Проза

скачать книгу бесплатно


Между тем Иван остановился перед сыном и спросил:

– А где же твой? Не вижу.

– В стайке.

– А ну-ка, пойдем, покажи, что это за щенок? – попросил он, мысленно уже прикинув, что если только на самом деле Васька принес из леса волчонка, то за деньги, полученные за его шкурку, он купит сыну костюм и пальтишко.

Васька, ободренный необычным вниманием отца, быстро вскочил с постели, оделся, и они вышли во двор. Перед стайкой он вырвался вперед, побежал к двери, нетерпеливо поднял засов и только приоткрыл одну створку, как из-за нее выскочила поджарая «собака», держа в зубах притихшего «щенка». Она легко перемахнула забор и бросилась через улицу.

– Цыть! Цыть! – кинулся следом за ней Васька, но было уже поздно. Та быстро пересекла улицу. Перемахнула в огород, по задворкам выскользнула из села и направилась к лесу. Где-то запоздало тявкнула с надрывом собака, за ней другая, и многоголосый собачий лай огласил переулок.

– Вот гадина, украла! – едва сдерживал слезы обескураженный Васька. Отец досадливо передернулся, сплюнул под ноги, заторопился к дому, но что-то задержало его.

– Ну, понял, какой это щенок? – спросил он у сына.

Тот непонимающе смотрел на него.

– Это же волчонок. Неужели не понял? Видел, как волчица только что, средь бела дня, тебя, чудака, раздела? Костюм и пальто из рук выхватила, зараза. Разве можно было оставлять его на ночь в стайке?

Васька обомлел: «Значит, это была не собака, а волчица! Как она меня не разорвала?» Отца же в это время занимала другая мысль.

– Пять штук, говоришь, их там было? – спросил он.

– Пять, – рассеянно ответил Васька.

«Пять штук! Куча денег! Какой клад нашли и не подняли».

Иван спросил сына:

– А помнишь то место?

– Вон там, выше Глубокого Ручья, – указал Васька на Чернолесье.

– А если поедем туда, найдешь?

– Конечно! – заверил Васька. Ему казалось, что ту поляну, где повстречали волчицу, найти нетрудно, а от нее недалеко и до логова. После завтрака они с отцом поехали верхом на одной лошади в лес. Когда забрались на вершину Чернолесья, Васька, озираясь по сторонам, понял, что нужное место найти не так просто. Но все-таки цепкая детская память удержала в голове некоторые чуть приметные ориентиры, и, проблуждав по лесу часа три, он вывел наконец отца на знакомую поляну, а вскоре подвел и к валежине. Но. Осмотрев все вокруг и обшарив дупло, они, кроме следов и запаха псины, ничего не обнаружили. Так ни с чем и вернулись обратно.

Наспех пообедав, Васька поспешил к своему другу. Поднимаясь на крыльцо Петькиного дома, он услышал возбужденные детские голоса, доносившиеся из избы. Открыв дверь, увидел в прихожей ватагу ребятишек, сидевших прямо на полу. Взгляды всех были устремлены на волчонка, которого Петька держал на руках, нежно поглаживая по спине. Видя, с каким вниманием и восторгом смотрят ребятишки на волчонка, Васька чуть не заплакал от обиды, что не сумел сохранить своего. Петька же, увидев его, стал расспрашивать, не подозревая о том, какую боль причиняет другу:

– Твой-то как, пьет молоко? Я своего с соски пою. Видишь? – И показал бутылочку с соской на горлышке.

«Эх, дурак, не пришел вчера», – мысленно упрекал себя Васька. На вопрос Петьки хмуро ответил:

– Моего уже нету. Его волчица утащила.

– Как? Откуда? Когда? – посыпались нетерпеливые вопросы ребят.

Во время Васькиного рассказа все притихли. Глаза, устремленные на рассказчика, горели от изумления и неприкрытого страха.

– А вдруг бы она на тебя бросилась? – не вытерпел один из мальчишек. Васька посмотрел на него, пожал плечами и ничего не ответил.

– А как она туда забралась? – спросил Петька.

– Через крышу спустилась, только выбраться не смогла.

– Эх, зря ты двери открывал. Пусть бы она там сидела, – упрекнул Петька.

– Откуда же я знал, что она там.

– Посмотреть надо было.

– Не догадался, – вздохнул Васька и вдруг оживился:

– А знаешь что? Давай ее поймаем! Посадим твоего волчонка туда же, она залезет за ним.

Ребятишки ждали Петькиного согласия. А тот медлил с ответом, размышлял. С одной стороны, заманчиво было поймать живую волчицу. Вот бы всех удивили! С другой стороны – не хотелось рисковать Капралом, к которому он с каждой минутой привязывался все больше. Наконец, с нежностью посмотрев на прикорнувшего у его груди волчонка, он решительно заявил:

– Нет, не стоит. Да и не придет она туда больше.

– А давай в вашей стайке попробуем. В крыше нарочно дыру сделаем. Она придет! Вот увидишь! – не унимался Васька.

– Да ну-у, – отмахнулся Петька.

– Ее можно не убивать. Пусть живет и волчонка кормить будет.

– Так она же с голоду сдохнет.

– Мы сусликов ловить будем. Прокормим! – продолжал убеждать друга Васька. Но сколько заманчивых идей ни высказывал он, как ни уговаривали Петьку остальные ребятишки, тот не согласился.

Вихрем в избу вбежала вечно спешившая Никитична. Она увидела склонившихся над волчонком ребят, приостановилась на минуту, спросила:

– Если бы знали вчера, что это волчата, взяли бы, не испугались?

Ни Петька, ни Васька ничего не ответили ей. Пожалуй, они бросились бы наутек без оглядки. И это каждый из них сознавал, но ведь не скажешь об этом вслух.

Глава 5

Волчонок рос. Петька с Васькой, позабыв об охоте, все свободное время проводили с ним. Тот быстро освоился с новыми условиями, привязался к ребятишкам. Стоило им уйти, как он забивался в темный угол за печкой и тоскливо попискивал, с нетерпением поглядывая на дверь. И когда ребята появлялись, писк прекращался, волчонок выбирался из своего угла и спешил к ним навстречу. Прикасаться к себе позволял только Петьке и Ваське. Хотя в их отсутствие и Никитична, и Андрей нередко кормили волчонка, но он никогда не бросался к ним навстречу, не позволял дотрагиваться до себя. Посторонних же встречал настороженно, враждебно.

Ребята с первых дней стали приучать его к выполнению несложных команд: «Ко мне! Дай лапу! Ищи! Неси! Взять!». Он туго поддавался дрессировке, но ребятишки настойчиво добивались своей цели, и постепенно Капрал начал постигать сложную, необычную для таежного зверя науку.

Особенно трудно привыкал он к ошейнику, а затем к поводку. Возмущенно скулил, пытался содрать ремень лапами, отказывался от пищи и, забившись в угол, не выходил к ребятам. Васька жалел его, уговаривал Петьку прекратить эту пытку, но тот не сдавался. Дело в том, что без поводка проходить с волчонком по улицам села было невозможно. Там на него вихрем налетала свора собак и могла в любую минуту растерзать его. Отбиться от них он пока не мог, был слишком мал для такой схватки.

Петька победил. Вскоре Капрал, как послушный щенок, трусил следом за ним на поводке, отличаясь от собаки только большой лобастой головой и прямым малоподвижным хвостом. Как-то ребята привели его на берег Газимура. Васька, отцепив поводок, побежал по берегу, призывая волчонка следовать за собой, но тот застыл на месте, заозирался по сторонам, принюхиваясь к незнакомым запахам. Завидя поблизости воду, осторожно приблизился к ней и, рассмотрев свое отражение, остановился, зарычал. Затем осмелел, решительно шагнул вперед. Замочив лапы, выбрел на сухое место и стал отряхиваться.

– Капрал! Капрал! – звал Васька. Но тот, не обращая внимание на призывы, робкими шажками снова подступил к воде, осторожно окунул мордочку, сделал несколько торопливых движений розоватым языком, попробовав ее на вкус, заторопился навстречу Ваське. В это время до слуха ребят донеслась перекличка гусей. Над селом пролетала гусиная стая. Сдержанно переговариваясь на своем языке, гуси правильным клином двигались на север.

– Вечером на Травяное садиться будут. Сходим? – предложил Васька.

– Пойдем! – загорелся Петька.

С того дня ребята возобновили охоту. Однажды на Травяном озере Петьке удалось подобраться к одиноко плавающей утке совсем близко. Целился на этот раз он особенно тщательно, бил наверняка. После выстрела утка, тревожно закрякав и хлопая одним крылом, устремилась к противоположному берегу. С криком: «Ранил! Крыло сломал!» – он метнулся в воду и, увязая в илистом дне, побрел за нею. Васька бегом обогнул озеро и отрезал ей путь к отступлению.

– Живую понесем, Капрала будем учить, – заявил Петька, выходя на берег с пойманной уткой в руках.

Когда мокрые, но довольные ребята ввалились со своей добычей в дом, навстречу им выбежал Капрал.

– Капрал, друга тебе принесли! И Петька, опустившись на корточки, поднес забившуюся в его руках утку к волчонку. Тот шарахнулся от незнакомого существа, встал в угрожающую позу и злобно зарычал. Казалось, он сейчас, как щенок, запрыгает вокруг нее с громким лаем. Но он продолжал стоять, ощетинив загривок, обнажив клыкастую пасть, готовый защищаться.

Вошел Андрей. Взяв из рук сына утку, он стал внимательно осматривать ее.

– А воздушка твоя что-то дробью стала стрелять, – вдруг ошарашил он ребятишек. – Вот, посмотри, приподняв перебитое крыло, Андрей показал сыну три крохотные ранки.

– Так это… – опешил Петька.

– Подранок, закончил за него отец. – Ну что ж, и подранка надо суметь найти и поймать. На первый раз неплохо. Счет все-таки открыл. Молодец!

Но похвала отца не доходила до сознания Петьки. Возбуждение и радость как рукой сняло. «Опять промазал, – сокрушался он. – Да нет, я же отчетливо слышал, как пуля шмякнулась по утке. Значит, из воздушки утку не убьешь», – сделал он вывод.

– Отдай ее Ваське, пусть лапшу сварят с утятиной, – предложил отец.

– Нет, мы ее оставим, Капрала будем учить, – возразил Васька.

– Что ж, дело ваше. Только промойте и перевяжите рану, а то загниет, – подсказал он ребятам. Те сразу принялись за дело. Через несколько минут спеленатая утка была водворена в курятник.

Глава 6

Больше месяца стояла солнечная погода, и ни разу за все время не выпало на иссушенную землю ни единой капли дождя. Иногда из-за лесистых хребтов выплывали темные грозовые тучи, сверкали молнии, гремел гром, и все от мала до велика, обеспокоенные судьбой урожая, с волнением и надеждой ожидали, что вот-вот хлынет долгожданный ливень. Но тучи проходили стороной, постепенно удалялись, раскаты грома затихали, и снова над селом сияло яркое солнце.

– О господи! Все засушило! Что же это будет? Без хлеба останемся, – вздыхали люди. И вот однажды, после обеда, донеслись сначала отдаленные глухие раскаты грома, затем с востока выплыла черная туча и быстро заволокла все небо. Начался дождь. Ребятишки, соскучившись по нему, подставляли обнаженные головы под мутные потоки воды, стекавшие с крыш, а иные, оседлав хворостины, бегали босиком по образовавшимся лужам. Раскаты грома вскоре прекратились. Небо затянули тяжелые облака, и проливной дождь обрушился на землю. Лил весь день, всю ночь, все следующие сутки. Во дворах с лопатами в руках копошились люди, отводя воду.

– Ну, напоило землю-матушку.

– Слава те господи, – крестились старики.

– Оно, конечно, хорошо, – говорили скептики, да как бы Газимур не взыграл.

– Да уж прибывать начал шибко, ежели и дальше так пойдет, затопит покосы.

А река бушевала. Пребывающей воде стало тесно в привычных берегах, и она выплеснулась из них, заполняя низины, наступая на растянувшееся вдоль левого берега село. Вода направилась по старому руслу, проходившему возле Петькиного дома. За домом образовался островок с несколькими кустами диких яблонь. Петька с Васькой в сопровождении Капрала часто бегали к образовавшейся протоке и по воткнутым на берегу меткам следили за повышающимся уровнем Газимура. А дождь все лил и лил. Вода в реке прибывала, угрожая затопить огород. Часто проносило вырванные с корнем деревья, бревна от разрушенных в верховьях реки построек, жерди с чьих то огородов, поленья дров. На одном черемушном кусту, проплывающем недалеко от берега, Васька как-то разглядел шевелящийся комочек, приткнувшийся среди торчащих из воды разлапистых корней.

– Петька, смотри! Что это? – закричал он, указывая на него пальцем.

– Да это же заяц! Петька зашарил глазами в поисках палки.

– Крюк надо принести, – подсказал Васька.

Петька сбегал к дому, схватил висевший на заборе крюк, с которым мать ходила за черемухой, по берегу догнал плывущий куст и попытался дотянуться до него, но не смог. Добежав до места, где протока делает крутой поворот, и видя, что за поворотом куст может еще отдалиться от берега, Петька решительно бросился в воду, зацепил крюком размочаленный корень и потянул на себя. Но справиться с быстрым течением было трудно. Его самого увлекало в глубину. Подоспевший Васька сунул ему конец палки. Одной рукой держась за палку, а второй за крюк, Петька медленно, шаг за шагом, стал подводить куст к берегу. Заяц, припав к корневищу, сжался в комок, длинные уши его поникли, раскосые глаза беспокойно бегали, выискивая место, куда можно сигануть, избежав цепких рук ребятишек. Ведь теперь для него опасность была всюду: с одной стороны – бушующий поток, с другой стороны – не менее страшные ребятишки.

– Смотри, чтоб не убежал! Хватай за уши! Капрал, не зевай! – командовал Петька, подводя куст с зайцем к себе. Но как только он занес руку, чтобы схватить зайца за поникшие уши, тот неожиданно, словно мяч, оттолкнувшись от дерева, свечой взмыл вверх и, перемахнув через него, оказался на берегу. Васька, бросившись на перехват, поскользнулся и упал, больно ушибив колено. Заяц, высоко закидывая зад, большими скачками бросился наутек.

– Капрал, взять его! Взять! – закричал Петька, выбегая на берег. Капрал, увидев взметнувшегося косого и услышав команду, бросился следом за ним, но вскоре безнадежно отстал.

– Капрал, ищи! Ищи! – требовали ребятишки. Тот долго не мог понять, что они хотят, взглядывал с недоумением то на того, то на другого и наконец или сообразив, или уловив нужные запахи, бросился по следу зайца. Через некоторое время он вернулся оживленный, взволнованный. Поскулил возле них, словно о чем-то рассказывая, и снова убежал в том же направлении.

– Может, поймал? Бежим за ним! – Петька потянул друга за Капралом. Но тот вскоре вернулся, жадно хлебнув из лужи воды, виновато глянул на ребят и прилег на траву. Видел он зайца при преследовании или не видел? Этого ребятишки так и не узнали.

На третьи сутки дождь прекратился и к вечеру стало проглядывать солнце. Уровень в реке установился, а затем начал медленно спадать. Угомонившаяся река, возвращаясь в родные берега, оставляла после себя захламленные, обезображенные луга. Когда однажды ребята спустились к Газимуру, то на месте бурной протоки увидели несколько разрозненных озерков, вокруг которых важно прохаживались вороны.

– Давай утку сюда принесем, пусть поплавает, – предложил Васька.

– Давай! – оживился Петька. – И Капрала испытаем!

Утка, когда ребята пришли за ней, перетянутая вокруг туловища тряпицей, переваливаясь с боку на бок, степенно прохаживалась по курятнику. На ребятишек она теперь смотрела доверчиво, из рук не рвалась. Возле озерка Васька предложил:

– Давай тряпку снимем. Может, крыло уже срослось?

– А вдруг улетит? – засомневался Петька.

– Не улетит. Она привыкла.

Когда сняли повязку, то увидели, что крыло закрепилось, на месте перелома образовался хрящ. Почувствовав крылья свободными, она забилась. Петька от неожиданности не смог удержать ее, и она рванулась к берегу.

– Капрал, взять ее! – подтолкнул Васька волчонка, но тот не тронулся с места: ему она казалась обыкновенной хозяйской курицей. Утка тем временем, спрыгнув с берега, побежала по воде, хлопая крыльями, грузно поднялась и полетела. Отлетев на небольшой высоте до соседнего озерка, она опять шлепнулась на воду, несколько раз облегченно крякнула, встряхнулась, огляделась по сторонам и, соскучившись по родной стихии, стала весело плавать по озерку.

– Все. Теперь не поймаем. И Капрал не поможет, – встревожился Петька. А утка вдруг насторожилась, крякнула, несколько раз, словно прощалась с ребятами, взмахнула крыльями и полетела прочь от села. Вскоре она скрылась с глаз обескураженных ребятишек, которые долго еще стояли, всматриваясь в горизонт, будто надеялись, что она к ним вернется.

Глава 7

После дождя ожили поля, радуя колхозников дружными всходами. На лугах бурно пошли в рост сочные травы. Андрей Петрович работал в колхозе чабаном. Большую часть года он проводил с отарой овец, кочуя с ней из одной пади в другую. Дома бывал редко. В очередной свой приезд, в середине июля, он, собираясь уезжать, неожиданно предложил сыну:

– Поедем-ка, Петька, со мной. Попасешь овец, а я тем временем сена накошу.

– Поедем! – обрадовался Петька. – И Капрала возьмем?

– Возьмем. Пусть привыкает к овцам.

Вскоре они выезжали со двора. В задней части повозки сидел Петька, держа за поводок покорно трусившего за телегой Капрала. Когда выехали на улицу, со всех сторон с пронзительным лаем сбежались собаки, закружились вокруг Капрала. Тот по росту был теперь уже не меньше их и бежал за телегой, казалось, безразличный ко всему, не обращая внимания на их истеричный гам. Это его равнодушие еще больше раздражало дворняг, и они, охватив его полукольцом, яростно наседали. Вот одна, наиболее нетерпеливая, налетев сзади, куснула его за холку. Резко развернувшись, Капрал вырвал поводок из Петькиных рук, сбил ее с ног и изготовился вцепиться в горло. Но когда та, притихшая и жалкая, распласталась на земле, спрятав под животом хвост, со скрюченными лапами, Капрал великодушно выпустил ее и, не оборачиваясь, поспешил за удаляющейся подводой. Дворняга поднялась на расслабленные лапы и, жалобно взвизгивая, бросилась улепетывать. Остальных собак как не бывало. Они разбежались по своим дворам. Громко выражая свое возмущение, но не высовывая, однако, носа за ворота.