скачать книгу бесплатно
– Мне что – спасибо ему сказать? Маньяку этому?
– Дура! На твою выставку народ повалит! Эх, и денег мы заработаем! – Он в предвкушении потер руки. – Это же просто подарок судьбы! Ты бы мне лучше спасибо сказала! За то, что я на всякий случай фотографирую твои работы! И снимаю на видеокамеру процесс ваяния! Хотя ты каждый раз на меня орешь и гонишь прочь. Но с Лимбо я успел.
– Ты собираешься это продать?
– Конечно!
– Ты меня за этим позвал?
– Нет. Давай, переодевайся. В рабочее. Готовься, одним словом.
– Я… Я не могу. Ты правда не понимаешь? Мне больно!
– А жить вообще больно, Дуся, – усмехнулся Дере. – Так что не сопротивляйся. Терпи.
– Скажи… А сколько денег ты собираешься заработать на моей смерти?
– Да ты что, Дуся? Ты мне живая нужна!
– Значит, живая я пока дороже?
– Хочешь поссориться? Не выйдет. Сейчас приедут корреспонденты. В отличие от тебя, я знаю цену деньгам. Потому что я твой менеджер. Фактически это я их зарабатываю. Мне невыгодно с тобой сейчас ссориться.
– А не имеешь ли ты отношения к смерти Лимбо? – подозрительно спросила она.
– С ума сошла? – вяло возмутился Дере.
– Не удивлюсь. Я для тебя только средство. Ты меня больше не любишь. Мы давно уже на грани развода.
– Хочешь об этом поговорить? Хорошо, но потом.
– Когда?
– После выставки, – торопливо сказал он. – Сначала работа, потом…
– Как деньги делить будем? – тихо спросила она. – Деньги, квартиру, машины? Этот дом?
– После выставки, – повторил он.
И ушел в гостиную.
Она слышала, как муж опять кому-то названивает. Похоже, собрался устроить здесь прессконференцию. Хочет, чтобы она рыдала над тем, что осталось от Лимбо, на глазах у кровожадных журналистов. А где взять слезы? Брак разваливается. Это ж полжизни! Вот где трагедия! И слезы давно уже кончились!
Полжизни… А что она видела? Работа, работа, работа… Даже детей у них с Аликом нет. Некогда было. Впрочем, в сорок лет еще не поздно. Но разве он позволит? Работай! Делай деньги! Сейчас, когда пришел наконец успех, рожать детей?! С ума сошла! Деньги надо делать! Деньги!!!
– А я не хочу! Не хочу так больше!
– Что ты кричишь? – Он заглянул в мастерскую, где она вновь зависла над растерзанной Лимбо. – Я, между прочим, по телефону разговариваю! Да? Что вы сказали? Разумеется, в состоянии! Если вы не можете подъехать, я лично привезу жену к вам в издательство…
Выставка прошла с огромным успехом. И это во времена, когда интерес к скульптуре почти угас! Альберт Дере выжал из гибели Лимбо все, что было возможно. Пресса подняла такой шум, что народ валом повалил глянуть: что ж там такое? Неужели, и впрямь, все голые? Газеты взахлеб писали о скандале вокруг Маргариты Мун. А где скандал, там и слава. Едва она стала модной, как нашлись богатые покупатели. Цена на эротические скульптуры Маргариты Мун взлетела до небес. И не счесть было заказов на копию Лимбо. Что ж это он так? Маньяк то есть. Любовью с ней занимался, со статуей! Что же та скульптура собой представляла?!
В общем, успех. Его Величество Случай. Маргарита Мун давно уже вышла из тени и считалась крепкой профессионалкой. Ее работы охотно покупали, но платили не как звезде. Денег хватало лишь потому, что она работала много. Все у нее было: талант, усидчивость, нечеловеческая работоспособность. Удачи не хватало. И не было бы счастья, если бы…
Только ей уже было все равно. Десять, двадцать, тридцать копий Лимбо? Из бронзы, из гипса, в два раза меньше, в три… Да кому это нужно! Впрочем, муж и не настаивал.
– Сделай одну. Из бронзы. Отправим в литейный цех, там растиражируют. Покроют черной патиной – будет не хуже той, изначальной, из стали. Можно сделать мраморный бюстик. Да хоть пресс-папье! Настольную лампу! А что? Если в груди будут лампочки… – Он задумался. – Светящаяся Лимбо? Хм!.. А ты свое клеймо поставишь – и получишь львиную долю прибыли. «От Маргариты Мун»! – Он счастливо засмеялся.
– Ширпотреб. Алик, ты делаешь из меня ширпотреб! Лимбо – пресс-папье! Лампа! Опомнись! Она одна, понимаешь? Одна! Какие копии! Какие лампы!
– Дуся, не капризничай. Это и есть успех. Когда искусство идет в массы. А ты сама? Забыла, как рисовала эскизы чайных сервизов? А пряжки? А пробки для бутылок?
– У нас не было денег. И я бралась за любую работу.
– Вот для того, чтобы у нас отныне всегда были деньги, а ты могла работать в свое удовольствие, я и стараюсь.
– Ты меня убиваешь.
– Дуся, не делай трагедию из пустяка.
Разлад. Они друг друга больше не понимали. А тут еще маньяк. Преследователь. Неужели он успокоится, увидев, как лихо расходится уничтоженная им африканка? И кому он, спрашивается, будет мстить? Мужу? Прессе, поднявшей такой шум? Нет! Он будет мстить Маргарите Мун!
Она почувствовала страх. И по привычке кинулась искать утешения у лучшей подруги. Они с Кларой дружили с первого курса института, когда снимали одну комнату на двоих. Три года не разлей вода, пока Клара не выскочила замуж за москвича и не съехала к нему. Вскоре она родила девочку и взяла академический отпуск. Институт Клара так и не окончила, но в графе «образование» всегда писала «высшее». Врала Клара постоянно, но ложью это не считала. Это получалось у нее так легко и непринужденно, что все ей верили. Ну кому придет в голову проверять, есть ли у светской львицы Клары Гатиной диплом о высшем образовании? Зато все знают о ее дружбе с известным скульптором Маргаритой Мун.
– Ах, мы же учились вместе! – говорила Клара, обнимая подругу. И все думали: ну, раз учились, значит, и дипломы есть у обеих.
В отличие от трудяги Дуси Грошиковой, Клара не работала ни дня. У ее мужа был собственный бизнес, и Клара наслаждалась жизнью, тратя его деньги. Особенно сейчас, когда дочь выросла и стала студенткой, большую часть дня проводя вне дома.
Они встретились в модном японском ресторане, куда обе приехали на собственных машинах. С некоторых пор Маргарита Мун не пользовалась услугами общественного транспорта: ее стали узнавать. Что же касается Клары, то она никогда не ездила на метро. Так она говорила. Да и действительно давно не ездила. Последний раз – во времена голодной студенческой юности.
– Ну, что случилось, Дуня? – спросила подруга, глядя на нее поверх открытого меню.
– Ничего.
– Не ври мне.
Клара, которая врала постоянно, требовала, чтобы люди говорили ей правду! А Дуся Грошикова не умела врать. Поэтому она молчала. Сделали заказ. Официант ушел, и Клара настойчиво повторила:
– Что случилось? И где твой Ми-соль?
– Дере, – машинально поправила Маргарита. – Его фамилия Дере.
– Какая разница. Так где Фа-ля?
Она невольно вздохнула. Алик и Клара не выносили друг друга. Подруга постоянно язвила, коверкая его фамилию, на что он отвечал всегда одной и той же фразой: «Клара у Карла украла кораллы». Фантазии у Альберта Дере не было ни грамма.
– Ну что ты заладил? – морщилась Маргарита. – При чем здесь кораллы? Придумал бы что-нибудь новенькое!
Он не придумал ничего лучшего, чем игнорировать Клару. Они почти не встречались и старались не общаться по телефону. Маргарита уже поняла, что имя подруги в присутствии Альберта Дере лучше не произносить. Обычно сдержанный и корректный в высказываниях, потомственный интеллигент Альберт Валерианович Дере тут же срывался и начинал орать:
– Она шлюха! Твоя подруга! Шлюха! Порядочной женщине рядом с ней не место!
– Ну откуда ты знаешь? Ты ей, может, свечку держал?
– Да на нее достаточно посмотреть!
– Возражаю. Клара в меру использует косметику, не носит «мини»…
– Это потому, что у нее ноги кривые!
И так далее. Клара отзывалась о Дере не лучше. Помирить их не получалось. Маргарите Мун казалось, что оба выжидают, и рано или поздно один другого съест. Сейчас Клара почувствовала, что момент настал. Что подруга затем и вызвала ее на встречу.
– Алик занимается финансами, – промямлила Маргарита, уткнувшись в миску с крабовым супом.
– Ага! Деньги считает! Кстати, я тебя поздравляю. Это успех. Про тебя пишут во всех газетах. – Зависть Клара скрывать умела, ее голос даже не дрогнул. – Но вид у тебя невеселый. По-моему, ты должна быть счастлива…
– Да какое уж тут счастье! – Она махнула рукой. – Если бы писали о том, чем я занимаюсь! Ведь я иду вразрез с тенденциями современного искусства, в частности, скульптуры, отказывающейся от формы! Я – создательница нового стиля и в то же время продолжательница традиций Микеланджело, Родена, Бартоломео. Это новый классицизм, между прочим! Не считая Лимбо. Лимбо – это эксперимент. В основном я все же тяготею к классицизму… Но кому это интересно? Обо всем, что для меня важно – ни слова! Зато о моих доходах, нарядах, личной жизни… Да, у меня творческий подъем. Чего не скажешь о личной жизни. Понимаешь…
И полилось! Она жаловалась на Алика, а в глазах у Клары светилось торжество. Наконец-то! Клара молчала, давая подруге выговориться.
– …Мы на грани развода, – закончила свою речь Маргарита Мун. – По-моему, он меня больше не любит. Да и я от него устала.
– Вот! – сказала наконец Клара. – Ты поняла! Нельзя всю жизнь посвятить одному мужчине. Ты себя похоронила, Дуня. Сколько ты замужем? Лет пятнадцать? И ни разу ему не изменила! Да куда это годится?
– Перестань!
– Тебе надо развеяться, – не унималась подруга. – Почувствовать вкус жизни. Я вот гляжу на твои скульптуры и думаю: не может быть, чтобы это сотворила женщина, которую я знаю, как себя! Редкостная зануда, верная жена…
– Клара!
– В тебе же бездна чувственности! Это видно из твоих работ. Там ты не стесняешься. Так почему в жизни ведешь себя как синий чулок?
– Потому что я такая и есть.
– Нет. Ты не такая. Просто твой До-си тебя запугал.
– Скажи, почему вы друг друга так ненавидите?
Клара тут же отвела взгляд, и Маргарита поняла: сейчас подруга соврет.
– Кто тебе сказал, что я ненавижу Дере? – Она тут же отметила: Дере! Значит, дело серьезно! – Он просто тебя недостоин, и я это вижу. Не красавец, да и зануда редкостный.
– Значит, мы друг друга стоим. – Маргарита невольно улыбнулась.
– Ничего подобного! Он тебя законсервировал. Подавил твои желания. И ты всю свою чувственность расходуешь, создавая скульптуры. Кстати, я хотела попросить у тебя копию Лимбо.
– Что?
– Прелесть что за девушка! Она непременно должна стоять в моей спальне. А тебе не кажется, что Лимбо похожа на меня?
Маргарита с сомнением посмотрела на Клару. Та была яркой блондинкой. Дере мстительно добавлял: «крашеной блондинкой». Но кожа у Клары была светлая, холодного тона, характерного как раз для блондинок, хотя глаза карие, а брови темные. По мнению скульптора Маргариты Мун, Клара была очень интересной женщиной, но ваять с нее негритянку Лимбо…
– Мне с трудом удалось справиться с собой, и новая Лимбо гораздо хуже той, которую убили… – туманно ответила – она.
– Чушь! Она хороша! Все мои знакомые в восторге! Вообще, милая, тебя недооценивали. Твой успех вполне заслужен. И теперь, когда у тебя есть деньги, ты должна расслабиться. Пора положить конец этой бешеной гонке. Теперь все, что выйдет из-под твоих рук, пойдет на «ура» и за хорошие деньги. Ты не должна стесняться. Трать их!
– Я ничего не хочу.
– Посмотри на улицу. Весна, Дуня! Мужики словно с ума посходили! Солнышко наконец пригрело. Снег растаял. Очнись! Тебе сорок лет! Так и жизнь пройдет.
– И что ты предлагаешь? – вяло спросила она и взяла с подноса кусочек ролла. Обмакнула в соевый соус, положила в рот, но вкуса не почувствовала. Весенний авитаминоз, что ли? Или депрессия?
– Я предлагаю обратить внимание и на других мужчин.
– Клара, меня это не интересует.
Подруга лукаво улыбнулась и напомнила:
– А как мы с тобой в институте, в нашей маленькой комнатке, в приятной компании…
– Клара! Я ведь тогда была не замужем!
– Ты и сейчас свободна.
– Формально мы с Аликом не в разводе.
– А фактически? Вы спите вместе?
– Нет. Давно уже нет. Я его как женщина не интересую.
– И какой смысл хранить верность?
– Как ты себе это представляешь? – сердито спросила Маргарита. – Меня же вся Москва знает! Пойдут сплетни.
– Не обязательно в Москве. Ты можешь поехать в секс-тур.
– Куда?!
– О Господи! В Турцию! В Египет! Есть туры для состоятельных дам. Чтобы не бегать за аниматорами, на каждого из которых очередь, а иметь персонального мальчика-пажа.
– Откуда ты знаешь?
– Я этим пользовалась.
Она посмотрела на Клару и подумала: «А Дере не так уж и не прав». Клара и не скрывала, что не хранит верность супругу, просто Маргарита не затрагивала эту тему. У подруги есть личная жизнь. Не хочет делиться подробностями – и не надо. И вот захотела!
– А ты не боишься, что Платон узнает?
– Мой Платоша из разряда хомячков, – улыбнулась Клара.
