скачать книгу бесплатно
* * *
Когда таймер напомнил Марине, что уже десять, она позвонила в «Элину». На другом конце трубки предельно вежливый мужской голос объяснил, что на стрижку, прическу, загар и визаж до середины января вся очередь уже расписана.
– Я просто в отчаянии! – Разыгрывала Марина капризную дамочку. – Мой стилист отбыл во Францию, кинул меня самым наглым образом.
– Сочувствую, но у нас много постоянных клиентов, – прозрачно намекнул он.
Марина призадумалась: «Туда просто так с улицы не войдешь. Надо какую-то зацепку».
– Ну, хоть маникюр в эту субботу можно сделать? – с надрывом спросила она.
– Сейчас посмотрю. Вам с наращиванием?
– Нет, обычный. Французский. «Не хватало еще терять столько времени и денег!»
– Тогда есть одна очередь, но только с самого утра, с десяти до одиннадцати. Вам подходит это время?
– О, да, я – ранняя пташка. «Ничего себе, раннее утро! Да я в одиннадцать уже об обеде мечтать начинаю».
– Ваш мастер – Кристина. Как Вас записать?
Марина назвалась, ничего не выдумывая, и повесила трубку. Она принципиально не стала уточнять цену, надеясь, что остатка зарплаты на карточке ей хватит.
Андрей довольно болезненно отреагировал, когда Марина еще разок заикнулась, что не мешало бы все-таки наведаться в «Элину». Он погрустнел, вздохнул, ласково погладил ее по голове и сразу сменил тему. Тогда Марина организовала выезд на базу так, как ей было удобно. Сначала условились ехать на двух машинах: Андрей с Мариной заберут Игоря и Ульянку, а все лыжи и сноуборд Олега повезут Ярославские.
Потом Марина «вдруг» нашла для Маши совершенно новый горнолыжный комбинезон, да еще и красный. Однокашница Марины Настя, которая купила его в Австрии этой весной, собиралась стать мамой. Она предлагала его Марине еще в сентябре. Но ей не нужен был второй комбинезон, да еще и тесноватый. Теперь, когда Маша, к восторгу мужа, сказала, что хочет освоить горные лыжи, этот комбез пришелся как нельзя более кстати. А красный цвет очень шел Маше, и, к тому же, горячо одобрялся Олегом. Но заехать к Насте можно было, якобы, только в субботу после десяти утра.
Марина обнародовала новый план, согласно которому компания выдвигалась из города уже на трех машинах: на «Ауди» – Андрей, Игорь и Ульяна, на «Джипе» – Олег и снаряжение, на «Вольво» – Марина и Маша. Причем, первые два экипажа стартуют раньше и обеспечивают третью машину местом парковки у подъемника. А Марина с Машей заедут сначала в больницу, где той надо проведать сложную пациентку, потом – за обновой, и на часок позже присоединятся к мужьям.
Собственно, обманом было только то, что вместо Насти, сестры заехали в салон «Элина». Комбинезон, который они забрали у Насти еще в пятницу, Марина сразу положила в большой пакет вместе со своим. Переодеться вполне можно на базе, а в салоне ее спортивный стиль не оценят. Джинсы – куда ни шло, они фирменные, и джемпер – самый нарядный, ажурный, светло-бежевый. Но куртка или комбинезон исключаются. Марина нарядилась в красивую, но совершенно непрактичную – короткую и широкую – французскую шубку из норки.
Шубку Марине подарил свекор в честь окончания Университета. Это именно ему принадлежали слова о том, что женщине следует дарить предметы роскоши, а не кухонную утварь. Андрей был солидарен с отцом, но ему трудно было угнаться за ним, ведь Виктор Александрович вполне подходил под определение «олигарх». Марине регулярно приходилось выслушивать намеки от людей, узнавших про их родство. Она парировала это по-разному. «По мне, так лучше олигарх, чем пьяница», – это она сказала Денису из своей группы, любителю заложить за ворот. А еще были варианты: бомж, лодырь, наркоман, пустой болтун, альфонс. Как правило, ее собеседники сразу понимали намек, и тема тут же закрывалась. Марина много не знала в прошлой и нынешней жизни свекра, но что его сутки расписаны буквально по минутам, а отдыхать он себе позволяет только две недели в год, она знала точно.
Марина пошла в «Элину» делать маникюр и ждать назначенной встречи, а Маша осталась сидеть в машине с медицинским журналом. Она не верила в реальность голоса, но видела, что этот сон очень встревожил Марину, и сделала все, чтобы сестра смогла успокоиться.
Кристина, молодая привлекательная брюнетка в сиреневом шелковом халатике, уже ждала клиентку и встретила ее так приветливо, что Марина засомневалась в своей платежеспособности. Но прейскурант ее немного успокоил: простой маникюр стоил двадцать долларов. Она выбрала бледный лак, почти натурального тона, чтобы светлые краешки ногтей не бросались в глаза. Однако здесь все было не просто. Кристина стала делать ей какие-то примочки, массаж, маску для рук. Ее ловкие небольшие ручки с коротко обстриженными ногтями, так и порхали: то втирая гель вокруг ногтей, то подрезая кутикулу, то нанося лак. Когда она закончила колдовать над ногтями Марины, итоговая сумма утроилась, хорошо, что денег на карточке было достаточно.
До назначенного времени осталось не так уж много. Марина присела у столика с журналами на креслице напротив входа. Она с деланным вниманием просматривала каталог какого-то парикмахерского конкурса, не упуская из виду дверь. От некоторых причесок неподготовленного человека мог бы «хватить Кондратий», как говорила Колокольникова. Эта особа появилась без пяти одиннадцать, и Марина едва не кинулась ее обнимать. Хотя эта расфуфыренная дамочка не могла быть Таней, у Марины сердце из груди выпрыгивало от ее сходства с покойной подругой. Марина, затаив дыхание, ждала, когда ее заметят. Заметили, но взгляд равнодушно скользнул дальше по залу, потом снова обратился на Марину – и опять не задержался. Конечно, Марина накрасилась ярко, нацепила много украшений, надушилась, что ей было совсем не свойственно. Но подруга, с которой они росли в одном дворе, не обозналась бы.
«Нет, это не Таня, но как она похожа на Таню! Только прическа другая и макияж непривычный. Таня, правда, тоже сделала стрижку в октябре, чтобы соответствовать образу хозяйки салона, но не так коротко. Эта одета очень дорого и держится самоуверенно. При ней целый эскорт: какая-то девушка с льстивой улыбочкой (если не прислуга, то компаньонка) и плечистый парень – водитель или телохранитель. Ее здесь знают и хорошо принимают. Нет, в любом случае, это не – не Таня, ведь я сама ее хоронила. Но кто же она? Двойник? А может, родственница? Сестер у Тани не было, даже двоюродных, но кровь может сказаться и у дальней родни. Странно, и возраст примерно одинаковый. Она меня явно видела, но не узнала. Тогда зачем звонила? Или звонила не она? Нет, она. Не может быть еще и третий такой же голос!»
Марина поднялась, и, надевая шубку, вплотную приблизилась к женщине, похожей на Таню, которая, отдав распоряжения шоферу, собиралась пройти к своему мастеру. Та в третий раз мельком взглянула на нее. С тем же результатом. Ничего не оставалось, как уйти, но Марина еще медлила, подглядывая в зеркальную стенку, как усаживается «Лже-Таня». С соседнего кресла встала высокая стройная девушка с весьма причудливой прической и подошла перекинуться с ней несколькими словами. Потом помахала рукой и пересела на маникюр. Марина поспешно вышла, пока Юля Грибова не заметила ее. Вот кто ей расскажет про незнакомку! А теперь – на базу, и – «прочь все заботы, прочь все печали»!
Напевая «Санта Лючию», Марина добралась до машины и сразу ответила не невысказанный вопрос Маши.
– Нет, никто ко мне не подходил, – она уселась поудобнее, расстегнула шубку и, поворачивая ключ зажигания, добавила. – Была Юля Грибова, но она меня не ждала, даже не заметила. И я не стала навязываться, тем более, что мы спешим.
– Так Юля в Москве? Будет на следующем обеде?
– Наверное. Впрочем, это не наше дело, пригласит ли ее Виктор Александрович.
– Как же не наше? Она же почти что твоя родня. Разве она не станет вот-вот мачехой Андрея?
– Маша, я думаю, что сама Юля не против этой роли. Что касается Андрея, то он уже «взрослый мальчик» и мачеха ему не страшна. Но Краснов может иметь и другие кандидатуры на это место или… – Марина тормознула, как раз вовремя, так как мерседес впереди вдруг повернул налево из крайнего правого ряда, вызвав скрип тормозов по всей улице, и юркнул в переулок.
– Нет, ты подумай, какой козел! Спал-спал и проснулся! Вспомнил, что ему налево! Чтоб у тебя шина лопнула! А я-то думала, что самые отпетые придурки – на джипах.
– Хорошо, что у всех тормоза сработали, а то бы… Да, ты не договорила.
– Нет, какой идиот! А о чем мы говорили?
– Про женитьбу твоего свекра.
– А, я говорю, что Виктор Александрович, может быть, вообще никогда больше не женится. Подумай, зачем ему терять свободу? Женщин он может менять, мигнув глазом. Юля всегда под рукой для официальных случаев. А жена начнет права качать, детей рожать, то да се, на доходы замахиваться.
– Но ведь супруга – это тыл, друг, единомышленник.
– Это мы так думаем, а не он. Его прошлый опыт подсказывает совсем другое.
– Ты хочешь сказать, что мать Андрея, Инна Андреевна, была скандальной женщиной? Это он тебе рассказывал?
Марина прикусила язычок. «Упаси меня Бог осуждать покойницу, да еще и при Маше!»
– Нет, скорее, они не сошлись характерами. И бабушка Андрея была настроена против зятя, классическая теща из анекдотов. Но они же не развелись, может быть, все и уладилось бы, если бы Инна Андреевна не заболела. А сейчас, Маша, давай помолчим, а то движение, как в час пик. Ну, ладно, мы-то едем на лыжах кататься, а остальные-то куда?
Это было дежурная шутка папы. Николай Николаевич любил сказать что-нибудь вроде: «И куда прет народ? Ну, мы-то, понятно, мы – на дачу, а остальным чего дома не сидится?» Немного застрявший в прошлом веке, папа многое осуждал в нынешние времена. В частности, – олигархов. Не в силах отделить Андрея Краснова от его богатого отца, родители долго называли на его «вы» и не могли с ним общаться так же легко, как с Олегом Ярославским. Тот же с первого знакомства понравился и папе и маме.
Марина пыталась их переубедить, но лучше слов помогло дело. Белых несколько лет ездили в порядке шефства на дачу к соседке – Галине Леонидовне Костриковой. Она была любимой учительницей обеих дочерей, и после инсульта нуждалась в помощи, а переезжать к дочери в Обнинск отказывалась. Этим летом такая нужда отпала, так как ее старший внук поступил в лицей при МВТУ имени Баумана. Конечно, он стал жить не в общежитии, а у бабушки. Ведь Галина Леонидовна к этому времени обзавелась компьютером (подарок Олега и Маши) и стала фанаткой Интернета и электронной почты. Недавно она сообщила Марине, что японские ученые разработали методику улучшения памяти стариков при помощи компьютерных игр.
– Открыли Америку! Я это уже давно на себе почувствовала. Надо бы их еще и на кашную диету натолкнуть, да, жаль, в сообщении «е-мэйл» не указан.
Бабушка делилась с внуком трафиком, а он для нее и по дому и на даче все делал.
– Приезжайте в гости так, – приглашала Галина Леонидовна. – Живите, сколько хотите.
Но Белых дозрели до покупки собственной дачи, и обязательно – в том же поселке. Елене Алексеевне очень нравилась местная природа: пригорки, с небольшими лесочками, чистая речка, – и соседи. Место нешумное, народ скромный, интеллигентный, участки, правда, малы (всего по шесть соток), зато коттеджей не строят. В конце сентября они приобрели участок с домиком через улицу от Галины Леонидовны. Приобрели недорого, потому что домик требовал ремонта. Николай Николаевич, исчерпавший покупкой все сбережения, взялся сделать ремонт сам. Марина чуть не «за шкирку» вытащила Андрея из-за стола, главным образом, для того, чтобы он отдохнул на свежем воздухе. Однако, Андрей проявил себя с лучшей стороны, может, не как профессиональный строитель, но как старательный и понятливый подсобник. Этот трудовой уикэнд так сблизил родителей Марины с ее мужем, что на обратном пути он был уже «Андрюшей».
* * *
«Как здорово, что мы поехали кататься на лыжах!» – сошлась во мнении вся компания, разве что Маше недоставало энтузиазма в голосе. Еще бы! Она так нападалась вначале, пока не усвоила разницу между беговыми и горными лыжами. А потом – ничего, плужком-плужком потихоньку покатила. Марина совершенно отвлеклась от посторонних мыслей. Скольжение по трассе на скорости, слалом, поглощали ее целиком. Позже, сидя за чаем в кафе «У крутого бордера», она подумала: «А что же мы раньше не выбрались сюда?» И вдруг поняла, что походом в аквапарк хотела продлить лето, добрать что-то, что не успела в суете дел.
А было ли оно, это лето? Все закрутилось так, что Марина и опомниться не успела, как вслед за мимолетным теплом пролетела серая дождливая осень и половина слякотной зимы. Ждешь, ждешь лета, планы строишь грандиозные, «наполеоновские» – иначе не назовешь, а потом нанизывается одно на другое. Планы отодвигаются все дальше и дальше, пока не растают легкой грустью в призрачной дымке, так и оставшись планами.
Это лето было так насыщено работой, что вспоминается как сплошной серый забор с редкими новыми досками. Только одну неделю прошедшего лета можно было назвать отдыхом – поездку в Швейцарию. А все остальное время – работа, работа. «Вернее сказать – бизнес, бизнес. Свое дело отнимает гораздо больше времени и сил, чем вкалывание на чужого дядю. На то оно и свое, родимое».
Журнал «Кредо» подарил Андрею на свадьбу его отец, Виктор Александрович Краснов. Он был уже прибыльным, в отличие от газеты «Москва и москвичи», которую основал Андрей с двумя друзьями: Игорем и Ульяной. Редакция газеты размещалась в двухкомнатной квартире Андрея, штат состоял из трех человек, к которым позднее примкнула Марина. Газета продвигалась плохо, почти не приносила прибыли, но Андрей увлекся редактированием не на шутку и даже поступил на второе высшее образование в полиграфический институт.
Наверное, Виктор Александрович долго просчитывал варианты, пока выбрал подарок, от которого Андрей не смог отказаться. У Краснова-старшего были непростые отношения со своим сыном. Так получилось, что Андрей рос с бабушкой, а с отцом стал регулярно встречаться только тогда, когда уже заканчивал Плехановский институт. К тому моменту Андрей уже нашел место экономиста в коммерческом банке, стал младшим партнером в консалтинговой фирме и владельцем газетного киоска. Краснов-старший из кожи вон лез, чтобы наладить отношения с сыном, но тот упорно не принимал никакой помощи. Андрей считал себя самостоятельным и независимым, а Виктору Александровичу безумно хотелось подружиться с сыном. Видно, что-то ему не хватало в этой жизни, где у него было все: деньги, известность, женщины, власть. Тогда Краснов стал депутатом Московской городской Думы, а сейчас замахнулся на кресло в Государственной Думе. Марина не сомневалась, что с таким напором и умом, ее свекор своего добьется. И к Андрею после длительной осады он смог подобрать ключик.
Правда, Андрей поставил условие, что выплатит деньги, но Краснов-старший тут же оговорил срок – десять лет. Такая отсрочка позволяла расслабиться, но Андрей с Игорем, который стал его правой рукой и главбухом, составили жесткую схему выплаты долга на три года. Конечно, Игорь, Ульяна и Марина пожелали стать совладельцами. Андрей не отказал старым друзьям и молодой жене, но оставил за собой контрольный пакет. Первоначально трудно было придерживаться схемы, но постепенно, журнал увеличивал тираж, стал выходить не раз в месяц, а два. Его с удовольствием читала молодежь и публика постарше. Появились средства. Марина с мужем стали подумывать о приобретении небольшой типографии.
Эту поездку в Швейцарию, Виктор Александрович предложил им неожиданно. Они обедали у него в загородном доме. Разговор шел о предстоящем летнем отдыхе. Марина только что вернулась из командировки в Новосибирск и успела сагитировать Андрея провести недельку на Алтае вместо намеченной Италии. Во-первых, мужу просто необходим был отдых. Он был как выжатый лимон. Две недели напряженной работы по подготовке документов пошли псу под хвост! Владелец типографии, с которым он вел переговоры, оказался жуликом: прикидывался преуспевающим, а на деле был по уши в долгах. Хорошо, что Андрей не стал спешить с подписанием договора о слиянии предприятий, а собрал нужную информацию. А во-вторых, надо было прикопить денег на хорошую сделку (вдруг подвернется случай), значит, Европа отпадала.
Маша с Олегом, бывшие попутчиками Марины в последней поездке в Сибирь, раздобыли кучу проспектов местных турфирм и поделились с ней информацией об Алтае. Под впечатлением увиденных фотографий: Телецкое озеро, бывший вулкан Ая, ледники, водопады, сплав на рафте по Катуни, – Марина смогла увлечь Андрея. За обедом она сказала: «Стыдно не побывать в таких красивых местах! Иностранцы толпами приезжают поглазеть на «Русскую Швейцарию»».
«А чтобы Вам было с чем сравнивать, я приглашаю составить мне компанию: на днях я уезжаю в Швейцарию», – неожиданно предложил Краснов-старший. Все их доводы: «на кого мы оставим дела» или «мы не успеем так быстро собраться» – были разбиты в пух и прах (паспорта у них были оформлены давно). Марина до сих пор с теплотой вспоминает поездку.
После хмурых московских дней Женева встретила их безоблачным небом над теплой землей. Повсюду цвели высокие кусты роз. Город был такой чистый и красивый, что казался декорацией к фильму-сказке. Дом Краснова на берегу Роны напоминал средневековый замок. Внутри домик оказался довольно комфортабельным. Средневековые стены удачно сочетались с последними достижениями цивилизации.
Хозяйку дома слуги называли «мадам Эжени». Невысокого роста с мелкими чертами лица она смотрелась изящно в платьице от «Валентино». У женщины были очень темные бархатные глаза, вьющиеся каштановые волосы до плеч. «Недурна», – отметила Марина, – «Еще одна жена Краснова? Судя по обращению, – гражданская. Иначе ее называли бы «мадам Краснова». Собственно, какое мне дело? Принимают нас здесь неплохо, что еще надо?» Действительно, принимали их с королевскими почестями, из чего Марина сделала вывод: домик – собственность Краснова-старшего. К обеду вышли двое детей: девочка лет восьми и мальчик лет пяти. У девочки были такие же темные глаза и волосы, как у матери. Она была прехорошенькая, одета, как маленькая принцесса. Дети и мать между собой говорили по-французски.
– Твой брат и твоя сестра, – представил Андрею детей Виктор Александрович.
– Мари, – девочка чуть обозначила реверанс.
– Алекс, – церемонно склонив голову, назвался мальчик.
– Мари – это Мария? – спросила Марина. Ей почему-то не хотелось, чтобы маленькую француженку звали Машей.
– Марианна Викторовна и Александр Викторович, – уточнила на чистом русском языке мадам Эжени.
– Красновы, – веско добавил Виктор Александрович. – Расскажите нам, как Вы живете, – обратился он по-русски к детям.
Девочка забавно картавила, но неплохо говорила, в затруднительных случаях вставляя французские слова. Мальчик сказал несколько заученных фраз и замолчал, как рыба. Мари служила переводчиком между отцом и сыном.
Обед прошел непринужденно и весело. Дети обрадовались гостям. Несмотря на строгие взгляды матери, они смеялись и шалили. Число вилок и ножей превосходило все, что Марина успела освоить в прошлом году в Чехии. Но она, прежде чем браться за приборы, незаметно приглядывалась к детям, сидевшим напротив нее: Мари и Алекс ели безукоризненно правильно.
Поднимаясь на второй этаж, где им с Андреем отвели две смежные комнаты, Марина остановилась на лестнице, посмотреть на картину, висевшую на противоположной стене. Она не так хорошо разбиралась в живописи, как ее зять Олег Ярославский, с детства вращавшийся среди художников, но предположила, что это полотно кисти Марка Шагала. «Похоже: этот яркий голубой цвет, летающие люди». Раздумывая об авторе, Марина стала невольным свидетелем разговора. Краснов говорил на повышенных тонах.
– Евгения! Почему дети плохо говорят по-русски? Почему я должен указывать тебе второй раз?
Марина не разобрала слабый голос Евгении. Она что-то говорила в свое оправдание.
– Ты думаешь, я не смогу найти для детей другую нежную мать, которая будет говорить с детьми по-русски?
Марине стало неловко, и она потихоньку проскользнула в свою дверь. Они с Андреем обошли обе комнаты, имевшие общую ванную.
– Почему нам отвели две комнаты? Может они не поняли, что мы муж и жена? – спросил Андрей.
– Наверное, у них так принято. Выбирай, в какой комнате ты будешь жить?
– Выбирай ты, а я с тобой. Где ты, там и я.
– А ты хорошо говоришь по-французски. Я не знала.
– Это бабушка меня мучила и заставила выучить язык. Она было очарована Андреем Болконским, а «Войну и мир» читала мне еще в дошкольном возрасте. Я даже подозреваю, что она меня не в честь дедушки назвала, а в честь литературного героя.
– Ну, у него же был реальный прототип – декабрист Волконский.
– Для бабушки он был не менее романтичен. Наверняка, он танцевал, фехтовал и говорил по-французски.
– Ну, свое умение танцевать ты мне часто демонстрировал, а фехтовать – это что-то новенькое.
– Думаю, что ты не все мои достоинства смогла открыть. «Может, я и крестиком вышивать умею?» – промурлыкал он, как персонаж известного мультфильма. – Нет, если честно, я едва начал махать рапирой, как клуб переехал в другой район, и стало неудобно ездить.
– Представь себе, я тоже немного занималась фехтованием, только махать пришлось мечом. Я собиралась съездить с ролевиками на «Скандинавку», и мне дали должность сестры конуга, князя. А все обсуждение проходило в скверике, где попутно тренировались воины с мечами. Мне захотелось попробовать – и я попробовала. Кажется, неплохо получилось, всего один синяк на плече. Жаль, что игра была историческая, а скандинавские женщины в битвах не участвовали.
– Ты фехтовала железным мечом? – не поверил Андрей.
– Нет, конечно, – пластиковым, игровым, но довольно длинным. Да я же писала об этом. Помнишь, в том цикле о студентах МГУ?
– Про меч как-то пропустил, а статью хорошо помню. Я до этого всяких «толкинистов» считал недоумками, которые выезжают на природу водки попить и «перекрестным опылением» заняться. А у тебя они крепости строят, исторические события в деталях изображают.
– Ну, «опылением», как ты изволил выразиться, куда удобнее заниматься на чистой постели в уютной комнате. Или в двух… Нет-нет, сначала – в ванную!
Наутро Марина с Андреем еле сдерживали смех: вся прислуга пыталась говорить по-русски. С большим трудом они выговаривали совершенно неудобоваримое для них имя-отчество хозяйки – Евгения Вячеславовна. Краснов, пожелав им хорошего отдыха, куда-то исчез по делам, а в их распоряжение выделил шофера-гида с машиной. Шофер долго путался между «Спасибо», «Пожалуйста» и «Здравствуйте». В конце концов, Андрей и Марина предложили ему перейти на французский.
Как чудесно они отдохнули! Сколько достопримечательностей осмотрели! Старый город на левом берегу Роны. Старинные соборы и парки, зеленые скверы и набережные Женевы. Поездки в Цюрих, Лозанну, Берн. За неделю они привыкли к праздной жизни старинных европейских городов. Им стало казаться, что они давно живут в этом спокойном и благополучном месте, не знавшем войн и разрушений.
Краснова-старшего они видели очень мало. Когда спускались завтракать, его уже не было, обедал ли он дома, они не знали, так как возвращались лишь к восьми вечера на обязательный для всех ужин. Марина с самого начала сообразила, что здесь к столу надо переодеваться, желательно – во что-то новое. Мадам Евгения, как теперь ее называли слуги, и ее дети каждый раз появлялись в парадных туалетах. Хорошо было Андрею: сменил рубашку – и вперед. А ей пришлось выкручиваться, чтобы не опозориться перед мадам и ее челядью. Естественно, Марина не приволокла из Москвы чемоданов с тряпками. Но она не ударила лицом в грязь и составила из одного костюма, одних брюк, джемпера и топика шесть разных нарядов. Виктор Александрович был не слишком разговорчив на этих семейных трапезах, он только спрашивал, как прошел день, но сам ничего не рассказывал, первым вставал из-за стола и уходил в кабинет поработать.
Только в последний день Виктор Александрович освободился от дел и повез всех в горы посмотреть Швейцарские Альпы. Поехали и дети с мамой. На этот раз все они были одеты без изысков: мадам Евгения – в хлопковое платье-сафари, Мари в джинсы и маечку, а Алекс по малолетству – в короткий джинсовый комбинезончик с ковбойкой. Краснов руководил посадкой, он разделил Марину и Андрея, поместив к ним детей. Девочка просто прилипла к Марине, которая взялась учить с ней скороговорки и потешки. «Шла Шаша по шошше», – бойко начинала Мари и заливалась смехом. «Цапля мокла, цапля сохла, чапла чахла…», – и снова хохот.
