя поместье графа было окутано множеством тайн и загадок, а жители города то и дело пускали разные слухи, оно выглядело не так мрачно, как Джон предполагал. Сухие и корявые гаргульи соседничали с резными фресками и разноцветными витражами, колючий шиповник, огибающий стены замка, приветствовал виноградные лозы, тянущие ветки к остаткам солнца. Всё это приносило некую гармонию, что успокаивала взгляд после густых и темных лесов.
Отдать должное нужно было графине. По словам кучера, именно она приложила к этому руку, отдав приказ сразу по прибытии посадить больше деревьев к уже имеющимся, украсить замок как снаружи, так и изнутри, выровнять кусты и засадить все цветами. Цветение, по ее мнению, подобно перерождению. «Вы бы видели поместье летом, – мечтательно произнес извозчик, – всё цветет, а аромат распускающегося сада такой сладкий, что дурманит голову и затуманивает все мысли».
Джон взглянул на сад. Он простирался на несколько десятков ярдов, поражая своими размерами воображение. Однако вид у него сейчас был совсем несказочный. Несмотря на только начинающуюся осень деревья стояли голые и замерзшие. Трава была покрыта инеем, а ветви одиноко качались на ветру. Сложно было даже представить, что они вообще способны зацвести. Среди пустых стволов пролегал плотный туман, в котором Джону показался силуэт. Тонувший в тумане, он легко двигался по саду. Протерев глаза и снова направив взгляд вдаль, Джон не увидел ничего. Холод сковал его тело, а дрожь пробила каждый мускул. Неужели призрак графа действительно обитает в замке, поднимая волну ужаса?
Они подъехали к главному входу, где их встретил дворецкий. Это был высокий и худой мужчина лет тридцати пяти с серьезным выражением лица, на котором редко можно было заметить хотя бы след от улыбки. Увидев Джона, он даже не попытался скрыть негодование. Они встретились взглядами в ожесточенной битве, которую Джон с легкостью проиграл. Глаза дворецкого были наполнены отвращением и холодом, в котором он мгновенно утопил Джона. Оскалившись, он пригласил его войти. Ни гостеприимства, ни дружелюбия, свойственных людям его должности, в нем не было. Доктор Чилтон, шагая за дворецким, не мог понять, что успел сделать, что вызвал в том такие эмоции. Проходя по входной лестнице, Джон крутил головой, осматривая поместье. Внутри было темно и душно. Взглянув на крепкую спину дворецкого, он решил, что заведет с ним знакомство, даже если тот не захочет. «Подскажите, как я могу к Вам обращаться? Меня Вы можете звать просто Джон». Не успев повернуться, он врезался в мужчину, резко остановившегося посреди холла.
– Послушайте, – начал он, медленно разворачивая искривленное от неприязни лицо, – хоть Вы и «осчастливили» нас своим приездом из самого Лондона, я не верю, что Вы способны хоть на что-то. До Вас здесь были куда более способные и опытные врачи, – глаза его искрились злостью. – Поэтому, считаю нет нужды нам с Вами знакомиться. Вы явно уже завтра покинете наш город, как и остальные, – он отвернулся и резко зашагал дальше.
– Ну, так нечестно, судить о людях по их предшественникам, Вы со мной не согласны? – Джон обежал его и теперь, поднявшись на носки, заглядывал дворецкому прямо в глаза. Тот был выше него примерно на голову. – Я не планирую пугаться призрака или что еще здесь у Вас водится. У меня есть цель, и пока я ее не достигну, не покину город, даже если Вы лично будете гнать меня палками, – он ухмыльнулся и отодвинулся от лица мужчины.
У дворецкого даже дыхание перехватило от такой дерзости. Лицо его покраснело, и он уже готов был спустить бешеных псов своего негодования на Джона, но увидев его улыбку и надменный взгляд, признал поражение и отступил.
– Меня зовут мистер Лоуренс. Но Вы, – он снова поймал взгляд Джона и притворно улыбнулся, – можете звать меня «просто» Ричард. – Поймав нотку издевки в его голосе, Джон засмеялся. Несмотря на холодность этого человека, он был уверен: они поладят.
– Что ж, «Ричард», ведите меня к Вашим господам.
По замку туда-сюда сновали слуги, выполняя свои каждодневные обязанности, в независимости от погодных условий, душевнобольных в доме или прогулках призрака. Вот уж кого действительно ничем не напугаешь. Их было немного, но каждый четко знал свои задачи, получая мимоходом новые от дворецкого.
Главная парадная была пустой и хмурой. Люстры не светили, окна по большей части были завешаны. И хотя уборку проводили тщательно каждый день, дом все равно выглядел так, словно им завладели злые духи. Запах свечей окутал все комнаты, отчего Джону стало дурно. На него накатили воспоминания из далекого детства, которые раньше не всплывали в памяти. Он видел перед собой мутную картину, как мать тащит его вместе с собой, хотя он хотел остаться с отцом, на службу в церковь, где всегда было темно и душно, а свечной аромат накидывал петлю на шею, сдавливая ее с каждым вдохом все сильнее.
В тот момент, когда петля на шее затянулась так, что он не мог вдохнуть, кто-то слегка коснулся его плеча, и веревка отчаяния и воспоминаний оборвалась, освобождая Джона и исчезая во мраке. «Джон, Вы в порядке?». Голос дворецкого был сухим, словно ветви деревьев в саду и, кажется, готов был сломаться или превратиться в прах, но глаза, полные равнодушия, странным образом наполнили Джона спокойствием. Несмотря на показное безразличие, лёд в сердце Ричарда медленно таял. Испуганно оглядев зал, доктор Чилтон осознал, что все это ему привиделось. Тошнота резко подступила к горлу, а в глазах помутнело. Что это было? Он потрогал шею. Лента была на месте, но не затянута. Откуда тогда взялось это ощущение резкой безысходности и боли? «Да, спасибо, всё хорошо. У Вас душно, поэтому мне немного поплохело». Помогая ему подняться, мистер Лоуренс осторожно держал его за плечи, дабы не допустить обморока. «Не хватало еще, чтобы новый доктор свалился посреди коридора, – косо глядя на Джона, сухо прошептал дворецкий. – О какой помощи другим вообще может тогда идти речь». Он закатил глаза, но это ускользнуло от Джона, едва переводящего дыхание и щупающего свою шею. Когда он наконец пришел в себя и поблагодарил дворецкого за помощь, они продолжили путь. Снаружи замок казался гораздо меньше, чем внутри. Бесконечные коридоры и лестницы кружили в безвыходном лабиринте.
Идя по очередному проходу, Джон заметил дверь, выбивающуюся из общей мрачной картины замка. Остановившись напротив нее, Джон спросил: «Что это за комната?» Повернувшись, дворецкий глянул на Джона, затем на дверь и, вздохнув, явно не приветствуя излишнее любопытство, сказал: «Это комната госпожи Виктории. Я проведу Вас к ней после разговора с бароном и баронессой». Он продолжил путь, но Джон остался на месте. Голубая дверь скрывала за собой больше загадок и тайн, чем весь замок. Заметив отсутствие доктора Чилтона за собой, Ричард вернулся и, таща за руку, с трудом увел того от комнаты графини.
Дойдя до покоев четы Харрингтон, дворецкий постучал и, получив разрешение на вход, провел Джона внутрь. Комната была огромной и поражала размерами. Казалось, здесь можно было уместить весь Торнберг. Оглядевшись, Джон прошел к сидящему на диване барону и согнулся в легком поклоне. Возле окна стояла женщина, выглядывающая наружу и что-то бормочущая себе под нос, скривив рот. Почему-то Джон сразу догадался, что именно она приходила давеча вечером ко вдове.
Некоторые черты ее лица и фигуры выдавали в ней бывшую красавицу. Однако сейчас кожа была дряхлой и сухой, а волосы безжизненно спадали на худые плечи. Несмотря на некую привлекательность, что не покинула ее с возрастом, Джону она не нравилась. Возможно, ее последний разговор со вдовой, подслушанный им, сыграл свою роль, а, может быть, и то, что рассказала женщина после. Однако ему необходимо было сложить свое собственное мнение, поэтому он подошел к ней, поклонился и поцеловал руку в знак приветствия. Слегка взглянув на нее, он успел заметить в ее лице брезгливость, быстро спрятанную под маску добродетели. Джон хмыкнул и присел на диван, приняв предложение барона.
– Рады, наконец, встретиться с Вами лично, доктор, – весело улыбался барон. Его строгие черты смягчились, и лицо наполнилось радостью, волосы на макушке подергивались каждый раз, когда он говорил.
– Как здорово, что Вы приехали к нам! Еще и из самого Лондона! – баронесса светилась поддельным удовольствием и улыбалась во все свои ровные и белоснежные зубы, но Джон не верил ни одной ее эмоции. Он смотрел на нее с подозрением, и она это, конечно, уловила. Стоя за спиной мужа и скрыв свою настоящую натуру, она свысока смотрела на Джона, натянув кривую и злую улыбку.
– Да, – произнес Джон, составляя в голове психологические портреты этих двоих и поражаясь тому, как они вообще живут вместе. – Я рад, что мне выпала честь встретиться с такими высокопоставленными господами, – он делал ударение на каждом слове, дабы его насмешка не осталась незамеченной. Баронесса кипела ненавистью и злобой, прожигая Джона огнем. Однако барона этим было не взять. Простой по сущности человек, как отметил Джон, он светился, как первый луч весеннего солнца. Заглянув в его душу, Джон не увидел ничего кроме доброты, и счел барона за наивного и открытого человека, которому можно доверять.
– Что ж, я думаю, Вы уже наслышаны о нашей проблеме, – тихо произнес барон, утыкаясь глазами в пол, – знаете, наша дочь, Виктория, она больна. И нам бы хотелось, чтобы Вы вылечили ее. Хотя бы попытались, – глаза его мгновенно стали пустыми, словно потеряв связь с реальностью. Он замолчал, и баронесса, злобно выдохнув, толкнула его сзади. – Боже, что случилось?
– Ты снова задумался, дорогой, – проскрежетала она.
– Ох, правда? Простите меня, пожалуйста, Джон, – потея и краснея, начал извиняться барон за секундную потерю себя. – Такое иногда случается, когда я ухожу в свои мысли, – он истерично засмеялся, и Джон, бросив взгляд на госпожу Харрингтон, уловил ее отвращение к мужу. Потеря сознания бароном не показалась ему чем-то необычным в столь сложной семейной ситуации, поэтому Джон не придал этому значения.
– Что ж, я понимаю, всё хорошо. Я осмотрю Викторию, поговорю с ней, и завтра, обдумав все, вернусь с четким пониманием ситуации.
– Ох, спасибо Вам, доктор, храни Вас Бог, – взмахнув накидкой, госпожа Харрингтон случайно приоткрыла висящий на юбке крохотный мешочек. Увидев его, Джон загорелся.
– До свидания, – поклонившись, сказал он, – встретимся с Вами завтра. – Он отвернулся и быстро вышел из комнаты.
Проносясь по пустым и тихим коридорам, он не мог избавиться от неприятного ощущения. Откуда у баронессы такой же мешочек? Там тоже молитвенник, как у вдовы? Заплутав в собственных мыслях, он нечаянно наткнулся на Ричарда.
– Боже, Джон, Вы чего бежите? За Вами кто-то гонится? – выглядывая из-за спины Джона, он не увидел в темноте ничего. Осмотрев доктора, он пришел к выводу, что тот в порядке, и лишь пожал плечами. – Вы желаете увидеться с госпожой Викторией?
– Да… да, отведите меня к ней, – прошептал Джон, все еще не успокоив мысли.
Они шли обратно до загадочной голубой двери в тишине. Иногда до них доносились шаги или разговоры слуг, но они быстро утихали, заглушаемые толстыми стенами. Дыхание Джона стало спокойнее, и он быстро вернулся в свое обычное состояние. Наблюдая за дворецким, Джон решил, что сейчас идеальная возможность узнать побольше о загадочных молитвенниках.
– Ричард, скажите, у Вас тоже с собой есть молитвенник Корнелла?
– С чего Вы вдруг спрашиваете? – не останавливаясь, сухо ответил мужчина. – Откуда Вам вообще известно про это?
– А что, это какая-то тайна, в которую меня еще не посвятили?
– Нет, в этом нет никакой таинственности, – пожал он плечами, – но у меня его нет.
– Правда? Почему Вы не носите его с собой? – Джон весьма удивился, встретив первого человека, не носящего с собой этот дурацкий мешок.
– Хаа, наверное, потому, что я никогда не был его последователем, – по голосу можно было понять, что Ричард уже пожалел о том, что продолжил этот разговор.
– Хм, интересно, – задумался Джон, – а что Вы знаете про него? Я имею в виду Корнелла. Почему все так носятся с этими молитвенниками?
Ричард остановился и глубоко вдохнул, поворачиваясь к Джону. «Знаете, Вам это лучше спросить у кого-то, кто посещал церковь и знал Корнелла лично. Я не был с ним близко знаком, но как только увидел его при первом приходе в церковь, понял, что этот человек самый загадочный и неприятный из всех, с кем я был знаком. Его глаза всегда горели страшным огнем. У него были странные мысли и идеи, которые он пытался донести до горожан. Многие поддерживали их, слепо следуя за ним и ничего не понимая. Он был опасным человеком, и я уверен, что с ним связано много плохого. Далеко не многие будут со мной согласны. Но Вам следует помнить, что не все люди такие, как Вам кажется. Вы строите впечатление, основываясь на собственной оценке, доверяя лишь своим чувствам. Но не забывайте, что они могут Вас обманывать. Прислушивайтесь к людям, которым верите. Они могут дать Вам многое». С этими словами он замолчал, оставив Джона обдумывать всё сказанное.
Комната Виктории была на втором этаже. Проходя парадную лестницу, Джон почувствовал легкий ветерок, коснувшийся его лица и волос и пронесшийся мимо. Нервно оглянувшись, он ничего не увидел, но от этого не становилось легче.
Наконец он снова оказался перед голубой дверью. Проводник его, откланявшись, отошел назад, и Джон остался наедине с собой и появляющимся неприятным чувством. Что это, страх? Что если все это правда? Что если действительно в замке бродит призрак графа? Что делать в таком случае? Он стоял перед дверью юной госпожи и почти готов был признаться, что не может войти. Он помог многим за все годы работы врачом, сражался с самыми различными заболеваниями в борьбе за жизни пациентов, но с психологическими почти не сталкивался. Что если супруги Харрингтон не правы, и их дочь не больна, а в самом деле видит призрака? Что-что, а с привидениями он бороться не умел. Он обернулся в надежде найти поддержку в виде дворецкого, но тот уже исчез. В голове у него роилось множество мыслей, одна перебивала другую, а третья кричала что-то издалека. Он даже готов был уже принять поражение, как вдруг вспомнил клятву, что давал на первом курсе в университете и которой следовал всю свою врачебную жизнь: «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного…». Вздохнув, он повернулся к двери, скривил губы в скупой улыбке, пытаясь спрятать неуверенность, и три раза робко постучал.
Открыв дверь и тихо войдя внутрь комнаты, Джон понял, почему по всему поместью иногда веет холодом, несмотря на духоту. Окно, возле которого стояла Виктория, было распахнуто настежь. Несмотря на это, легкое белое платье, больше напоминающее сорочку, обволакивало ее смуглое высохшее тело. Ни одна часть ее не показывала боязнь холода. Наоборот, она наслаждалась дуновением ветра и подавалась вперед каждый раз, когда он залетал в комнату. «Погода сегодня прекрасная, не так ли, доктор Чилтон?» Джон старался не показывать недоумения, но, кажется, у него плохо выходило. «О, не подумайте ничего такого. Просто слухи расносятся быстрее, чем Вы ходите. Слуги уже с самого утра судачили о новом лекаре, прибывшем из самого сердца Англии». Она обернулась, и ветер ласковою рукой приподнял выпавшие из собранных сзади волос длинные темные пряди и мягко положил ей на плечи.
«Кажется, Вы управляете ветром, – произнес завороженно Джон. – Теперь понятно, почему меня едва не унесло, когда я пытался подняться». Виктория засмеялась. Ее лицо давно не видело улыбки, поэтому смех получился довольно тусклым, а уголки губ только слегка приподнялись. «Мой муж управляет ветром. Он есть ветер. Поэтому окна всегда открыты, – она подошла к Джону ближе и, встав прямо напротив него, сказала, – я благодарна, что Вы подарили мне мгновение улыбки, но Вам больше нечем мне помочь. Родители привели Вас, считая, что я больна, но это не так. Единственный одолевший меня недуг – это горе. Отчаяние и печаль затмили мои разум и сердце, и Вы здесь, увы, ничего не сделаете».
Она мягко улыбнулась, и в этой улыбке Джон увидел всю скорбь, на которую способно любящее сердце. Отходя обратно к окну, она ожидала, что он выйдет. Но он не собирался. «Забавно получается, – проговорил он, обводя взглядом комнату, – я проделал такой путь, полдня кружил по Вашему замку, а Вы говорите, что я ничем не могу помочь. Думаю, Вы ошибаетесь». Он усмехнулся, и Виктория резко повернулась к нему. Гневным взглядом она была похожа на мать. В глазах горели огни, и она отправляла в Джона комки злости один за другим. «Считаете, что сможете мне помочь, а? Хотите быть героем для этого города? Да? Ха! Ничего не получится! Этот город не спасти! Люди в нем только и ждут, что кто-то вытащит их из пучины отчаяния. Они даже не понимают, что сами могут вершить свою судьбу, отдаваясь сначала то в руки полоумного священника, то падая в объятия моего мужа! Он ничего для них не жалел! И что же? Как только его не стало, они набросились на меня! Уверены, что я должна стать их лучом надежды! А я не желаю! Слышите, не желаю! Как разбираться с чужими проблемами, когда столько своих, а? Ответьте мне доктор!» Она кричала, все больше полыхая, и Джон чувствовал, что избежать пожара поможет только бегство. «Не бойтесь, госпожа, – щелкнул он пальцами, – раз! И мы справимся с Вашими проблемами, а затем решим, что делать с городом». Еле успев уклониться от брошенной в него вазы, он быстро поклонился и выбежал в коридор, дабы в него не прилетело что-то еще.
