скачать книгу бесплатно
– Не подлизывайся. Меня скоро не станет, и ты останешься один.
– Бабуль, ну хватит, а? – ну реально надоело. – Ты будешь жить долго и счастливо, уж я об этом позабочусь.
В миг рука ба безжизненно выпадает из моей ладони и свисает с кровати. Грудная клетка Аглаи Рудольфовны замирает, а глаза закатываются за веки.
Вздыхаю. Как она это каждый раз проворачивает – без понятия.
– Ладно. Что ты хочешь?
Ба шустро подбирается и смотрит на меня взглядом победителя.
– Илюша, я записала нас на сеанс к ясновидящей, – ошарашивает меня ба.
– Ты что сделала? – подскакиваю со стула. – Ты в своем уме?
Что-то мне подсказывает, что нет.
– Не хами, – ба резко поднимается и садится, высверливая во мне дыру размером с каньон.
Хожу по комнате как узник карцера.
Всякий бред я слышал от Рудольфовны, но, чтобы такое? Уму непостижимо.
– Она сильная. Потомственная гадалка в седьмом поколении, – невозмутимо сообщает.
– Пф, это меняет дело, – всплёскиваю руками. – Была бы в шестом, я б еще задумался, а раз в седьмом – однозначно сильная, – иронизирую я.
– Не хами, Илья, – грозно рокочет ба.
– Увидеть правнуков, я уже поняла, мне не посчастливится на этом свете. Дай хотя бы узнать будут ли они вообще, а там и помереть можно спокойно. Агнесса Марковна уже к ней ходила. Хвалила.
Ах, Агнесса Марковна. Эта, как бы помягче сказать, блаженная?!
– Прости ба, а с чем ходила Агнесса Марковна? – уточняю.
– С коммунальными платежами! – возмущенно отвечает Рудольфовна. – Ее водоканал обсчитал, будь они прокляты, так Белладонна провела обряд, и этим же вечером у Агнессы в сумочке обнаружились украденные буржуями 537 рублей. Говорю ж, она сильная, – поднимает вверх указательный палец на манер «во как».
Это жесть. Просто треш. Я не сплю, раз слышу эту несусветную ересь?
– А сколько взяла с нее ваша сильная Белладонна?
– У нее нет тарифов. Берет сколько дадут.
– И сколько дала Агнесса Марковна? – наседаю на ба.
Рудольфовна нервно хватает стакан с водой и делает глоток, понимая, к чему я веду.
– Ну, я жду, – складываю руки на гуди.
Ба бегает глазами по комнате.
– Кажется, три тысячи… – мямлит Аглая Рудольфовна. – Я не помню уже.
– Спешу тебя огорчить, но ваша Белладонна, – какая пошлятина, – не сильная, а хитрая. Мошенница, одним словом. Она облапошила твою Марковну в три счета.
Ба вздрагивает, как от удара током.
– Красота в глазах смотрящего, Илюшенька, – обиженно констатирует бабушка.
С этим не спорю. Но…
– Это сейчас к чему было? – уточняю.
– Ты видишь во всем алчность и меркантильность. Не все люди такие. Есть те, кто приносит добро.
– И это, безусловно, ваша Белладонна? – усмехаюсь.
– Да! Она излучает свет, дает людям надежду, исцеляет, – перечисляет ба.
И обдирает стариков… Хороша, ничего не скажешь! Нда, кажется, Марковна хорошо промыла бабушке мозг, а той, в свою очередь, ясновидящая-деньги-мошенница.
– Окей, – неожиданно для себя соглашаюсь. – Давай сходим к твоей ясновидящей, – и я докажу Аглае Рудольфовне, что все маги, гадалки и прочая нечисть – настоящие шарлатаны. А заодно и повеселюсь. – Когда у нас прием?
– Не прием, а сеанс, – воодушевляется ба. – Завтра в 9 утра.
Что? Во сколько?
– Ты издеваешься? – хмурюсь. Сегодня пятница и я планировал как минимум вернуться под утро, да еще и не один.
– У Белладонны очень плотный график, – пожимает плечами.
Ну еще бы! Бабки со старух грести лопатой – дело не хитрое.
– Ладно. Завтра за тобой заеду. Это все? – смотрю на время.
– Всё. Ужинать будешь?
– У меня дела. Некогда, ба. Спасибо.
Помогаю Рудольфовне подняться, чтобы себя проводить. Обуваюсь, подхватываю брошенное пальто.
– Давай, бабуль, до завтра. Если что, звони, – берусь за дверную ручку.
– А товар? – спохватывается.
Во! А еще жалуется на память!
Лезу в карман пальто и извлекаю смятые два лотерейных билета. Уже лет десять я неизменно снабжаю ее этой мурой. Бабуля надеется срубить джек-пот и оплатить мне ипотеку, которую я уже давным-давно погасил. Но именно об этом Аглая Рудольфовна предпочитает все время забывать.
Глава 4. Степан Васильевич
– Степан Васильич, я дома, – закрываю за собой входную дверь и устало припадаю к ней спиной. Моя поясница отваливается, а ноги гудят так, что разгоняют дрожь по всему телу.
Прикрываю глаза, мечтая поскорее оказаться в постели. У меня нет сил принимать душ, поэтому решаю сделать это после сна. Я всю ночь проскакала в баре, который с вечера пятницы по субботу, по обыкновению, забит до потолка.
Сбрасываю реанимированные суперклеем кроссовки и поднимаю голову на звук открывающейся межкомнатной двери.
– Доброе утро.
Проигнорировав мое приветствие, Степан Васильич лениво шествует ко мне, потягивая свое тощее тельце.
Спал засранец.
Подходит ближе и тычет свою наглую черную морду в пакет, обнюхивая его содержимое.
– Нет там ничего, – кроме униформы, которую я прихватила постирать. – А чтобы было, сегодня придется поработать, – укоризненно смотрю на кота.
– Мя, – недовольно бросает Степан Васильич и делает хвост трубой, показывая протест.
– В смысле? Знаете, что? Я не могу пахать за двоих. Прошу заметить, что жрете, пардон, кушаете вы, Степан Васильич, поболее моего. Поэтому отрабатывайте харчи, – резонно констатирую.
– Мя!
– Вот именно. В девять придет новая клиентка. Работаем по отработанной схеме. А сейчас я спать. Разбудите меня… – смотрю на время в телефоне, показывающее пять утра, – … в восемь.
Черный обормот, передернув лапой, походкой короля следует к двери своей комнаты и захлопывает её так, что картина с изображением почившей хозяйки квартиры съезжает с гвоздя на бок.
Громко выдыхаю и плюхаюсь, не раздеваясь, на проваленный допотопный диван. Он жутко неудобный, и спать на нем сравнимо с деревянной шконкой. В моей полуторке есть целая комната, в которой стоит кровать. Двухспальная и, возможно, удобная. Но не сплю я на ней по двум причинам: во-первых, комнату целиком оккупировал Степан Васильевич и на ней спит он, а, во-вторых, я бы все равно не смогла на ней отдыхать, зная, что три года назад на этой кровати умерла хозяйка квартиры – Белла Мироновна, чей портрет висит в прихожей.
Эту полуторку в старой кирпичной хрущёвке я снимаю полтора года. Когда я увидела на Авито объявление, предлагающее квартиру для съема за цену, от которой мое настроение засияло ярче радуги, и которая находилась вблизи от моего вуза, я не могла поверить своему счастью. В тот момент я впервые решила, что мне наконец-то улыбнулась удача.
Целая, практически двухкомнатная квартира!
Я прилетела на встречу с хозяевами на крыльях безмерного счастья. Меня встретили с виду приличные люди в возрасте – женщина и мужчина. Они нахваливали, какая квартира теплая, не угловая, а соседи приличные. Словом, мечта!
«Так в чем же подвох, – думала я, – раз брали они за эту мечту по московским меркам копейки?».
В общем, к квартире прилагался кот. Черный старый кот, доставшийся им от бабули в наследство с жильем.
А история этого жилья такова: после смерти матери мужчины, они с супругой решили квартиру сдавать. Но не с котом же? Конечно! Поэтому было утверждено отдать старого кошака в приют. На том и порешали, дело сделали! Нашли квартиросъемщиков и спокойно зажили. Недолго, правда. Потому что через пару недель квартиранты бежали из дома с воплями, что по ночам кто-то скребётся в их дверь.
Оказалось, что Степан Васильич каким-то образом сбежал из приюта и вернулся домой, где он прожил с Беллой Мироновной всю свою жизнь. К слову, сколько лет коту никто не знает. Мужчина рассказывал, что его мать, Белла Мироновна, подобрала этого кота, когда он уже был не молод, поэтому в слухи о том, что у кошек семь жизней, даже я – патологический скептик, поверила.
После того, как квартиранты сбежали, хозяева нашли других, но их постигала та же участь, потому что куда бы не завозили кота, он возвращался обратно и царапал дверь с устрашающими воплями.
Тогда было решено оставить кота и сдавать квартиру вместе с ним.
Мне этот рассказ показался забавным. Просто я – скептик до мозга костей и во всю мистическую лабуду не поверила. Тем более тогда, когда цена за съем квартиры была такой волшебной!
Таким образом, мы стали делить одну жилплощадь с котом на двоих. Первым делом Степан Васильевич отжал у меня комнату. Он показательно дал понять, кто в квартире хозяин. Честно, я и не претендовала, потому что в той комнате оставались сложенные вещи Беллы Мироновны, от которых веяло старьем и тяжелой аурой.
Мне досталась микроскопическая гостиная, служащая мне спальным местом и местом работы.
Полгода мы привыкали к друг другу и отвоёвывали территорию. Тогда мне стало казаться, что дух Беллы Мироновны реинкарнировал в кота и теперь она ревностно относится к тому, что в ее квартире поселился чужак и пользуется вещами. В итоге мы поговорили со Степаном Васильевичем по душам и пришли к консенсусу, который устраивал нас обоих. Клянусь, он умеет слушать и понимать. Когда я сказала, что, если он и дальше продолжит изводить меня своими выходками и выживать, я уйду, его отправят обратно в приют, там усыпят, а в квартиру пустят жить гастарбайтеров, но до этого сожгут всё барахло Беллы Мироновны.
На том и порешали: спальня его, гостиная моя, никто никому не мешает, но в дом обусловились мужиков и кошечек не водить.
Степан Васильич периодически где-то гуляет, уходя ночами через балкон. Таким же макаром возвращается, и где шляется в это время, он мне не докладывает. Но одно нас все-таки объединяет – работа. Но об этом чуть позже.
– Мя, мя, мя, мя, мя… – монотонно долбит в ухо.
Накрываюсь подушкой, но она уползает от меня, словно у нее есть ноги.
Не могу.
Я не могу разлепить глаза. Только же уснула. Какого водоотведения?!
– Мя, мя, мя, мя…
Ааааа!
– Заткнись! – распахиваю глаза и встречаюсь нос к носу с черной небритой мордой. Твою ж пехоту!
Лизнув себе нос языком, Степан Васильич откидывается на бок и задирает ногу, вытягивая морду к мужским причиндалам.
– О, нет! Степан Васильич, я приличная девушка. Не обязательно делать это при мне, – брезгливо морщусь и вскакиваю. Это работает и заставляет проснуться мой мозг.
Вообще, так он показывает, что хочет жрать. Я тоже хочу. Об этом сообщает мой булькающий желудок.
Шаркаю в кухню, замечая, что на мне до сих пор надеты свитер и джинсы. Включаю чайник, и пока он подогревается, иду в ванную.
– Степан Васильич, сколько раз можно говорить, чтобы вы поднимали крышку унитаза! – злобно рычу, замечая желтые подтеки на ободке.
Наглый котяра ходит не в лоток, к которому я его бесполезно приучала, а в унитаз. Как у него это получается, я даже себе представить не могу. И не хочу.
Принимаю душ, решая голову не мыть. Парик будет лучше держаться на лощенных необъемных волосах.
Переодеваюсь в домашнее трико и футболку.
Степан Васильич сидит на кухне за столом и выжидательно следит за моими движениями.
Открываю холодильник и долго в него пялюсь.
– Есть мышь. Будете? – спрашиваю.
– Мя?
– Ну та, которая повесилась. В холодильнике, – уточняю.
