Следователь Соколов

Андрей Хиневский

Следователь Соколов

Иногда правда убивает быстрее ножа.

Особенно если ты – единственный, кто её знает.

Глава 1. Последний рассвет

Идеальная жизнь Анны закончилась в семь утра.

Она проснулась от непривычной тишины. В доме за городом всегда было слышно пение птиц. Сейчас – глухо. Как в склепе.

Анна потянулась к мужниной стороне кровати. Пусто. Простыня холодная.

Они вернулись из Абу-Даби три дня назад. Загорелые, расслабленные. Вчера был её день – тридцать. Михаил закатил вечеринку в их коттедже в «Золотых соснах». Посёлок для своих, с охраной, вертолётной площадкой и тишиной, которая стоила как небольшой завод.

Михаил торговал люксовыми автомобилями. Не просто продавал. Он создавал «опыт владения». Его клиенты – нефтяники, наследники, крипто-миллионеры. Люди, для которых цена – просто цифра. Его салон «Vento» был иконой стиля в городе.

Анна работала у него директором по клиентскому сервису. Звучало красиво. По факту она была лицом, улыбкой и железной рукой в бархатной перчатке. Она умела успокоить разгневанного олигарха, чей «Бентли» задержали на таможне на день дольше обещанного.

На вечеринке было человек сорок. Шум, смех, лёд в хрустале, запах дорогого гриля с террасы. Михаил сиял. Он обожал быть хозяином. Центром вселенной.

Анна ушла спать первой. Полвторого ночи. Михаил остался с ближним кругом – партнёром Артёмом и главным юристом Игорем. «Обсудим один контракт, солнышко, и сразу к тебе», – пообещал он, целуя её в лоб.

Она уснула под приглушённый мужской гул снизу.

-–

Теперь этот гул замолчал навсегда.

Анна накинула шёлковый халат и вышла из спальни. Всё было прибрано. Горничная Марина – эффективная, как швейцарские часы – уже сделала свою работу. Светился экран кофемашины.

«Миша?» – позвала Анна.

Тишина в ответ была густой, тяжёлой.

Она спустилась по лестнице из светлого дуба. Гостиная – стёкла в пол, вид на сосны, дизайнерская мебель – была пуста и стерильна.

Дверь в кабинет мужа была приоткрыта.

Она толкнула её.

И мир перевернулся.

Михаил сидел в своём кресле за столом из чёрного дерева. Его голова была неестественно запрокинута. Глаза открыты, смотрели в потолок. На лице – маска не столько ужаса, сколько крайнего удивления.

В центре его белой рубашки от «Charvet» цвел тёмно-багровый цветок. Большой, липкий, ужасный. Края уже чернели.

А на персидском ковре у его ног лежал нож. Большой, с широким лезвием. Нож из их собственной кухни. Из набора, который они выбирали вместе в Милане. Ручка из оливкового дерева.

Анна не закричала. Воздух вырвался из неё тихим, свистящим звуком. Она отшатнулась, ударившись спиной о косяк.

Тело сработало на автомате. Ноги понесли её обратно в гостиную. Пальцы нащупали телефон на столе.

Голос диспетчера – спокойный, будничный.

«Труп. Муж. Кровь. Коттедж 12, „Золотые сосны“», – выдавила она, говоря сама не свои слова.

Потом вспомнила. Лиза.

Четыре года. Спит в своей комнате с мультяшными обоями.

Анна влетела в детскую. Девочка мирно спала, обняв плюшевого динозавра.

Анна захлопнула дверь, сползла на пол в коридоре и сидела, трясясь мелкой дрожью, пока снаружи не завыли сирены.

-–

Первыми приехали два наряда полиции на патрульной машине и «уазике». Молодые ребята в синих куртках. Быстро, без лишних слов оцепили коттедж лентой. Один остался у входа, другой, старший, зашёл внутрь. Он посмотрел в кабинет, сразу отвёл взгляд, кивнул сам себе, как будто поставил галочку в отчёте. Ничего не трогал. Его задача была проста – охранять место до приезда «больших людей».

Почти следом подъехала «скорая». Врач в зелёном халате прошёл в кабинет, щупая пульс на холодной шее, посветил фонариком в застывшие глаза. Вышел, не глядя на Анну.

«Биологическая смерть. Констатирую. Дальше – не моё», – бросил он оперативнику и пошёл заполнять бумаги в машину.

Полицейские молчали, курили у своего «уазика», изредка бросая взгляды на окна коттеджа. Они были просто фоном, живой барьер между миром и тем, что случилось внутри.

Через сорок минут приехали они.

Чёрные внедорожники без опознавательных знаков. Люди в синем и в гражданском. Сразу взяли под контроль весь периметр. Защелкали затворы фотокамер. Кто-то в белом комбинезоне – судмедэксперт – с чемоданчиком проследовал в кабинет. Кто-то в перчатках пошёл к мусорным бакам у гаража.

И тогда Анна увидела его.

Он вошёл последним. Высокий, в тёмно-сером пальто, которое сидело на нём как влитое. Лицо – жёсткое, с резкими скулами. Волосы – тёмные, короткие. Но главное – глаза. Светло-серые, почти прозрачные. Холодные, как лёд на луже в марте.

Он медленно обвёл взглядом холл – дубовую лестницу, абстрактную картину на стене в миллион рублей, Анну с дочерью, которую она не отпускала ни на шаг. Его взгляд скользнул по жёлтой ленте, будто проверяя, ровно ли она наклеена.

Подошёл. Не спеша. Достал удостоверение с гербом.

«Соколов. Следователь СК. Вы Анна Королёва?»

Анна кивнула. Слёзы текли по её лицу сами.

«Вы обнаружили тело?»

Ещё кивок.

Соколов смотрел на неё. Не на слёзы, а сквозь них. Будто изучал схему подозреваемого.

«Вам необходимо пройти освидетельствование для забора микрочастиц. Сейчас приедет эксперт-криминалист. После этого – в отдел для дачи показаний. Это процедура».

Голос тихий, ровный, без единой эмоции. Просто констатация фактов.

«Ребёнка можете оставить с доверенным лицом. Если такого нет, мы вызовем сотрудников службы по делам несовершеннолетних. Дом будет опечатан. Возьмите для ребёнка всё необходимое сейчас».

В его тоне не было угрозы. Была непреложная реальность. Как прогноз погоды: будет дождь.

Анна обняла Лизу ещё крепче. Её идеальная жизнь, выстроенная за десять лет, рассыпалась в прах за час. Под прицелом этих безжалостных серых глаз.

И она поняла самое страшное.

Для этого человека в дорогом пальто она уже не была вдовой. Она была объектом дела. Главным подозреваемым. И в его холодном, методичном взгляде она прочитала то, от чего кровь стала ледяной.

Её вину он уже для себя определил. Теперь ему нужны были только доказательства.

Глава 2. Протокол подозреваемой

Отдел напоминал муравейник из стекла и света, но пах старым линолеумом, дезсредствами и усталостью. Процедура освидетельствования прошла в стерильной комнате при криминалистическом отделе. Женщина в халате собрала с её рук, из-под ногтей, аккуратно сложила халат и ночную рубашку в пакеты. Всё молча, под видеозапись.

Её телефон, ключи и сумку изъяли на входе в СК, выдав бумажную расписку. Лиза осталась с горничной Мариной – та примчалась по первому звонку, бледная, перепуганная, но молча взявшая девочку за руку.

Кабинет следователя Соколова был таким же, как он сам. Чистым, минималистичным и холодным. Ни одной лишней бумаги на столе. Только компьютер, блокнот и дорогая ручка. На стене – часы с бесшумным ходом.

Он указал ей на стул. Жёсткий, пластиковый. Сам сел напротив, откинулся в кресле. Между ними – пустой стол. Психологический приём: нет барьера, ты – на ладони.

«Анна Михайловна Королёва. Вы вызваны для дачи показаний. Вам разъяснены права?»

Она кивнула. Ей зачитали их перед кабинетом.

«Давайте начнём с начала. Вчерашний вечер. Ваш день рождения».

Его голос был тихим. Каждое слово – чёткое, внятное, будто высеченное на камне.

Анна стала рассказывать. Гости, музыка, еда. Она пыталась оживить детали – кто был, что говорили. Соколов не перебивал. Он смотрел. Смотрел ей прямо в глаза, не мигая. Его взгляд был физическим грузом.

«Вы ушли спать в половине второго», – повторил он её же слова, как эхо.

«Да. Я устала».

«Ваш муж остался с гостями. С кем именно?»

«Артём и Игорь. Его партнёр и юрист».

«Они часто оставались наедине? После таких вечеринок?»

«Иногда. Обсуждали бизнес».

Соколов медленно открыл папку на столе. Достал фотографию. Свалки за оградой посёлка. На грязном снегу лежал нож. Тот самый.

«Орудие убийства обнаружено сегодня утром. Предварительный осмотр показал наличие отпечатков пальцев. У вас был доступ к этому ножу вчера вечером?»

Анна почувствовала, как пол уходит из-под ног.

«Я… я готовила салат! Перед вечеринкой! Все видели!»

«Все видели, как вы резали овощи. Никто не видел, куда вы дели нож после окончания готовки. И не видели, выносили ли вы его из дома после полуночи».

Он положил вторую бумагу. Распечатку банковского перевода. С её совместного с Михаилом счёта. За месяц до смерти. На счёт её матери в Твери. Сумма – пятьдесят тысяч долларов.

«Объясните этот перевод».

«Мама болела… Ей нужно было лечение…»

«Зачем скрывать от мужа? У вас были отдельные счета».

«Миша… Он был щедрым, но не любил, когда деньги уходят «на сторону». Особенно родственникам. Я не хотела ссоры».

Соколов ничего не сказал. Просто положил третью бумагу. Страховой полис. Тот самый. Сумма – десять миллионов долларов. Её глаза выхватили дату – шесть месяцев назад. И графу «Причина» – несчастный случай.

«Полгода назад ваш муж попал в аварию на гоночном треке. Через неделю вы оформили полис. Объясните хронологию».

Это уже не было допросом. Это была казнь. Каждый факт – как удар ножом. Только нож был холоднее того, что застрял в Михаиле.

«Я не убивала его, – выдохнула Анна, и голос её сломался. – Я любила его. У нас есть дочь!»

Соколов впервые отвёл взгляд. Посмотрел в окно, где садилось ноябрьское солнце. Потом вернулся к ней.

«Конфликт из-за ребёнка. Месяц назад. Вы хотели отдать Лизу в частный английский детский сад. Муж был против. Считал, что это лишнее. Вы устроили сцену. При свидетелях. Горничная Марина это подтвердила».

Анна замерла. Марина. Их Марина, которая знала все их секреты.

«Она… не так всё поняла…»

«Она поняла, что вы кричали: «Ты губишь будущее собственного ребёнка из-за своей жадности!». Это дословно».

Соколов закрыл папку. Закрыл не потому, что закончил. А потому, что достаточно для первого раза. Петля затягивалась. Мотив (деньги, ребёнок, скрытые переводы), возможность (она была в доме), орудие (её отпечатки).

«На основании собранных данных я выношу постановление о привлечении вас в качестве подозреваемой по статье 105 УК РФ. Сегодня вечером суд рассмотрит ходатайство об избрании меры пресечения – подписка о невыезде. Вам понятно?»

Это была не просьба. Это был приговор к ожиданию.

Анна кивнула, не в силах вымолвить слово.

Он протянул ей бумагу – постановление. Ручку. Она подписала, не глядя. Буквы поплыли перед глазами.

«Личные вещи, не относящиеся к делу, вам вернут. Телефон останется на экспертизе. Вы можете идти. Но, Анна Михайловна…» – он сделал паузу, и в его голосе впервые прозвучало что-то, кроме льда. Не жалость. Предостережение. – «…не делайте глупостей. Не пытайтесь влиять на свидетелей. Не врите. В вашей ситуации каждая ложь – это кирпич в стене обвинения».

Её вывели из кабинета. Вернули ключи и пустую сумку. От телефона осталась только SIM-карта в конверте.

На улице уже темнело. Морозный воздух обжёг лёгкие. Она стояла на ступеньках здания СК, маленькая, в лёгком пальто, и не знала, куда идти. Дом опечатан. К Марине с Лизой?

Она сунула руку в карман пальто, нащупывая пачку сигарет – бросила год назад, но сейчас тело требовало яда. Пальцы наткнулись на холодный пластик. Запасной телефон. Старый «рабочий» айфон, который она носила с собой на случай, если сядет основной. Он был выключен.

Сердце ёкнуло. Она его включила.

Экран ожил, и через минуту пришло уведомление о пропущенном вызове и новом сообщении в мессенджере. От неизвестного номера.

Она открыла.

Там не было текста. Только одна картинка.

Фотография. Сделана явно скрытой камерой. Её спальня. Сегодняшнее утро. Она стоит в халате в дверях кабинета, спина напряжена, одна рука тянется ко рту. А на заднем плане, в глубине комната, видно кресло и силуэт в нём.

Подпись: «Плохое начало дня, Анна. Но может стать ещё хуже. Жди звонка.»

Анна выронила телефон. Он с глухим стуком упал на асфальт. Она обхватила себя руками, пытаясь сдержать дикую дрожь.

Это была не полиция. Не Соколов.

Кто-то другой следил за ней. Кто-то, кто был в её доме. Или имел доступ к её жизни. Кто-то, кто убил Михаила.

И этот кто-то… теперь играл с ней.

Глава 3. Чужие следы

Тело требовало действия. Любого. Сидеть и ждать следующего удара – было равносильно сумасшествию.

Анна подняла телефон с асфальта. Экран был покрыт паутиной трещин, но работал. Сообщение с фотографией всё ещё светилось на экране. Она не стала его удалять.

Куда идти? Дом опечатан. К Марине? В тесную двушку на окраине, куда та увезла Лизу? Привести туда эту беду? Невозможно.

Инстинкт привёл её к «Vento».

Автосалон был закрыт. Поздний вечер субботы. Неоновые буквы названия горели над пустынной парковкой. Но главная дверь была перехвачена всё той же жёлто-чёрной лентой. Печать СК.

Офис Михаила тоже будет опечатан. Но был ещё «клубный зал» – приватная комната для VIP-переговоров на цокольном этаже. О ней знали единицы. Ключ от неё висел у Анны на связке.

Обойдя здание, она спустилась по чёрной лестнице. Дверь в комнату была неприметной. Она открыла её.

Тишина. Тёмное помещение с мягкой мебелью, баром и огромным телевизором. Это был личный кабинет Михаила, его настоящий «штаб». Здесь он хранил то, чего не доверял даже офисному сейфу.

Она включила свет. Всё было на месте. Она подошла к книжному шкафу, нащупала знакомую панель. Лёгкий щелчок, и одна из полок отошла, открывая небольшой сейф за фальшивыми корешками книг. Код – день рождения Лизы.

Внутри лежали несколько толстых конвертов, жёсткий диск и… старый кнопочный телефон. Личная «рабочая» трубка Михаила. Он почти не пользовался ею при ней. Она взяла телефон. Батарея была почти пуста, но он включился.

Единственная активная функция – диктофон. Несколько записей. Она ткнула на самую свежую. Дата – вчера, 23:47.

Щелчок. Пауза.

И затем – голос. Михаила. Напуганный, сбивчивый. Такого она никогда не слышала.

«…не могу больше. Он требует невозможного. Если что… если что случится… ищи в «проекте «Зима». Всё там. Он не шутит, этот ублю…»

Сообщение оборвалось. Будто телефон выронили или накрыли микрофон.

Анна переслушала его ещё раз. Потом ещё. Ледяные пальцы сжали трубку.

Проект «Зима».

Она никогда не слышала о таком. Она сунула телефон в карман. Взяла жёсткий диск. Остальное оставила. Закрыла сейф.

Раздался звук. Приглушённый. Шаг на лестнице. Не один.

Анна резко выключила свет, прижавшись к стене.

Шаги приближались. Остановились прямо за дверью.

Рука легла на ручку. Медленно повернула.

В проёме возникла фигура. Высокая, широкоплечая. Свет из коридора падал ему за спину, скрывая лицо.

«Анечка? Ты что здесь делаешь в такое время?»

Голос был низким, знакомым. Артём.

Он вошёл в комнату, не включая свет. Его лицо выплыло из полумрака. Красивое, холёное, с лёгкой сединой у висков. Но сейчас в глазах не было обычной дружеской теплоты. Был напряжённый, испытующий взгляд. За ним в коридоре маячила ещё одна тень – Игорь.

«Я… я не могла сидеть в чужом доме», – выдавила Анна, прямая руки с диском и телефоном за спину.

«Понимаю». Он подошёл ближе, слишком нарушая личное пространство. «Ужасное дело. Я до сих пор не верю. Следователь уже допросил тебя?»

«Да. Соколов».

«И?»

«И… я главная подозреваемая».

Артём медленно кивнул, будто это было ожидаемо.

«Деньги, страховка… Глупо, конечно. Но они любят простые версии». Он помолчал, его взгляд скользнул по комнате, будто ища что-то. «Тебе надо лечь на дно, Аня. Взять Лизу и уехать. В ту же Тверь, к маме. На неделю. Пока не уляжется первая волна».

В его словах была забота. Но звучало это как приказ.

«Я не могу. Мне скоро в суд. Подписка о невыезде… И дом опечатан…»

«С подпиской разберёмся, – он махнул рукой. – У меня есть знакомые. А с домом… ты же не хочешь, чтобы Лиза вернулась туда?»

Его «знакомые». Тени из мира Михаила, о котором она предпочитала не знать.

«Артём… что такое «проект «Зима»?»

Он замер. Абсолютно. Даже дыхание, казалось, остановилось. Игорь в дверном проёме сделал едва заметное движение вперёд.

«Где ты слышала это?» – голос Артёма стал тише и жёстче.

«Миша… что-то говорил вчера… бредил…»

«Забудь. – Его голос стал резким, металлическим. – Это не твоё. Это было не твоё даже когда он был жив. Тем более сейчас. Забудь, если хочешь остаться в живых».

Он встал, отрезав разговор.

«Идём. Я отвезу тебя к Марине. И больше никуда не ходи одна. Понятно?»

Он был не просто напуган. Он был смертельно напуган. И это пугало её больше всего.

-–

Марина жила в панельной пятиэтажке на другом конце города. Свет в окне её квартиры горел. Анна, которую Артём молча довёз до двора, с трудом поднялась по лестнице. Она не сказала ему, что запасной телефон с фото и старый телефон Михаила лежат у неё во внутреннем кармане. И жёсткий диск за поясом брюк, под свитером.