скачать книгу бесплатно
– Но где взять столько формы, друже краевой?
– А ты у Ястреба спроси. Арестовать его ты сумел. А кого поставишь на его место?
– Уже назначен новый сотенный Ковтун.
– Ковтун? Это из твоего штаба? Низкорослый такой?
– Дело не в росте, друже краевой.
– Это ты верно сказал, друже куренной. Дело не в росте. Сотня «Перша Варта»[30 - «Перша варта» – Первая стража.], которую возглавляет Ястреб, лучшее подразделение у меня. Лучшее. И ко мне уже прибыла делегация от сотни. Требуют освободить командира.
– Делегация? Но как могут они обращаться к вам, друже краевой, через мою голову?
– Ныне идет война, Ждан. И на войне бывает всякое. Но мне нужна «Варта», друже куренной. Да разве только мне? Она нужна Украине!
– Но чего стоит дисциплина, друже краевой? Тогда её совсем не будет.
– Буде, друже курной. Я лично стану говорить с Ястребом.
– Говорить? С ним говорено много раз. Мой референт пропаганды сказал мне, что Ястреба не перевоспитать!
– Ваш референт пропаганды? Но разве он солдат? Кто командовать будет? Ковтун? Сотня «Перша варта» отказалась подчиняться Ковтуну.
– Как отказалась? – удивился куренной Ждан. – Но это бунт.
– И что? Прикажешь разоружить лучшую сотню УПА-Север? Иди, Ждан. Я сделаю все, что в моих силах.
Боровец отпустил куренного и положил его рапорт в папку. Затем приказал привести к нему арестованного сотенного.
Ястреба привели. В прошлом он был офицером Красной Армии, и звали его Дмитро Карпенко. Молодой человек не старше 25 лет в военном френче с накладными карманами, в таком же как и у самого генерал-хорунжего. Три прямоугольные полоски на рукаве – знак воинского звания сотенный. У самого Боровца на рукаве тризуб и дубовый лист – знак генеральского звания.
– Сидай, друже Ястреб.
Сотенный сел на стул.
– Жалуется на тебя твой куренной атаман, друже сотенный. И то есть вредно для дисциплины, Ястреб. Дуже вредно. И мне того в моей армии не нужно!
– А воевать нужно, друже краевой? – смело спросил сотенный.
Боровец строго посмотрел на молодого офицера. Он был много старше Ястреба и повидал на своем веку людей.
– Ты кем себя возомнил, сотенный? Или, правда, думаешь, что нам без тебя не обойтись?
– Я солдат, друже краевой.
– Так и будь солдатом, а не скандальной бабой, друже сотенный. Почему поступаешь так, как тебе заблагорассудится?
– Я выполняю свой долг. Я сражаюсь за Украину с немцами.
– Сражаешься? Это верно. Твой отряд «Перша Варта» совершил подвиг в мае этого года. Но это не дает тебе права нарушать приказы!
– Друже краевой, но вы разве вникли в дело? Мой поручик не просто нарушил приказ, он спас наших людей от банды АКовцев[31 - АК или АКовцы – подразделения польской Армии Крайовой. Славились зверствами в отношении украинского мирного населения.]. Простых украинских людей спас. Женщин и детей, которых те хотели вырезать.
– И ты считаешь это основанием для срыва нашей операции?
– Там была семья моего поручика. И все люди что участвовали в уничтожении банды АКовцев были из того села, друже краевой. Я считаю, что они правы. И сам поступил бы так.
Боровец немного помолчал, а затем сказал:
– А знаешь, почему большевики побеждают немцев, сотенный?
– Они сражаются за свободу своей родины.
– Не только поэтому. Они не считаются с жертвами во имя этой свободы. Ты сам служил в их армии. Скажи, что было бы, если бы ты там нарушил приказ командира?
– Я потому и не служу больше в Красной Армии, друже краевой.
– Они бы тебя сразу к стенке поставили, не смотря на все твои заслуги, друже сотенный. А вот я уже папку жалоб на тебя имею, Ястреб. Желаешь посмотреть? На тебя жалуются все и куренной и люди из эс-бэ[32 - СБ – служба безопасности у украинских националистов в годы Второй мировой.]. А я все еще не приказал тебя расстрелять!
– Я разве прошу вас сохранить мне жизнь, друже краевой? Делайте то, что должны!
– Я уважаю тебя за храбрость, Ястреб. Но не заставляй меня думать, что ты глупец. Скажи, ради чего мы воюем?
– Ради Украины, – ответил сотенный.
– Верно. Ради Украины. Но ты разве не видишь, какие силы сошлись здесь в смертельной схватке? Вся мощь вермахта и вся мощь СССР. Два колосса! И колоссы эти совсем не глиняные ноги имеют. Военные заводы, ресурсы, научные центры, что изобретают им оружие, военные школы и академии, что дают им офицеров. А что есть у нас?
Ястреб не ответил генерал-хорунжему.
Боровец сказал сам:
– А у нас нет ничего. Вот у меня лично для обеспечения моей армии УПА-Север нет ни одного военного завода! Вопрос – где мне брать оружие? Вот ты смог захватить трофейное у немцев. А другие мои сотники не смогли этого сделать. Не всем везет как тебе, Ястреб. Армия не может зависеть от трофеев, друже. Ей нужно регулярное снабжение оружием и боеприпасами! И снова вопрос – где это взять?
– Где?
– Нужно искать союзников по борьбе. В 1941 году я вел переговоры с немецким гебиткомиссаром. В 1942 году с советами. Да с советами. И мне удалось договориться о нейтралитете с партизанами, которые здесь подчиняются Москве. Это был компромисс, который продиктовала мне текущая обстановка! А сейчас операция, которую сорвали твои люди, была также компромиссом. У нас еще нет настоящей армии, Ястреб. Есть партизанские отряды, разбросанные на большой территории. И нам еще только предстоит создать из них армию. А возродить Украину без армии никак невозможно, друже сотенный. И плохо, что даже ты, в прошлом офицер кадровой армии, этого не желаешь понять. Я не хочу запугивать ни тебя, ни твоих офицеров, сотенный Ястреб. Знаю, что смерти вы не боитесь. Но подумай о моих словах.
– Друже краевой…
– Я уже приказал вернуть тебе оружие. Получишь в другой комнате у моего адъютанта. Но если еще раз приказ нарушишь, лучше переходи к советам. Не помилую. В моей армии места для тебя больше не будет, сотенный.
– Понял вас, друже краевой!
– Вот и хорошо, что понял. Иди, Ястреб. Хотя, постой. Сколько у тебя человек ныне?
– В сотне 277 вояк из записанных. И еще идут. Тех пока записать и как надо оформить не успели.
– Так много?
– Почти батальон, друже краевой. И все сами пришли. Сами. Без принуждения. У сотников, назначенных Жданом, в соседнем районе нет и 80 вояк, друже краевой. Да и тех иногда силой заманивают.
– Силой?
– Сотник Довбня, к примеру, был назначен куренным Жданом, и выделено ему было 10 вояк. Довбня должен был сам остальных в свою сотню набрать. Клич кинули, но явились на тот клич всего 5 крестьян из молодежи. Смех получался, а не сотня.
– И что сделал Довбня? Насколько я знаю в его сотне уже 120 вояк. Так выходит по спискам, которые неделю назад подал мне сам куренной Ждан.
– По спискам може и выходит, друже краевой. Но на деле нет у Довбни и сотни людей. Нахватал заложников с трех сел и заставил молодых хлопцев идти к нему в сотню, дабы тех заложников не повесили.
– Как заложников?
– А так. Составили люди из эс-бе списки. Вроде как коммунистов местных или сочувствующих. Нахватали стариков да баб. И сказал им Довбня, что коли не придут их сыновья да братья в его сотню, то повесит он всех заложников как чуждый Украине элемент!
– Может ли такое быть?
– Да все у нас может быть, друже краевой, коли таких как этот Довбня назначать офицерами.
Боровец задумался. Насколько он помнил, сам Довбня военный опыт имел и немалый. У немцев службу начинал. Основы пехотной тактики знал, и обучать людей мог.
– Довбня начинал в батальоне «Роланд». Был унтер-офицером. Знаешь про это, сотенный?
– Знаю.
– А у нас людей с военным опытом почти нет. Офицерские школы только формируются. Да и то курс у них какой? Два месяца! Смешно! Воспитать из крестьянского парня офицера за два месяца! Не могу я сейчас знающими военное дело людьми разбрасываться.
– Значит, пусть берут заложников?
– Не ободряю этого, сотенный. Но сейчас вмешиваться не могу. Пойми и ты меня. Не ко времени. Армия только формируется. Нельзя скандала допустить в такой момент. Иди, сотенный. С нами Бог и Украина!
* * *
Генерал-хорунжий Боровец вызвал к себе начальника своего штаба. Полковник Иван Драгулец явился сразу. Он давно ждал в приемной.
– Как все прошло, друже? Понял ли тебя Ястреб на этот раз?
– Не знаю, Иван. Но что я могу? Поставить Ястреба к стенке нельзя. Его ударный отряд «Перша Варта» практически наше боевое знамя. Его имя знают и к нему идут люди.
– Я не о том, друже краевой. Кто говорит о расстреле? Я сам за Ястреба головой поручусь. Но в том, что он делает, есть и наша с тобой вина.
– Наша? – спросил Боровец.
– Я про то, что надо как то объяснить людям нашу политику. Многие среди вояк вчерашние крестьяне. Мы позвали их биться с немцами. Они пришли.
– Но ведь не только немцы враги Украины, Иван! Они терпят поражения на фронтах. И скоро сами отсюда уйдут. И кто придет на их место? Большевики!
– Но людям это нужно объяснить, командир. А наши референты пропаганды и сами всего не понимают. Вот у большевиков пропаганда поставлена!
Боровец знал, что полковник Драгулец прибыл из Ровно, и его интересовало – начались ли переговоры.
– Погоди, Иван. Про это мы с тобой потом говорить станем. Дело прежде всего.
– Можно и про дело поговорить. И новости не самые хорошие, командир. В Ровно три дня назад были повешены пять наших парней из центрального провода ОУН.
– Как повешены?
– А ты не знаешь, как вешают? Или не знаешь за что?
– Это из-за казни двух гестаповцев?
– Да. Сотрудников СД казнили люди из ОУН. И двое их них были арестованы и признались в содеянном.
Боровец понимал, что все это совсем не ко времени. Но его интересовали переговоры.
– Что у тебя с немцами? – спросил генерал-хорунжий. – Ты смог добиться встречи с Кохом[33 - Эрих Кох – гаулейтер рейхскомиссариата Украина.]?
– Да. Наши в Ровно вышли на гаулейтера Украины Коха. И он принял меня.
– Что же ты сразу не сказал, полковник?
– А что говорить? Я не привез тебе оружия.
– Но как он тебя принял?
– Холодно. Этот немец все еще верит в гений Адольфа Гитлера. Говорил о торжестве арийской идеи и окончательной победе. Словно и не слышал ничего про Курск[34 - Битва на Курской Дуге летом 1943 года, результатом которой стал разгром немцев и освобождение городов Орел, Белгород, Харьков.].
– Но ты рассказал ему о наших планах?
– Да. Я рассказал ему о возможности создания в лесах полноценной украинской армии.
– И что он?
– Поначалу высказался отрицательно. «Только немецкие руки могут держать оружие. Или те, кто служит немцам»!
– Иными словами желает и далее обострять конфликт? Но это создаст мощный антинемецкий фронт у него в тылу!
– Потом Кох несколько смягчился в оценках, друже. Сказал, что будет думать и советоваться. Но не уверен, что из этого хоть что-то выйдет, друже краевой. Да и союз с немцами…
– Иван! Хоть ты не начинай! У нас нет боеприпасов! А у советов их сколько хочешь. Большинство наших людей имеют советское вооружение. Я в 1942-ом только ради этого вел с ними переговоры! Знаешь, сколько грязи на меня вылили люди из ОУН (Б). Как только не называли. А сейчас я пробую получить оружие у немцев.
– Советы с нами после Курска разговаривать не станут.
– Верно! Но немцы должны понять, что создание украинской армии и её вооружение в их собственных интересах.
– Но говорить нужно не с Кохом. Этот человек на контакт не пойдет, друже. Фанатик!
– У нас нет иных выходов, Иван. А у меня растет численность боевых отрядов. Вот только что был куренной Ждан. У его полка половина с деревяшками вместо винтовок! Он требует оружия. А боеприпасы? Даже у «Першой варты» их по сто патронов на винтовку. Гранат почти нет. Боеприпасов для советских ручных пулеметов ДП[35 - ДП (Дегтярёва пехотный) – ручной пулемет, разработанный В. А. Дегтярёвым. ДП стал одним из первых образцов стрелкового оружия, созданных в СССР.] по два диска. Для захваченного немецкого МГ 42 ничего нет. Снарядов для пушек нет.
– Но наши ведут переговоры с венграми. Они готовы обменять на продовольствие и винтовки, и пулеметы, и боеприпасы к ним.
