Как мы ездили в Одессу

скачать книгу бесплатно


Побросали мы портфели в кустиках, замаскировали слегка, чтобы не видать было и к ларьку. Он как раз закрыт был, а за ним, в углу – поддоны. Похватали, сколько могли, и приволокли к обрыву. Мы в Жекой сразу по два, Андрюшка с Саней по одному. Интересно, они думают: один поддон человека выдержит? Побросали поддоны с обрыва, Андрюшка и говорит: «А давайте их свяжем чем-нибудь, чтобы корабль длинный был!» Вот, гад! Сам не тащил, а идею козырную подкинул! Поискали вдоль дороги – проволоки нашли. Связали ящики, как смогли и стали на «корабль» карабкаться. Тут уж не до зависти. Чуть не потонули! Ноги, конечно, сразу намочили. Потом догадались, что вёсел нет, пошли шесты из деревьев ломать. Нашли несколько досок. Поспорили чем лучше управлять – шестом или вёслами. Ни чего не решили и в плавание отправились. Часа четыре мы в этой луже бултыхались. А потом пришли мальчики с улицы Гагарина, и давай нас комьями грязи обкидывать. Пришлось ответный бой дать. Но их больше было. К тому же они – на берегу, там грязи как… ну – вы понимаете. Еле на другой берег угребли. Пока причаливали – они тут. Сгрудились, на берег выйти не дают. Главный у них – Сява, навроде Крема нашего. Говорит – вы наши плоты угнали! А мы – не угоняли же! В общем, пришлось отдать. Обидно! Но мы всё равно отыгрались. Как только они наш «корабль» от берега оттолкнули, мы их тоже грязью обкидали. Они за нами в погоню кинулись. Тут Жека кричит: «За мной, давай, на маяк. Там гаражи строятся – спрячемся!» Рванули, даже о портфелях забыли. Прибежали на маяк – точно стройка там, нырнули в котлован, за кучами песка затаились – не бегут. Оглядел я пацанов, а они все перепачканные, наверно я такой же. Говорю: «Давайте в порядок себя приводить». Мы прямо из школы в костюмчиках пошли. Они смотрят на меня, не знают чего делать. – Да просто высушиться надо. Грязь подсохнет, её ладонями потереть и отряхнуть, только и всего. Разделись до трусиков. Штаны и куртки разложили на блоках строительных. Сами сидим – загораем. Тут Андрюшка снова про дракона вспомнил. Далась ему эта рептилия! – Ты следы-то так и не показал! – Да какие следы. Видел – «гагары» там, каждый день пасутся. Затоптали всё. – А почему дракон в овраг наступал? – Глупый? Куда же ему и наступать, как не в овраг? Он же – ящерица, хоть и летающая. А они вроде лягушек – воду любят. Помолчали. Только долго молчать не интересно. Стали ребята меня просить, чтобы я им про дракона ещё рассказал. А чего я расскажу? Я сам про них мало знаю. Поглядел вокруг: котлован весь из песка. Блоки строительные тут и там валяются, кладбище недалеко за горкой. Вот тут меня и понесло, на свою голову. – Тут, наверное, зелёных людей встретить можно. Ребята сразу заинтересовались. А я как внимание почувствовал – всё, уже не остановить. – Раньше, когда «зеки» наш завод для подводных лодок строили, случай был. Помните, ещё солдаты по всей округе с автоматами бегали – сбежал кто-то? Нас тогда гулять не пускали. Конечно, все помнили. Этот случай потом, где только не обсуждали. Сбежал кто-то из «зоновских». У нас по краям посёлка раньше много «зон» было. Это такие поселения с бараками, а вокруг – забор и колючая проволока. Их прямо колоннами на завод возили причалы строить и обратно в длинных таких грузовиках с собаками. «Старшаки» на районе к ним разное на чай менять бегали. Кинут пачку через забор, а «зеки» обратно брелоки из капельниц или нож с наборной ручкой – козырный считался. У кого такой нож – лучше не связываться. Вижу я – ребята во все глаза на меня смотрят и продолжаю. А история прямо из ничего в голову лезет, как будто шепчет кто: – Так это, как раз, где-то здесь и было. «Зек» этот подземный ход прокопал, длиннющий. Только не рассчитал направление и у кладбища вылез. Ночь была, он в гроб головой уткнулся – доски, стал вылезать и дальше не смог. Солдаты с собаками его поймали. Прямо в яме с гробом окружили. Стоят, фонарями светят. Он обессиленный на дне, а на груди его зелёный камень на верёвке. Камень драгоценный был. Солдат, который его из ямы доставал камушек этот с шеи сорвал и себе в карман припрятал. – И, что не заметил ни кто? – Так темно же было. В суете заметишь разве?

Жека хлопнул Саню по затылку: «Не перебивай! А дальше что было?» – Солдата этого потом на Сахалин отправили. Пошёл он в караул, склады охранять. Утром приходят, а он – зелёный весь. Стали откачивать, расспросили. Вот он и рассказал, что к нему зелёные люди приходили, прямо из под земли. У них ходы под всеми странами прокопаны. А камень этот – их, он энергию даёт, и за него они чего хочешь, сделать могут. – Так чего он не попросил для себя? – Не знаю, может, не придумал, а может – ещё почему. Андрюшка заозирался. – А ход этот, который «зек» прокопал он тут ещё? – Скажешь – тут, да его сразу зарыли, чтобы за ним ещё кто-нибудь не сбежал. – А камень этот где? – Жека аж приподнялся весь. Мне бы остановиться, но уж больно понесло. – Его в наше заводоуправление привезли, чтобы на подводной лодке спрятать. Саня недоверчиво покачал головой: – Почему на лодке? – Ну, ты тупой, ты чем слушаешь. Это же подземные люди, а не подводные. Камушек, где на поверхности не положи, они найдут, а воду не сунутся. Мне отец его показывал. Вот же – муха меня укусила! Ляпнуть такое! Конечно, ребята сразу и пристали. – Так ты пожелал что-нибудь? – Конечно, пожелал, что я дурачок такой шанс упускать?

И ведь в голове сразу мелькнуло, что станут следить теперь и чтобы обязательно исполнилось. А идей – нет! Тяну время. Повернулся к Сане: – А ты бы чего пожелал? – Ну, денег, конечно. Машину, там, купить или дачу. – Мопед лучше! – Жека разулыбался. Видно сразу представил себя на мопеде. – Скажи сразу – мотоцикл, чего мелочиться, или – самолёт! – Самолёт не хочу. А если бензин у него в полёте кончится, придётся сразу с парашютом прыгать, а я высоты боюсь. А ты Андрюшка чего молчишь, давай, желай!

Андрюшка тоже заулыбался. – Я бы таких камней сначала горсточку, чтобы желать побольше. – Дурак, они тебя за один-то удавят, а ты «горсточку». Тут ребята повернулись ко мне, чувствую – привет настаёт, сейчас колоть будут. И точно: – Ты сам что загадал? – Нипочём не угадаете! – Да ладно, колись. – Я загадал… – и тут как молния в мозгу сверкнула – в Одессу поехать! – В Одессу? Это что такое? – Эх, темнота! Это город такой, самый лучший на свете. И тут я им про Костю-рыбака рассказал и про улицы и про самое таинственное – катакомбы! – …катакомбы, это ходы такие из ракушнякового камня. То есть, когда город строили, камень этот под городом ломали и сверху дома городили. Там я этим людям зелёным камень и верну. – Зачем возвращать? – Жека набычился – лучше ещё загадать. – Нет, тут всё «по честному» должно быть. Один камушек – одно желание. А-то будет, как с тем солдатом. – А поглядеть на него можно? – В том то и дело, что нельзя. Откуда я знаю, может, ты поглядишь, и своё желание загадаешь. Тогда моё – не сбудется. Солнце уже садилось в залив. Одежда просохла. Мы, как могли, потёрли высохшую грязь, похлопали ладошками – вроде ничего. В пыли, конечно, но не очень, по сравнению с тем, что было. Влезли на маяк. Не на сам, а на бетонную приступочку под ним, сам-то маяк закрыт. С него далеко видно, до самого залива. «Гагары» куда-то ушли. Мы спустились к оврагам. Плоты развязались и скучно плавали посреди болота. Доставать их не было ни какого настроения, да и домой пора. Портфелей наших ни кто не тронул. Наверное не нашли их враги. Быстренько побежали домой. У самого дома заметили «наших». Посередине возвышался Крем, он на голову выше всех. – Эй, сказочник, иди ка сюда!

Мы с Сашкой, Жекой и Андрюшкой сразу пошли к толпе. Крем ухмылялся. – Что ты вчера про ящеров болтал? – Не приставай, – Жека почему-то ни когда не боялся Мишку Кремера. Он вообще мало кого боялся. Не знаю, наверное – психика крепкая.– Не про ящеров, а про дракона, который как динозавр. Мы в овраги лазили. Там точно – следы, только их «гагары» затоптали. Можешь проверить. Все берега осмотрели с плотов. – Каких плотов? – Мишка не ожидал такого напора. – Таких! Мы из поддонов плоты сделали и с них смотрели. Потом «гагары» пришли, нас землёй обкидали. Их больше было, пришлось плоты бросить. А потом нам Андрюха (Андрюха – это я, значит) про зелёных людей рассказывал. Я как это услышал, прямо похолодел весь. Сейчас Крем про камень рассказ услышит – ребята донесут и всё, придётся «колоться» за всё разом. Вот ведь натура у меня неугомонная. Надо было так врать! Наверное, и по шее надают за трепотню – у нас с этим строго во дворе. Не можешь доказать – не трепись. Но Жека, наверное, сообразил, что беда будет, а может меня пожалел. Конечно, пришлось рассказывать, вот только про то, что я «желание загадал» не стал говорить, просто соврал, что камень в Москву повезли. – Складная история! – Крем достал сигаретку, теперь вертел её в пальцах – а откуда ты всё это знаешь? – Батя рассказал. – Да, ладно! Станет он такое рассказывать. Если в камне энергия такая волшебная, то это государственный секрет. За такой трёп и посадить могут. – Как сказать, вы же ни кому не разнесёте? – Это был тонкий расчет. Мишка, конечно, мог быть и подлым, но если он становился «главным», то можно рассчитывать, что история дальше не пойдёт. Так и вышло. – В общем, пацаны. Кто про этот камень скажет, тому всечём! Могила! Это не шутки, если, конечно Андрюха не врёт. – Он не врёт, – это Саня-тумба голос подал – проверяется легко. – Как проверяется? – Мишка недоверчиво поглядел сначала на меня, потом на нашу компанию. – Он камень видел и желание загадал – продолжал сдавать меня Сашка – если не сбудется, то и выплывет всё. Вот же, бывают такие люди! Я так его вчера прикрывал изо всех сил. Про ящерицу эту летающую навыдумывал, а он меня со всеми потрохами перед двором вывернул. – И чего он загадал? – Крем смотрел на меня в упор. – Он в Одессу хочет поехать – город такой с подземными катакомбами. Установилась такая тишина, что хоть провались. И пацаны как-то расступились. Крем подошёл ближе, почему-то подёргал меня за край куртки. – Ну, смотри, сказочник, если твоя Одесса с катакомбами не случится, мы тебе тут катакомбу организуем. Да! С меня, как будто штанга упала! Теперь я точно знал – сошлось! Можно смелеть. Мама обещала, на той неделе билеты покупать будем и год я хорошо закончил – вон в портфеле письмо, и… нечего меня тут за пиджак хватать! Я выдернул его из руки Крема. – Сбудется, можете не сомневаться! Кто сомневается тот в г… не валяется! Главное вы не проболтайтесь. Повернулся и пошёл домой. А чего ещё ждать? И вот ведь подлость – в груди прямо песни, как на баяне! Скоро в Одессу – со мной смерть, дракон и зелёные человечки!

Глава 3. Тактика и стратегия

Сколько себя помню, взрослых очень интересует вопрос: «Кем ты хочешь быть?» И в «Денискиных рассказах» есть и у Сотникова и у Носова, во многих книжках. Не буду вас мучить, я всегда хотел быть разведчиком, в смысле тем, кто в глубоком стане врага ловко прикидывается и выведывает секреты. Может – Штирлиц виноват, может герои революции – не знаю. Хотел и всё! Но просто так хотеть это же – абсурд, надо прямо сейчас тренироваться, с детства. Потом некогда будет! Про мою мечту только Ржавый знал, больше ни кто. Конечно, и взрослым я не сообщал. Хватит с них космонавта. К чему это я? К тому, что враньё моё, конечно, носило тренировочный характер. Нет, я понимал, что врать – не хорошо, но врать и обманывать для меня всегда были очень определёнными понятиями. Обмануть, значит – иметь выгоду в ущерб тому, кого обманываешь. Не пытайтесь пробовать – муки мученические! А вот придумать, чтобы и складно и красиво вышло – это ещё не всякий сумеет! Главное стратегию иметь или тактику, я ещё в этих понятиях не очень разбираюсь. Вечером, мне, конечно, влетело – за костюмчик. Мама, как увидела в каком я виде, так меня в ванную и загнала, прямо в штанах и пиджаке. Сказала, чтобы я тут раздевался и всё оставил как есть, чтобы папа полюбовался, какого он сына бабушкам везёт. Но я разведчески сообразил взять с собой в ванну портфель и вместе с одеждой всё из него вынул. Штанишки с пиджаком и рубашечкой снял и в ванну положил, а книжки на стиральную машинку сверху и последними – дневник с печатью и конвертик с благодарностями. Потом руки в раковине помыл, в «домашнее» переоделся и на кухню пошёл. В это время папа из магазина прибыл. Мама, конечно, сразу же в коридоре ему и выложила (я подслушивал) мол, что перепачкался в глине, а одежонка в ванной лежит. Папа в ванную заглянул полюбопытствовать и уж оттуда, с моими книжками и дневником, вышел на кухню. Ну как есть – тактика! – Гляди-ка, Люся, наш сын не только в спелеологии первый, – потом протянул маме конверт- тут и тебе послание имеется. Мама взяла конвертик и стала читать: – Сообщаем родителям, что ваш сын сегодня угнал трактор со стройки многоквартирного дома и перевернулся, потом сломал два электрических столба и сбил поезд. Какой «поезд»? Какой «трактор»? У меня аж волосы на голове зашевелились! Это, что там всё написано? – Мама… я…а, как… Это наверное не моё письмо! – Как же не твоё? Вот и приписка на конверте «Родителям Андрея Соловьёва». – Что вы меня пугаете? Я и на тракторе-то ездить не умею! Я же маленький ещё!

Что-то происходило, только я не мог понять – что? Неужели мне письмо поменяли? Да, что за шутки, в конце-концов! Мама отвернулась, закрыв письмом глаза, и уткнулась в папу. Плечи её вздрагивали. Папа смотрел серьёзно. – Конечно, мама пошутила. Там нет ни трактора, ни поезда, но ты представляешь, сынок, что мы передумали, когда ты из школы не пришёл? Ты учишься максимум до обеда, а сейчас сумерки. Что нам думать? Где ты бегаешь, чем занимаешься? В дальнее плавание ушёл? Может тебя где-нибудь возле кладбища уже искать надо?

Вот ведь – «засада» какая! Ну, скажите, что в таких случаях делать? Правду говорить? Так ведь они её уже всю сказали, за исключением некоторых моментов. Повисла пауза. Мама больше не утыкалась в папу. По её щекам текли слёзы. Стало стыдно. Тогда я решил сказать правду, только всю, чтобы не было недомолвок. Как говорится, чтобы мышь не проскочила. Всё-таки, с тактикой у меня слабовато или со стратегией. Ладно, попробуем напролом. – Что вы спрашиваете, если сами всё знаете? После школы мы с ребятами пошли искать следы динозавра в овраге за магазином. А по берегу ползать – не видно, да и грязно очень, там ведь берега глинистые, а посередине – озеро от дождя.– Я говорил, глядя прямо в расширяющиеся мамины глаза. Понимал, конечно, что несу что-то не то, но не врать же – тактика. – А потом мы сделали корабль из поддонов, чтобы плыть и из озера исследовать и пришли «гагары» нас грязью обстреливать. Вот мы и перепачкались немножко. Пришлось сушиться на стройке возле кладбища и всё. А ни какой трактор я не угонял и поезд не переворачивал. Мама охнула, прикрыла глаза руками опять, попыталась уткнуться в папу, но, наверное, промахнулась с размаху и убежала в прихожую. Вот, что я наделал! Расстроил мать. Теперь мой отец должен выпороть сына, как «сидорову козу» – я в кино видел. У нас даже книга такая есть: «Преступление и наказание» называется, у папы на полке стоит. Там такой худющий человек нарисован в длинном пиджаке с очень печальными глазами – Достоевский. Сразу видно пороли много этого Достоевского, так, что он даже книжку написал в назидание потомкам. Поэтому я сразу сходил в папамамину комнату, и принёс папин офицерский ремень. Очень хороший – кожаный. Папа его со службы привёз, такой широкий и пряжка со звездой. Папа очень удивился. – Это ещё зачем? – Затем, чтобы мама повеселела. Преступление есть и наказание – должно быть. Папа почесал нос: «Ладно, на сегодня ограничимся «строгим выговором». Как «выговором»? Пронесло, скажете? Как бы ни так! Мама вон, как распереживалась – со слезами! Это папа недоработал. Но ничего! Я завтра тактику поменяю, или стратегию не знаю как, короче – проявлю сознательность и насовершаю поступков, чтобы они знали, что я не какой-нибудь там «бесчувственный сын». А папе я так и сказал: – Ты папа очень мягко меня наказываешь. Но я понимаю, что так делать нельзя. Вот если бы я предупредил, тогда другое дело. Я больше так не буду. – Не будешь? – Нет. – Тогда веди маму – есть хочется. И я пошёл за мамой. А она уже повеселела и гладила бельё перед телевизором. Я маме ничего говорить не стал, просто обнял её, а она меня по голове погладила, и я сразу понял, что мама не ругается. Потом мы ужинали, и я учебники показывал. На следующее утро, только рассвело, как я уже был на ногах. Сначала сделал зарядку, потом умылся. Посмотрел на будильник – полпятого утра. Родители ни когда так рано не встают. Ничего! День длиннее будет – много можно поступков насовершать! Это – стратегия называется – совершать правильные и добрые поступки. Надо только дверь на кухню затворить, чайку попить и хорошенько всё обдумать. Чай готовить не сложно. Просто чайник наливаешь из под крана и на печку ставишь. Потом заварки в «заварнике» заварить и с сахарком можно, а можно с вареньем. Бутербродик тоже не плохо, только я хлеб не ровно режу, но если постараться – получится. Сыр где-то у нас в холодильнике лежал. Вот и завтрак. Только чего уж – себе? Надо и другим, чтобы польза и поступок! Стратегия и тактика – главное!

Налил чайник побольше, на печку поставил. Печка у нас электрическая, «Лысьва» называется. Что такое «Лысьва» я не знаю, но это и не важно, главное конфорки не перепутать. Над ручками раньше были точки нарисованы – где какая, только постиралось всё. Я на всякий случай их все на «троечку» повернул – какая-нибудь да разогреется. Чайник поставил на самую большую, чтобы быстрее. Хлеб из хлебницы достал, на досточку водрузил. Стал кусочки нарезать, а они, как по закону подлости не ровно режутся, но ничего, несколько довольно ровных кусков получилось. Сыра в холодильнике не отыскал, зато масло есть. Стал его мазать, а оно не мажется – крошится и всё. Замёрзло очень. Я сначала растерялся, а потом представил себя разведчиком и порядок, сразу решение придумал: надо нож разогреть. Вот же и чайник стоит, в нём вода уже дымиться начинает. Если ножик в водичке горячей подержать он согреется и получится масло намазывать. Очень хороший способ! Так я быстренько весь хлеб вымазал и на тарелочку разложил. Теперь заварку надо свеженькую заварить. Стал у мамы по шкафчикам пачку искать, ну, такую, знаете «чай №36 грузинский». Все полки перерыл – нет его. Может она его в печку засунула или ещё куда. Всю кухню перерыл! Нашёл, даже не представляете где – с папиным табаком в пакете. Мама папины папиросы и сигареты всегда в пакет кладёт, чтобы не воняли. Хотя, по-моему, они и не воняют вовсе. Как раз три пачечки в пакете, серенькой бумажкой обёрнуты и по ней такими, непонятными буквами написано вокруг гор нарисованных, а по краю надпись: «грузинский»? Вот ещё, взяли моду в папиросы чай совать. Насыпал побольше, чтобы чай крепче был. Тут и чайник закипел – хорошая у нас печка – быстрая! Налил в «заварник», понюхал. Чаем не пахнет, но всё равно запах какой-то осенний, что-ли или сливовый – не понять? Нравится. Ладно, пусть настоится хорошенько. Тут слышу в родительской комнате шорохи – проснулись, значит. Сейчас на кухню придут! А вот будет хорошо, если они придут, а завтрак сам собой приготовленный. Надо в кровать лечь и как будто я сплю. Только чайник очень горячий – кипяток. Мама и папа такой не любят. Может льду бросить из морозилки? Полез в холодильник, а там банка какая-то стоит, как раз с прозрачной и чистенькой водичкой. Полиэтиленом накрыта и изолентой завёрнута. Я быстренько эту изоленту отвязал, из чайника воды отлил немного, чтобы как раз литр поместился и всю баночку туда вылил. Из под крана снова в банку водички под самый верх бухнул, обратно завязал, чтобы – как и было. Всё! Готово. На цыпочках в комнату убежал и под одеяло шмыгнул, как будто сплю. Слышу, мама в ванную прошла, воду включила, значит, папа скоро пойдёт, а завтрак-то готов! Ждал, ждал, даже задремал немного. Чувствую, меня папа за плечо трясёт. – Спишь, сынок? Просыпайся, завтракать пора. Я же в одежде лёг, поэтому через секундочку уже на ногах был. Выхожу на кухню. Мама на меня так серьёзно смотрит. – Это ты нам завтрак приготовил?

Конечно, тут можно было нескромно сказать, мол – я, кушайте на здоровье, но это тактика не правильная. Пусть сами до всего догадаются. – Нет, мама, я же спал. – Спал, факт подтверждаю! – Папа понюхал «заварник» – запах то какой!

Запах точно был, только не как всегда – чаем, а, даже не скажу чем – непонятно. Да уж что там, надо чай пить, бутерброды-то вот они – на столе. Но родители бутерброды есть не стали и чай не стали пить и вообще вышел сплошной кавардак. Потому, что я оказывается, хлеб столовым жиром намазал, а в чайнике этот жир стопился немножко от ножа и теперь плавал там, как в супе. А вместо заварки я папин табак заварил. Ему друг из Грузии привёз, сослуживец по армии ещё. Он вечером в гости к нам прийти собирался. По этому поводу папа тоже сокрушаться решил. – Ты зачем в чайник «шило» вылил?

Как – шило? Это, товарищи – клевета! Что я совсем дурачок? Он бы ещё сказал, что я туда паяльник положил. Хотел только возмутиться, как оказалось он «шилом» спирт называет. Папа его специально для друга принёс и в баночке в холодильник поставил. – Ты же видел – изолентой перемотано. – Я думал это просто водичка холодная. Вы просыпаться начали и я кипяток остудил. Но неожиданно меня поддержала мама. – Не кричи на ребёнка! Он нам завтрак приготовил. Зато меньше курить будешь и не напьётесь с другом своим. Папа махнул рукой и пошёл на балкон. Я понял – неправильную я стратегию выбрал или тактику. Я же говорю, всегда в этих понятиях путаюсь. Надо что-то менять, только что? Понятно – повара из меня не получится. Я уже не в первый раз впросак попадаю. Но я же и не в повара готовлюсь, а в разведчики.

Глава 4. Мировая скорбь

Каникулы шли уже два дня, а я ни разу не погулял даже. Не скажу, что слишком скучал. Дома всегда найдётся чем занять себя. Во-первых, я разобрал родительскую кровать. Не совсем, конечно. Просто она какая-то слишком мягкая, я полез посмотреть и выяснил, что там целых три пружинных матраца! Это же здорово! Если эти матрацы друг на друга положить – можно до самых небес подпрыгнуть! Сначала я так попрыгал, потихонечку, потом на полу разложил и потренировался кувырки делать – туда и обратно. А потом мне совсем «козырная» мысль в голову пришла – это по разведчески – вдруг мне придётся с парашютом прыгать или из поезда, как в фильме «Транссибирский экспресс», надо такие прыжки отрабатывать, чтобы с падением. Поискал с чего бы мне повыше упасть: со стула – не высоко, если стул на стол поставить – можно, конечно, но тогда матрацы надо на кухню тащить, а там места мало, ещё умывальник сверну. Ходил, ходил и тут – прямо осенило – шкаф же есть! Тут в родительской комнате! Он до потолка не достаёт, и папа туда мой маленький матрасик кладёт и спальники для похода. Очень хорошее место, если дверцу шкафа открыть и стулом припереть немного, можно по полочкам с бельём прямо на самый верх забраться. Так и сделал. Спальники и матрасик вниз скинул, ничего, потом обратно зашвырну. Залез – то, что надо! И высота подходящая. Скакнул – ух! Здорово! Ещё прокатился, как в полёте по насыпи, как будто поезд едет. Потом сообразил матрасик и спальники растянуть и по краям подушки для страховки выложил – красота! Но, что за радость одному тренироваться – скука смертная. Походил немножко, подушки ногой попинал. Скучно, прямо – мировая скорбь. И ключа от дома нет – родители гулять запретили. Надо к Ржавому сходить, вдруг он дома.

Я уже говорил, что Ромка на одной площадке со мной жил. Стучу к нему, он, как раз и выскакивает.

– О, Андрюха, у тебя баночки нет?

– Как нет – есть! У нас всяких банок полно.

– Слушай, будь другом, дай одну. Мне в пришкольный лагерь путёвку достали, а там анализы надо сдавать. Я в поликлинику сходил за направлением – вот, кровь и моча.

– Так это тебе надо – маленькую такую, из под детского пюре. У нас таких нет.

– Всё равно, давай посмотрим. Наши банки мой батя на дачу все увёз, для варенья – осенью закручивать.

Это точно. У Ромки всегда варенья завались! У них дача недалеко автобусная остановка «Сады». Я как-то раз ездил – не понравилось. Меня в автобусах укачивает, прямо спасу нет, а тут не автобус, а сарай раздолбанный, того и гляди в дороге развалится и бензином весь пропах. Так, что я весь оставшийся день, когда надо было природой дачной наслаждаться, этот бензин из себя выдыхал. Хорошо, что обратно дядя Володя нас на мотоцикле вёз. Тоже укачало, но хоть бензина не нанюхался. Ржавый кипел энтузиазмом.

– Так посмотришь?

– Ну, идём.

Залезли мы в кладовку, а там только двухлитровые и трёх. Стали вынимать по очереди, тут Ржавый её и увидел – литровую баночку, это которая со спиртом была. Говорит – годится!

– А сколько туда мочи надо?

– Не знаю, для анализов, наверное, граммов пятьдесят или сто.

– Ладно, – говорю – бери, мне не жалко. Только они её не вернут.

– А я не за так, у меня сгущёнка есть. Вчера дедушка целый ящик привёз – вот!

Ух! Надо же – повезло! У мамы послезавтра день рождения! Вот я ей эту баночку и заверну, ещё бантик какой-нибудь и открытку! Это Ржавый – в самый раз угодил! Ну, давай, коли так – тем более.

Он «литрушку» схватил и к себе побежал, просто ветер, какой-то. Я помялся немного. А как же с поезда прыгать? Иду опять к нему. Дверь у него открыта, зашёл. Слышу – кряхтит в туалете, мочу в банку набирает. Сел в прихожей, на тумбочку, жду. Он покряхтел ещё немного, вышел, красный весь, а в баночке три капли на дне.

– Эх ты, – говорю – богатырь земли русской. Им всего-то надо чуть-чуть.

– Просто я проснулся поздно и сразу в туалет сходил, а уж потом на кухню, а там записка от мамы и путёвка лежит. Я ещё перед поликлиникой сходил.

– Да и плюнь, завтра занесёшь. Перед сном чаю бухнешь, знаешь, как с утра писать захочется – первый сорт!

– Да знаю я, только мне сегодня до обеда нужно. Завтра уже в лагерь. Слушай, а может ты попробуешь? Им какая разница, а мне – лишь бы справку получить.

Подумал я – действительно, какая разница: ну был один мальчик, будет – другой, на моче же не написано – чья она.

– Ладно, – говорю: давай, что для друга не сделаешь.

Тут Ромка посерьёзнел как-то. «Ты, говорит, ни чем не болеешь? Вот, тоже мне, врач нашёлся! „Давай, – говорю – я такой здоровый человек, даже простудиться, как следует, не могу, чтобы с температурой денька три поваляться. Все дети, как дети, только разок без шарфика во двор зимой вышел и готово, можно в школу не ходить, а я раз, так даже в мокрой простыне на балконе стоял, хоть бы хны – капнуло разок из носу и всё. Так, что, давай, сейчас я тебе анализов полную банку наваляю“. Ну, конечно, это я так сказал, что я не понимаю, что не пить её там будут. Сходил в туалет, в баночку пописал немного, остальное в раковину. Немного банку и руку намочил, но это смывается. Выхожу: « Бери, аккурат – тебе хватит». Ржавый обрадовался, в руки мне сгущёнку сунул: «Сейчас, говорит, только в поликлинику смотаюсь, а то давай вместе». Но это я не мог. Запрет из-за динозаврового похода.

– Не, я тебя дома подожду, а ты давай приходи скорее на тренировочную базу ко мне.

– Какую базу?

– Такую, матрасную. Будем прыжки отрабатывать из поезда.

– Замётано! – и Ромка убежал, а я пошёл к себе. Скакнул пару раз для проверки навыка. Нет – одному не то. Надо ждать. Скучно. Вышел на балкон, а там ребята по площадке гравий рассыпают, кто ногами гребёт, кто дощечками. Заметили меня, машут, чтобы выходил. А я им, что с балкона на весь двор орать буду? Показал жестами, что не могу, мол. Не понимают. «Выходи», – кричат – ну их. Если не положено, что тут не понять? Я как узник в тюрьме. Тут мне ещё одна идейка в голову пришла. На кораблях-то ведь такие специальные матросы друг другу флажками семафор показывают и всё понимают. Надо бы такую специальную грамоту изобрести или лучше – шифр! Да это же здорово! Можно записки писать и ни кто не догадается. А ну-ка, где тут у нас альбом с карандашиками?

Взял альбомчик, я как раз его не до конца ещё зарисовал на уроках рисования. А что? Первого сентября – новый покупать, так что теперь чистеньким листикам пропадать что-ли? Вытащил азбуку мою старую, такую – на одном листе, мама покупала, когда я в садике ещё был, чтобы читать учиться. Вообще-то я алфавит и так знаю, но это для наглядности, чтоб не сбиться. Придёт Ржавый из поликлиники, а у него в дверях записка на непонятном языке. Вот потеха!

Так, что у нас в запасе? – крестики и нолики – раз; вообще комбинации из палочек; ещё можно всякие закорючки, а на тире и точки тратиться не стоит. Они и так не понятно как стоят в предложении, ещё запутаюсь. Тут главное – система! Например, гласные их петь можно – «А», например. Когда человек: А! – кричит? Правильно, когда ногу ушибёт. Мы летом с пацанами мячик песком насыпали на пляже. Пройдёт мимо какой-нибудь красавец с девушкой, весь напыщенный, как павлин. Ему: «Дядь, пни мячик». Он разгонится, чтобы ещё подальше его в море запнуть – пацанам в науку, перед девушкой пофорсить. Вот тут тебе и: «А»!!! Значит рисуем ноги и кружочек «оЛ» – получается. Так, теперь буква «О» – это как одобрительный жест с оттопыренным пальцем. На мягкий знак похоже: «Ь». Дальше дело пошло, как по маслу. Я всю азбуку заново переписал. Еле успел два слова зашифровать: «ФоЛ*ЬТ <ZЬ U-?» Ещё череп и кости пририсовал, чтобы интрига была. Слышу, Ржавый пыхтит. Я ему записку в дверь сунул, сижу, жду, что будет. Звонок, открываю – он.

– Пусти, в туалет охота! – Вот комик! Тут сто граммов полчаса назад выдавить не мог, а тут – в туалет, аж дверь свою открыть ленится.

– Ты вроде бы не мог!

– Это я раньше не мог, а по дороге так пить захотелось. Там колонку, возле забора подчинили. Пацаны уже кто голову намочил, кто – ноги, а я попил посильнее, чтобы впрок. До поликлиники добежал, даже не почувствовал, а обратно – припёрло. Я ещё дверь захлопнул. Ключ – дома остался. Придётся родителей ждать.

Я обрадовался – вот, можно теперь до вечера веселиться – мировую скорбь изгонять.

– Ладно, пойдём, я тебе свой тренировочный лагерь покажу.

Привёл его в комнату родителей. Ромка сразу заценил.

– Ох, вещь! Пружинит? А ну-ка!

В общем, натренировались мы вволю. Потом я ему шифр показал. Ржавый сразу всё понял и стал себе перерисовывать, чтобы тоже загадочные письмена шифровать. Пока он перерисовывал – я планы строил.

– Представляешь, мы что-нибудь напишем и везде записки эти подкидывать начнём. Вот народ-то и перепугается. А мы ещё страху нагоним, навроде как – иностранные шпионы завелись. А сами-то всё знаем!

– Не, лучше этот шифр всем пацанам раздать, чтобы все писали друг-другу, а ни кто не знал.

– Зачем всем? Трём, четырём и хватит. Что за интерес, когда все знают?

– Нет всем!

– Нет не всем! Шифр я придумал, значит – мне и решать: кому знать, а кому не положено – чуть не поссорились из-за этого шифра. Хорошо ещё я сообразил – если с Ржавым разругаться он на улицу пойдёт. Про шифр, конечно, не растреплет – он не из таких, но мне-то опять в мировой скорби погибать. Тогда я решил «сменить пластинку».

– Ладно, с шифром потом решим. Пойдём лучше с балкона «бомбочки» покидаем.

«Бомбочки» я недавно делать научился из квадратного листа бумаги. Главное – квадрат отмерить и чтобы бумага подходящая была. Бумага есть – тетрадки старые. Конечно, и с отметками попадаются, но кому они сейчас нужны, учебный год то закончился. А квадрат – не проблема. Там только уголок надо загнуть на полный лист, сразу видно, какую часть отрезать, чтобы квадрат получился. Меня папа научил. Я всё Ржавому показал. Минут через пятнадцать мы уже «бомбочки» лепили – будь здоров! Потом их на кухне из крана водичкой налили и на балкон вышли. Смотрим, куда бы зашвырнуть?

– Вон, – говорю – видишь, коляска у подъезда стоит?

– Ну?

– Это мужика одного. Он сторожем на складе работает. Нас всё время от подвалов гоняет. Я его давно не люблю, а в коляске он вместо детей всякие железяки мусорные возит. Давай ему туда зашвырнём!