Семь пятниц Фарисея Савла

скачать книгу бесплатно

ПЛАЦИД. Постой, иудей! Что в твоем мешке?

ИОСИФ. (Останавливаясь). Я – бедный человек.

Что ты хочешь от бедного человека, римлянин? Что говорят тебе глаза твои? Ты видишь, я продаю птиц. Этого здесь никто еще не запретил. Бедным людям нужны маленькие птички, чтобы их заколоть и отдать священнику для жертвы! Что говорят тебе глаза твои?

ПЛАЦИД. Мои глаза говорят мне, что у тебя в руке мешок, но не говорят, что в нем. Что-то другое говорит мне, что там – не птицы. Очень тихо в твоем мешке. Развяжи его.

ИОСИФ. (Нехотя развязывает мешок). Птицы в мешке не поют!

ПЛАЦИД. (Достает из мешка рыбу). Особенно такие. (Бросает рыбу обратно).

ИОСИФ. (Заискивающе). Ну да, рыбка… Вы, римляне, любите рыбку! Кто-то же должен для вас ее доставить, вот, пожалуйста! Купи у меня рыбу, добрый солдат, я не возьму дорого с такого молодца…

Проходит и уходит Стражник, возглашая: «Канун Субботы!». Савл прячет нож за пазуху.

Ой! Храмовая стража! (С испугом захлопывает мешок). Не выдавай меня, солдатик! Я угощу тебя отличной рыбой и не возьму денег, пусть только уйдет стражник…

ПЛАЦИД. А рыба твоя – не тухлая?

ИОСИФ. Тише, умоляю! Рыба – свежайшая: всего час, как я выловил ее в пруду у Лазаря!

ПЛАЦИД. И кто этот Лазарь, у которого ты воруешь рыбу?

ИОСИФ. Что ты такое говоришь?! Да я бы отсек себе обе руки, если бы хоть одна из них посягнула на добро нашего Лазаря! Это же – такой достойный человек, богатый, но благочестивый! Он жалеет таких бедняков, как я. Его дом – самый большой у нас в Вифании. Это – там (указывает на гору), на Масличной Горе, только немножко с той стороны. Так моя лачуга – совсем близко от дома Лазаря, и этот достойнейший человек позволяет мне накануне Субботы половить в его пруду немножко рыбы…

ПЛАЦИД. Ладно, давай сюда твою рыбу.

ИОСИФ. (Доставая рыбину из мешка). Вот, ешь на здоровье, добрый человек!

ПЛАЦИД. Это – мало. (Тот достает вторую рыбину). Мало. Давай всё. (Берется за мешок). Ты стар, тебе тяжело это таскать, хватит с тебя и птиц.

ИОСИФ. (Удерживая мешок). Но я – бедный человек, не отнимай у меня последнее!

ПЛАЦИД. Ты – жадный человек. А я – нет: мне не жалко отдать твой мешок вашим храмовым стражникам, которых ты боишься больше, чем римских солдат. По-моему, тебе лучше отдать рыбу мне. (Отнимает мешок и хочет уйти).

Входит Луций.

ЛУЦИЙ. Стоять, солдат!

ПЛАЦИД. Трибун! (Вытягивается, отдает честь).

ЛУЦИЙ. А, это ты, Плацид.… Верни-ка этому иудею его мешок, и будь поблизости.

Плацид повинуется и уходит.

(Иосифу). Иди, старик, продай свою рыбу в другом месте. Ты знаешь не хуже моего: здесь продают только то, что годится для жертвы. Порядок есть порядок.

Иосиф уходит.

(Савлу). Так. Ну, а ты – кто? Почему прячешься?

САВЛ. Я – Савл. Я – студент, я изучаю Тору. Мой учитель – Гамлиэль.

ЛУЦИЙ. Гамлиэль мне известен. Значит, ты посещаешь его академию… забыл, где она?

САВЛ. Здесь, сразу за мостом, по левую руку.

ЛУЦИЙ. Верно. Ты – иерусалимлянин?

САВЛ. Нет, я – родом из Тарса киликийского.

ЛУЦИЙ. А, вольный Тарс, славный город философов на реке Кидне! Не довелось побывать.… Но постой… ведь Тарс еще при Августе стал римской колонией, со всеми привилегиями. Выходит, ты – римский гражданин?

САВЛ. (Нехотя). Да. От рождения.

ЛУЦИЙ. Тебе повезло, Савл из Тарса! Я сам – каппадокиец, моя родина – недалеко от твоей Киликии. Но мне, чтобы стать командиром, пришлось купить римское гражданство… Однако, Савл, как римский гражданин ты должен иметь римское имя.

САВЛ. (Через силу). Мое римское имя – Павел.

ЛУЦИЙ. Павел… Ты неохотно его произносишь. Ты не любишь свое римское имя? Стыдишься римского гражданства? Говори, не бойся меня!

САВЛ. Я не боюсь! Я – не Павел, я – Савл! Моя мать назвала меня именем первого из царей Израилевых! Я – иудей! Я никогда не буду зваться Павлом!

ЛУЦИЙ. Ну, как знать! Не горячись так… Впрочем, ты мне нравишься. Я люблю горячих молодых людей, какого бы племени они ни были. Но твой нож, который ты прячешь за пазухой, ты должен мне отдать. Я желаю тебе добра. Дай мне его. (Савл отдает нож). И ты рассчитывал вот этим вот убить Плацида? Он – сильный и опытный воин, а ты не больно-то крепок на вид. Ты не похож на тех, кто нападает со спины. Но даже если б ты ударил Плацида сзади, вряд ли ты уцелел бы. Ты бы погиб в любом случае. Ради чего? Ради старика-птицелова? Кто он тебе?

САВЛ. Он – мой соотечественник! У нас с ним – один Бог. Мы все, иудеи – дети одного Бога, поэтому мы – братья друг другу. Язычнику не понять этого.

ЛУЦИЙ. Отчего не понять? Вы все – братья, поэтому, чуть что, вы режете друг другу глотку, как все братья на свете. Но это – ваше дело. Мое дело – не допускать, чтобы резали глотку моим солдатам. По возможности… Ты же – фарисей, Савл, ты живешь по заповедям. «Не убей», «не лжесвидетельствуй», так ведь? За четверть часа ты нарушил две заповеди: солгал, чтобы сбить солдат со следа убийцы, и сам замыслил убийство.

САВЛ. Я не замышлял убийства. Мне просто нужно было понять, поднимется ли моя рука на убийство. Я хотел это понять, сжимая нож в руке!

ЛУЦИЙ. И что ты понял?

САВЛ. Что я не могу вонзить нож в человека.

ЛУЦИЙ. Ну и что мне с тобою делать, студент Савл?

Ты уже не так юн, чтобы отвести тебя к твоему учителю и велеть ему наказать тебя. Может, ты просто дашь мне слово – не пытаться убивать римских солдат? Я поверю.

САВЛ. Если я дам слово, я не смогу его нарушить. Но я не дам слово из одной трусости.

ЛУЦИЙ. (Подумав). Попробуем так. Меняемся: мое слово – на твое слово.

САВЛ. Какое слово хочешь ты мне дать? ЛУЦИЙ. Придумай сам. Я – военный трибун, у меня есть власть. Я могу многое сделать.

САВЛ. Ты хочешь купить мое слово? Чего бы я ни попросил взамен? Ты так дорого ценишь слово незнакомого тебе иудея?

ЛУЦИЙ. Ты уже достаточно мне знаком, и я ценю твое слово.

САВЛ. Позволь спросить тебя. ЛУЦИЙ. Спрашивай. САВЛ. Ты только что, перед твоим солдатом, заступился за старика-иудея, торговавшего рыбой вблизи Храма. А сейчас хочешь отпустить под честное слово иудея, замышлявшего убить твоего солдата?! Почему ты добр к иудеям?

ЛУЦИЙ. Если я скажу тебе правду, ты дашь мне твое слово?

САВЛ. Да. ЛУЦИЙ. Иудей спас моего сына. Мой сын был очень болен. Он умирал. Врачи, каких я мог привести к нему, были бессильны. И тогда мне сказали об одном бродячем раввине. Он в ту пору гостил здесь неподалеку, в Вифании. Я хотел было послать за ним центуриона с парой солдат, но передумал и поскакал в Вифанию сам. Едва увидев этого человека, я почувствовал необъяснимую уверенность: ему не нужно идти со мною в мой дом! Достаточно, чтоб он пожелал вылечить моего сына! И я сказал ему это. Он удивился и промолвил: «Такого я не встречал и среди Израиля». Потом улыбнулся мне и сказал, что я могу вернуться домой, сын мой здоров. Так и вышло.

САВЛ. И как же звали того чародея?

ЛУЦИЙ. Его называют Иисусом Назарянином.

САВЛ. Иисусом Назарянином…

ЛУЦИЙ. Так ты даешь слово?

САВЛ. Клянусь никогда не поднимать руку на римских солдат.

ЛУЦИЙ. Ты не заметил, как поклялся Иисусом Назарянином!

САВЛ. Это вышло нечаянно. Что ж из того?

ЛУЦИЙ. Для меня – много. Ты поклялся именем живого бога.

САВЛ. (Гневно). У меня один Бог! Я – не язычник, я не верю, как ты, в живых богов!

ЛУЦИЙ. Мне важно, во что верю я.

САВЛ. О Боже, опять!

Вспышка, тьма, затем видение: Юния.

(Луцию). Ты, конечно, не видишь ее…

ЛУЦИЙ. Кого? САВЛ. Вон там, девушка в голубом плаще!

ЛУЦИЙ. Там ничего нет, кроме галереи. Ты бредишь?

САВЛ. Я не знаю как, но в это время я всегда вижу то, что происходит с нею там, в Тарсе.

ЛУЦИЙ. Кто она? САВЛ. Юния, моя возлюбленная, которая никогда не будет моей!

ЛУЦИЙ. Почему? САВЛ. По матери она – иудеянка. Но ее отец и отец ее отца – не иудеи!

ЛУЦИЙ. Ах вот оно что! И кто же виноват?

САВЛ. Сестру моего деда соблазнил римский центурион. Он увез ее к себе в Иллирию. Овдовев, она вернулась в Тарс с дочерью, мечтая выдать ее за соплеменника. Но в Тарсе не нашлось иудея, пожелавшего бы оскверниться таким браком. Девушку взял в жены юноша из римской семьи. От их союза и родилась Юния.