скачать книгу бесплатно
Создатели Красной армии
Владимир Робертович Анищенков
Советская история
История Красной армии полна героических событий, а в ее создании и укреплении участвовали лучшие представители русской воинской элиты. Отцами-основателями Красной армии были три военных специалиста – главкомы и бывшие полковники И.И. Вацетис и С.С. Каменев, а также военный руководитель Высшего военного совета бывший генерал М.Д. Бонч-Бруевич. Все они являлись по меркам своего времени высокообразованными офицерами с академической подготовкой. Все трое в 1918 г. были беспартийными и таковыми, за исключением Каменева, остались до конца жизни. С деятельностью каждого из них связан целый период истории советских вооруженных сил эпохи Гражданской войны в России 1917–1922 гг.
Книга рассказывает об одном из самых драматических и решающих периодов в истории Советского государства – Гражданской войне и начале военного строительства.
Владимир Робертович Анищенко
Создатели Красной армии
© Анищенков В.Р., 2021
© ООО «Издательство «Вече», 2021
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021
Сайт издательства www.veche.ru
Кто создал Красную армию?
Тонны томов книг и километры кинопленки рассказывают о тех судьбоносных событиях. И вроде бы о них известно все досконально, но мы до сих пор так и не знаем подлинной истории создания Красной армии. Простой вопрос, кто являлся главнокомандующим в те годы, многих поставит в затруднение. Еще большее затруднение вызовет вопрос о начальнике Генерального штаба. А назвать человека, который готовил планы операций для самого известного полководца гражданской войны М.В. Фрунзе, может только узкий круг специалистов. А ведь Михаил Васильевич не имел военного образования и, соответственно, не мог их готовить самостоятельно. Эту работу, предопределяющую исход любого сражения, проделывал генерал-майор[1 - В книге указаны звания, полученные до октября 1917 года.] Императорской армии Федор Федорович Новицкий. Он родился в дворянской семье. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба, командовал 82-й пехотной дивизией. Уже после революции он был избран советом солдатских депутатов командиром 43-го армейского корпуса. Его заслуги в создании Красной армии велики. Федор Федорович создавал один из первых красноармейских отрядов, который со временем вырос в Пятую армию. В свою очередь она вошла в состав южной группы Восточного фронта, которым командовал Фрунзе. С тех пор их пути соединились. Вместе они воевали на Волге, Урале и в Сибири. Затем на Туркестанском фронте. И в завершение – победная операция в Крыму, прославившая комфронта, но не его начштаба. После этого их пути разошлись, но не по их воле. М.В. Фрунзе возглавил Вооруженные Силы Советской республики, Ф.Ф. Новицкий – штаб Рабоче-крестьянского Красного воздушного флота. Расстались они друзьями.
Однако заслуги царского генерала перед советской Россией не помешали его аресту в 1930 году по делу «Весна». Осужденный гражданин Новицкий написал прошение на имя тогдашнего наркома по военным и морским делам товарища К.Е. Ворошилова, в котором подробно описал произошедшее: «Я не мог быть преступником и потому, что, имея полную возможность уклониться от последствий Октябрьского переворота, я добровольно и убежденно, не колеблясь ни одного мгновения, сразу пошел работать с Вами, большевиками, будучи глубоко уверен, что правда на Вашей стороне и что только Советская власть может дать счастье стране и построить новую, лучшую жизнь. […] Я знаю, что я стоял раньше и, вероятно, стою и теперь поперек горла, как здесь, так и за рубежом, многим из тех, которые не могут мне простить моей преданной службы Советской власти с первого момента Революции. […]
Мне не могут забыть и простить мое видное участие в организации Красной армии, мое участие в разгроме Колчака под Бугурусланом, проведение мною Орской операции, имевшей прямыми последствиями, с одной стороны, пленение главных сил армейской группы колчаковского ген. Белова и оренбургских казаков атамана Дутова, а, с другой, – открытие сообщения с Туркестаном […] мне не могут простить моей боевой работы в Туркестане, закончившейся изгнанием белых из Семиречья и из Закаспия. … Во всем этом я лично усматриваю как-бы особый род вредительства, имеющего целью удаление с работы честных и полезных советских работников. […]
Тов. Народный Комиссар! В соответствии со всем изложенным мною я обращаюсь к Вам с ходатайством о восстановлении моего доброго и честного имени; я прошу Вас об отмене позорного приказа об исключении меня по морально-политическим мотивам из состава Красной армии, той самой армии, над созданием которой я так много и так любовно работал с первого момента ее зарождения»[2 - Судебный процесс «Промпартии» 1930 г.: подготовка, проведение, итоги. В 2 кн. / Отв. ред. С.А. Красильников. М.: Политическая энциклопедия, 2016.].
В личном деле Новицкого сохранилась записка К.Е. Ворошилова: «т. Сталину. Дорогой Коба! Посылаю тебе копию письма Ф.Ф. Новицкого, того самого, который Рамзину дал оружие для террористического акта. Думаю, что старик искренен. Прошу прочесть. С прив[етом]. К. Ворошилов».
Несмотря на возражение начальника политуправления РККА Я.Б. Гамарника 1 декабря 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: «Новицкого от наказания освободить, высылку снять и допустить на работу в военном ведомстве»[3 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 863. Л. 3.].
Федор Федорович Новицкий продолжил службу, и в 1943 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации.
Столь подробное описание жизненного пути заслуженного генерала необходимо, поскольку в нем отразилась судьба многих создателей Красной армии. К примеру, его родного брата Василия Федоровича Новицкого, который к тому же был еще и помощником военного министра Временного правительства А.И. Гучкова. В 1926 году ему было присвоено звание профессора РККА.
В то время как их старший брат Евгений Федорович Новицкий, как и они, выпускник Академии Генерального штаба, генерал-лейтенант, выбрал службу в Добровольческой армии, где занимался составлением новых уставов. Покинув родину, он поселился в Югославии, где создал стрелковую школу.
Один только пример братьев Новицких показывает, насколько мы еще далеки от познания, казалось бы, вдоль и поперек изученной темы – создания Красной армии. В советское время о братьях предпочитали помалкивать, поскольку они не вписывались в общепринятую концепцию создания Рабоче-крестьянской армии. В позднесоветское и особенно в послесоветское время главными героями стали деятели белого движения. И они опять не вписывались в эту новую тенденцию. Вот и получилось, что ста лет не хватило для правдивого, непредвзятого описания столь важного события, как создание Красной армии. Оно по-прежнему остается, как принято говорить, «белым пятном» нашей истории. А точнее, «красным» пятном, поскольку ему был придан зловещий кроваво-красный оттенок.
Серьезному изучению этой сложной темы посвящены труды историков А.Г. Кавтарадзе, С.С. Войтикова, В.С. Волкова, С.Г. Кара-Мурзы, А.В. Ганина, но они известны узкому кругу специалистов. В обществе же преобладают два противоположных взгляда: красный и белый. Как и сто лет назад.
Этому способствуют и многочисленные мифы, вроде того, что создателем Красной армии является Троцкий.
Необходим взвешенный, непредвзятый взгляд на события тех дней, чтобы установить истину. Однако обращение к созданию Красной армии для нас важно, помимо чисто исторического интереса, еще и тем, что она в значительной степени определяла ход мирового развития. После 1917 года она стала решающей силой, позволившей сохранить Россию от окончательного распада и исчезновения. В 1940-х годах только она смогла устоять против натиска военной машины Третьего Рейха и разгромить непобедимую общеевропейскую армаду.
Как рождалась Красная армия
Долгое время утверждалось, что Красная армия родилась в «горниле гражданской войны» на основе красногвардейских отрядов. Доля правды в этом утверждении есть, но небольшая.
Первые красногвардейские формирования были созданы весной 1917 года для защиты революционных завоеваний. Они во многом носили стихийный характер; в организационном, идейном и боевом смысле. Осенью того же года красногвардейские отряды стали ударной силой в руках новой революционной большевистско-левоэсеровской коалиции против революционного эсеровско-меньшевистско-кадетского Временного правительства. Однако осуществить свои истинно революционные планы они смогли лишь с привлечением воинских частей и столичных гарнизонов. Данные, получившие огласку в последние годы, свидетельствуют, что успех Октябрьского переворота во многом предопределила поддержка кадровых военных. А эта поддержка стала возможной благодаря действиям высокопоставленных военных чинов. Почему они пошли на это? Деятельность Временного революционного правительства все более очевидно вела к развалу армии и самой России. Единственную силу, способную остановить этот, казалось, неизбежный развал, многие видели в большевиках. Еще в середине 1917 года часть армейского генералитета вышла на связь с руководством большевистской партии. Самым известным из них был руководитель разведки Русской армии генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, в прошлом помощник начальника Главного штаба Российской империи при императоре Николае II, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба[4 - От Февраля к Октябрю. М., 1957. С. 174; Карпец В. Прецедент Потапова – Ленина // Завтра. 2010. № 16.].
Не без основания тогдашний министр Временного правительства меньшевик И.Г. Церетели предупреждал, что «через ворота большевиков войдет генеральская контрреволюция».
В судьбоносные октябрьские дни воинские части, сочувствующие большевикам (Преображенский, Павловский, Кегсгольмский полки и Латышская дивизия), оказались в Петрограде. В то же время казачьи формирования Краснова оказались рассредоточенными по приказу командующего Северо-Западным фронтом генерала В.А. Черемисова.
По свидетельству участников событий, «на помощь Петрограду двинулись военные (!!? – В.А.) корабли Балтийского флота». По заранее составленной диспозиции от Николаевского моста до Морского канала заняли свои места: эскадренные миноносцы «Забияка», «Самсон» (впоследствии переименованный в «Сталин»), сторожевой корабль «Ястреб», минные заградители «Амур» и «Хонер», учебное судно «Верный», яхта «Зарница», линейный корабль «Заря Свободы». Боевые корабли Балтийского флота (командующий контр-адмирал Александр Владимирович Развозов) прикрыли город с моря. Такое не могло произойти «по стечению обстоятельств». Столь масштабные военные передвижения были бы невозможны без согласования с военным и морским министрами.
Сохранилось любопытное вспоминание участников тех событий: «в колоннах находились солдаты гвардейских полков. Это известие сперва нас очень удивило. Как же могло быть так, чтоб гвардейцы вместе с офицерами шли на штурм резиденции государственной власти? Ответ нашелся довольно быстро. Гвардия присягала Императору, и для нее Временное правительство было самозваным, не легитимным. Гвардейские офицеры понимали, что если они не будут вместе с солдатами, то потеряют контакт с солдатской массой, и не смогут сохранить гвардию для будущих боев за возвращение императора».
25 октября по старому стилю (7 ноября – по новому) небольшие отряды начали захватывать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады, государственный банк и телефонную станцию. Захват происходил бесшумно, слаженно и четко. Одновременно были разоружены юнкера и гардемарины военных училищ в пригородах Петрограда. У запасных полков был приказ на улицы не выходить. Считается, что план восстания составил В.И. Ульянов (Ленин), но такая выверенная в военном отношении программа была под силу только опытному генштабисту.
К вечеру того же дня план вооруженного захвата власти в Петрограде был осуществлен. Военно-революционный комитет Петроградского совета объявил Временное правительство низложенным. Однако само правительство продолжало заседать в Зимнем дворце, ожидая помощи верных частей с фронта.
Вечером охранявшие Зимний артиллеристы, казаки и женский батальон покинули дворец. Временное правительство охраняли только юноши-юнкера. Больше никто не желал его защищать.
«Оглядывались на восьмимесячную работу Временного правительства и чувствовали, как обмякали руки и ноги, и сердце медленно падало. На фронте отходили, сдавались, бежали, на фронте был один позор. Армия разложилась. Внутри – грабежи и погромы. На улицу страшно выйти. Голод надвигается вместе с зимою, дров нет, железные дороги умирают, рабочие перестали работать. Красивый русский язык поруган, старое правописание заменено новым. Заборное правописание освящено Академией Наук и постановлением Временного правительства. Правительство широко раскрыло двери хаму, и хам врывался и поганил все, что было чисто и свято». Так писал самый верный заступник Керенского генерал П.Н. Краснов в книге «От Двуглавого Орла к красному знамени».
Однако, несмотря на значительный численный перевес, первый штурм Зимнего революционными отрядами был отбит. По сведениям, ставшим известными в последние годы, все решил отряд, прибывший из Финляндии. По всей вероятности, это было спецподразделение 106-го пехотного полка под командованием М.С. Свечникова, проникшее во дворец со стороны набережной. Победный штурм состоялся в ночь на 26 октября, когда сопротивление уже фактически было сломлено и серьезных боев внутри здания не было. При штурме погибло всего несколько человек с обеих сторон.
По свидетельству главного научного сотрудника Эрмитажа, доктора исторических наук Б.В. Сапунова, на сохранившихся фотографиях внутренностей дворца того времени повреждений не наблюдается.
Отряды восставших под руководством дворянина-большевика В.А. Антонова-Овсеенко арестовали членов Временного правительства.
Через несколько дней после ареста под честное слово были отпущены военный министр генерал А.А. Маниковский, его предшественник генерал А.И. Верховский и морской министр Д.Н. Вердеревский.
Александр Иванович Верховский, тогда еще член партии социал-революционеров, признавал: «Несмотря на то, что за членов партии эсеров в городскую думу голосовали сотни тысяч, на борьбу за Временное правительство не удалось мобилизовать и десяти человек. […] Никто не пришел защищать правительство, действовавшее явно против воли народа». В отличие от 1993 года, когда Верховный совет России пришли защищать тысячи.
27 октября генерал В.А. Черемисов прислал в Петроград для охраны Смольного сводный полк латышских стрелков. Когда в Петрограде начался мятеж юнкеров, командир 42-го армейского корпуса генерал-лейтенант Р.Ф. Вальтер направил сюда пехотные части с артиллерией.
Михаил Степанович Свечников впоследствии был назначен командующим Северным фронтом Красной армии, контр-адмирал Александр Владимирович Развозов посла ареста был вновь возвращен на должность командующего Балтийским флотом и произведен в вице-адмиралы. Капитан 1-го ранга Модест Васильевич Иванов получил чин контр-адмирала и назначен морским министром.
Однако процесс разложения армии после прихода к власти большевиков еще более ускорился. Первые декреты советской власти, которую теперь прочно связывали с ними, этому способствовали. Декрет о мире призывал все воюющие страны прекратить войну и распустить уставшие армии по домам. Декрет о земле передавал крестьянам остатки дворянских земель. Для крестьянской солдатской массы пребывание в армии потеряло всякий смысл. Нужно было успеть получить раздаваемую по декрету землю. Начались братания с недавними противниками и массовое дезертирство. Целые полки снимались с позиций и направлялись «по домам». Но большевики этому не огорчались. Войну надо заканчивать и готовить мировую революцию. А для нее старая армия не годилась. Достаточно вооружить передовой отряд революционного движения – сознательных рабочих – и можно начинать «свергать прогнивший капитализм». Ожидалась скорая революция в Германии, колыбели мирового революционного движения. Вскоре с австро-германским блоком было подписано перемирие, и начались переговоры о полномасштабном заключении мира.
Однако внутри страны начинал складываться антибольшевистский фронт, намеревавшийся вести вооруженную борьбу с «узурпаторами». Центрами этого фронта стали казачьи области на Дону, Кубани, в Оренбурге, куда стекались недовольные новой властью, включая военных.
Но не все считали возможным вступать в ряды белогвардейцев. Создателями Добровольческой армии были люди, напрямую связанные со свержением законного государя. Начальник штаба М.В. Алексеев возглавлял заговор, Л.Г. Корнилов лично арестовал императрицу с августейшими детьми. Генерал П.Н. Краснов активно поддерживал социалиста А.Ф. Керенского. За спиной Добровольческой и Донской армий стояли правительства, которые уже правили страной, доведя ее до большевистского переворота. Это были «февралисты»-революционеры. Люди это помнили.
Белая армия, черный барон
снова готовят нам царский трон… —
поется в известной песне. На самом деле белогвардейцы и не собирались восстанавливать царскую власть. В большинстве своем они были «непредрешенцы», то есть не предрешавшие политический строй. По их солидарному мнению, вопрос о политическом будущем должно было решить Учредительное собрание.
Самое удивительное было в том, что, вопреки общепринятому мнению, вожди белого движения были по большей части «выходцами из народа», в то время как к большевикам «примкнуло» множество представителей высшего общества. Начиная с отпрысков дворянских родов Ульяновых, Крупских, Дзержинских, Чичериных, Бонч-Бруевичей, Домантовичей, Сиверсов, Антоновых, Самойло, Снесаревых, Каменевых, Шапошниковых, Карбышевых и семей духовного звания: Подвойских, Ждановых, Василевских. В семье Чапаевых тоже были священники.
В то же время активизировались сепаратистские движения на окраинах империи. Начался «парад суверенитетов». Причем воинские формирования, находившиеся в самопровозглашенных республиках, переформировывались в национальные вооруженные силы. Сразу же начались столкновения этих национальных отрядов с Красной гвардией и пока еще сохранявшимися формированиями старой армии, подчинявшимися центру. Войска Центральной Рады воспрепятствовали прохождению красногвардейцев по земле Украины, направлявшихся на юг для борьбы с Калединым. Хотя любые антибольшевистские войска преспокойно проходили по «нэзалэжной». Именно против новой украинской национально-революционной власти раньше всего начались активные боевые действия.
Центральная Рада строила свою политику на основе украинского сепаратизма. Февральская революция 1917 года открыла возможность реализации проекта «Украина», задуманного польскими панами Потоцким и Чацким еще в XVIII веке. Его главными постулатами являются: «Украинцы и русские – разные народы. Московиты (москали) отсталые варвары, препятствующие процветанию Украины».
Австрийцы использовали эту идеологию для натравливания малороссов (украинцев) на «клятых москалей». Чему истинные украинские националисты истово предались, получив на это солидное финансовое вливание.
Возглавлял Центральную Раду идеолог украинизации М.С. Грушевский, военное ведомство – масон Симон Петлюра. Была провозглашена независимая Украинская Народная Республика. Украинский историк В.А. Савченко отмечал, что только 10 % населения, в основном интеллигенцию и часть крестьян, можно назвать настоящими украинцами, в то время как большинство не поддерживало политику украинизации и не желало говорить на украинском языке[5 - Савченко В.А. Двенадцать войн за Украину. Харьков: Фолио, 2006.]. При этом Рада претендовала на роль центра антибольшевистских окраин и требовала раздела финансов империи и участия в переговорах с Германией. Для поддержания новых порядков был создан Украинский фронт, состоявший из военных формирований националистов, «сичевиков» и остатков войск Юго-Западного и Румынского фронтов под командованием генерал-полковника Щербачева, не признавшего власть большевиков.
Одновременно происходило разоружение солдат «русского происхождения», не проживающих на Украине.
Генеральный секретариат Украинской Народной Республики назвал большевиков «врагами Украины». В ответ Совет народных комиссаров принял решение «считать Раду в состоянии войны с нами». 5 декабря подпоручик Владимир Александрович Антонов-Овсеенко был назначен главкомом войск «для борьбы против Центральной Рады и Каледина».
8 декабря в Харьков прибыли красные отряды под началом представителя старинного графского рода зауряд-прапорщика Рудольфа Фердинандовича Сиверса и выходца из высокоинтеллигентной дворянской семьи прапорщика Юрия Владимировича Саблина. Через несколько дней здесь было образовано Украинское советское правительство. Начались выступления сторонников советской власти и в других городах. Произошло успешное восстание в Мариуполе. 18 января после упорного боя со сторонниками Центральной Рады одесский пролетариат, поддержанный несколькими судами черноморской эскадры, взял в свои руки власть в Одессе. Началась подготовка похода на Киев. Поскольку Антонов-Овсеенко сосредоточился на борьбе с Калединым, то руководство главным ударом было возложено на начальника штаба фронта подполковника эсера Михаила Артемьевича Муравьева, ранее руководившего разгромом войск Керенского – Краснова, наступавших на Петроград.
Красноармейцы потеснили калединцев и захватили Новочеркасск, Ростов и Таганрог.
В то же время удалось остановить наступление оренбургских казаков атамана Дутова.
В свою очередь Украинский националистический фронт тоже оказался не готов к столкновению с Красной армией. Их воинские части разоружались по требованию большевиков или просто разбегались. Вскоре советская власть была установлена в Полтаве.
Начался поход на Киев, где тоже произошло восстание рабочих киевского «Арсенала» и некоторых воинских частей. Правительству Рады удалось подавить силой это выступление, поскольку Муравьев запоздал, встретив сопротивление на реке Трубеж. Отозванные с фронта войска под командованием С. Петлюры и полковника В. Петрова взяли «Арсенал» штурмом. После подавления восстания было расстреляно более 300 его участников. Всего погибло более 1,5 тысяч человек.
Из двадцатитысячного войска, оборонявшего Киев, 1200 представляли «вильное казацтво», а также гайдамаков. Войска старой русской армии предпочли сохранить нейтралитет, а Богунский и Шевченковский полки выступали против Рады.
Правительство Украинской республики подало в отставку и вместе с Грушевским покинуло Киев. После нескольких дней ожесточенных боев удалилось и военное руководство. 9 февраля Красная армия вошла в Киев. Началась ответная расправа над теми, кто еще недавно расправился с восставшими.
Рада с остатками войск укрылась в Житомире. Муравьев, упоенный победой, не спешил организовать преследование, надеясь, что разгромленная самостийная держава распадется сама собой. Вероятно, так бы и произошло, но самостийники успели договориться с Германией. В Бресте был подписан договор, по которому Центральная Рада обещала поставки продовольствия истощенным войной странам австро-германского блока, а в ответ на это немецкие войска взяли под защиту остатки незалэжной державы. В реальности это означало оккупацию, но свидомые украинцы готовы поделиться собственной независимостью с любым, кто защитит их от клятых москалей. Германские войска вступили на землю Украины. И тут выяснилось, что Красная армия, с успехом громившая сичевиков, была не в состоянии противостоять регулярной армии и отступила. 1 марта германо-украинская коалиция вошла в Киев. Причем Петлюра самостийно и торжественно это сделал без согласования с союзниками. За что был изгнан с поста военного министра.
Германо-украинский договор значительно усложнил и без того тяжелое положение российской делегации на переговорах в Бресте. Перед этим Троцкий, проводя свою политику «ни войны, ни мира», спровоцировал наступление германских войск по всему фронту. Причем он усугубил дело своей телеграммой главнокомандующему Крыленко, в которой объявил, что война окончена и армия должна быть распущена. Советской делегации ничего не оставалось делать, как принять любые условия немцев. 3 марта 1918 года российская делегация подписала в Брест-Литовске мирный договор между Россией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией, Турцией – с другой. По нему Россия обязалась: не претендовать на Прибалтику и часть современной Белоруссии; вывести войска из Финляндии и с Украины, признать Украинскую Народную Республику независимым государством; вывести войска с территории Османской империи, а также передать ей округа Ардаган, Батум и Карс; принять режим торговли с Германской империей от 1904 года; демобилизовать армию и разоружить флот; прекратить революционную пропаганду в Центральных державах и союзных им государствах. Позже, после убийства германского посла Мирбаха, по дополнительному договору 27 августа, пришлось пойти на денежную компенсацию (контрибуцию). Мир без аннексий и контрибуций, к которому призывала партия большевиков, не получился. Сумма выплат составила 1,5 миллиарда рублей золотом (245 тонн). Советы отправили в Германию только 90 тонн.
Но при этом совершенно очевидно, что вместо мирного договора пришлось бы подписывать капитуляцию, если бы германские войска захватили Петроград. Но они этого сделать не смогли. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться на несколько месяцев назад.
* * *
После Октябрьского переворота и провозглашения советской власти на Втором Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов Керенский назначил Верховным главнокомандующим русской армии генерал-лейтенанта Николая Николаевича Духонина. Он сообщил войскам о вступлении во временное исполнение должности Главковерха и призвал стоять на позициях, «…дабы не дать противнику воспользоваться смутой, разыгравшейся внутри страны, и еще более углубиться в пределы родной земли».
Поручение Совнаркома начать переговоры с командованием противника о мире Духонин выполнить отказался. За неповиновение он был смещен с должности и объявлен «врагом народа». В своих последних приказах он поручал всеми возможными способами предотвратить оголение фронта и избежать гражданской войны. Для переговоров в Ставку прибыл генерал-майор Сергей Иванович Одинцов. В результате Духонин принял решение не сопротивляться назначению на должность Верховного главнокомандующего прапорщика Крыленко и передать ему дела.
Странное решение о назначении прапорщика на столь высокую военную должность объясняется в воспоминаниях генерал-майора Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича. В те дни он служил начальником штаба Северо-Западного фронта. После смещения Духонина именно ему было предложено возглавить Вооруженные Силы молодой республики. Боевой генерал прогрессивных взглядов, брат управляющего делами Совнаркома. Все подходило, но Михаил Дмитриевич отказался от столь высокой должности. Он посчитал, что ее должен занять человек, соответствующий сложившимся условиям. Долго подбирать такого человека было некогда, и назначили военного из большевистской «обоймы». Им оказался прапорщик Финляндского пехотного полка Николай Васильевич Крыленко. А начальником штаба при нем был назначен генерал-майор Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. По сути, он и стал руководителем Вооруженных Сил, хотя и теневым, но реальным. Впоследствии этот принцип кадровой политики применялся постоянно. В армии и на территории национальных окраин.
Приказ отставного генерала Духонина об освобождении арестантов Быховской тюрьмы генералов Корнилова и Деникина стал для него самого роковым. Толпа солдат и матросов требовала выдать его для расправы. Крыленко пытался защитить его, утверждая, что он должен предстать перед революционным судом, но сам чуть не попал «под горячую руку». Генерал Духонин был убит разъяренной толпой.
Однако и оставшимся в живых приходилось непросто, даже на самых высоких должностях. Генералу Бонч-Бруевичу пришлось заниматься ликвидацией того, чему он посвятил всю свою сознательную жизнь. Русская армия стремительно разлагалась. Большевики этому активно способствовали, продолжив разрушительные действия печально известного приказа № 1, предписывавшего во всех воинских частях создать комитеты «из выборных представителей от нижних чинов». После прихода к власти большевики продолжили политику ликвидации старой армии. 30 ноября Военно-революционный комитет при Ставке разослал телеграмму, в которой предписывал всем воинским частям «впредь до разработки и утверждения положения об армии руководствоваться обязательными началами». Седьмым пунктом этих начал упразднялись все «офицерские чины, звания и ордена». Сохранялись лишь наименования должностей. Отменялись и все «наружные знаки отличия» (погоны, кокарды и аксельбанты). Такая демократизация была прямым ударом по единоначалию и дисциплине, что для армии смерти подобно.
Эти действия крайне удивляли боевого генерала, прекрасно понимавшего, что они приведут к окончательному развалу армии. Но именно этого и добивалась новая власть, наученная опытом предшествующих революций. Старая армия, способная вернуть старые порядки, им внушала опасение. Ее место должна была занять Красная гвардия, составленная из сознательных представителей вооруженного народа. Эти идеи были сформулированы Лениным в работе «Россия и революция». Однако жизнь очень быстро заставила большевиков-идеалистов вернуться в реальность.
Начиная с первых дней властвования им постоянно приходилось отбиваться от назойливых противников. Первой опасностью для их власти стал поход войск Керенского и Краснова на объятый революционным духом Петроград. Прибыв в штаб Северо-Западного фронта, Керенский потребовал послать войска для подавления большевистского бунта. Однако генерал Черемисов отказался это делать и не гарантировал сохранение жизни самому бывшему председателю Временного правительства. И все же генералу П.Н. Краснову удалось собрать 10 тысяч казаков для похода. Была захвачена Гатчина. В ответ Совет народных комиссаров создал специальную комиссию для руководства обороной Петрограда во главе с председателем Военного Революционного Комитета бывшим семинаристом, большевиком Н.И. Подвойским. Главнокомандующим войсками Петроградского военного округа был назначен эсер М.А. Муравьев, создатель знаменитых «батальонов смерти». Начальником штаба и фактически руководителем войск стал полковник П.Б. Вальден (выбранный командиром 2-го гвардейского стрелкового резервного полка в Царском Селе). После многочасового боя казаки Краснова отступили и, не дождавшись подкрепления, начали переговоры с командованием красногвардейцев. Переговорщики договорились о том, что казаков пропускают на Дон, а большевики арестовывают Керенского и сохраняют свое правительство без Ленина и Троцкого. После этого Керенский бежал, переодевшись матросом. Краснов сдался, но был отпущен под честное слово не воевать против большевиков.
Начало иностранной интервенции
В январе 1918 года началась первая интервенция. Союзная нам по Первой мировой войне Румыния решила воспользоваться революционной неразберихой и вступила в пределы Российской империи, теперь возглавляемой большевиками. Румыны захватили Бессарабию при помощи русского оружия, переданного им генералом Щербачевым. Причем захват Кишинева румынскими оккупантами был объявлен штабом генерала Щербачева началом очищения Бессарабии от большевиков.
Под Тирасполем остатки Четвертой и Шестой русских армий образовали «особую армию» совместно с отрядами «Одесской республики». Начались бои с румынами на Днестре. Сюда из Киева направились войска Муравьева. Под Рыбницей они нанесли довольно чувствительный удар румынам, захватив у них два десятка орудий. 8 марта был подписан «протокол ликвидации русско-румынского конфликта», по которому румыны должны были отвести свои войска. Однако военное вмешательство австро-германцев позволило Румынии не исполнять эту договоренность. Красная армия в то время не имела сил, чтобы заставить румын выполнить условия мирного договора. Решением румынского парламента Бессарабия была объявлена провинцией Румынского королевства.
* * *
В условиях враждебного окружения и нарастания военной угрозы большевикам пришлось пересмотреть свой взгляд на военную политику государства.
15 января 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР издал Декрет «О Рабоче-крестьянской Красной армии», которая «явится оплотом Советской власти в настоящем, фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе»[6 - СУ РСФСР. 1918. № 17. Ст. 245 // Газета Рабочего и Крестьянского Правительства. 1918. № 13.]. Солдатами новой армии должны были стать наиболее сознательные и организованные элементы трудящихся классов.
Для уточнений положений декрета Ставка издала свою инструкцию по формированию Красной армии. Предполагалось, что новая армия заменит старую, о демобилизации которой было объявлено в феврале. Срыв мирных переговоров с германским командованием и начало наступления войск центральной оси заставило поторопиться с осуществлением этих планов.
К тому времени остатки русской армии только отдаленно напоминали грозную силу, еще недавно осуществившую знаменитый Брусиловский прорыв.
В то же время, по данным германского командования, на Восточном фронте все еще находились 53 дивизии и 13 бригад численностью более миллиона солдат. План наступления на Советскую Россию получил условное наименование «Фаустшлаг» («Удар кулаком»). Основные силы по этому плану сосредоточивались на трех направлениях: Петроградском, Центральном (в Белоруссии) и Южном (на Украине). Похожий план был применен немцами в 1941 году.
Главнокомандующий Людендорф писал: «Наступавшие германские войска в удивительно короткий срок заняли Нарву, Псков, Полоцк, Оршу и Могилев… Наступление на Украине также пошло быстрым темпом. Центр тяжести германского наступления был направлен на Киев, и 1-го марта последний был уже занят нами… Большевистские войска оказывали лишь незначительное сопротивление»[7 - Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. С. 136–137.]. До российской столицы немецким войскам оставалось два-три дневных перехода.
Вскоре немцы захватили Минск и Режицу, затем Борисов, Ревель и Юрьев. Посланные им навстречу отряды красногвардейцев и революционных матросов под командованием прапорщика П.Е. Дыбенко, бывшего председателя Центробалта, после нескольких боев с регулярными частями немецкой армии беспорядочно отступали или просто разбегались. Защищать «колыбель революции» уже было некому. Нужно было что-то срочно предпринимать. Большевистское руководство было вынуждено обратиться за помощью к… царским генералам. К «душителям революции»!
Этим классово чуждым элементам было суждено стать спасителями советской власти, а заодно и страны. По-другому никак не получалось. Отряды сознательных рабочих, получивших оружие по декрету о создании Рабоче-крестьянской Красной армии, надежд не оправдали. Пришлось связывать судьбу революции со старорежимными военными специалистами. А это означало, что новую армию неизбежно придется строить на традициях старой Русской армии. Под революционными лозунгами, разумеется.
20 февраля состоялось совещание, в котором участвовали представители генералитета Русской императорской армии: Н.М. Потапов, его помощник генштабист генерал М.П. Каменский, обер-квартирмейстер генерал Э.А. Верцинский, генерал Г.Г. Гиссер, а также генералы А.И. Андогский, В.Е. Борисов и В.Ф. Новицкий, контр-адмирал В.М. Альтфатер.
На следующий день к ним подключились генералы А.А. Балтийский, В.А. Черемисов, П.И. Изместьев и полковник Й.Г. Пехливанов.
В этот же день Совнарком принял воззвание «Социалистическое Отечество в опасности»[8 - Совет Народных Комиссаров. 21 февраля 1918 г. Петроград (Декреты Советской власти). Т. 1. М., 1957. С. 491.]. Это был уже программный документ. В нем было указано: «1. Все силы и средства страны целиком представляются на дело революционной обороны.
2. Всем Советам и революционным организациям вменяется в обязанность защищать каждую позицию до последней капли крови. […]
4. Все хлебные и вообще продовольственные запасы, а равно всякое ценное имущество, которым грозит опасность попасть в руки врага, должны подвергаться безусловному уничтожению. […]
5. Рабочие и крестьяне Петрограда, Киева, всех городов, местечек, сел и деревень по линии нового фронта должны мобилизовать батальоны для рытья окопов под руководством военных специалистов.
6. В эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся – расстреливать.
7. Все издания, противодействующие делу революционной обороны и становящиеся на сторону немецкой буржуазии, а также стремящиеся использовать нашествие империалистических полчищ в целях свержения Советской власти, закрываются. […]
8. Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
Отныне Отечество и армия в советской политике будут тесно взаимосвязаны.
Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич вспоминал, что в день, когда была завершена демобилизация старой Ставки Верховного главнокомандования, его и уже уволенных сотрудников срочно вызвали в столицу. 22 февраля генералы и офицеры Ставки с огромным риском для жизни сумели на специальном поезде пробиться в осажденный Петроград. Вечером группа «товарищей генералов» прибыла в Смольный. Вместе с Бонч-Бруевичем приехали генералы С.Г. Лукирский, Н.И. Раттэль, Н.А. Сулейман, А.С. Гришинский и группа офицеров Генерального штаба.
В своих воспоминаниях Бонч-Бруевич подробно описал встречу с вождем большевиков, председателем правительства Ульяновым-Лениным: «Владимир Ильич быстро подошел к разложенной на столе карте и почти скороговоркой сообщил, адресуясь ко мне и остальным бывшим генералам, что немцы наступают на город Нарву, а кое-какие конные части их появились уже и под Гатчиной.
– Вам с вашими товарищами, – продолжал Ленин, – надо немедленно заняться соображениями о мерах обороны Петрограда. Войск у нас нет. Никаких, – подчеркнул он голосом. – Рабочие Петрограда должны заменить вооруженную силу.
– Я не думаю, товарищ Ленин, чтобы на Нарву могли наступать значительные силы германцев, – сказал я.
– Почему вы это решили? – спросил Ленин, вскинув на меня свои острые глаза.
– Достаточно сделать простой расчет. Большая часть дивизий давно переброшена немцами на западный театр войны. Но и те сравнительно небольшие силы, которыми германское командование располагает в ближайших к столице районах, нельзя было так быстро передвинуть к Нарве и Пскову. Следовательно, немецкое наступление предпринято только с расчетом на отсутствие всякого сопротивления и ведется ничтожными силами.
