скачать книгу бесплатно
– Как ты сказал? Соколий камень? – спросил он, обращаясь к Энгле.
Энгле время от времени жадно косился на камень, и по этому алчущему взгляду чувствовалось, как сильно ему хочется рассмотреть и потрогать диковинку.
– Ага. Соколий, конечно, какой же ещё. Откуда ты его взял, если сам не сокол? Украл у кого? Их так просто не раздобудешь.
– Подарили, – расплывчато ответил Ним. Его ноги и рёбра снова начали ныть, но уже не так мерзко, как вчера. На стопах вздувались волдыри и мозоли, спасало только, что под ногами стелился мягкий мох, а не расползался жёсткий брусничник.
– Мне бы кто подарил. – Энгле цокнул языком. – Бывает, коробейники пытаются втюхать похожие камешки. Подкрашенные, сразу видно. Выдают за настоящие, и, знаешь, находятся олухи, которые им верят и монет отсыпают. Только настоящий камень за версту видно. Он будто подсвечивается изнутри, словно искорку в него поймали. Или капельку крови. Красиво.
Ним потянул за шнурок, показывая камень Энгле, но не снимая с шеи. Энгле осторожно взял оберег пальцами и бережно поднёс к глазам, поворачивая на свет полупрозрачными гранями.
– Точно настоящий. Береги его. А если продавать надумаешь – то только за полный кошель золота, не меньше!
По голосу Ним понял, как жутко Энгле завидует. И не просит подарить – знает, что вещь слишком ценная. Отчего же тогда девушка так легко рассталась с этим сокровищем?
– А почему их сокольими зовут? – спросил он.
– Так всё просто, – хмыкнул Энгле. – Такие каменья соколам выдают после того, как они все испытания пройдут и докажут свою верность князю. Чем ярче искорка внутри, тем сильнее камень. Но самые сильные те камни, которые сплошь цветом окрашены, будто кровью залиты. Бывают розовые, как кипреев цвет, а иные – багряные, как спелая вишня. Говорят, их верховный водяной достаёт со дна Русальего озера, у него их там целые россыпи. А каждый камешек когда-то давным-давно был сердцем отважного воина, утопленного мавками и русалками в озере. Чем ярче камешек, тем храбрее было сердце воинское.
– А водяные считают, будто Великолесские лесовые их растят, как грибы, окропив своей зелёной кровью чёрную землю, – вмешался в разговор Велемир. – Про сердца – сказка для вздыхающих девиц.
– Да не суть, – отмахнулся Энгле. – Нечистецкая вещь это, в общем. Быть может, даже сам Господин Дорог их на перекрёстках выискивает.
Про Господина Дорог он добавил с таким восторгом, что Ним понял: уж кто-кто, а Энгле точно верит в него самой искренней верой.
– И что, защищают эти камни? – спросил он.
– Ещё бы! – горячо заверил Энгле. – Соколов потому и не трогают нечистецы, позволяют свернуть с любой дороги прямо в лес, вот как мы сейчас, и даже никакие свечи и ручьи соколам не нужны, нечистецы нюхом чуют искорки в камнях и оттого пропускают княжьих гонцов, не утаскивают в чащобы и на дно рек. Если есть такой камешек – считай, есть подписанный пропуск во все потайные уголки Княжеств.
Ним задумался ещё крепче. Может, девушка просто не понимала, насколько ценную вещь отдаёт? Неужели ей самой больше не нужен соколий камень?
– Нам и свечи твои не нужны, пока у Нима есть камень, – заявил Энгле, глядя на Велемира. – Не тронет никто.
Велемир поджал губы, между бровей у него залегла угрюмая складка.
– Его не тронут. А тебя? Думаешь, камень сразу всех защищает? Нет уж, только того, кто камнем владеет. Камни все наперечёт, а свечей мы много делаем, всем желающим хватит, и заступится водяной, если к воде поближе держаться. Не нравится – отдавай свечу, иди, надейся на камень, который даже не на твоей шее висит. Или помолись Господину Дорог – ты крепко веришь в него, вижу.
– А ты будто не веришь? – огрызнулся Энгле.
Велемир повёл плечами и поднырнул под низко свисающую ветку, перекрывшую путь.
– Может, верю, а может, и нет. Нечистецей я видел своими глазами, когда они решали мне показаться. А Господина Дорог – нет.
– Зато я видел его своими глазами. Вот как тебя сейчас. А нечистецей, считай, не встречал. Только слышал, как плещется что-то в пруду за деревней, и пару раз казалось, будто в лесу кто-то большой шевелится, а присматривался пристальнее и понимал, что это сухая коряга из земли торчит, – упрямился Энгле.
Велемир обернулся на него, споткнулся и чуть не выронил свечу.
– Брешешь. Не мог ты его видеть.
– Видел! И говорил с ним, как с тобой сейчас! Не хочешь – не верь, доказывать ничего не буду.
Энгле утверждал с таким жаром, что даже Ним почти поверил в его встречу с Господином Дорог, однако Велемира эти речи не убедили.
– И каков же он? Сможешь рассказать?
Энгле надулся. Ним давно отметил, что у парнишки на редкость живое и подвижное лицо, по которому можно сразу прочесть любые смены настроения и мыслей. За такими лицами интересно наблюдать, а ещё интереснее было бы попробовать зарисовать его, поймать на бумагу движения бровей, прищур серых глаз, запечатлеть задумчивость или, как сейчас, желание убедить в чём-то важном почти незнакомых спутников.
– Он ростом невысок, ниже меня на полголовы, – произнёс Энгле и покусал сухие губы. Голос его сделался тих, но остался так же горяч, и чувствовалось в его словах какое-то смущение, будто Энгле раскрывал чью-то страшную тайну, хранить которую было выше его сил. – А обликом переменчив. У него волосы длиной до плеч, то делаются тёмные, как у мальчишки, то седые, как у дряхлого старика. И лицо такое же. Миг – молодое, миг – взрослое, миг – всё переморщенное, стариковское. Зато глаза всегда ясные и так смотрят, будто прямо самое нутро твоё разглядывают.
Энгле передёрнул плечами, и Ним не смог понять, от неприятных воспоминаний или от затаённого восторга.
– Про Господина Дорог что угодно можно наплести, потому что никто его не видел и никто не подтвердит, врёшь ты или правду говоришь, – буркнул Велемир.
Ним чувствовал себя на редкость чудно?, слушая этот разговор. Парни в Царстве обсуждали модные костюмы, цены на благовония из Мостков и поединки фехтовальщиков – обыденные, приземлённые вещи, с которыми каждый день имеешь дело. Тут же двое юношей спорят не о людях даже – о неведомых сущностях, нечеловеческих силах, чьё существование в Царстве кажется не более чем выдумкой, страшилкой для детей.
– Постойте-ка, – перебил Ним. – А как же те, у кого ни камней, ни свечей нет? Они не могут свернуть с дороги и пойти напрямик?
Велемир недовольно поджал губы, а Энгле ещё больше оживился, чуть не подпрыгнул на месте. Он постучал себя согнутым пальцем по виску и усмехнулся.
– Ну и дурень же ты, а ещё из Царства, говоришь. Ну да, ну да, вы же там живёте припеваючи, веселитесь всё, а леса у вас мёртвые, всё равно что высохшие русла. Значит, слушай и запоминай, потом у себя в Царстве расскажешь, все девчонки рты пооткрывают и сами тебе на шею бросятся, когда поймут, какой ты умный и сколько всего повидал. – Энгле взял Нима под руку и стал чётко, повысив голос, рассказывать, будто считал Нима не только тугодумом, но ещё и полуглухим. – Все деревни и города, вот прямо все-все, которые близко к лесам стоят, раз в год платят дань лесовому. И не просто дань, а живыми душами. Один год – одна душа. Так честно, так всегда было, а лесовой взамен остальных жителей не трогает, скотину не обижает и гонит дичь на охотников. На Трактах безопасно, Трактами заведует Господин Дорог, нечистецы не станут пугать путников, только вот сейчас, как видишь, какая-то ерунда приключилась и на Тракте на нас всё-таки напали. Свечи помогают только тогда, когда идёшь вдоль реки или ручья какого, вот как мы сейчас. Оберегают пришлых, кто в чужие места забрёл. Но такой договор только у свечников с водяными, это ты уже слышал. Благословение свечи в обмен на дары, а дальше другие нечистецы сами разбираются, когда горит такая свеча, они всё понимают и между собой договариваются. Иначе беда будет с верховным, но это у водяных свои разговоры, я подробностей не знаю. Понял теперь? Местных не трогают, а чужие покупают свечи, если хотят. Но свеча только у воды работает.
Ним неуверенно кивнул. Энгле так озабоченно заглядывал ему в лицо, словно всерьёз боялся, что Ним так ни слова и не поймёт и снова спросит что-то само собой разумеющееся для жителя Княжеств, но совершенно новое для выходца из Царства.
– Ну и славно. Ты неплохой парень, глуповат, правда, но пообвыкнешься, уму-разуму наберёшься и станешь не хуже любого из нас.
Ним вымученно улыбнулся.
Ручей разлился шире, побежал быстрее, каменистое дно сменилось песчано-илистым, и Ним наконец понял, куда вёл их Велемир. Вскоре впереди показалась мельница, её могучее колесо зачерпывало воду из ручья, а чуть поодаль приютились ульи. Рядом с ульями из земли торчали колья с лошадиными черепами-оберегами. Двор мельника стоял на отшибе, в стороне от деревни, а пологие крыши остальных домов, утопающие в яблоневых и сливовых садах, виднелись чуть дальше.
– Во как! – восхитился Энгле. – А чего со стороны леса завёл? По Тракту же быстрее вышло бы, вон, просвет виден.
– Ты только что рассказывал чужеземцу о наших порядках, а сам такой вопрос задаёшь, – фыркнул Велемир и загасил свечу. – На Тракте теперь неизвестно что, а мой водяной всегда меня защитит.
У мельницы паслись куры – сплошь чёрные, как угольки. В загоне дёргали хвостами козы, тоже чёрные, только опущенные вниз уши окаймляли серебристые волоски. Откуда-то издалека едва различимо тянуло скверной гарью, не тем дымком, каким пахнет от костра или из печной трубы, а смрадом успокоенного пожарища.
Навстречу путникам выбежала женщина – высокая, моложавая, её чёрные волосы были сплетены в косы и уложены вокруг головы. Ним вздрогнул, когда заметил блеск и понял, что в правой руке женщина сжимает нож.
Велемир схватил за плечо обкромсанного парнишку – тот в последнее время вёл себя так тихо, что Ним даже забыл о нём. Парнишка всхлипнул и дёрнулся, но Велемир держал мёртвой хваткой.
– Матушка, что случилось? – ровным голосом спросил свечник.
Ним быстро посмотрел на Энгле, не зная, что ему делать. Энгле кивнул и прошептал:
– Порядок. Так бывает. Не беги и не противься, а то хуже станет.
Ниму пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы не броситься бежать. Раз Энгле стоит прямо и смотрит без страха – значит, так надо. Кто знает, какие на самом деле в Княжествах обычаи? Как встречают незнакомцев в глухих деревнях? В прошлый раз девушка честно предупредила, что чужака могут убить. И вспышкой пронеслась перед глазами увиденная, но почти забытая картина: нагие женщины пляшут в свете месяца, взявшись за руки…
Женщина, не отвечая на вопрос Велемира, подбежала к обкромсанному парнишке, задрала ему рукав рубахи и полоснула ножом по белой коже предплечья. Парнишка вскрикнул, тут же выступила бордовая дорожка крови, а Велемир наклонил его руку над ручьём, стряхивая в воду горячие капли. Женщина повернулась к Энгле, и тот сам засучил рукав, глядя на мать Велемира с покорностью. Ним заметил, что пальцы Энгле всё же подрагивали. Женщина взрезала и его руку, а Энгле молча окропил кровью ручей. Очередь дошла и до Нима. На удивление, нож не принёс особой боли – наверное, Ним за последние дни слишком привык к потрясениям и неприятностям. Следуя примеру Энгле, он тоже покапал своей кровью в воду, и только тогда Велемир расслабился, выпустил мальчишку и подошёл к матери. Женщина тоже перевела дух и виновато улыбнулась.
– Простите, путники, времена нынче такие…
– Случилось что? – повторил вопрос Велемир. Его голос ожесточился от нетерпения.
Женщина обняла его и поцеловала в лоб. Свечник и его мать были одного роста и со стороны могли бы сойти за брата с сестрой или даже за возлюбленных.
– Слышала, в Лужовники беда пришла, немногие выжили, а кто выжил, те страшное рассказывают. От отца нет вестей, ты возвращаешься не со стороны Тракта, а из леса выходишь… Ох, передумала я всякого!
Она сильнее прижалась к сыну, и Ним заметил, что у невозмутимого Велемира покраснели уши. Кровь из порезов почти перестала идти, всё-таки нож прорезал кожу неглубоко, только чтобы пустить несколько капель. Беспокойство понемногу отпускало Нима, он ободряюще похлопал обкромсанного парнишку по спине и кивнул в сторону дома. Кажется, жизнь потихоньку налаживалась.
– Не вините меня, – попросила мать Велемира.
– Ерунда, – отмахнулся Энгле. – Неспокойно сейчас, это вы точно подметили. Надо быть осторожнее.
– А для чего это? – спросил Ним, задумчиво трогая пальцем свой порез.
– Нимус нездешний, – поспешил пояснить Велемир. – Он из Царства.
Мать Велемира ахнула и прижала ладони к груди. Ним испугался, что она сейчас рассыплется в извинениях, но ничего подобного не произошло.
– Что же, с ним чары не подействуют?
– Подействуют, как видишь, у них тоже красная кровь, – хмыкнул Велемир. – Не волнуйся, мам. Нимус хороший парень. Энгле тоже. И…
– В дом, в дом, – решила мать. – Там поговорим. Нечего трепаться у всех на виду, ещё и у воды.
Ни разу в жизни Ним не бывал в домах, построенных по обычаям Княжеств. В Царстве дерево ценилось высоко, потому как густые леса считались редкостью, и дома возводили из более доступных материалов: камня или кирпича. Дом же мельника, как и все дома в той деревне, которую атаковали скоморохи, был сложен из толстенных брёвен. Чтобы поднять одно такое бревно, потребовалась бы, наверное, сила дюжины мужчин. Квадратные оконца обнимали наличники с изображениями рыб, хвостатых дев и рогатых водяных. Над дверью висела поржавевшая подкова, на лавке у крыльца дремала кошка, такая же чёрная, как куры и козы.
В просторной комнате стоял дощатый стол с двумя скамьями, за столом маленькая девочка играла с глиняной лошадкой, а в свежевыбеленной печи томился горшок со съестным. Девочка, увидев незнакомцев, сдвинула чёрные брови и серьёзно сжала рот в ниточку, но, когда заметила Велемира, бросила игрушку и побежала встречать.
– Велёмушка вернулся! – воскликнула она и прижалась к Велемиру.
– Здравствуй, Мава, – улыбнулся свечник и погладил девочку по волосам.
– Сколько свечей, – вдруг выдохнул Энгле, изумлённо озираясь по сторонам. И правда, свечи здесь были повсюду, но сейчас не горели, хватало дневного света. Подсвечники и фонари стояли на всех поверхностях, а в углах и по стенам занимали отведённые им полки. Некоторые свечи выгорели до крошечных огарков, некоторые выглядели совсем новыми, даже фитили не обуглились. Дом полнился их медово-травяными ароматами.
– Мы с матушкой только три могли себе позволить, – добавил Энгле с явственной завистью в голосе.
– А мы их сами делаем, – сообщила маленькая Мава, с любопытством разглядывая чужаков. – и ты тоже сделай. Не умеешь, что ли?
Мать Велемира отправила Маву обратно на скамью, пригласила гостей садиться, а сама засуетилась у печи. Скоро на столе оказались пироги с щавелем, козий сыр, сбитень и большой горшок каши с грибами и сливками. Следом за горшком по столу рассыпались деревянные ложки – по одному на едока, но никаких тарелок не было. Ним взял ложку и с интересом стал ждать, что будет дальше.
– Каждый, кто будет есть, должен сказать о себе правду, – пояснил Энгле. – Так всегда делается, когда впервые принимаешь гостя у себя дома. Я начну, раз тебе неловко.
Он провёл рукой по льняным волосам, облизал губы и проговорил:
– Я – Энгле Тальн из Прудёмуха. Сын рыбака. Еду в… – Он осёкся, подбирая слова. – Ищу сокола в уплату долга.
Велемир поднял бровь. Его мать тоже, видимо, удивилась, но не стала ничего спрашивать.
Энгле с облегчением вздохнул, когда понял, что никто не собирается выпытывать у него подробности, зачерпнул полную ложку каши и сунул в рот. Ним понял, что теперь настала его очередь.
– Нимус Штиль из Стезеля. Еду в Коростелец, чтобы отправить весть родителям. Оттуда должен отбыть в Солоград, чтобы поступить в ученичество.
Хозяйка кивнула, и Ним тоже зачерпнул ложку каши. Она оказалась на удивление вкусной: золотистое рассыпчатое пшено пропиталось ароматом душистых лесных грибов, тёмных и сочных, вовсе не похожих на те, которые Ним ел до этого. Ним поспешил скорее проглотить угощение, потому что понял, что сейчас что-то скажет их молчаливый спутник с неаккуратно подстриженными волосами.
Парнишка неуверенно взял в руки ложку и закусил губу. Тёмные ресницы подрагивали – видно, не хотелось говорить, но иначе нельзя было. Он открыл рот и промолвил:
– Мейя Вешер из Чернёнков. Бегу хоть куда-нибудь.
Ним, Энгле и Велемир вытаращили глаза. Так это девчонка! Мешковатая одежда и короткие волосы сбили с толку сразу троих. И как по голосу не поняли? Она ведь не всегда молчала, всхлипывала несколько раз.
– Девка! – выдавил Велемир, не справившись с изумлением.
– Не нужно так, – оборвала его мать. – А то раньше понять не мог? Я сразу разобрала, дала водяному девичьей крови первой попить.
Велемир надулся и приготовился спорить с матерью, но тут детский голос разрядил обстановку.
– Мава-красава, – объявила Мава. – Играю с лошадочкой, папу жду, Велёму уж дождалась.
Мава деловито черпнула каши и стала потешно есть, держа ложку перед собой и откусывая от пшённой горки маленькие кусочки с боков. Энгле хохотнул.
Некоторое время они молча ели кашу, радуясь гостеприимству мельничного дома. Однако кое-что не давало Ниму покоя, мешая полностью расслабиться и почувствовать себя в безопасности.
– Зачем вы взяли нашу кровь? – прямо спросил Ним.
– Он, наверное, хочет написать книжку об обычаях Княжеств, – всплеснул руками Энгле, чуть не пролив свой сбитень. – Уж простите его, такого тёмного. Не местный, сами видите.
Мать Велемира снисходительно улыбнулась, глядя на Нима не то с любопытством, не то с жалостью.
– Водяной должен попробовать кровь чужаков. Если посчитает, что вы способны навредить его подопечным, даст знак. Воду окрасит, бурю нагонит или пришлёт горластых сорок-вещниц. Да и любит он крови людской попить, особенно девичьей. Я-то проницательней вас буду, сразу смекнула, что Мейя девица, а не парень, каким хочет прикинуться, меня не проведут стриженые волосы. Извините, если напугала, но откуда я могла знать, что к нам забредёт чужестранец? За всю жизнь только на торгах в Коростельце их видала: шелками да пахучими травами они торгуют, иной раз привозят чудные безделицы для богатых боярских дочерей и жён.
Мейя никак не показала, что её задели слова хозяйки или что она их хотя бы услышала.
Ним облегчённо кивнул и потянулся за румяным щавелевым пирожком.
– За второе блюдо – вторая правда, – предупредила мать Велемира.
Ним подумал, что мог бы рассказать о себе столько всего, что хватило бы на царский пир с полусотней блюд. Легко говорить о себе людям, которые видят тебя впервые.
– Я неплохо рисую. Надеюсь, в Солограде отточат моё мастерство.
Мава открыла рот, чтобы что-то спросить, но мать одёрнула её и кивнула Энгле. Энгле вздохнул и повёл плечами.
– Моя мать не знает, где я. Думает, поехал в Коростелец плести неводы на продажу.
Велемир кивнул. Все взгляды устремились на Мейю, но она демонстративно сложила руки на коленях и опустила голову. «Ничего не скажу, второе блюдо мне не нужно», – говорил весь её вид.
– Что ж, – произнесла мать Велемира и Мавы. – Третье угощение за ответ на вопрос. – Она разлила горячий сбитень по кружкам и внимательно посмотрела на гостей, будто решала, что ей лучше спросить. – Нимус Штиль.
