скачать книгу бесплатно
Сказки Черного рынка
Анна Хешвайн
Правда или вымысел? Хотите ли проверить свой пытливый ум? Я делюсь историями, а вы угадываете – есть ли в них крупица истины или все сплошная ложь? Я рассказываю, вы слушаете. Я пишу, вы читаете. Я знаю, кто вы, но сможете ли вы узнать – кто я? Проведите этот день со мной, а я покажу вам его своими собственными глазами. Я обещаю погрузить вас в мир неизведанного, непознанного, в мир на грани безумия. Держите глаза широко раскрытыми, но не забывайте проверять на месте ли ваша душа. Быть может, в попытках найти ответы на мои вопросы вы заплатите слишком дорого.
Анна Хешвайн
Сказки Черного рынка
Там, где заканчивается сказка и начинается реальность,
происходит что-то на грани остросюжетного триллера.
Предисловие
Все, что ни делается, что ни говорится – все намеренно.
Все совпадения случайны, но неизбежны.
Слово
Сегодня мне захотелось приготовить на ужин нечто изысканное. Для того, чтобы придать своим блюдам особую пикантность, мне не хватало некоторых деталей – специй, соусов, особого вида соли и еще какого-нибудь секретного и внезапного ингредиента. Ну, знаете, кайенский перец в кофе или шоколадный пудинг со свеклой.
Я выхожу из своего дома, плотно закрывая дверь – ни к чему мне незваные гости, я предпочитаю только званых. Прохожу знакомой дорогой и сворачиваю в темный переулок. Мало кто знает, но в непримечательной подворотне уже много лет как раскинул свои палатки Черный рынок. В нем можно приобрести что угодно, от почтовых марок до духовного просветления, все зависит от количества монет в вашем кошельке и вашего же умения торговаться. Лично я на Черном рынке всегда нахожу все, что мне нужно, но часто возвращаюсь домой с тем, что не нужно.
В темном переулке тихо, тесно прижавшиеся друг к другу крыши скрывают этот проход даже от вездесущих богов. Я иду, а каучуковые каблуки глухо стучат по мощеному проулку. Запах сырости и спертости прочно заседает в носу, и уж точно он не покинет это место ближайшие пару дней. Несмотря на утренний час – золотой рассвет для любителей рынков – я никого не вижу, бреду в одиночестве, а в голове прокручиваю список покупок.
Сворачиваю в нужный поворот и вижу кузнечный шедевр всех эпох – вывеска «Черный рынок» на черном кованном полукружье и гостеприимно распахнутые ворота в десяти сантиметрах над землей. Я переступаю ограждение и погружаюсь в песню низких цен и самых свежих овощей.
Первые лавки меня не интересуют, ведь там всегда ломят цену. Здороваюсь со завсегдатаями, соглашаюсь, что день сегодня хорош. Углубляюсь, глазея по сторонам. Торгаши и их товар глазеют на меня. Кое-кто смотрит на меня особо пристально, и я понимаю, что не могу сопротивляться этому гипнозу.
– Что за диковинная вещь? – спрашиваю торговку, бабушку лет ста восьмидесяти при хорошем освещении.
– Зеркало из драконьей чешуи, – улыбается бабуля, обмахивая зеленый перламутр чешуи.
– В каком же месте это зеркало? – наклоняюсь, но не заглядываю, надеюсь увидеть отражение окружающей местности в этом «зеркале».
– А ты загляни, – подначивает бабуля.
Перевожу на нее скептичный взгляд. За кого она меня принимает?
Сказание первое: «Не покушайся на то, что имеет свою жизнь»
Жила и, как водится, была принцесса. Дни свои она проводила согласно обывательскому представлению – среди роскоши в неизмеримом гедонизме. Однако, среди правдивых домыслов, существовала та действительность, что была недоступна понимаю обывателей и отличалась от представлений – в перерывах между довольствованием жизнью, принцесса то и дело ломала голову над тем, как всем царством лучше жить. Сама она обладала качествами, присущими девушке закаленного характера, но вот чего ей не хватало, так это упорства. Стоило ей взяться за какое-либо дело, она почти сразу его бросала, если не удавалось достигнуть мгновенного результата. И тогда, с имеющейся у ней рациональностью и критичностью мышления, принцесса благоразумно рассудила, что ей требуется муж, способный целеустремленностью своей пересечь все миры от начала и до конца.
Объявила принцесса о желании своем разделить монаршие обязанности и взять в супруги того, кто сможет доказать свою полезность. Для того, чтобы отсеять исключительно красивых, исключительно хитрых, исключительно меркантильных и прочих исключительных, она призвала всех желающих пройти испытание.
– Кто жаждет моей руки, отправляйтесь в горы за западным ущельем, отыщите пещеру, в которой таится дракон. Одолев дракона, из его чешуи сделайте зеркало и принесите его мне, – сказала она с высоты своей башни.
Дракон, обитающий в указанной пещере, отличался мелкостью, и чешуя его была словно рыбья – мелкая и колючая, а на одно зеркало для принцессы как раз ушла бы вся драконья шкура от носа до хвоста. Дело весьма кропотливое и сложное, а если учесть драконий жизнелюбивый нрав и чудовищную скорость, которую он мог развивать на своих крохотных крыльях, то ситуация складывалась почти неразрешимая.
Среди отважных воздыхателей нашлись совсем юные и приближающиеся к благородным сединам. Были среди них рыболовы и плотники, скотоводы и писари, аристократы и незаконнорожденные пасынки. И каждый из них пребывал в уверенности, что сразить дракона, не превосходящего размерами облезлого кота, не составит никакого труда.
Шли женихи день и ночь, пока не достигли подножья гор. В пути они все передружились, сбились в компании, периодически задирая друг друга и нещадно принижая, возвышая при этом самих себя. В целом, атмосфера царила дружественная и беззаботная. Выделялись особенно несколько женихов: мясник на третьем десятке жизни по имени Конарь, солдат кавалерии с ни разу не бритой бородой Минчик, да бравый лесоруб по имени Прох. Сколько годов было Проху никто не мог дознаться, глянешь на него слева – совсем юн, глянешь справа – уже почтенен, снизу – в самом расцвете сил, а сверху не разглядишь – так высок, что никому не дотянуться.
Еще один день и одну ночь шли женихи по горной тропе, подбираясь к пещере. В пути уже назрел раскол между единомышленниками – общая цель настолько их сблизила, что разделила, сделав каждого самим за себя. Невеста ведь одна, не может же она сразу всех взять в мужья.
Так с горы скатился пастух, следом за ним отдал богам душу иконописец. Пропал без вести следопыт, скончался от удушья библиотекарь. Печальная участь не обошла стороной писаря, гвардейца, дозорного, скотовода, повара и владельца лавки специй. Женихи таяли, не добравшись до пещеры.
Осталось от силы пятнадцать женихов, добравшихся до пещеры. Встали они у ее порога, вглядываясь в холодную темноту, да пытаясь услышать или учуять ее обитателя.
– Кто первый пойдет? – спросил солдат кавалерии Минчик, почесывая бороду.
– Я пойду, – отвечал мясник Конарь. – И не таких зверюг разделывал, что мне эта белка с чешуей.
– Ну иди, – пробасил лесоруб Прох, усаживаясь на холодные камни, вымазанные в золе. Даже сев, он возвышался выше остальных так, что невозможно было разглядеть его сверху.
Ушел Конарь, растворившись в темноте пещеры. Шаги стихли, не доносилось даже шумного дыхания отважного мясника. Шла минута, другая, все не возвращался мясник.
– Ну, пойду я, – вызвался тушитель пожаров.
Никто не препятствовал, но не успел войти он, как навстречу ему из темноты выбрел тот самый мясник, держа в руках за хвост крылатую ящерицу, потрясая ей, как самым ценным мясом в своей карьере.
– Вот оно! Быть принцессе моей! – воскликнул он, разглядывая мелкие чешуйки на костлявом туловище.
– Не может быть! – загомонили женихи, ведь по законам любовных историй только самый последний мог одолеть дракона и стать законным супругом. Где это видано, чтобы испытание так быстро заканчивалось?
– Но там есть еще драконы, – сознался мясник. – Идите, если хотите. Так будет честно. Каждый сделает свое зеркало и преподнесёт принцессе. Она уже выберет, кто из нас ей по нраву.
Как говорилось, женихи сдружились между собой, и оттого поступок мясника не казался остальным странным. По очереди каждый заходил в пещеру и неизменно выходил с тушкой в руках. Драконы отличались по цвету, чешуя одного была зеленой, другого красной, третий обладал шкурой с переливами лунного камня.
В конце концов, пятнадцать женихов вошли и вышли из пещеры, обзаведясь тушей дракона. Уселись они кружком, примериваясь подручными средствами, чтобы освежевать волшебное создание.
Шел час, другой, третий, женихи соскабливали чешую, натягивали кожу на дощечки, пытаясь выжать из своих потуг правдоподобное зеркало. Случалось и так, что кто-то портил чешую, и тогда оплошавший вновь уходил в пещеру, чтобы вернуться с новой тушкой.
Так прошел день и одна ночь, сменился еще один, перешедший в ночь, женихи сновали туда-сюда, пробуя создать зеркало раз за разом. Рядом с ними уже скопилась целая гора из освежеванных дракончиков, но зеркало не выходило даже у Проха, которого все – не вслух конечно – заочно считали победителем.
В конце концов, лесоруб Прох оправдал мнение о себе, у него получилось достойное зеркало из чешуи, переливающееся от изумрудного до кианитова. Обрадованный, воодушевленный, Прох потряс зеркалом и собрался было в обратный путь, но изумленно застыл, увидав в чешуйчатом зеркале свое отражение.
Тем временем юная принцесса разменяла шестой десяток своего одинокого существования. Да и не принцесса она уже была, а давно королева. Не обзаведясь наследниками, она передала трон своему приемному дитю.
Что же стало с женихами, отправившимися в пещеру за драконом для зеркала из чешуи? Ведь было их так много, а по законам любовных испытаний, самый умный и отважный да должен был вернуться.
Нет, не должен. Законы этому миру не писаны, а охота на драконов незаконна.
Из пещеры выходил каждый, но никто из нее так и не вышел.
***
Отхожу от лавки, как от греха подальше. Увы, будучи человеком искушенным ко всему красивому, заостряю внимание на соседней палатке.
– Что это за книга? – тыкаю пальцем на толстый фолиант в тесненной коже.
– Весьма интересная, – с охотой отзывается торговец, заложив руки за спину.
Усы его покачиваются, указывая направление ветра.
– Открыв ее, вы становитесь ее частью, – говорит он.
– Неинтересно, – пожимаю плечами и разочарованно морщусь.
– Вы не поняли, – вскидывает брови торговец. – Вы попадаете внутрь книги.
– А в чем особенность?
– В том, что вы должны сами придумывать сюжет. Вы и писатель, и герой.
– И о чем эта книга будет, тоже мне решать?
– Безусловно!
И все же, для меня это не представляет интереса. Я и так в своей жизни и герой, и писатель, зачем мне еще одна жизнь? С этой бы справиться.
– Ну а эта? – киваю на соседнюю потрепанную книгу.
– Гримуар первой ведьмы, – торговец вздыхает со странной грустью, словно эта первая ведьма он и есть. – Сожженной на костре, утопленной в воде, закопанной в землю, сброшенной с горы.
– Вы меня обманываете!
– Ничуть.
Сказание второе: «Знания – не тьма»
Не жила, но была маленькая девочка, имевшая в родстве мать, да удочеренно-усыновленный скот, в теплое время года обретавшийся в свободном кочевании по лесу, а в холодное в теплом стойле. Маленькой девочке, а звали ее Асалуг, наказывалось матерью скот этот пасти, мыть, поить и водить задушевные беседы. Для чего требовалось последнее? Таково было наставление матери и не одно оно.
– Дочь, учись слышать зверье.
– Зачем, матушка?
– Учись, сказала. Отправляйся в лес на выпас, вечером расскажешь, о чем с тобой говорили овцы и козы.
Асалуг честно пыталась исполнить наказ, но у нее не выходило порадовать мать.
– Дочь, учись различать травы.
– Зачем, матушка?
– Учись!
Асалуг этот наказ давался легче, различать травы – не слышать неслышное.
– Дочь, учись петь и говорить красиво.
– Зачем, матушка?
– Учись, вернешься с выпаса, споешь мне.
Асалуг училась у птиц, подражая их трелям.
– Дочь, учись прясть и шить.
– Зачем, матушка?
– Учись, вечером сошьешь мне платье с искусной вышивкой.
Асалуг из тонкой щепки сделала иглу, а в ушко продела свой золотистый волос, чтобы вышивать им на листке березы.
– Дочь, учись использовать травы. Сочетай их так, чтобы от них была польза.
Асалуг часто травилась, выпивая отвары, по незнанию составленные из неподходящих трав.
– Дочь, учись видеть незримое. Учись призывать дождь и взывать к засухе. Учись подчинять себе зверье. Учись плести лесные тропы. Учись, дочь. Все, чему научишься, записывай в книгу.
Асалуг из года в год носила с собой книгу в берестяном переплете, что подарила ей мать. Мать не подарила Асалуг ни пера, ни чернил, поэтому девочка щипнула льнувшего к ней ворона, а в ладони проковыряла ранку.
– Зачем мне все это знать, матушка? – спрашивала Асалуг, когда из девочки она превратилась в девушку, а из молчаливой послушницы в дотошную строптивицу.
– Чтобы однажды воздать по заслугам тому, кто отнял у меня мою любовь, – отвечала мать, исступленно сминая передник. – Однажды монарх затеял войну, а на войну эту сам не пошел, призвав к бойне всех мужчин нашей деревни. Был среди призванных и тот, кого я любила. Мой любимый не вернулся, а монарх же продолжает сидеть на своем троне. Ты заставишь его пожалеть об этом.
– Твой любимый – мой отец? – у Асалуг загорелись глаза.
Асалуг никогда не слышала о своем отце, мать упорно отмалчивалась, какие бы вопросы о нем ни задавала девочка. Она вскоре перестала донимать мать, потому как видела, каких страданий ей стоит только помыслить об исчезнувшем мужчине.
– Ты все сделала, что я говорила? – вопросом на вопрос отвечала мать.
Асалуг положила перед ней разбухшую от исписанных страниц книгу.
– Говорили ли с тобой животные? – уточнила мать. – Видела ли ты незримое, можешь ли призвать дождь и засуху? Сумеешь ли спеть, заворожив всех своим голосом? Сумеешь ли соткать такое полотно, в котором затеряется целое княжество?
Этим утром овцы сообщили Асалуг, что в их шерсти запутались мухи. Духи ветров предсказали Асалуг назревающий дождь, который ну никак не хотелось, а потому она попросила ветер отогнать тучи, а солнце засиять ярче. Утром Асалуг потягалась в пенье с птицами и впервые победила их, оказавшись звонче и мелодичнее. Ковер же, что висел на стене, отображал с удивительной точностью все созвездия, что Асалуг увидела на ночном небе.
– Молодец, дочь, – кивала мать, оглядывая свою дочку. – Ты выросла настоящей красавицей, ума тебе не занимать. Последнее, чему тебе стоит научиться, это вовремя закрывать рот и понимать, когда открывать его можно.
– С чего бы это? – воспротивилась Асалуг. – Я столько всего могу, что и другим не снилось! С чего мне закрывать рот, если я знаю, что это другим следует при виде меня опускать глаза?
Мать замахнулась, ослепляя дочь звонкой пощечиной.
– Делай, что я говорю! – прошипела она. – Не перечь мне, я знаю, как лучше! А теперь марш в свою комнату. Сшей себе самое красивое платье, и завтра утром ты отправишься к монарху и сделаешь то, для чего я тебя растила.
При всем своем выкованном характере, при всех своих чудесных умениях, Асалуг не могла противиться матери. Однако, для себя она решила, что раз матери надо, чтобы она отомстила за отправленного на бойню любимого, так оно и будет. Ведь и сама Асалуг любила этого мужчину, хоть и не знала его. Как может быть, чтобы дочь не любила отца?
