скачать книгу бесплатно
ЕВДОКИЯ (в сердцах). Ну вас.. (Хочет уйти.)
МАША. Ребёнок, куда?..
ЕВДОКИЯ. В душ могу я пойти, или нет?
МАША. Иди, полудурок, проваливай.
Евдокия «с вызовом» раздевается: голая, босая переходит в ванную комнату.
НАИНА (любовно провожает девушку взглядом). Ничего, подруга, составим её гороскоп – и всё, как на блюдечке проясниться.
МАША. Нафаня, неужели ты веришь в подобную дребедень?
НАИНА. В гороскоп, нет, а в тайную власть, да. Просто все обращают внимание на мелочи жизни. К примеру, зачем ты долбишь дочь за фигуру?
МАША. Затем, чтобы девочка держала себя в форме, а не трясла пузом. Вот зачем.
НАИНА. Правильно: она – девочка, а девочке простительно всё, кроме дурного характера. И, кстати, пуза у нее нет. Фигурка как у богини…
Включается плазма: Евдокия в зеркале изучает свое обнаженное тело, точно видит его таким впервые; оглаживает бедра, соски, грудь, подстриженные «ёжиком» лобковые волосы…
НАИНА. Дочь твоя – бука, смотрит под ноги и, как полено, зажата. Девочка слово ни вымолвит в простоте. (Демонстрирует.) Косолапит… Кто на такую позарится, мм?
МАША. Вот – и пусть…
НАИНА. Маня, нельзя выхолащивать жизнь. Всем нужны праздники. Иногда можно и дуру включить. (Демонстрирует.) Глазки… ручки… ножки… Когда меня спрашивают про самую дикую мою мечту, я отвечаю, что до пятого класса я мечтала о радужном пони и загадочно улыбаюсь. А всё потому, что я вспоминаю, как после пятого класса начала мечтать, чтобы меня похитил маньяк, бил, а потом бы у меня развился стокгольмский синдром и мы бы любили друга, пытали, взрывали бы и убивали людей, вместе и умерли бы в один день, держась за руки, сидя на электрическом стуле.
МАША (удивленно). Зачем?..
НАИНА (мерцая ресницами). Есть у неё кто-нибудь?
МАША. Наина, ты о чем?..
НАИНА. Русским языком спрашиваю: узнавала?
МАША. В смысле?..
НАИНА. Блин! Маша, ну… не тупи. Парень у девочки есть?..
МАША. Кто?..
НАИНА. Конь в пальто!
МАША. Ёбарь что ли?
НАИНА. Да!.. йо-мао… Хочешь, чтобы у барышни окончательно крышу снесло?
МАША. Выросла – сама пусть решает.
НАИНА. Да?.. А если у неё какой-нибудь сексуальный маньяк или наркоман нарисуется?
МАША (в сердцах) Госпадя!..
НАИНА. Подруга, не дергайся. Надо мной соседка… выше этажом…
МАША. Ну?..
НАИНА. Гну! Шёл себе человек с работы, навстречу – мальчишечка… в шапчонке – хорошенький… копытом… бац – в лицо… Люська башкой о батарею… Мудила крест нательный сорвал, серёжки – и дёру. Я ее в луже крови нашла, вышла на лестницу подымить, а тут…
МАША. Хоть объявление подавай на обмен. Я уже, кажется, собственной тени боюсь. Может, её в монастырь сослать?
НАИНА. Типун тебе на язык!
МАША. Нафаня, а с другой стороны, допустим: есть у нее мальчик, встречусь… что толку? Мальчик и мальчик.
НАИНА. Да? А если мальчик не мальчик?
МАША (удивленно). Не мальчик, а кто?
НАИНА. Мужик! Что тогда?
Включается плазма: влажные волосы Евдокии отливаются эбеновым лоском. В конвульсиях красоты (крупный план) девушка пальцами растлевает нежные складочки между ног; томится, нежит себя, приближаясь к оргазму.
НИАНА. Мы – это стихи плюс я.
МАША. Ты о чем?
НАИНА. Заказывала себе летом вагинальные шарики с вибрацией… Ну, знаешь?.. такие…
МАША. Не знаю. И?..
НАИНА. Забрала и решила тут же проверить. Ну, сказано – сделано! Иду вся такая, они вибрируют, и тут начался ливень. В результате я мокрая везде – что есть платье, что нет, – ощущения, что идешь голая по улице. Мужики оборачиваются. Пока дошла до дома, кончила раз десять.
МАША (в сердцах). Блядь! Умеешь ты настроить подругу!
НАИНА. А я говорю: пусть, пусть у девочки будет мальчик! Для здоровья. Для настроения…
МАША. На луну не улетишь. Пусть. Как Бог даст.
НАИНА (задумалась). А залетит?
МАША. Знаешь, – дуй в баню!
НАИНА. Угу, с вами пойдёшь – в дом инвалидов.
МАША (в отчаянии). Бездействие сводит меня с ума! Я хирею! Я чахну! Выть хочется… Последнее время, во всех сферах жизни вижу – кучи дерьма. А когда становится совсем невмоготу – залезаю в шкаф, сижу в темноте, не двигаясь… Могу просидеть так не один час. Потом аккуратно приоткрываю дверку, выглядываю: не стал ли мир вокруг лучше, вздыхаю, выхожу и продолжаю делать вид, что живу…
НАИНА. Присядь-ка… давай…
Маша подчиняется.
НАИНА. Позвоночник – не шутка. (Делает подруге массаж.) Ничего, подруга, прорвёмся. Кишечник промоем. Печёнку прочистим. Суставчики твои разомнём… Тридцать девять – не конец – начало – пик жизни, можно сказать, Эверест! А сразу ничего не бывает.
МАША (подчинилась ласке, прикрыла глаза). Я… когда двигаюсь… вроде… полегче…
НАИНА. Акула и та, если её за хвост поймать, в воде засыпает.
МАША. Да? Почему?
НАИНА. Жабры у неё так устроены. А ты – красивая, сексапильная, в самом соку… (Расстегивает Маше лифчик.) Воть какие у нас тут пусечки… Пуф!
Включается плаза: Евдокия, расточив лимит пользы, закинула распущенные волосы со спины на лицо, изображает страшилище…
МАША. Нафаня, у меня внутри, точно все занавески ободраны; анатомически отделяюсь от мира.
НАИНА (интимно). «И даже свет дневной обдаёт нас ласковой струёй лишь потому, что каждый час прилетает к нам, сменив коней». (Говорит, как с больной.) Маша, вернись в оркестр – пока есть такая возможность.
МАША. Не-а.
НАИНА (ласково). Маня…
МАША. Жёлтые ботинки и зелёные носки не сочетаются. (Сомлела.) Ммм, щас кончу…
НАИНА (продолжает массаж). Виктория – ни какая-то магия жеста, а триумфальное значение – знак мира, приветствие новой, значимой, духовной, безграничной свободы; мактуб: так суждено.
МАША. Нет, баста.
НАИНА. Нельзя пренебрегать главным ради временной прихоти. Нельзя не бороться. Нельзя не работать над собственными недостатками. Невозможно носить в себе и питать никакого уродства… Иначе полная дискредитация, мутация личности. Пипец, Маня, полный пипец! Ясно тебе?
МАША. Все нормальные люди – в киношку, на дачу, а тут – годы каторги.
НАИНА. Да ведь сама ты призналась, что опоздала на репетицию, так?
МАША. Да…
НАИНА. А почему?
МАША. Перепутала ноты. Вместо Вагнера притащила другую ерунду.
НАИНА. Маня, а ведь там, где тебя ожидали – добрая сотня очень разных людей, и у всех нервы, обязательства, такая же зависимость, подчинение: понимаешь?
МАША. Нет.
НАИНА. К тому же «хам», как ты говоришь, «идиот», извинился? Так?
МАША. Да.
НАИАН. Маня, художественный руководитель Большого, государственного симфонического оркестра – тоже человек…
МАША. Человек…
НАИНА. В том смысле, что иногда ошибается. Случилась нелепость, пусть дикая, но простая случайность, понимаешь?
МАША. Крыса тоже случайность?.. Виолончель – помнишь её?
НАИНА (уклончиво). Ну – да…
МАША. Не раздумывая, сходу влепила мне: «Гадина!»
НАИНА. Маня, а может, ты путаешь?.. Может этого не было?…
МАША. Все слышали, все – до единого… Никто слова не обронил, чтобы меня защитить. Даже в администраторской, в гардеробе… все – свинцовые мерзости… (Взмахнула голосом). С родителями жили впроголодь! Я полы в школе мыла… Консерватория – красный диплом, и – крыса… Господи! Я – крыса! Что делать? Как жить?
НАИНА (выразительно). Никому не завидовать; довольствоваться только собой; превыше всего ценить, чем владеешь; не признавать ничего прекрасного сверх того, что видишь собственными глазами, – и тебя спасут свобода выбора, отсутствие сквозняков и сырости. (Делает пассы руками.) Закрой глаза. – Что видишь?
МАША (подчиняется). Острова, цветные пятна…
НАИНА. Не бойся, девочка, я с тобой.
МАША. Устала. Работаю за копейки, еле вытягиваю, боюсь, что скоро брошу. И мне так стыдно, что я ничего не могу сделать для своих родителей; что мне этих денег, которые я зарабатываю, хватает только на бензин и на столовку. Я даже не смогла сделать подарки им всем на Новый год. А так хочется ответить им за то, что они сделали для меня. Но я амеба… Бестолковая, безнадёжная амеба.
НАИНА (успокаивает). Чииии… девочка, чиии…
МАША. Моя мама очень эмоциональная – была, поэтому старалась избегать фильмы и книги с плохим концом. Так сложилось, что я читала ей перед сном почти каждый день. Перед тем, как начать читать новую книгу, заранее писала для неё счастливый конец.
НАИНА. Чииии… (Гладит подругу по голове и коленям.)
МАША. Когда очень хочется спать, двигаться тяжело, я чистая, в чистой пижаме ложусь в тёплую постель, в этот момент я мечтаю, чтобы мои ощущения длились вечно. Чтобы я была таким уставшей еще несколько лет и имела возможность, укутавшись в одеяле, спать в тишине и темноте еще очень-очень долгое время.
НАИНА. Расслабься… (Приподнимает волосы, тихонечко целует Машу в затылок…) Хочешь плакать – поплачь…
МАША. Я с детства не умею плакать. Точнее это происходит как-то криво: ком в горле есть, глаза увлажняются, нос краснеет, но слёзы не текут. Никак! Вообще! А иногда и глаза остаются сухими. Посмотришь на некоторых эмоциональных особ – у них слезы так и катятся по щекам в три ручья. А мне даже мать не всегда верит, когда плачу. Пусть это и бывает нечасто, так как особо взрывным выражением эмоций я не отличаюсь, но внутри-то та же печаль, те же эмоции, как…
НАИНА. Маша, я поняла. Расслабь спину. Сядь чётко. (Массирует ей плечи, шею и полностью обнаженную грудь.) Блин! Странно, но возбуждаюсь…
МАША. Неприятно, что в редкий момент слабости меня упрекают в наигранности.
НАИНА. Не вертись…
МАША. В детстве у нас во дворе была девочка, которую мы все считали авторитетом. Она была самая старшая, поэтому мы все её слушали и все ей верили. Однажды она сказала, что если долго лизать асфальт – он станет сладким. Я потом долго отмывала свой чёрный рот от пыли и камней и доказывала родителям, что асфальт реально был сладким. (Отрешенно прикрыла глаза.) Люблю погружаться с головой в ванную и замирать так, чтобы услышать звук своего сердца. Когда остальные звуки почти полностью изолированы, и слышно только сердце, я чувствую себя в полной гармонии со своим телом. Мне даже кажется, что шум моей крови – это звуки волн, накатывающих на песчаный берег, а вода надо мной – это небо.
Недавно чуть не утонула… (Рассмеялась.)
НАИНА. Что-о?..
МАША. Щекотно. Ты лапаешь, как мужик. Я там уже мокрая… Блин!.. Как же хочется… Мы с мужем, могли заниматься сексом только на полу, больше нигде. И только на полу оба могли кончить. Из-за этого я не могла ходить в коротких юбках и шортах, потому что колени постояяянно в синяках.
Плазма включается: на экране половой член – мгновение – исчезает.
