скачать книгу бесплатно
– Вы уверены, что в вас сейчас не включилось ваше больное детективное воображение? – торжественно насторожился Оранж.
– Оставьте мои детективы в покое, перестаньте мне завидовать.
– Да вы, я вижу, не без греха, писатель. Давайте начистоту.
Алексей Юрьевич с удовольствием потирал руки.
– Давайте. Только я боюсь, моя искренность может вас, гм-гм, дополнительно травмировать.
Теперь Горяев был сама деликатность.
– Так-так, становится все жарче и веселее. После моей лодыжки мне ничего не страшно. Гореть так гореть. Валяйте, добивайте бомжа. Поднимайте руку на униженного и оскорбленного, – юродствовал Алексей Юрьевич.
– Мужайтесь, господин Оранж. Ваша Катерина…
– Не может быть! Не верю! – весьма натурально возопил Алексей.
– Дайте слово сказать! Катерина не только вас и отца двоих детей за нос водила, но и меня. Змея подколодная! – с шиком, на голубом глазу выдал реплику Горяев. Оранж парировал со сдержанным достоинством:
– Вы хоть представляете, что вы сейчас натворили? Вы убили мою святую веру в людей. Этого вам точно там не простят, после этого в рай вам путь заказан абсолютно. Между прочим, я бы детективщиков к райским кущам на пушечный выстрел не подпускал. Просто палил бы по ним картечью. Прямой наводкой. Вам хоть капельку стыдно, сочинитель?
– Самую малость. А вам?
Теперь Горяев был мистер ехидность.
– Мне стыдно за себя. Я думал, у нее всего три любовника. Оказалось целых четыре.
– Кошмар! А я думал, всего два… – Леонид Сергеевич был в восторге от собеседника. Оранж отвечал ему полной взаимностью:
– Рогоносец вы несчастный! Да вы просто в людях не разбираетесь. Ладно, каких еще пару диванов вы имели в виду?
– Об одном я вам уже сообщил. Что касается второго… Не проболтаетесь?
– Нет. Я что, похож на болтуна? – в голосе Алексея заплескалась глубокая обида.
– Как вам сказать… Молчуном вас назвать – язык не поворачивается. Впрочем, сейчас это неважно. А с какой стати я должен выдавать вам свой самый большой секрет?
– У меня такое впечатление, что вам очень хочется выдать свой секрет. Видимо, больше не с кем поделиться.
Оранж отчего-то на минуту перестал быть клоуном. Горяев подхватил его нелукавую интонацию (нет, судя по всему, диалог вел все же Алексей Юрьевич):
– Ну, что ж, вы, пожалуй, в чем-то правы… Я люблю дочь моего друга. Вот так, господин бомж. Вот почему я снимал квартиру в вашем паршивом обгорелом доме. Не исключено, что именно моя тахта и оказалась тем злополучным детонатором…
– Эге, писатель, – Оранж приободрился. – В вас начинает проступать что-то глубоко человеческое. Сугубо человеческое, я бы сказал. Сколько вам лет?
– Сорок пять.
– А дочери друга, я полагаю, несколько меньше?
– Двадцать один.
– Губа не дура. Женаты, я полагаю? И детей, наверно, двое?
– Двое. Девочка и мальчик.
– И сколько вашей дочери?
– Двадцать два.
– Фью-ю-ю! Без комментариев.
Комментарий Оранжа был, в общем-то, обидной, хотя и талантливой, импровизацией. Но Горяев сейчас дорожил нотой простоты:
– Из-за этого я и ушел от жены. Пока мы не разведены. Что делать – ума не приложу. А врать надоело.
– Я вас видел вместе с этой девочкой, с дочерью лучшего друга, я имею в виду.
– Ее зовут Ирина, – со вздохом ответил Горяев.
– Ей идет короткая юбка. Но, по-моему, вы затеяли смертельную игру. Это пострашнее пожара будет.
– Пожар – это мелочи жизни. Укус комара.
– А как же Катерина? – перешел на шепот Оранж.
– Раз в неделю – разве это серьезно? Да и то от отчаяния, – в тон ему возразил Горяев.
– Понимаю.
– Не знаю, зачем я это вам рассказал.
– А я вам скажу, зачем, – Оранж энергично расхаживал по палате. – Вы просто учуяли во мне родственную натуру. Да-да, не отпирайтесь. Ну, что ж, примите исповедь мою. У меня практически те же проблемы. Только я не женат, разведен, но не очень устроен в жизни. Перебиваюсь случайными заработками. А это чистое существо мне всю душу перевернуло. Просто… пожар какой-то, напалм. Горю синим пламенем, то ли адским, то ли райским. Ведь я жену оставил с двухлетним сыном, которого мы ждали десять лет… Записывайте мою историю, что вы рот разинули. Вставите в роман. Гонорар поделим пополам.
Уже непонятно было, кто из них клоун серьезный, а кто не очень.
– Да, вы тоже влипли не на шутку.
И, понизив голос, Горяев добавил:
– А как же Тонька?
– От отчаяния, разумеется. Зачем задавать лишние вопросы?
– Понимаю. А как ее зовут?
– Кого?
– Ну, эту… вашу… юную подругу.
– У нее чудесное имя. Знаете, такое свежее, незатасканное. Как-то удивительно приспособленное для моих губ. Ее зовут… Нет, сначала я опишу ее фигуру. Нет, обрисую. Вот, вот и вот, представляете? Какая прелесть! Кстати, ей тоже двадцать два года. У вашей дочери хорошая фигура? – Оранж был не просто в ударе; глаза его блистали, движения были патетичными.
– Еще бы! – Горяев невольно переходил на восклицания.
– Ну, разумеется. Нашел у кого спросить… – ядовито осадил Леонида Сергеевича Алексей Юрьевич, оскорбленный в лучших чувствах. – Там такое чудо точёное! Слоновая кость! Африканская статуэтка!
– У африканских статуэток отчего-то сиськи всегда огромные, – уколом на укол парировал Горяев. Впрочем, сделал это вполне уважительно.
– Нет, здесь с пропорциями все в полном ажуре. Пикантнее, чем эти тощие задницы на подиумах. Софи Лорен отдыхает. Монро – просто драная кошка. Тут, тут и тут. М-м! Сила!
И в пантомиме Оранж был выразителен.
– А какого цвета у нее глаза? – невинно и как-то особенно проникновенно спросил Горяев.
– Вы рассуждаете как патологоанатом. Вам бы все по частям и безо всякой последовательности, – вдохновенный Оранж с презрением отнесся к выпаду Леонида Сергеевича. – После такой фигуры глаза уже не имеют значения. Но и глаза у нее – и тут вы правы! – отдельная песня. Я вам просто скажу: они цвета моря. А зовут ее…
2
В этот момент в палату вошла девушка, при взгляде на которую хотелось думать о лете, море, бездонном синем небе и большой корзине с фруктами. Свежестью и чистотой веяло от всего облика прелестного юного создания. На ней был легкий сарафан, схваченный на стане тонким пояском. Круглые плечи, открытое лицо, с которого она никак не могла смахнуть улыбку. Только при взгляде на Оранжа в ее глазах промелькнуло что-то, похожее на тревогу.
– Марина, радость моя! Солнышко мое светлое! – обнял ее счастливый папаша, Леонид Сергеевич Горяев.
– Здравствуй, папа. А мы и не знали, где тебя искать. Какая неожиданная встреча. Просто ужас, – несколько непоследовательно отреагировала дочь.
Марина не отрываясь смотрела на Алексея Юрьевича, а тот, как завороженный, уставился на дочь своего приятеля.
Вам все понятно, читатель?
Да, да, это была именно та девушка, которую описывал влюбленный Оранж. Жизнь полна неожиданностей, она просто изобилует ими. Вы не встречали ничего подобного?
Так ведь можно жить долго и при этом ничего не замечать вокруг. Раскройте глаза, сонный читатель, приподнимитесь с дивана.
– Как ты меня вообще нашла? Что там творится на воле? Говорят, сотни трупов? Садись, рассказывай. Да, позволь тебе представить, это приятель мой, можно сказать, товарищ по несчастью, Оранж. Фамилия такая.
– Алексей Юрьевич, – церемонно, как на рыцарском турнире, представился Оранж.
– Алексей…
– Можно просто Алексей.
– Алексей Юрьевич посолиднее будет, да и по возрасту более подходит, – отчего-то заволновался отец.
– Какие наши годы, Леонид Сергеич! Только жить начинаем.
– Марусенька, садись, рассказывай. Сколько там трупов? Мы тут ничего не знаем.
– Папа, о каких трупах ты все время говоришь? Мне сказали, двоих доставили на носилках вот в эту палату, номер семь. Фамилию второго я и не посмотрела. Оранж, как выяснилось, и ты вот…
Марина еще не умела врать и вовсе не собиралась обучаться этому гнусному искусству. Поэтому она слегка зарумянилась, что, впрочем, только придало прелести ее очаровательному лицу, обрамленному светлыми волосами, прядь которых то и дело непослушно выползала из-за ее небольшого, отдельно красивого уха. Можно было целую вечность сидеть и просто любоваться ее милыми жестами, нелживой мимикой, постоянными поворотами головы…
– Как это тебя угораздило, папа. Многие наглотались дыма, отравились угарным газом. У многих просто нервный шок. Много ушибов. Но никаких трупов нет, за исключением вас.
– Мы не в счет. Мы не трупы, – с ноткой мужества в голосе заявил Горяев. – Значит, версию о террористах решили отменить. Жалкие политиканы! Значит, им больше не нужен образ невинной жертвы! Пропали мои тиражи!
– Папа, ты о чем? С тобой все в порядке? Алексей, папа в своем уме?
– Я соображаю в сто раз лучше, чем Алексей Юрьевич. Выпей воды. Успокойся. Продолжай.
– Говорят, поджог устроила какая-то Катерина в отместку своему любовнику, чужому мужу.
Здесь великолепная Марина вновь отчего-то покраснела, слегка, самую малость.
– Кошмар! – возмутился Леонид Сергеевич. – В это трудно поверить. Кому же она мстила, а? Как вы полагаете, Алексей Юрьевич?
– Откуда мне знать? – в ответе Оранжа явно сквозила озабоченность, которая так не свойственна молодости и которая настигает нас после того, как мы, несколько раз обжегшись на молоке, усердно дули на воду. – Вы же лучше меня соображаете. До четырех считать умеете? Вы жили в девятнадцатиэтажном доме! Как же вы добирались до своего восьмого! Наверно, то и дело путали его с четырнадцатым.
– Что за нервные люди населяли этот копченый небоскрёбишко! Маньяки! Какие злые языки! Страшнее арбалета! – Леонид Сергеевич положительно вышел из себя.
– Муся, не томи! Моя квартира не сгорела?
– Какая она тебе Муся! Не забывайтесь, Алексей Юрьевич!
– Виноват, Марина э… Леонидовна. Вы случайно не в курсе, моя скромная квартира номер 71, что на седьмом этаже, на солнечную сторону, окна не заклеены, из-за моей лени и нехватки времени, да, да признаю, – так вот моя замечательная квартира цела? Она не сгорела? Эта Катерина меня ни с кем не перепутала? Может быть, вы случайно, одним глазком успели увидеть…
– Да успокойтесь, Алексей э… Юрьевич, ваша квартира в целости и сохранности. Какое отношение вы имеете к этой сумасшедшей Катерине?
– Никакого! Клянусь самым дорогим на свете!
– А моя квартира, доченька? В мою квартиру ты заглянула?
– Ну, конечно, папа. Зачем же я, по-твоему, ходила в этот дом?
– Да, действительно… Ко мне, конечно… И что с моей квартирой?
– Как что? Я надеюсь, что ты не тот чужой муж, которого следовало бы спалить.
– Как ты можешь такое говорить своему отцу! Так цела квартира?
– Да цела, цела. Что вы так оба спохватились!
– А я и не сомневался, что цела! – воскликнул Горяев, хлопнув себя по коленке. – У меня в прихожей на стене рядом с зеркалом висит сура из Корана. Арабская вязь на медном листе. Специальная древняя техника: буквы продавлены, покрыты лаком. Там пожелание благополучия и процветания моей семье и моему дому. Охранная грамота. Причем в тексте есть специальный заговор от пожара! Надежнее, чем пожарная машина!
– Откуда она у тебя, папа?
– Купил.
– Зачем?
– Не знаю… На всякий случай.
