скачать книгу бесплатно
– Это потому, что нас с тобой не было, Минка. Мы с Федором многое можем.
– Вона как? Посмотрим, чего вы можете. Рабами не так долго были, вот и мечтаете понапрасну. Знаете, что с беглыми делают, коли ловят их?
– Палками бьют по пяткам? – спросил Федор.
– И палками бьют. И на кол сажают.
– Тихо! – проговорил Мятелев. – Корабль стал на якорь…
****
Капудан-паша галеры «Меч Падишаха» Мустафа, уже третий за последние два месяца капитан этого проклятого корабля, вздохнул с облегчением. Они прибыли в порт, и он сохранил корабль падишаха.
Мустафа ранее был спахием[1 - Разновидность турецкой тяжёлой кавалерии вооружённых сил Османской империи. Наряду с янычарами вплоть до середины XVIII века были основным формированием, используемым в Османской империи.], держателем большого имения, и служил в тяжелой коннице. И карьера его складывалась удачно и богатства умножались. После удачного рейда против гайдуков на Старой Планине (Болгария) он был назначен бюлюк-пашой и стал начальником войск санджака. Но видно гнев Аллаха пал на его голову и однажды повстанцы вырезали весь его отряд, и бейлер-бей возложил всю вину на него. Его хотели казнить, но авторитет его отца, славного воина, помог ему избежать смерти. Мустафу отправили на войну с гяурами простым всадником тяжелой конницы.
Там он храбро сражался и получил возможность перейти в военный флот и быстро стал довольно неплохим моряком под руководством храброго флотоводца Эмин-бея.
И вот ему доверили корабль под собственную команду. Поначалу Мустафа даже обрадовался, но его радость продолжалась до тех пор, пока он не узнал, что это печально известная галера «Меч падишаха». Капитаны этой галеры гибли со странным постоянством и потому её назвали проклятой.
– Слава Аллаху! – проговорил начальник над гребцами Абдурохман. – Он не допустил гибели корабля.
– «Меч падишаха» нуждается в большом ремонте, – ответил Абдурохману капудан. – Без ремонта галера не выдержит больше ни одного рейса.
– Верно. Стоит обновить мачту и поменять такелаж.
– И дно почистить, а на это понадобится время. Простоим не меньше двух месяцев до начала навигации. А я говорил еще в Казы-Кермене, что глупо пускаться в плавание зимой. Но кто меня слушал, Абдурохман? Султан повелел всем подготовиться к большой войне.
– Наш падишах решил вмешаться в войну межу гяурами, – проговорил Абдурохман. – Кто может противиться его священной воле?
– Никто, – поспешно согласился капитан. – Но нам сейчас все рано придется стоять в порту Трапезунда. Разве нет?
– Придется. И что с того? – не понял капитана галеры Абдурохман.
– А то, что наши гребцы будут жрать и бездельничать.
– Найдется и для них работа.
– Я знаю. Но половину гребцов мы легко сможем отдать во временное пользование местным владетелям имений и маслобоен. Им нужны работники, но они не желают тратиться на рабов. Один из них уже просил меня уступить ему два десятка гребцов.
Абдурохман понял все. Капитан Мустафа не решался пойти на такой шаг без него. Все же галера была не его личная, а принадлежала падишаху, как и гребцы на ней.
– Это можно устроить. А сколько обещает нам тот человек?
– По десять динаров за каждого раба в течение двух месяцев.
– Это неплохо, – проговорил Абдурохман. – Но что будет, если рабы сбегут? Ведь для отправки их на берег нужно снять с них цепи. А если они убегут, то нам с тобой, почтенный Мустафа, придется компенсировать их стоимость из наших кошельков.
– Убегут? Здесь? Куда? Мы отправим на работы гяуров-урусов, которым некуда бежать в незнакомой стране и в незнакомом городе.
Абдурохман задумался. Глупо было упускать шанс пополнить кошелёк.
– Значит по десять динаров?
– По десять за одну голову, – сказал капудан-ага. – Треть твоя, Абдурохман.
– Треть? Я согласен за половину.
– Это и есть половина, Абдурохман. Мне треть. Треть тебе. И треть остальной команде галеры. Никто не должен нас выдать. А что может заткнуть болтливую глотку кроме золота?
– Ты прав, почтенный капудан. Пусть будет треть…
***
Воины с ятаганами в сопровождении Абдурохмана спустились на нижнюю палубу к гребцам. За ними шел толстый мужчина в шелковом халате и большом тюрбане. На его обвислых дряблых щеках был нездоровый румянец – ему было тяжело спускаться вниз.
– Я говорил тебе, почтенный Дауд-бей, чтобы ты не утруждал себя понапрасну. Я бы сам подобрал тебе рабов.
– Нет, Абдурохман. Если я плачу вам по десять динаров, то хочу получить крепких рабов. И отберу их сам, – проворчал толстый турок.
– Как тебе будет угодно, почтенный Дауд-бей. Выбирай. Но не забывай, что тебе можно взять только невольников из урусов.
– Сам помню. Вы боитесь отпускать тех, кто знает империю османов? А много таких у вас?
– Рабов из числа правоверных? Есть немного. Это воины проявившие трусость в бою или каратюрки[2 - *Каратюрки – черные турки или крестьяне.] проданные в рабство за мятеж.
Турок стал внимательно осмаривать рабов. Он ощупывал мышцы и приказывал гребцам открывать рты.
– Вот этого! И вот этого! – он указал толстым пальцем на двух рабов.
– Хороший выбор. Расковать! – Абдурохман кивнул корабельному кузнецу.
Тот принялся за работу и стал стучать молотком.
Турок тем временем прошел мимо двух рядов сильно изможденных рабов и отрицательно покачал головой. И здесь он увидел Рога, Мятелева и Ржева.
– О! Вот три настоящих батыра! Этих возьму.
– Вот этот, – Абдурохман указал на громадного запорожца. – Этот опасен и его трудно будет удержать от побега. Настоящий зверь.
– Я умею укрощать зверей, – самодовольно заявил Дауд.
– Но этот слишком опасен. Он из свиты самого урус-шайтана[3 - *Урус-шайтан – «русский чёрт», так турки называли кошевого атамана Сечи Запорожской Ивана Сирко.].
– О! – Дауд с любопытством посмотрел на запорожца. – Сколько он сидит за веслом?
– Почти три года, почтенный эфенди. И смотри, как он выглядит. Богатырь. Ничего его не берет. Но если освободить его от двойных цепей, которыми он прикован, то он голыми руками придушит твоих охранников.
– Ладно. Тогда беру тех двоих, что сидят перед твоим шайтаном.
– Вместо запорожца возьми другого третьего с этой скамьи.
– Вот этого? – турок указал на Минку Иванова. – Зачем не этот скелет? Он сохнет в первый же месяц, и вы с Мустафой захотите содрать с меня его стоимость. И заломите как за здорового и сильного раба.
– Ты не прав, эфенди. Этот раб хоть на вид и изможден, но сидит за веслом уже десять лет. Он крепок как степной тур. Возьми его, не пожалеешь. Я не обманываю тебя, клянусь Аллахом.
– Вот как? Тогда прикажи расковать и его! Я тебе поверю на этот раз.
Раскованных рабов выгнали на палубу галеры и выстроили в ряд. С ними стал говорить Дауд-бей через своего раба переводчика:
– Я ваш новый хозяин Дауд-бей! Я заплатил за вас деньги и на ближайшие два месяца вы мои рабы! Хочу сразу все предупредить! Мои люди умеют ловить беглых рабов. За попытку побега я прикажу отрезать беглецу ухо. За вторую – вам выжгут один глаз. За проявление неповиновения – плети!
Рабы угрюмо молчали.
После этого всех их заставили сесть в шлюпку, куда погрузились и охрана с новым хозяином, и они оплыли от берега…
***
В город их не повели. А прямо из порта погнали окружным путем в имение Дауд-бея.
Дауд в прошлом был сапахия и служил султану как положено, но благодаря взяткам сумел добиться от бейлер-бея[4 - *Бейлер-бей – правитель области.] льгот для себя, и стал именоваться купцом-поставщиком армии. В его имениях были маслобойни, и они снабжали войска санджака[5 - *Санджак – провинция, округ.] маслом.
Охрана у Дауда вся из рабов. Но это были рабы мусульмане, осужденные за различные преступления. Бей выкупал таких людей и делал из них охранников в своих имениях.
Его правой рукой был Али Чернобородый, в прошлом разбойник с большой дороги который грабил богатых купцов. Его схватили и привезли в Стамбул, где должны были казнить. Али хотели подвесить за ребро на крюк и так оставить до смерти. Но Дауд спас его от казни и стоило ему это сто динаров. Однако Али оправдал заплаченные за него деньги.
У большой развилки дорог Дауд-бей сказал своему подручному:
– Бери вот этих рабов, Али, – приказал ему бей. – И гони в урочище Черная Скала. Тамошний надзиратель Бекир жаловался, что людей у него мало. И смотри, чтобы работа шла как надо.
– Исполню, господин. Все рабы будут работать.
– И смотри, чтобы никто не сбежал. И сам присматривай за работами. Бекир слишком мягок. Лишний раз боится палкой махнуть.
– От меня никто не может сбежать, господин, и все будут работать. И тебе про это известно, – мрачно заявил Чернобородый.
У этого человека было широкое лицо с крупными чертами и длинная, до пояса, черная борода, от неё он и получил свое прозвище.
– Все бывает в первый раз, Али.
– А ты, господин, отправишься в урочище Тихого Ручья?
– Да, – согласился Дауд-бей. – Надо проверить, как там Саид справляется с работой. А ты кроме маслобойни, проследи за тем, как отправят партию рабынь в Стамбул.
– Уже отправляют? – удивился Али.
– Да. Сам султан мой заказчик. Вернее не он сам, а Кизляр-ага[6 - *Кизляр-ага – смотритель гарема. Букв. – девичий начальник.] султана Блистательной Порты. Сам главный евнух падишаха Блистательной Порты.
– Он заказал у тебя товар, господин?
– Да. И для султанского гарема девушки идут самые лучшие. И цена не ниже чем по 8-10 тысяч динаров за каждую. Это позволит мне в будущем стать поставщиком султана. И тебе от того кое-что перепадет, мой Али…
***
У Дауд-бея было несколько прибыльных имений, что приносили ему не менее 40 тысяч динаров в год. Да еще работорговля давала ему не менее 20 тысяч. Но торговал Дауд только женщинами и мальчиками для удовольствий. С «черными» рабами он не связывался.
В товаре для гаремов он понимал толк, и знал, из каких девочек могут выйти настоящие красавицы. Поэтому, он по дешевке скупал на базарах соплячек, и отправлял в замки Черная Скала и Тихий Ручей, где они содержались в течение трех-четырех лет. На них тратились большие деньги в смысле воспитания и нарядов. Но затем они перепродавались за цену в 30 раз превышавшую, затраченную. Дауд умел ждать.
И вот сейчас о его товаре прослышали в Стамбуле. И главный евнух султана Мухаммеда IV Авджи[7 - *Авджи – охотник.] пожелал купить у него три девушки в возрасте от 12 до 15 лет. Они должны быть послушны и должны уметь доставить удовольствие султану. Ибо последняя женщина понравившаяся повелителю Порога Справедливости[8 - *Порог Справедливости – один из титулов турецкого султана.] оказалась весьма строптивой.
Дауд уверил евнуха, что все его женщины воспитаны как раз для того чтобы быть любимыми одалисками гаремов. Ведь он не продавал только что захваченных полонянок. Нет. Он сам воспитывал рабынь…
***
Федор Мятелев и его товарищи быстро шагали в веренице невольников, которых для верности привязали между собой веревками.
– Я чувствовал, что так и будет, Федор, – тихо произнес Ржев. – Мы идем прочь от порта и ненавистной галеры-каторги.
– Думаешь, нас там пирогами кормить станут? Слыхал, что турок сказал? За побег отрежут ухо.
– Так это если поймают. Или ты перестал верить в свою счастливую звезду? Не ты ли когда-то говорил мне, что ты удачлив?
– То давно было. Да видно отвернулась от меня моя удача. Я за веслом в том мог убедиться.
– Ты не забывай, что я знаю турецкий. И смогу выдать себя за турка.
– Это хорошо, Вася. Но для того чтобы выдать себя за турка стоит освободиться от внимания надсмотрщиков и достать себе одежду как у турок.
– Эй, вы! – один из всадников прикрикнул на них и стеганул Федора плетью по спине. – Не болтать, собаки! Отродья поганых гяурских сук!
Далее пришлось идти молча…
Глава 2
Молодой гетман Юрий Хмельницкий. (Январь, 1660 год).
1
Чигирин: ставка гетмана Юрия Хмельницкого.
Молодой гетман Юрий пошел не в своего отца гетмана Богдана. Не вышел он ни статью, ни умом. Не то, что его погибший старший брат Тимош, который был настоящим богатырем и славным воином. Юрий вырос худощавым, узкоплечим и вид имел болезненный.
На его бледном лице залегла печать тревоги, а под глазами появились синие круги от бессонницы. Бремя гетманской булавы стало для него непосильным.
Он сидел в тех самых покоях, где некогда заседал со своими полковниками его отец. Отсюда Богдан мог быстро управлять Украиной, и отсюда мчались его гонцы с приказами во все концы и эти приказы исполнялись. Но с тех пор прошло время и утекло много воды. Новый хозяин был слаб, и его мало кто слушал…
***
Юрий щегольски одет в добротный малиновый кафтан, подпоясанный желтым шелковым кушаком. На его левом боку турецкая сабля с золотой насечкой по шлифованному клинку. Она досталась ему от Выговского вместе с булавой гетмана. На ногах Хмельницкого желтые модные сапоги из тисненой кожи на каблуках.
