скачать книгу бесплатно
Поднимает на меня взгляд «не разочаруй меня».
– Нет, просто сказала.
– Вот и замечательно, – она снова утыкается в доску.
– Только не надо мне в подруги набиваться.
– А кто сказал, что я с тобой дружить собралась?
Я лишь улыбаюсь. Кажется, я нашла достойного противника. И от этого Мона мне нравится еще больше.
– Кажется, я видела твою сестру внизу. Она все – таки пришла на пары?
– Да, она приходила, но на лекции не пошла.
Мона смотрит на меня взглядом, который я никак не могу расшифровать, затем пожимает плечами.
А я уже через десять минут понимаю, что сидеть тут больше не могу. Лекция никак не усваивалась, внимание мое постоянно блуждало где угодно, только не в аудитории. Странное, еле уловимое чувство тревоги не давало сконцентрироваться на учебе, постоянно подкидывая навязчивые мысли.
– Я пошла, – не знаю зачем, шепотом сообщаю ей, что не хочу сидеть на лекции и слушать про финансовые потоки страны. Мне кажется, мы с Моной поймали одну волну.
Или изначально на ней были.
– Увидимся на ланче, – кивает.
Никаких тебе лишних вопросов – зачем? Куда? Почему? Просто и коротко она дала мне понять, что ей плевать, куда я собралась, но она не против увидеться за ланчем.
Через десять минут я уже стою на пороге библиотеки. Робби, как ему и положено, сидит на месте, склонившись над книгой в свете настольной лампы. Он радостно приветствует меня, вскинув ладонь вверх, но, поняв, что сегодня я одна, немного сникает. Спешно закрывает книгу и немного отодвигает ее.
– Я принесла обратно. Вот, держи, – достаю из рюкзака книгу, что тогда брала Андреа и бросила у меня в машине. «Поиски себя. Путь наружу» Ну, и дурацкое же название он придумал.
– Так быстро прочитала?
– Да, – отвечаю уверенно, но мы с ним прекрасно понимаем, что Андреа лишь один раз окунулась в нее, а затем забыла. Итальянец вскружил ей голову так сильно, что она скоро сестру родную променяет на его накаченное тело.
– Еще что – нибудь будешь брать? – спрашивает скорее для галочки.
– Нет, спасибо.
– Если что, вы можете еще что – нибудь взять с сестрой почитать. Даже на подобную тематику я могу найти много интересного.
Хороший парень. Старается.
– Нет, правда, спасибо Робби. Но я буду иметь в виду.
– Ладно, эм, тогда – пока?
Как же сильно он стесняется. Чтобы хоть как – то разрядить обстановку, пытаюсь пошутить:
– Ты, кажется, мне торт задолжал.
Он лишь кивает, грустно глядя куда – то вглубь бесконечных стеллажей.
Глава 7.
Мона уже ждет меня у выхода, теребя в руках сигарету. Мимо проходят старшекурсники, кинув что – то обидное про черные одежды. Мона даже глазом не повела, словно для нее это также обыденно, как здороваться с друзьями.
– Будешь? – протягивает мне сигарету, а затем снова резко поднимает голову к небу, как в прошлый раз.
Я сначала поднимаю голову вслед за ней, решив, что там происходит что – то очень важное, но поняв, что над нами лишь серое небо, опускаю обратно.
– Спасибо, не курю. Забыла?
– Да пофиг, чисто из вежливости.
– Зачем ты постоянно голову задираешь?
– Позвонки вправляю, – отвечает, даже не моргнув глазом. Хорошо врет, профессионально. – На стадион?
– Погнали.
Она снова убирает сигарету обратно в пачку.
Мы молча идем вдоль корпуса колледжа, позволяя легкому ветерку трепать волосы. В отличие от вчерашнего дня, сегодняшнее утро подарило нашему городу небо, затянутое серыми тучами. Они висят так низко, что, кажется, будто вот – вот заденешь их макушкой и унесешь часть серой ваты на своих волосах.
На стадионе по отмеренным полосам бегают молодые ребята – спортсмены на два курса старше нас. Мы с Моной усаживаемся на третьем ряду деревянных скамей, многоэтажным амфитеатром обрамляющих футбольное поле.
– У меня бутерброды с тунцом, – достаю из рюкзака то, что успела сама с утра накидать на хлеб.
Мона достает два яблока и сэндвич с индейкой. У меня так громко заурчал живот, что это не могло пройти мимо ее ушей.
– Голодная? Держи, – она протягивает мне одно из яблок. –Индейку не отдам, она моя.
– А я и не прошу, тунца?
– Не, не люблю подобное.
Мы молча кушаем, и если бы кому – то такое общение показалось натянутым, то мне с Моной оказалось весьма комфортно. Словно моя копия, только готичная. Такая же нелюдимая, такая же токсичная.
– Как тебе вчерашнее представление? – она первая прерывает молчание.
– Я в половину его слов даже вникнуть не пыталась.
– А сестре твоей понравилось, – она странно дергает плечами.
– Ей этот Хулио понравился, а не сама тема. Ей только и дай поглазеть на накаченных парней.
– Понятно.
– А что ты там делала? Ты вроде не похожа на этих… Астральных путешественников.
Мона молчит какое – то время, потом поворачивается ко мне, словно пытаясь понять, можно ли мне доверять. Понятия не имею, что такого она смогла прочитать на моем лице, но в конце она удовлетворенно кивает.
– Давным – давно, когда небо было более голубое, а трава более зеленая, один пьяный ублюдок сбил насмерть моего отца. Прямо около нашего дома. Мне тогда было семь. Мама была на работе, а я выбежала на дорогу и долго – долго смотрела на его руку, что оторвало и отнесло к почтовому ящику.
По спине побежали мурашки. Не такого ответа я ждала. Тунец встал поперек горла.
– Это… Это ужасно.
– Ему просто не повезло. Как говорится – не в то время, не в том месте. Он вышел проверить утреннюю почту, когда тот водитель вылетел на придомовую лужайку. Говорят, он даже понять ничего не успел. Иногда это единственное, что меня утешает.
– А что стало с водителем? Ублюдка наказали?
– Да, ему вкатили срок, лишили прав и назначили денежную компенсацию, на которую мама смогла купить дом здесь, чтобы мы переехали подальше от того места. Что с ним сейчас – понятия не имею.
– Он уже должен был выйти?
– Вроде, да. За давностью лет я могу точно и не помнить. После случившегося я для матери перестала существовать. Она настолько сильно утонула в собственном горе, что перестала замечать что либо вокруг. Грязный дом, голодный ребенок, кучи мусора. Это мое детство. Меня предоставили самой себе.
Теперь я поняла, почему она стала готом.
– Научилась убираться, готовить яичницу и ходить за хлебом. Так и завертелось.
– Ты скучаешь по нему? – не знаю, зачем спрашиваю. –Прости, если это очень личное. Я не хотела лезть тебе в душу, само вырвалось.
– Да я даже не знаю, я ведь почти не помню его. Только оторванную руку. Странно, наверное, идентифицировать своего отца с частью тела. Но дело в не в этом. Один раз, на каком – то сайте я нашла информацию, что когда человек умирает, его душа попадает в лимб, сумеречную зону, подлунное пространство. Называй, как хочешь. Она не улетает к райским небесам, задорно размахивая крылышками. Она застревает в этом… месте.
– Допустим, а причем тут осознанные сновидения?
– А при том, что некоторые авторы, вроде нашего Мариуно, считают, что сны – это прямой путь туда живому человеку. Поэтому люди часто видят во сне умерших – они просто встречают их там. Что это все одно место. Только разные уровни.
– То есть когда мы засыпаем, то попадаем в параллельный мир?
– Вроде того, – она снова достает сигарету и протягивает ее мне. – Будешь?
– Не курю.
Щелкает пальцами – «Точно». И сразу же поднимает голову к небу, словно там опять написаны все ответы на вопросы.
– Позвонки?
– Ага.
Мы обе понимаем, что она врет.
– Наша душа – это сгусток информации, энергии, тонких материй, – отстраненно говорит Мона. – Когда ты спишь, твое сознание блуждает где – то. Что – то вроде астральной проекции, которая попадает как раз туда, где мертвые обитают.
– А как же рай, ад и все такое? На этом же построены почти все религии уже не первое столетие. После смерти душа же, по идее, должна попасть туда, а не в какой – то подлунный мир. Тебе не кажется, что это звучит странно?
Мона дергает плечами, теребя сигарету в руках.
– Кажется. Но почему бы не попытаться? Хуже – то точно не будет. Это все такая же фикция, как и зазеркалье, телекинез, путешествия во времени и астральные проекции, лиминальные пространства и трансерфинг реальности. Вопрос лишь в том, во что веришь ты.
– А во что веришь ты?
– Я не знаю…
– Просто это звучит как еще большая дикость чем то, что впаривал нам Мариуно. Одно дело просто осознанные сновидения – летать там во сне, двигать моря и океаны, и все такое. А другое дело – пытаться встретить там своих родственников. Звучит, как бред.
Мона устало вздыхает, опустив глаза. Свой бутерброд она уже доела, и теперь сидит, сложив руки, и ковыряет носком ботинка землю.
– Я знаю, что это звучит дико, но… А вдруг, это работает?
– Вдруг ты сможешь прочитать книгу Мариуно, попасть туда и встретить отца?
– Типа того.
– Но Мариуно похож на шарлатана. Я очень сильно сомневаюсь, что в его книге найдется хоть толика полезной информации.
– Он и есть шарлатан. Поверь, это не первое подобное мероприятие, что я посещаю. Практически везде все одинаковое. Эти все псевдо – учителя нахватали информации из интернета и выдают, как истину в последней инстанции.
– Тогда почему ты все еще продолжаешь посещать их? Если они все одинаковые. Зря деньги только тратишь.
– А вдруг, не зря? Вдруг, попадется один, который что – то знает? У которого получится объяснить мне, где я не права. Что я делаю не так? Который поможет мне найти ключик от заветной двери?
Она встает и начинает прохаживаться взад – вперед.
– У меня не получается осознать сон, я попробовала уже кучу разных техник и прочего. Либо это все действительно филькина грамота, либо я не туда копаю. С каждого такого мастер – класса я собираю информацию по крупицам, пробуя всякие методы, техники. Выстраиваю собственный способ. Единственное, чего мне удалось добиться – это помнить все сны, что снятся каждую ночь. Ты знала, что они даже название этому месту дали – Брешь? Звучит так, словно это что – то ненормальное.
– Как место, куда лично я не горю желанием попадать. Хорошо, что мне сны не снятся.
– Это ты так думаешь, – парирует Мона. – На самом деле, сны нам снятся каждую ночь по несколько штук. Ты просто их не помнишь.
– Может быть, ты и права.
– Я, например, их четко могу разделить, где первый, где второй. Вспомнить, что там было. Но чтобы во сне осознать, что это сон – ни разу не вышло.
Я замолкаю, переваривая информацию. Встретив Мону на мастер – классе, я подумала, что она действительно пришла туда по приколу. А все оказалось намного глубже, чем я предполагала. Должно быть, ужасно в семь лет увидеть смерть собственного отца.
– Ты так сильно хочешь его увидеть?
Она бросает не прикуренную сигарету на землю и топчет ее носком кроссовка.
– Мне кажется, это последний и единственный человек, который меня любит. Любил, точнее.
Мне показалось, или ее голос дрогнул?
– А твоя мама? Что с ней сейчас? Ты не думала поговорить с ней о своих проблемах?
