скачать книгу бесплатно
лекарства в печь, как старый лом.
Я чёлн, работник моря
Нет я не гений, подожди,
я чёлн, работник моря,
несу к устам твоим дожди,
с холодного поморья.
От этих дедов, баб, ребят,
что крестик держат в изголовьях,
глядя в окно, где звездопад,
и мнутся старые зимовья.
И лунный взгляд в серпе зрачка,
да кудри златы от отца…,
но видим старого сверчка,
он от Акимова* венца.
Предел Николин*, рубка в крюк,
над кедрами взметнулся сруб,
тут холод, снег, отнюдь не юг,
теперь развалин конский круп.
Зачем крушили жизнь у дна,
там чресла мати, что земля,
и корни, славы семена,
славянства свечи, вензеля.
*Н. Клюев «Песнь о великой Матери»
Там был Белов В. И
Коргозеро былинный край,
болот лесистый календарь,
там озеро из стари в старь,
живого небушка в нём рай.
Земли затерянная стать,
как Китеж в водах и крестах,
ходить, ходить не отыскать,
собачий лай в шести верстах.
Он деревушку охранял,
то быль, народный сказ, скандал,
в трёх соснах – деда пятерня,
загонит в пот, уйди вандал.
Тут дух, причастье и причал,
там тлеет смех, застигнутый врасплох,
для тех кто слово прокричал,
и в книжицу, на русский оселок,
и уволок, в Тимониху,
где Родина и светлый Бог.
***
На крыльце, на косяке
бабочка присела
солнце вякнуло в руке,
тень в крыло влетела,
повернулась в синеве
усики задела,
бабочка как человек,
двинулась на лево.
Всё богатство у неё
совпаденье плоти,
васильковое враньё,
на раскрытой ноте,
Приуныла, замерла,
ветреная право,
надо сфоткать вымпела
из морского права.
Сжала крылышки восстав
в женские причуды,
у коленок нет октав
замужем этюды.
Нежные почти духи,
синенький подснежник,
распечатали верхи,
то крылатых вежды.
Распахнула прилегла
в робкие качели
небом синим расцвела
став форматом цели.
***
Какая жажда, белый снежный ком,
он поперхнётся, от зимы устал,
ад мартовским поспешным ручейком,
что растянулся на седой квартал,
О памяти раскрытой полынья
вонзает холод, зубы визави
стучат, а где же те мои друзья,
все в даль ушли, ты их благослови.
Как молоды… и зубоскалов пыл
в сверканьи солнц развяленной брони,
тот караван на север тихо плыл
по берегам раздавленной Двины.
Петля дороги мимо деревень,
порой пустых, похожих лишь на тень,
колодцы холода, испей кремень,
захватит дух и зубы на плетень.
дорога сырь, для гусениц ничто,
а вот болот мешок…, тут на бревно,
оно одно, отнюдь не веток чмо,
находит край, цепляет торфа дно.
Припомнив всё, стою над ручейком,
один и нету сил ледок поцеловать,
лучи весенние терзают ком,
я вновь учуял жизни аромат.
***
Пернатые вот, вот,
пока им только честь,
чирикает лишь бот
в стекло, что не учесть.
Съедаются снега
земля темна от бега
разделась до нага,
загар ища у брега.
Я тоже не спешу,
но притомилось око,
на белом напишу,
а там уже сорока.
Мозги на перекос,
от Гавриша прогноз,
рука коснулась кос
ты рядышком, до слёз.
Да, да свеча души
моя, руби с плеча,
не стою я гроша,
прогорк и для рвача.
О чувственная морось
на чёрный ствол и совесть,
зайдём под свод собора
свечи печальной повесть,
что пред святыми млела,
плаксиво возле веры,
запутавшись сгорела,
так разбивают сферы.
А если что, из Либерти*,
(мы в чёрной маковке весны,)
открытку с праздником пришли
без слов, они мне не нужны,
Весна в хрустальной пытке
и на златых цепях,
лучи светила прытки
расселись на ветвях.
Но запах прелый в сквере
болотные шаги,
для верующих ересь,
а сказка для Яги,
и умиленье в пытку,
вчера вдруг мурава
и пух зелёный в ветку,
сегодня покрова.
Всё в белой поволоке,
седые кружева,
писать бы некрологи,
но нам всё трын —трава.
Красавица спустилась
на ложе под дождём,
проспала Наутилус,
а Немо за углом.
Ну что же: «так всё было,»
шепнуло мне дитя,
мне просто опостыло
поддакивать страстям.
Но встала, заворчала,
коснулася ветвей,
наполнила корчагу,
отогревай халдей.
А он ещё в кровати
небес простынка смята
и облачную вату
раздёргали галчата.
В безумии теней
куда же ты пропала
разложим на виней,
цыганка прошептала.
Открыл вчера «Плейбой»
у самого начала,
стихами на прибой…,
ногою мне качала.
Пойди, да и найди
источник вдохновенья,
запрячь его в горсти
и сохрани мгновенье.
*Либерти – остров в Верхней Нью-Йоркской бухте,
где установлена статуя Свободы.
Победа надела штаны
Я видел калек на булыжнике в свете
в то тёплое послевоенное лето,
то чёрные дыры в палитре победы,
