скачать книгу бесплатно
И Лаокоон, рассерженный до покраснения, покидает совет, бормоча под носом разные свои заклинания.
Сановники двигаются вокруг большого стола, а проворные служанки подносят им бокалы с напитками. Другие слуги подают блюда с угощениями и фруктами, чтобы продолжение важного для города и страны совещания было приятным. И каждый хочет что-то сказать, привлечь царское внимание к своей особе, проявить мудрость и заботу. А Приам радуется им как старым боевым товарищам и мирным друзьям, с искренностью, не присущей восточным правителям, обладающим более коварством, чем ядовитые змеи в лесах Иды. Но история доказала, что среди гнилых яблок иногда можно найти какое-нибудь совершенно здоровое и полезное для употребления. Приам явно был таким яблоком и было бы жалко, если бы будущие гости не оценили его качества просвещенного и прозорливого властителя, которому небезразлична судьба народов Леванта, да еще и издалека.
На выходе из зала маленькая Кассандра подбежала к отцу, схватила его за Хитон и стала горячо умолять:
– Дорогой папа, не делай этого пира, пожалуйста! Не ввергай свой народ в нескончаемые муки, в кровь и пожары! Это все, что я вижу, папа. Только кровь и пожары и смерть, смерть, смерть.
– Это все, что ты видишь, дочь, а тебе пора радоваться жизни. Серьезные дела оставь большим, моя красавица, ненагледной!
Он берет дочь на руки и прижимает ее к груди жестом отца, а не царя.
В этот момент бежит няня, и Приам подает ребенка словами:
– Идите спать, и если я слышал что страшные сказки, рассказывайте ей! Я отправлю тебя на поле, чтобы ты садила лук.
– Господин, если и есть кто-то, кто рассказывает страшные сказки, так это ваша дочь Кассандра. Иногда я не сплю всю ночь, когда ты мне их наговорила…
– Хорошо, хорошо, идите сейчас!
А вездесущий слепой гуслар Тамир сидит где-то рядом и снова двигает лук по струнам:
«Вот так началась маленькая Троянская война, которая станет настоящей только через годы, когда ее герои станут настоящими мужчинами и бойцами. Никто, кроме малолетней Кассандры, не может этого почувствовать, а ее Аполлон наказал предсказывать правду, но никто не должен ей верить.»…
ВОСПОМИНАНИЯ
…Одиссей с явной досадой выслушивает очередные наставления от своего старого учителя и с зевотой просит выйти на улицу, потому что ему надоело повторять скучные протокольные правила. Так надо войти, так поклонись, дальше отвернись, а взгляд надругаться надо смотреть. Оно не зевает человека, а прямо засыпает при этих однообразных словоизлияниях. Получив разрешение, он входит в редкую рощу, предшествующую морю, и отправляется в одно из своих любимых мест, где между двумя большими платанами есть обособленная лужайка с густой травой. “ Как постель наша трава», – помышлял юноша, блаженно расслабившись на ней, раздвинув руки и ноги. И действительно, как будто засыпает среди зеленой, расслабляющей природы. Но это только на первый взгляд, хотя глаза закрыты веками, и уши почти не слышат ни шума ветра в листьях, ни птиц, хаотично перехватывающих над деревьями. Только тот, кто никогда не был в таком лесу и в такой сезон не знает, какое блаженство он упустил из своей жизни. А Одиссей вернулся к своим урокам много лет назад с тем же учителем, который недавно проболтал ему уши сухими правилами светских отношений:
«В маленькой комнате тепло, даже душно. Одиссей послушно пишет то, что ему диктует медленно и отчетливо его первый домашний учитель Никанор. Это происходит уже так долго, что голос начинающего белеть человека действует слегка усыпляюще, и он это знает, потому что временами он меняет как тембр, так и громкость, так что иногда ученик прямо прыгает со своего места. Затем оба смеются, а смех действует расслабляюще на нервы и возбуждающе по отношению к единообразию уроков. Как раз диктуется старая история о создании мира из Хаоса, но интересно, почему у молодого писца совсем другие мысли крутятся в голове, и он задает удивительный вопрос пожилому человеку.:
Хорошо пишу я здесь этих богов, богинь, титанов и гекатонхейров, но почему-то не могу понять одного?
– И что это, Одиссей?
– Я не могу судить богов, хороши они или плохи, потому что они очень часто меняют свои дела. Один раз они делают хорошие вещи, а другой раз посылают беды и несчастья народу. Мы ведь за это молимся, поэтому оставляем им дары, чтобы жить хорошо, умилостивить к себе?
– Боги, мой мальчик, в наших мыслях и таковы, какими мы их создаем, поэтому, если мы хотим, чтобы они были плохими, то они такие, и наоборот.
– Но как же так, учитель, ведь они живут на горе Олимп и оттуда управляют нашим миром?
– Никто не видел их, молодой человек. Боги находятся внутри человеческих сказок и легенд, поэтому они думают так же, как мы, люди, и делают то же самое, что и мы. Ты слышал и читал всевозможные истории о том, как они влюбляются и разлюбляют, как они ссорятся друг с другом, как они даже иногда дерутся молнией и громом. Ничто из наших человеческих качеств не лишено возвышенных и недосягаемых бессмертных. И поэтому они такие же, как мы – иногда хорошие, а иногда очень плохие, потому что добро и зло есть везде и в каждом из нас.
– Я не думаю, что они есть в каждом. Вот, например, моя бабушка жуков делает путь, идя по земле. Я никогда никому плохого слова не слышал, никого ни в чем не упрекнула, не говоря уже о том, чтобы протянуть руку и ударить. Где в ней зло, что я его не вижу?
– Ты можешь быть правы, но до того, как родился и смог судить о ее делах, она была молода, поэтому вполне возможно, что в молодости она была совсем другим человеком. Ты этого не знаешь.
– Наверное, потому, что я еще не достаточно взрослый, чтобы в полной мере оценить, что хорошо, а что нет. Ты для этого мой учитель, чтобы разъяснять мне эти вещи, вместо того, чтобы заставлять меня писать весь день.
– Я надеюсь, что ты прав, потому что я вижу в тебе раннюю зрелость, не присущую другим мальчикам твоего возраста. Может быть, пришло время для притчи, которую я тебе расскажу. Хватит писать на сегодня. Мы поговорим, а потом у тебя будет время подумать над услышанным. Как мы уже говорили, боги-это плод человеческих мыслей, потому что мы еще не можем все объяснить, так что мы придумываем бога грома, бога ветра, бога моря и так на каждом источнике, дереве, даже на каждом ремесле. И как мы это придумали, то до того, как появились мы, люди, на этой земле были только боги, разные монстры и другие твари. Чтобы понять меня, я должен рассказать тебе, как, согласно одному тайному учению, появились мы, люди, вслед за богами и другими тварями. Это учение, которое распространилось в храмах Великих Кабиров, культ которых возник на острове Самотраки, где в моей юности меня посвятили. Так, жрецы трех проповедуют следующее: " Когда Зевс при одной из своих измен оплодотворил богиню плодородия Персефону и от этой связи родился Дионис, дитя греховной любви, земля получила еще одного лучиста, солнечного бога в лице новорожденного. Но жена громовника Гера решила погубить этого ребенка греха, и послала своих слуг титанов убить его. И они, не задумываясь, разорвали ребенка на части, а затем съели его, потому что это лучший способ, чтобы что-то полностью исчезло. Зевс узнал о злодеянии и одним молнией сжег отродья, но поздно. Пепел, оставшийся от них, послужил для создания первых людей, поэтому в каждом из нас есть зло титанов и добро Дионисия, невинное дитя.»
Никанор довольно опирается на стену:
– Вот ответ на вопрос, почему мы и хорошие, и плохие. Доволен?
– Ты дал мне много для размышлений, учитель. Сегодня времени будет недостаточно, но что такое жизнь, то мое. Скажи мне, как они его съели, если у нас теперь есть Бог вина по имени Дионисий, или он совсем другой?
– Не кто иной, как тот же сын Зевса и Персефоны, которая, кстати, потом становится женой бога Аида, который управляет подземным царством и удерживает души умерших не возвращаться под солнцем.
– Как он выжил после того, как его съели, а потом отец превратил его в пепел вместе с убийцами.
– Дочь Зевса, Афина, сумела украсть сердце своего брата и сохранить его, чтобы потом отдать отцу. Затем Зевс разрезал свое бедро, вложил сердце в рану, и через некоторое время оттуда снова родился младенец Дионисий, который вырастет и станет вечно пьяным богом вина, окруженным также пьяными менадами, вакханками и феадами. Помимо названия, под которым мы его сейчас назвали, у него есть много других эпитетов, наиболее известными из которых являются Загрей, Бахсус и Сабазий. Если мы должны искать символ свободного духа, то это Бог, о котором я говорил тебе до сих пор. Запомни это, и я знаю, что Искорка свободы в каждом из нас существует, пока существуем мы сами. Поэтому мы должны защищать ее и никогда не преклонять головы в Яреме рабства.
– Хорошо говоришь, учитель мой, но что скажут все эти рабы, работающие на полях, в рудниках или гребущие по четыре на весло в галерах семи морей?
– Такова их судьба, от которой порой невозможно убежать Мойры такие нитки поджарили их. Поэтому не думай о них, а прежде всего о себе, потому что тебе еще только предстоит расти и возмужать, пока не придет день отменить царя Лаэрта на троне. Учись больше, старайся не только над письмом, но и в спорте, чтобы быть готовым к серьезному бремени, которое ждет тебя, потому что царская корона-самая тяжелая шляпа в мире.»
Воспоминание закончилось тем, что началось, и усталый Одиссей действительно засыпает в объятиях лесной травы. Птицы помогают здоровому сну своим монотонным щебетанием, которое сочетается со звуками всплеска морских волн, падающих на берег Итаки…
ФЕСАЛИЯ
И снова мы становимся огромным Буревестником, который пролетает над Великим морем, достигает берегов Эллады и пронзительно смотрит на ее земли. Красная точка на этот раз город Лариса в Фессалии. Она медленно превращается в кузницу, где запотевший и полуголый Ахилл кует меч из грубого куска металла. Пахнет дымом, а его дыхание смешивается с особым запахом горячего металла. На жужжащем, красном железе звенят молотки, руки совершают методичные и полностью повторяющиеся движения, как будто это никогда не закончится. Вдыхает и выдыхает крутой кузнец. Мощной грудью и прекрасно сформированными мышцами обладает этот молодой человек. Видимо, он с детства занимался олимпийскими видами спорта с усердием, желанием и упорством, а может быть, и ковкой мечей, так как от этого ремесла он зарабатывает на жизнь гораздо лучше, чем от любых видов спорта. Здоровые бедра-это демонстрация бегуна и спортсмена, который вряд ли найдет себе равных среди своих соотечественников, а неимоверно высокий рост дает еще одно преимущество в этом направлении. Его двоюродный брат Патрокл, который немного моложе, но гораздо меньше и менее атлетичен, держит плоскогубцами раскаленное железо, а Ахилл бьет его двумя молотками в обеих руках-одним большим в правой и маленьким в левой. Пот льется по двум причинам-тяжелый труд и жара от Кузнечного очага, который, хотя и не был полностью разожжен, способствует потоотделению у обоих хозяйственников. Но они развлекаются с каким-то своим удовольствием, что трудно было бы объяснить одному трудному рабу. Никто не может предположить, что в жилах этих юношей течет голубая кровь потомственных принцев и будущих правителей, но и забрать ее у них никто не может.
Заходит какой-то слуга и обращается к кузнецу:
– Ахиллес, твой отец срочно зовет тебя во дворец! Он сказал, что без тебя я не вернусь.
– Он сказал, но ты вернешься без меня! Железо куется, пока горячо. Иди и скажи ему, что я сейчас приду! Беги отсюда, а то я тебя этим молотком не порву!
Он замахивается на него, и тот испуганно выскакивает из кузницы. Ахиллес и Патрокл смеются от души, и их смех бежит за трусливым слугой…
…В царской спальне царь Пелей разговаривает со своим сыном, гладя волосы молодой наложницы, сидящей у его ног. Ее нагота не смущает кузнеца мечей, который явно смыл последствия своей последней деятельности, надел чистую тунику и явился по отцовскому велению. Пелей не спешит говорить, но все же, чувствуя любопытство молодого человека, открывает рот:
– Ну, сынок, хватит играть в войну, попробуй немного в искусстве высшей дипломатии, где мечи и копья спрятаны под пятью плащами и таким количеством перчаток! Там на столе официальное приглашение, на которое ты ответишь как будущий Фессалийский правитель. Ты не можешь все размахивать оружием и пахнуть лошадиным потом. Тебе нужно сменить немного грубости спорта и войны на утонченное лицемерие светских обществ. Получил приглашение от царя Троады. Я думаю, что ты явишься туда как мой единственный наследник и будущий правитель Фессалии. Я не хочу идти ко мне, и Далия не отпустит меня так долго – она намеренно ущипнула девушку за шею Пелея.
– Папа, какой я дипломат, когда меня всю жизнь учили убивать, ездить верхом и сражаться? Ну, писать и читать я тоже могу, но на этих слюнявых манерах, на этих мягких хитонах, пропитанных благоуханием, ты так и не смог привыкнуть ко мне. А пировать целые дни и ночи кажется пустой тратой времени. Я предпочитаю серьезные мужские занятия, от которых человек может вспотеть, даже понюхать плохо, но когда приходит время отдыха, удовольствие просто божественно. Мне тоже никуда не хочется, кроме охоты или войны.
– Это может показаться пустым занятием, ты можешь вообще ничего не делать, но я все еще здесь хозяин, и я твой отец. Так что ты будешь слушать и исполнять меня! Ты еще слишком мал, чтобы противоречить отцу. Тем более, я делаю это для твоей пользы, потому что завтра, когда ты заменишь меня на троне, ты не будешь думать, что будешь только ездить верхом, драться и валяться в постели с какой-то Далией.
На этот раз девушке удается ущипнуть его первой, и на короткое время слышны звуки рычания и похотливого смеха.
– По крайней мере, Патрокл, могу ли я взять с собой, что иначе я прямо умру там от скуки среди разрозненных женственных полумужей, – спрашивает Ахилл?
– Может, может! Патрокл тоже носит царскую кровь, и ему тоже нужно небольшое светское общество, а не только лошади и различные железные изделия. Надеюсь, вам там понравится какая-нибудь царственная невеста, что говорят только у этого Приама было пятьдесят детей!
– Патрокл женится, если захочет. Я женился на своей лошади и мече. Пока я не обыграю равного по силе противника, я не буду думать о женщине. Я дал клятву Богу Аресу и ни по какому поводу не приму ее.
– Большой камень бросил, но большое слово не говорит, что она, придя, не спрашивает!
– Кто она? Женщина?
– Слепая неделя, сынок. Когда он бросает тебя в глаза и попадает в сердце. Ты не испытывал этого, поэтому ты так категоричен.
– А ты испытывал это?
– К счастью для меня, да. К твоей матери, которая всегда будет в моем сердце. Она единственная женщина, которую я любил и до сих пор люблю.
В этот момент сидящая у его ног полуголая девушка оскорбленно прыгает и выходит из комнаты как можно более демонстративно.
– Ничего, пройдет, – ухмыляется Пелей, – ты теперь возьми несколько уроков поведения в обществе у моего управляющего, который разъяснит тебе протокол! Вместе со своим двоюродным братом внимательно прислушайтесь к руководству, потому что будет очень забавно выставить себя там какими-то невежественными простаками. Готовимся к морскому путешествию!
Ахиллес покидает спальню после сбежавшей девушки, но голос отца останавливает его:
– Намажь себе чем-нибудь мозоли на руках, иди, чтобы тебя подстригли как подобает, подстригли ногти и вылечили синяки от тех битв и боев, на которые ты насытилась! У тебя есть время, чтобы стать похожим на царского сына. Ты уже взрослый для игр.
– Именно эти «игры» сделали меня тем человеком, о котором ты говоришь, папа. Я намерен играть их, пока жив, именно потому, что они делают меня живее, чем когда-либо. Одни играют с лошадьми, другие-с женщинами, третьи-делают преднамеренную паузу-с девушками, а я предпочитаю сбивать троих за раз и метать копье подальше от остальных.
Тамир снова где-то слышен:
«Так боги решили юному Ахиллесу встретить свою судьбу в городе, у стен которого он однажды получит свою предназначенную стрелу»»
Царь Пелей медленно и отчетливо диктовал своему писцу письмо в Спарту и Микены. Вестники чинно стоят в ожидании получения рукописей и сразу бросаются на дороги, чтобы отнести их адресатам:
– Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Пиши: «Я принял решение уважать приглашение Приама, но думаю отправить своего наследника, Ахилла, вместо того, чтобы идти один на праздник. Я уполномочил его обещать, но только на словах, не вступать в споры и ссоры, советуя вам делать то же самое! У нас нет ни сил, ни средств, чтобы ссориться с Троадой, по крайней мере, на данный момент. Мир сегодняшнего дня полезен для всех нас. Даже если будет устроена какая-то царская свадьба, это не будет плохо, потому что таким образом повысится доверие и затуманит сознание, пока не придет другой момент, о котором вы сами вспомните. У вас достаточно времени, чтобы подготовиться к празднику. Не жалейте дорогих подарков и не бойтесь за свою жизнь, как за жизнь своих детей. Я знаю Приама и могу гарантировать неприкосновенность всех гостей. Да пребудут с нами боги!»
МОЛЕБЕН
С каких пор холм называют Пестрым, уже никто не помнит. Но с первого взгляда все бы поняли, почему он носит это непривычное для возвышения имя. Как будто боги намеренно расположили каменные блоки разного цвета в почти правильном расположении друг на друге. Большинство горных пород имеют форму кубов и параллелепипедов. Почти нигде не замечаются закругления и даже кривизны. Только ступеньки, выкопанные в камнях, являются плодом сотен рабских рук, хотя когда эти каменные ступени были срублены, нигде не было записано, чтобы знать и помнить. Но статуя Посейдона была возведена на самой верхней площадке отцом нынешнего правителя около сорока или менее лет назад. С тех пор и совершались на этом месте все религиозные обряды, будь то посвященные Посейдону или Зевсу. В городе храмы имели только Афины и Артемида, где пророчицы доказывали свои ясновидящие возможности сановникам и принимали дары благодарных граждан для защиты и благословения.
В темном предутрине длинная колонна зажженных факелов проложила путь из Илиона в высокий пестрый, где по традиции проводились религиозные ритуалы, а теперь предстояло провести чрезвычайный и особо важный церемониал. Жреческое сословие под ведьмовским руководством Лаокоона явно не стояло со скрещенными руками, и за очень короткое время, которое Приам им дал, им удалось все организовать, так что как раз перед рассветом толпа уже окружила большой жертвенник под огромной статуей Посейдона. Владыка всех морей и океанов сидит на своем громадном троне и держит свой карательный посох, торчащий тремя своими лезвиями к просветляющему небу. Хотя из камня колоссальная статуя наводит ужасающие мысли на тех, кто за ней наблюдает. Кто-то постарался украсить статую свежими водорослями, и даже ощутимо ощущался их запах йода и морской соли. Обстановка была явно торжественной, что дополнялось присутствием Троянской аристократии. С одной стороны статуи расположены скамейки, по которым сидели царь Приам, его жена, а также другие сановники и их жены. Вокруг жреца сверкают священнослужители в темных одеждах, а сам Лаокоон экстазно поднял руки вверх в ожидании усмирения человеческой гмежи, а солнце-подать свой первый луч с востока. В какой-то момент полная тишина сливается с восходом солнца, и прорицатель довольно на мгновение улыбается, чтобы сразу же стать олицетворением сосредоточенности и серьезности. Толпа смиряется в ожидании. Лаокоон, кажется, становится еще более громоздким, особенно для тех, кто смотрит снизу вверх. Его громкий голос переносится на склон холма и заставляет остальных сжиматься в религиозном благоговении:
– О, Посейдон, владыка всех морей, рек и озер, услышь нас и прими наши жертвы! Попроси от нашего имени богов и богинь благословить народ Троады во всех его начинаниях, дать ему мир и спокойствие, здоровье и процветание! Мы чтим и славословим покровителей нашей страны и нашего города, верим и подчиняемся божественным законам. Мы ничего не сделали бы, не спросив вас, о боги, и теперь в этот час мы приносим жертву, ожидая ответа с неба. Пусть наши дары умилостивят вас и поспособствуют благословению, которое нам так необходимо сейчас! Налейте на нашу страну и на нашего столь уважаемого правителя Свою благодать, чтобы его мудрый план, посредством которого умиротворят Элладу, Левант и все остальные населенные земли, был исполнен. Мир – это Божья награда, о которой мы все молимся и надеемся во имя общего блага. Благодарим вас, о боги, и да исполнится то, что должно! Мы просим смиренно принять наши скромные дары, которые мы с чистым сердцем и совестью подносим на жертвенный камень!
На гранитный жертвенник уже положен козленок, которого прорицатель-жрец ловко убивает одним ударом ритуального ножа. Он распирает его и внимательно смотрит на внутренности. Он довольно покачал своей седой головой, а руки, чтобы полить его водой на кровавые ладони. Затем молодой послушник подает полотенце, в котором он вытирается, чтобы продолжить ритуальное убийство. Та же участь постигла одну черно-серую собаку и огромную, все еще живую рыбу. Абсолютно однообразно все повторяется. Убийство одним ударом, растяжение по длине и тщательный осмотр внутренних органов. Каждый раз жрец с довольством омывает руки от животной крови. Сотни глаз следят за каждым движением человека и жертвоприношением, сотни людей возносят свои тревожные молитвы богам, на которых уповают и ждут от них поддержки в нелегкой жизни.
Наконец, Лаокоон обращается к молчаливому множеству и снова говорит, но не так громко и так торжественно:
– Все жертвы были с внутренностями нормальной формы, а кровь текла равными струями, поэтому боги дают нам Свое благословение. Преклоним колени почтительно и благодарим наших небесных покровителей за оказанное благоволение.
Экзальтированная группа паломников падает на колени, сановники и король встают со скамеек и также встают на колени лицом к восходу.
Помощники жреца берут убитых животных, чтобы бросить их в пламя зажженного огня, который подает огромные языки особого, огромного бронзового мангала. Пламя затихает на несколько мгновений, чтобы разгореться с еще большей силой, что приводит толпу в восторг.
Толпа людей кричит в ответ и начинает танцевать от радости, петь и прыгать, как сумасшедшие. На площадке под статуей появляются танцоры, которые одеты в синий цвет и замаскированы под рыб, осьминогов и крабов. Даже морская черепаха меряется среди гротескных людей в масках. Они окружают своего жреца и начинают танцевать вокруг него, взявшись за руки, а он величественно стоит посреди человеческого круга с поднятыми руками и лицом к Солнцу. Со стороны моря приходит Бриз, как бы подтверждая благоволение Посейдона…
СПАРТА
Царь Спарты Тиндарей вернулся с охоты. Он смуглый, но не черный, с намеками на африканские черты, которые являются явным намеком на данайское происхождение царского рода. Скорее всего, это квартерон или мулат, чьи эфиопские предки смешали свою кровь с местными пеласгами несколько поколений назад. В седле подвешены несколько фазанов и кроликов, а по пустому колчану понятно, что стрелы ушли по назначению. На его левой стороне ездит его брат Гиппоконт, который почти не имеет визуального сходства с Тиндареем, за исключением того, что его волосы также вьющиеся и темные. Хмурое лицо говорит о том, что ему не очень повезло в охоте, потому что все знают эту черту характера царского брата, который ненавидит проигрывать в чем-либо. Тиндарей только там, где он не запел торжественной песни вместе с улыбкой, сияющей всеми его белыми зубами. Но это ни в коем случае не означает, что он убил больше животных, чем его брат. Он просто совершенно отличается как по характеру, так и по способу мышления, и по способу управления. А Гиппоконт заботится о войсках и интересуется только боями и оружием. Даже семья не имеет военных обязательств и государственной преданности. Он также был царем Спарты военного времени, но теперь царит мир, поэтому его обязанности заключались в том, чтобы сопровождать мирновременного правителя в охоте и нестихающих пирах. За ними тянется свита охотников, гончих, вместе с повозками, полными убитых животных. Кухня дворца снова закипит от работы, песен и смеха.
Они бегут, чтобы встретить своего отца, трех дочерей-Пенелопу, Клитемнестру и Елену. Тиндарей, уставший от своей лошади, бросает поводья в руки полуобнаженного конюха. Девушки окружают его юношеской напористостью и весело щебечут, как стая влюбленных косаток. Пенелопа самая большая и вдруг серьезно с ним разговаривает:
– Отец, тебя ждет пыльный посыльный, пришедший издалека. Его уже покормили, а его лошадь в твоей конюшне. Должно быть, это что-то важное.
– Браво, девочка – ласкал ее по густым волосам отец, – как только я помоюсь и переоденусь, приведите его ко мне!
Пенелопа также немного смуглая, а также похожа на мулатку или квартеронку. Истощенная в рост, с темными, как безлунная ночь глазами, она на первый взгляд не кажется красавицей, но когда человек более пристально смотрит на нее, он обнаружит много тепла и человечности не только в взгляде, но и в движениях, мимике, в голосе. Ее Сестра Клитемнестра почти такая же, как она, но Елена в полном противоречии с обеими-белая, блондинка и голубоглазая, как будто она не их сестра. Она самая красивая из трех, но придает вид пустоногой кукле, которая думает только о своей внешности и большом зеркале в своей преферцуральной спальне. Все проявляют большую привязанность к своему отцу, который отвечает им тем же теплом и вниманием. И, как он сам иногда замечает, отцы любят дочерей больше, чем своих сыновей, будь то сами отцы цари или илоты. Он вместе с пестротой своих штерков направляется во дворец, из которого заходят десятки слуг, чтобы забрать убитую дичь и отправить ее на кухню. Эта мирная картина достойна кисти великого художника или долота какого-нибудь искусного скульптора, которые круглый год ходят по полисам Эллады.
Жаль, что слепой Тамир не может увидеть идиллическую сцену, а сидя в одной из повозок, играет со своей вечной гуслой:
«И повел царь Тиндарей двух дочерей своих к Пирре Приамову, что Клитемнестра не захотела путешествовать, потому что боялась моря. Он также взял туда своих близнецов Кастора и Полидевка в качестве личной охраны дочерей и себя, потому что Диоскуры были непревзойденными бойцами. И подлил еще земное масло в огонь грядущих кровавых событий, чтобы он не мог знать своей судьбы, как и дочерей своих, которые станут женами великих мужей.»
Никто не подслушал разговор двух поварков, которые тихо сплетничали, выщипывая перья убитых фазанов:
– Ты видела дочерей царя, какие красавицы? А Елена – самая большая красавица. В детстве она была великолепна, а теперь она превзошла всех по красоте. Милостивые боги наделили ее божественной красотой и обаянием, когда она была еще в утробе матери. Говорят даже, что сам Зевс оплодотворил царицу, а не Тиндарей, ее мужа, потому что в этом прекрасном существе ничего его не замечено.
– Да, она ни в чем не похожа на своих сестер и как будто ее создал другой отец. Но даже если Зевс был ее отцом, мне это кажется довольно фантастическим.
– Мать может быть уверена в отцовстве своих детей. Если бы люди знали, что не Елена чужая, а Пенелопа не их сестра, что бы случилось?
– Тихо, что если кто-нибудь позвонит Тиндарею, нас повесят за языки Агоры для назидания!
– А я хорошо помню, как ее принесли, как маленького ребенка, во дворец, потому что сестра царя умерла при рождении. Тогда мою сестру взяли кормилицей, что она только что родила второго ребенка, и у нее было много молока. Я из нее все это знаю. Затем они заявили народу Спарты, что это дочь правителя и должны обращаться с ее высочеством принцессой Пенелопой должным образом. А народ кричит: «Да здравствует!«и лапает мух, как голодный воробей.
– Почему ты так со злостью говоришь о девушке? Она ничего тебе не сделала, и, насколько я вижу, она очень хорошая девушка, не такая, как та крутышка Елена, любимица своего отца. Посмотрите, что это такое, если Зевс действительно отец Елены, то отец любит больше всего чужого ребенка.
– Он любит Пенелопу, хотя и знает, что она чужая. А она теперь такая, но завтра, когда она подрастет и начнет хокать на кухне, ты споешь другую песню.
– Я могу петь, но завтра…
ГОСТИ
…В то же время они пронесли вестников приамов из полисов и не только туда, чтобы разнести миролюбивое приглашение троянца к царям и сатрапам, к вождям и тиранам. И никто не нашел в себе смелости отказать могущественному Илиону в преклонении и уважении, сколько кому-то хотелось бы пойти в отказ, как и большинству завистливая ненависть шептала иное в царских ушах.…
Тамир-слепой играет и говорит, поет на своей четырехструнной щеке, а если кто-то его слушает, мы не можем быть уверены:
«Посещали дорогих гостей, налазили, как саранча, великий город Илион, который широко открыл ворота своих величественных стен, а также сердца своего народа во имя мира и взаимопонимания. Так хотел Приам, но боги решили иначе, и вместо мира разруха принесет этот пир. Но катастрофа где-то в будущем. Теперь веселье и спокойствие царят в знакомом нам мире.»
Возят колесницы и повозки, которые перевозят знатных гостей из порта в город. Кавалькада почти непрерывна с рассвета до позднего вечера. Уже целую неделю непрерывно курсируют по широкому кругу в обоих направлениях конные перевозчики в обслуживании знатных и не очень знатных пассажиров, идущих со всех сторон мира. Горожане огромного Илиона встречают их цветами и дружескими возгласами, с ненамеренным любопытством, потому что никогда не было такого разноцветия одежды, такого расточительства драгоценностей и дорогого оружия, как в эти памятные дни. Это не имеет ничего общего с повседневным гмежем путешествующих торговцев или моряков, которые больше похожи на пиратов и совершенно отчаянных подонков. Гостей размещают по домам богатых троянцев, а некоторые получают спальни в Большом дворце, величественно стоящие в центре богатого квартала и дополнительно защищенные еще одной каменной стеной, высотой в два человеческих роста. Вокруг царского дворца всюду посажены тщательно обрезанные деревья, а между ними узорятся всякие цветы. Шумят шадраваны и водостоки, из бассейнов с прозрачной водой слышен смех купающихся, который доминирует над птичьими трелями в разных тональностях и темпераменте. Наступает момент, когда все ожидаемые гости уже прибыли и поселились так, как было решено. Пора начинать праздник:
…Внезапно эта идиллическая картина переходит в большую трапезу, на которой сидели уже знакомые нам персонажи и другие хорошо одетые вельможи. Огромный и длинный этот стол, и его трудно, на первый взгляд, охватить, не говоря уже о том, чтобы кто-то пошел считать гостей, которые уважали его своим присутствием и ароматом. Некоторые из них более сдержанные, другие более простые, но обычный гражданин будет выглядеть нищим рядом с каждым из них. Есть мужчины, чьи украшения и дорогая одежда не уступают женским, а женщины в своей суетности не останавливаются ни перед чем, как известно еще с глубокой древности. Сами мужчины более или менее женственно-превознесены в переигровке светских манер и протокольного поведения, но все это присуще восточным нравам и обычаям, которыми закоренелы государственные люди. Агамемнон и Менелай выделяются своей стильной одеждой в сочетании с ореолом наследственных правителей. Они не многословны, но в этом нет необходимости, потому что их внешний вид достаточно респектабельный. Рядом с ними формируется группа ласкателей-обожателей, которая слегка дразнит своим шумом и высокомерным поведением, но оба брата чувствуют себя рыбами в воде и принимают лесть с куртуазностью, присущей рожденным в золотых яслях вельможам. Ахиллес ведет себя сдержанно и общается только со своим двоюродным братом Патроклом, который проявляет невоздержанность в еде и вине, в то время как сам Ахиллес тянется только к фруктам и довольствуется водой. Голубка довольно сильна, потому что почти никто не молчит в просторном пирровом зале, но трубчато бьют роги, и все замолкают. Царь Приам величественно встает с центрального места, которое он занимает вместе со своей женой Гекубой:
– Приветствую всех, кто уважает наш праздник своим присутствием. Я также благодарю тех, кто не пришел, но прислал своих представителей в лице своих собственных наследников! Спасибо им и за то, что они не боятся, что я возьму в заложники этих же их сыновей! Спасибо за дорогие подарки, которые вы принесли из ваших стран, но для меня самый важный подарок – ваше присутствие здесь как знак доброй воли! Я хочу заверить всех своих соседей и дальних правителей, что я, как царь своего государства, также имею добрую волю показать свое желание дружбы, мирных отношений со всеми без исключения. Я не желаю вражды с вашими народами и между вашими государствами, даже если это меня не касается. Мы – цвет цивилизации, и пришло время понять, что от мирной жизни нет лучше. Мир означает только спокойствие, богатство, веселье и возвышение искусства. Надеюсь, вы все пришли с теми же желаниями, с теми же намерениями. А теперь давайте вместе выпьем за будущую созидательную жизнь, которая нас ждет! А завтра нас ждут соревнования по всем олимпийским дисциплинам, что вызовет большой интерес, прежде всего, у молодых девушек, ищущих своих будущих супругов. Поскольку это не официальные олимпийские игры, допускаются женщины не только в качестве зрительниц, но даже в качестве участниц соревнований. Ваше здоровье! Этот пир теперь обязателен для всех, как и последний, после которого каждый уйдет в родные места. В остальное время у вас есть свобода и право приходить сюда в любое время, есть, пить и веселиться. Только пожалуйста, никаких пьяных сцен и ссор! Охрана позаботится обо всех, кто не уважает мою доброту и гостеприимство. Еще раз за здоровье!
Гости встают вместе и поднимают бокалы общим тостом. Ахиллес улыбается своему двоюродному брату:
– Как насчет того, чтобы завтра принять участие в играх?
– Я удивлюсь, если мы не включимся – смеется Патрокл с сияющими от вина глазами.
– Тогда перестань пить, а то мышцы размягчатся!
