скачать книгу бесплатно
«О чём это русские просят?» – спросил Бруно.
– Affaire criminelle![13 - Уголовное дело! (франц.)]
– И ты им отказал в такой мелочи?
– Une grande affaire!!![14 - Крупное дело! (франц.)]
– И, тем не менее, ты отказал первым русским в нашей деревне?!
Французы обладают врождёнными артистическими способностями и могут очень красноречиво показать одновременно и гнев, и удивление, и своё полное презрение к уголовному кодексу и к чужой неспособности плюнуть на него. И для этого совсем не обязательно быть Дe Фюнесом или Депардье (последним вообще не стоит быть). Но, если кто-то похож на Бельмондо, поверь, ты влюбишься во французское кино по самые уши. А если при этом Бельмондо в роли французского адвоката рьяно и искренне отстаивает историческое русское право «на посошок»?! Нет, не полюбить после этого французское кино невозможно!
«В подвал возврата нет! – констатировал Бруно после перепалки с Жаком. – Но час времени у вас хотя бы есть?»
На такое дело у русских есть не то что час, а вся жизнь!
Кроме часа свободного времени, у русских нашёлся ещё автобус «Мерседес-Вито» с огромным багажником, а запрошенная местным «пьяным углом» спекулятивная цена в 18 евро за литр эликсира посеяла сомнения в необходимости кое-какого багажа в связи с замаячившим дефицитом места в багажнике.
«Товарную партию вам, конечно, никто не продаст, но на поездку по Франции должно хватить», – так Бруно заодно успокоил жену одного из приятелей.
Все вещи остаются в багажнике. Пока.
– Благодетель!
– Спаситель!
– Ведь есть же люди во французской провинции!
– Вот как строятся настоящие международные отношения!
– Vive e’ eau de vie![15 - Да здравствует самогонка! (франц.)]
Сергей еле успевал переводить Бруно русские комплименты.
«Всё, приехали, конечная!» – произнёс он, когда после двадцати минут по просёлку маршрутка, которой не хватало только таблички «Самогонные туры по Франции – недорого», упёрлась в дверь огромного ангара. В нём производство самогонки могло осуществляться во вполне промышленных масштабах. Так оно и было на самом деле. Перед ангаром в тени старой груши на чёрт знает каком винтажном стуле сидел старик. Ему было около восьмидесяти. Точно, так и оказалось – восемьдесят девять.
– Марсель – русские; русские – Марсель, – Бруно простым движением указательного пальца перезнакомил всех и сразу перешёл к делу.
– Ты не поверишь! Жак отказался подарить этим русским пару бутылок eau de vie! Даже не продаёт! Представляешь?! Я, как наивная куртизанка, попёрся за ним из Парижа в Овернь только затем, чтобы узнать, что он после стольких лет в рекламном бизнесе всё ещё трясётся перед полицией! А первые в нашей деревне русские уедут без нашей самогонки! Никогда, правда? – эмоционально говорил Бруно «Бельмондо», кружа вокруг Марселя, который продолжал неподвижно сидеть на стуле с закрытыми глазами.
– 18 евро и ваша посуда, – с этими словами Марсель (слава богу, он не спал) поднялся со стула и скрылся в темноте ангара.
Только сейчас все осознали общую ошибку: не то, что сели за руль и не проверили допустимый уровень алкоголя, а то, что впопыхах забыли захватить пустую тару. Как они, с их-то советским опытом домашних преферансов, могли забыть о такой важной детали?!
Бруно, подмигнув русским, нырнул в сумрак ангара вслед за Марселем. Через какой-то промежуток времени оба француза вернулись, неся по нескольку бутылок грушевой самогонки. Ни одной поллитровки у них не было – только по 1 л или 1,5 л. Вот это понимание момента, вот это стандарты качества!
Дальше, как на трюфельном рынке: быстрый расчёт наличными без кассового чека и сдачи. Гарантией нашей сделки служил выданный Марселю устный вексель, под который Бруно заложил всю пустую тару в подвале своего друга Жака.
«Серёга, ты всё-таки спроси, из-за нас у Марселя точно не будет проблем с полицией?» – на всякий случай осторожничали приятели.
Ответ Марселя был достойным: «Бойцу Сопротивления, как и русскому партизану, полиция должна быть по… фиг!»
Перевод с французского, конечно, не точный, но партизанская ладонь, резко опустившись в районе согнутого локтя, устранила все сомнения в переводе.
На календаре 29 апреля… Русские уже в Европе… Eau de vie – вот, рядом, только руку протяни и сверни ей пробку! Ну, нет причин не считать День Победы наступившим!
Сергей посмотрел на своих приятелей и невольно процитировал фразу из мультика о Винни-Пухе: «Послушайте, сразу уходить нельзя. В гостях так не принято. Тем более, у ветерана Сопротивления должен быть праздник, а кто, кроме нас, в этой долбаной Европе поздравит Марселя с Днём Победы?»
И они посидели, потом ещё посидели, потом посидели ещё немного…
Надо признать, что в одном пиявка Жаклин всё-таки была права: дорожка из Парижа в Прованс действительно очень кривая, если через Овернь!
Домейн—де-Вилотт-Ардена, Овернь, Франция, 29 апреля 2011 г.
Побрить Кинг-Конга
«Шмяк!»
«Г-а-а-а-ф…»
«Р-р-р-ы-ы-ы!»
«Шмяк!»
«Клац!» – это огромная кавказская овчарка схватила таксу за шкирку.
Мелкая шавка повисла в воздухе, беспомощно дрыгая лапами, но недолго. Снова заученное движение вправо-влево, и длинный шерстяной носок со всего маху впечатался в забор.
«Шмяк!»
«Б-у-у-у-м!» – загудела металлическая обшивка.
Такса безжизненной гусеницей медленно сползла по забору и замерла под ним. Кавказец рассматривал свою жертву и думал, не добавить ли ей ещё. Он приблизил морду в страшном оскале к лежавшей без признаков жизни таксе и обнюхал её – та не шевелилась. Ну всё, месть состоялась. Как же эта длинная сучка достала его своим противным лаем, и вот, наконец-то…
В элитном коттеджном посёлке наступала долгожданная пятница. Далёкие горные вершины постепенно таяли, растворяясь в сиреневой дымке. Через несколько минут в долину плотной тёмной занавеской быстро опустились тёплые июньские сумерки. Их было почти не отличить от ночи, и лишь тонкая сумеречная полоса, очерчивавшая горы нервным рваным импульсом, говорила о времени суток. Внизу, словно отражая загоравшиеся в небе звёзды, мерцали огни Алма-Аты.
«Клац!»
«Шмяк!»
«В-я-я-к…» – жалобно вякнула такса, словно растянутая гармошка.
Посёлок приготовился к выходным…
* * *
– Well, wonna ride, Bonnie?[16 - Ну что, Бонни, хочешь погулять? (англ.)] – обратился Дик Кинвуд к таксе, которая давно уже нарезала круги в прихожей, размахивая своими «лопухами».
Собака остановилась и ткнулась носом в ногу хозяина, будто говоря ему «да».
– Okay! Let me take… – мистер Кинвуд наклонился к корзине, в которой вперемежку с зонтами, притащенными им с различных корпоративных мероприятий, стояла пара бейсбольных бит. – You must be protected, if we meet that ugly scary dog![17 - О«кей! Только сейчас возьму… Тебя же нужно защищать, если опять встретится эта ужасная образина! (англ.)]
Покрутив битой и прицепив поводок к ошейнику собаки, Дик открыл дверь. Пятничный вечер наступил. Такса сорвалась с места, моментально вытянув поводок на всю длину, и потащила за собой хозяина. Мистер Кинвуд не планировал забег по кустам вдоль дачных заборов. Всё-таки почтенный возраст – как-никак шестьдесят три, да и не пристало носиться за суматошной мелкой псиной уважаемому американцу, председателю Международной торгово-инвестиционной палаты. Таксе все хозяйские звания и регалии были по фиг. Она вырвала поводок, отлила на первый же попавшийся столб, навострила уши, вытянула кверху нос и понеслась галопом в поисках приключений, которые уже ждали её, да и мистера Кинвуда тоже.
Бонни весело бежала по дорожке между домами, даже не оглядываясь на Дика.
Почувствовав приятную свободу, она безбоязненно брехала на всё, что ей попадалось по пути, включая соседскую здоровенную кавказскую овчарку. Завидев кавказца, такса сделала небольшую петлю, обегая его, но не удержалась и перешла на истеричный лай, и даже посмела оскалить зубы.
Не отвечая на такое явное хамство и неуважение к местному населению, овчарка молча – так, как учили воспитывать баранов и овец, – пропустила «иностранку» и, оценив расстояние до её американского хозяина с битой, одним прыжком допрыгнула до волочившегося поводка и схватила его зубами.
Остальное было делом техники: резкий рывок головой в одну-другую сторону, и можно бежать во всю прыть, не выпуская поводка из пасти…
Бедная такса, отчаянно визжа, волочилась ушастой сосиской за овчаркой, не успевая встать на лапы. Кавказец завернул за угол и остановился возле своей калитки. Через секунду к нему в лапы прилетела и скандальная Бонни.
Запыхавшийся мистер Кинвуд увидел только последний акт расправы, когда овчарка уже поднялась на задние лапы, планируя обрушиться всем своим весом где-то посередине туловища бедной Бонни. Спасти её можно было, только снова резко дёрнув за поводок, что Дик и сделал. И полетела такса, растопырив лапы и хлопая ушами, к ногам любимого хозяина, а иначе бы…
«Ей крындец! Бек, фу! Хватит с неё! – из калитки вышел Ержан Шарипов, хозяин овчарки. – Умница, молодец!»
– It’s criminal offence! I am US citizen! I will sue you![18 - Это криминал! Я американский гражданин! Я засужу тебя! (англ.)] – заорал Дик Кинвуд.
Он замахнулся бейсбольной битой, но, не зная на ком сорвать злобу, начал неистово колотить по металлическому забору, оставляя в нём глубокие вмятины. Овчарка угрожающе зарычала.
«Спокойно, Бек, ко мне! – Шарипов пристегнул поводок к ошейнику и повесил петлю на калитку. – Сидеть!»
– Ты чего, пиндос, мой забор бьёшь? Смотри, ты его испортил, сволочь! – крикнул Ержан Кинвуду, которого он недолюбливал, считая геем. – Ты мне заплатишь, гондурас долбанный!
Заметив, что кавказец надёжно сидит на привязи, Дик пошёл с поднятой битой на Шарипова. Когда надо, американец отлично понимал по-русски. Вот и сейчас он точно уловил смысл сказанной казахом фразы. Самое время показать местным, что ЛГБТ-движение способно постоять за себя, особенно если… овчарка посажена на цепь. Но Ержан был готов к такому повороту, достав припрятанную за калиткой лопату. Бита против лопаты с длинной рукояткой? Бита предсказуемо оказалась битой, как и её владелец. Американский любитель бейсбола переоценил боевые возможности своего орудия. То ли дело штыковая лопата! Её явно придумали не только для вскапывания огорода, но и для штыковой атаки.
Ура-а-а! Короткий, но жёсткий тычок черенком в зубы с безопасной дистанции и добавочный «тук-тук-войдите» им же по башке, и всё – выбрасывай на ринг белое полотенце! Срочно! Сро-о-очно! Кому говорят? Но мистер Кинвуд не внял голосу разума и чувству самосохранения, зачем-то продолжая беспорядочно размахивать битой. Отбиваясь, Шарипов оттолкнул американца лопатой, не заметив в пылу борьбы, что удар пришёлся тому штыком в живот.
– Получил? Будешь знать наших! – казах запустил овчарку во двор и захлопнул калитку, считая инцидент исчерпанным… как всегда в свою пользу.
Да, так оно, скорее всего, и было бы, если бы не злосчастный удар в живот. Вернувшись к себе домой, американец обнаружил сильное кровотечение из довольно глубокого пореза. Все зубы, на удивление, оказались на месте. Получить по морде в пятницу вечером, конечно, можно, но штыком в живот! Это уже слишком! Американские инвестиции в Казахстане нуждаются в немедленной защите!
Мистер Кинвуд приложил к ране полотенце и набрал номер своего помощника Жолдаса, приказав тому вызвать полицию. Дежурный наряд приехал к американцу одновременно с Жолдасом.
– Что произошло? – спросил офицер.
– I have been attacked and beaten by… – Кинвуд знал, когда нужно говорить по-английски и делать вид, что не понимает по-русски. – Zholdas, please translate![19 - На меня напали и избили… Жолдас, пожалуйста, переведи! (англ.)]
До Жолдаса моментально дошло, с кем и из-за чего сцепился его шеф.
– Опять у них была разборка с соседом Шариповым! – пояснил Жолдас. – Наверняка из-за собак сцепились!
– Из-за собаки ему распороли живот? – удивились полицейские. – Его нужно срочно везти в больницу! Вон как хлещет! У него документы есть?
Жолдас передал им паспорт и разрешение на работу.
– О-о-о! Так вы мистер Дик Кинвуд?
Американец кивнул головой.
– Да-да, он самый – председатель Международной торгово-инвестиционной палаты, – подтвердил Жолдас.
– Ух ты! – офицер повернулся к наряду. – Получили мы геморрой на выходные! Нужно срочно вызывать полковника, а он, как назло, гуляет на свадьбе! Значит так: ты, Бекиев, с сержантом идёте к Шарипову, забираете его, и мы едем разбираться в отделение. Я пока звоню полковнику.
– А ты, Жолдас, быстро вези своего шефа в больницу, а потом сразу к нам. Адрес же знаешь?
* * *
– Резаная рана у вас? – спросил хирург Жолдаса.
– Нет, вот у него, – Жолдас отошёл чуть в сторону. – Это мистер Кинвуд. Он очень извест…
– Скажите ему, чтобы раздевался… полностью, – произнёс врач, даже не оборачиваясь (он мыл руки).
– Ну что, готов? – лишь слегка повернув шею в сторону американца, спросил хирург. – Я же ясно сказал «догола»! Чего непонятно? Плохо перевели? Снимайте свой свитер. В такую жару рейтузы с начёсом носит!
– Так он, вроде, всё… с-с-снял! – у Жолдаса и у самого отвалилась челюсть.
– Чего-о-о? – хирург сел на стул, не веря своим глазам.
Перед ним стоял…
– Это ж Кинг-Конг какой-то! Ети-ети! Где вы его нашли? – ошалело смотрел врач на пациента. – Вы кого мне привели?
Жолдас молча смотрел на шефа и вспоминал изображение снежного человека, которого люди, говорят, иногда встречали в горах.
«Не Дик ли голышом бегает по ущельям вечерами и пугает пастухов? – отмахнулся от невероятной догадки Жолдас. – Не может быть! Да и голова у него плешивая, и борода на лице не растёт. Но в остальном орангутанг, да и только».
– И что я с ним, по-вашему, должен делать? – вывел его из оцепенения хирург. – У него вторичные признаки поглотили первичные. Я ничего не вижу – ни одной кедровой шишки в этой сибирской тайге! А должно быть две, и штука ещё такая между ними… Ну, хотя бы мелкие каштанчики с мини-бананчиком, а ничего нет! Трюфеля, знаете ли, легче искать, чем у вашего босса… Харакири-то где?
Мистер Кинвуд непонимающе крутил головой. Вроде все русские слова – шишки, тайга, трюфеля, каштаны, бананы, даже харакири – были понятны, но смысл сказанного почему-то ускользал.
– Где-то в районе живота, – пояснил Жолдас, уточнив на всякий случай у Дика. – Did he hit you in the stomach?[20 - Он ударил тебя в живот? (англ.)]
– Здесь, вообще-то, операционная, а не салон красоты! Мне его брить придётся больше двух часов! У него есть аллергия на анестезию? Не знает. Тогда только под общим наркозом…
Врач не обманул – оказался профессионалом. Как и обещал, через два часа он вышел из операционной.
– Всё отлично – операция прошла удачно! Можете его забирать. Он, правда, ещё того… не до конца проснулся, но помогите ему одеться.
Жолдас следом за врачом вошёл в зал и остолбенел. На столе сидел зевающий и ничего не понимающий Дик. Он с удивлением рассматривал себя, но не рану, а…
– Ни х-х-рена себе! – присвистнул Жолдас. – Вы чё с ним сделали, доктор?
– Чего-чего? Продезинфицировал, зашил, обработал зелёнкой и перебинтовал…
– Вы ж ему трусы на теле выбрили… И что, на жопе тоже всё сбрили?
