скачать книгу бесплатно
– Объясните?
– Я бы хотел напомнить вам о Вдове, Владимир Иванович. Отчего она неуловима? Она действует нестандартными методами. И потому обходит все ловушки. Они с той стороны взяли уже несколько наших групп. Но всех агентов готовили и выбирали по одному принципу. А сейчас мы сделаем всё не так, как было раньше.
– Пошлем того, кого посылать не должны? – спросил Максимов.
– Мы отправим не разведгруппу с рацией и оружием.
– Это как же? Без оружия? Вы шутите, старший майор?
– Никак нет, Владимир Иванович. Мы скроем группу капитана Кравцова от посторонних глаз тем, что они прибудут в Харьков совершенно открыто.
– С нашей стороны? Открыто?
– Официально они прибудут из западных областей Украины.
– Но для этого нам нужно перебросить их туда из Москвы! Вы предлагаете сбросить группу с самолета? Подальше от линии фронта, а затем они сами доберутся до Харькова? И сбросить их без оружия и снаряжения? – спросил Максимов.
– Нет, товарищ комиссар госбезопасности. Выброску с самолета я не планирую.
– Я снова вас не понял, товарищ Нольман. Что вы задумали?
– Они прибудут в Харьков в качестве артистов.
– Артистов?
– Именно так. Артистов! Гастроли которых согласованны с немецкими оккупационными властями.
– Подробнее, Иван Артурович.
Нольман рассказал:
– Я узнал, что по городам, оккупированным немцами, с гастролями отправляется некий Савик Нечипоренко.
– А это еще кто?
– До войны выступал в ресторанах в Молдове, Румынии, Польше. И сейчас немцы хотят использовать его в целях пропаганды – как они заботятся о культуре русского и украинского народов.
– И каков репертуар этого Савика?
– Поёт в основном на русском языке. Многие песни из репертуара Петра Лещенко. Хотя Савик Нечипоренко далеко не так популярен, как Лещенко, однако в его репертуаре имеется и ряд украинских, молдавских и польских песен.
– А какое отношение этот Савик Нечипоренко имеет к капитану Кравцову?
– Самое прямое. Кравцов станет Савиком Нечипоренко.
– Кравцов – певец бульварных песен? Не смешите меня, Нольман!
– Насколько я слышал – Кравцов имеет хороший голос и занимался музыкой. Разве не так?
– Капитан Кравцов принимал участие в концертах для сотрудников НКГБ и НКВД.
– Я выяснил, что голос у капитана действительно хорош. Это говорят люди, что слышали его в 1937-38 годах.
– Я и сам его слушал. Но это совсем не его работа. Это лишь увлечение, старший майор. Да и разве он похож на этого вашего Савика? Как выдать капитана НКГБ за артиста?
– Я привлеку человека, который знает, как добиться сходства между Савиком и Кравцовым. А он утверждает, что люди одной комплекции, возраста и цвета кожи весьма походят друг на друга.
– А если найдется тот, кто ранее посещал выступления этого Савика?
– Не думаю, хотя исключать этого нельзя. Но если человек был на одном-двух выступлениях Нечипоренко, то ничего такой слушатель не заметит. Но я полагаю, что это самый хороший способ «спрятать» агента и дать ему возможность подобраться к объекту.
– План довольно сырой, но у меня вопрос. Даже два. Как перебросить группу в Харьков? И куда денутся настоящие артисты?
– Я сейчас работаю над планом, товарищ комиссар госбезопасности.
– И для этой цели вы выпросили у Судоплатова группу майора Вавилова?
– Да. Эта группа сможет убрать с пути настоящего Савика Нечипоренко и его людей! Но операция в стадии разработки, Владимир Иванович. Я все вам доложу позднее.
– Слишком все сложного, Иван Артурович. Снова ваша многоходовка! А я не люблю их. Риски велики. Любая мелочь может помешать операции! Убрать Нечипоренко и поставить на его место Кравцова? Это слишком сложно. В гестапо Харькова сидят не дураки.
– Я это отлично понимаю, Владимир Иванович.
– Предположим, что вам удалось доставить без осложнений группу Кравцова в Харьков. Предположим, что вам удалось обмануть гестапо. Что дальше? Вы думаете, что барон Рунсдорф, аристократ, пойдет на подобное выступление?
– Сам Рунсдорф, возможно, нет. Но он работает не один. Ему нужны местные для его поисков. А что удалось узнать про отца барона генерала Рунсдорфа, товарищ комиссар?
– Я поручил это дело хорошему специалисту. И жду его с докладом.
– Я могу остаться при разговоре?
– Конечно, старший майор. Я даже настаиваю на вашем присутствии. Но теперь, до его прихода, нам стоит поговорить о секретности будущей операции, хотя у меня есть еще ряд вопросов к деталям.
– Готов ответить на все, Владимир Иванович.
– Дабы избежать утечки информации об этой операции не будет знать никто кроме вас, меня и высшего руководства.
– И, конечно, капитан Кравцов.
– Где вы намерены готовить Кравцова? – спросил Максимов.
– В одном из залов Москонцерта.
– И как вы объясните ваши репетиции?
– На фронт в скором времени отправится группа артистов из нашего ведомства.
– И мы отозвали с фронта разведчика, чтобы сделать его артистом?
–А почему нет? Фронтовых разведчиков у нас много, а артистов мало.
Максимов задумался. А этот Нольман придумал хороший план! Рискованно! Но хорошо! Если под их крышей работает немецкий агент, то он не станет обращать внимания на группу филармонии, у которой нет даже оружия. И такая группа имеет шанс добраться до места благополучно…
***
Трудно объяснить приятельские отношения и даже дружбу между комиссаром госбезопасности Максимовым и бывшим полковником колчаковской контрразведки. Тем более что этот полковник в 1919 году почти поставил Максимова к стенке.
Николай Петрович Губарев выпускник Николаевского училища, как и его отец, и дед, служил в русской армии. Имел награды и присяге царю и отечеству не изменил даже в 1917 году, когда так сделали многие.
После разгрома белого движения остался в России. Чудом избежал расстрела в 1921 году. Спасло вмешательство Максимова.
Во второй раз Губарева арестовали в 1935 году. Он провел в заключении шесть лет и был освобожден в 1941 году и снова по личной просьбе комиссара госбезопасности Максимова.
Максимов знал Губарева с лета 1919 года. Свела их судьба в пламени Гражданской войны. В первый раз молодой чекист Максимов оказался в руках Губарева. Хотел тогда полковник поставить его к стенке, но передумал. А затем в 1921 году сам Губарев попал к Максимову. Они поменялись ролями. И сотрудник ЧК показал, что он добро помнит!
Николай Петрович служил в контрразведке в период с 1911 по 1917 годы. Затем служит в аналогичном ведомстве у Колчака. За это и попал в лагерь в 1935-ом, но как говорится, отделался легким испугом, благодаря стараниям Максимова условия его содержания были сносные.
Губарев еще в 30-е годы стал помогать Максимову в некоторых делах. Что ни говори, а опыт у старика был большой.
***
Максимов пригласил Нольмана к себе домой, чему последний удивился. Иван Артурович никак не мог даже предположить что начальник, с которым они еще вчера враждовали, настолько ему доверится.
– Вы сейчас познакомитесь с одним человеком, Иван Артурович.
– Специалист, про которого вы говорили? – догадался Нольман.
– Он самый. Только ничему не удивляйтесь. Прошу вас, старший майор. Заходите.
Максимов открыл двери своей квартиры.
Нольман зашел и увидел в комнате пожилого мужчину в очках с аккуратной седой бородой.
– Это мой давний знакомый Николай Петрович Губарев, – представил его Нольману Максимов.
–Старший майор Нольман. Иван Артурович.
–Губарев, – старик пожал руку Нольману. – Чинами в вашем ведомстве не обременен.
–Мы с Николаем Петровичем давние знакомцы.
Старик засмеялся:
–Да, в первый раз Владимир Иванович попал ко мне на допрос в 1918 году.
–Как на допрос? – не понял Нольман.
–А как к вам на допросы водят людей, Иван Артурович? Тогда я служил в контрразведке у Колчака. Я даже думал, а не поставить ли молодого человека к стенке? Но не поставил.
Нольман спросил:
–Вы шутите, Николай Петрович?
–Совсем нет, – ответил старик. – Я был полковником в армии адмирала Колчака, Верховного правителя России. Так он тогда себя называл. Думал, что адмирал сможет спасти страну и выиграть войну. Но Колчак проиграл и не только страну, но и свою собственную жизнь.
Максимов подтвердил:
–Николай Петрович не шутит. Он действительно служил у Колчака. Я тогда работал в ЧК и угодил в руки колчаковской контрразведки. Но это дело прошлое. Сейчас Николай Петрович может помочь в нашем деле.
Старик сказал Нольману:
–Я знаю о ком, вы хотите меня расспросить, старший майор. Я не всегда одобряю действий вашего ведомства, Иван Артурович. Мы в свое время работали не так. Но то, что вы обратили внимание на Рунсдорфа это хорошо.
–Вы знаете барона Рунсдорфа, Николай Петрович?
–Я в 1911 году поступил на службу в контрразведку. И был тогда всего лишь поручиком.
–Вы служили и в царской контрразведке?
–Я был офицером контрразведки русской армии, Иван Артурович. Мы не называли её царской. Мы служили России. Но оставим это. Владимир Иванович сказал мне, что вас интересует генерал Рунсдорф. И я пришел сюда только из-за Рунсдорфа. Старая и хитрая лиса. Умный противник.
Нольман поправил Губарева:
–Сейчас в поле нашего зрения попал его сын, полковник Рунсдорф.
–С его сыном я не знаком, Иван Артурович. Я сейчас говорил про генерала Рунсдорфа. Был офицером разведки при генеральном штабе императора Франца-Иосифа. Собственно генералом барон стал в 1916 году. А когда я наткнулся на его след в первый раз, он был подполковником.
–А когда это было? – спросил Нольман.
–В 1911 году. Агенты барона обнаружились в Харькове. Меня отправили туда, хотя взять тогда не удалось никого. Но я обнаружил след!
–В Харькове?
–Да. Оказалось, что австрийские шпионы были в городе еще в 1908 году. Именно тогда в Харькове покончил жизнь самоубийством тамошний профессор Пильчиков. Имени отчества уже не вспомню. Давно это было.
–Профессор? – спросил Нольман.
–Да. И агенты Рунсдорфа появились в Харькове тогда ради этого самого профессора.
–Минутку, Николай Петрович, но вы сказали, что профессор свел счеты с жизнью в 1908 году.
–Именно так, – подтвердил Губарев.
–Но вы сами, настолько я понял, начали службу в контрразведке в 1911 году?
–Именно так, молодой человек.
С высоты своих лет Губарев смотрел на Нольмана как на юношу.
