скачать книгу бесплатно
После второй бутылки горькой Валерий Павлович вздрогнул от неожиданности, внезапно у него в голове, прямо во время жевания хлеба, отмоталось на тысячу лет назад, и он увидел набирающую резкость картину, как чжурчжэньский шаман на темной лесной поляне готовится к камланию. Шаман, присев на корточки, укладывал березовые поленницы для своего костра в виде пирамиды и с шумом разбрасывал по сторонам света какие-то странные восклицания. Костер долго не разгорался. Поленницы, купленные у крестьянина, оказались сырыми, крупа, приготовленная для кормления духов, просыпалась на землю, бубен отказывался звучать в хлопьях навалившегося вечернего тумана. И еще его длинные волосы, заплетенные в косу, распустились, что не предвещало ничего хорошего, и теперь они бурной рекой сваливались шаману на глаза и плечи.
Шаман чувствовал неладное, поэтому с еще большей концентрацией и ожесточением хотел скорее начать свое камлание. Что-то странное происходило в его душе, желудок сжимался в непривычном спазме, и по ногам проходила электрическая волна незнакомой ему энергии. Он сел на траву, сосредоточенно закрыл глаза и призвал духов-помощников. Но вместо духов-помощников он увидел пьяную рожу Валерия Павловича, освященную желтым светом электрической лампочки.
«Кубердуй, дуй, дуй. Кубердуй, дуй, дуй», – взволнованно запел шаман свою песню Силы, еле сдерживая обуявший его страх, и истово запрыгал вокруг костра, изображая резвого коня, скачущего по бескрайним просторам родной земли. Шаман надеялся ускакать от навязчивого видения и постоянно ускорялся, менял направления движения, останавливался, замирал, приседал и вновь пускался вскачь, бросая при этом щедрыми пригоршнями крупу в едва тлеющий огонь в знак подношения духам.
Шаман надеялся, что рожа исчезнет и на ее месте возникнет морда знакомого ему медведя или волка, но все его усилия были напрасны и физиономия ученого никак не исчезала. Более того, она становилась крупнее, реальнее и краснее, пока наконец полностью не превратилась в человека. Окружающий темный лес исчез, и на его месте возникла комната с сидящим за столом ученым.
Обессиленный Ву упал спиной на пол кухни, сделал несколько отчаянных судорожных движений ногами и, впав в детскую беспомощность, отрывисто и зло задышал, приготовившись к худшему.
– Макар Чудра! – закричал Валерий Павлович. – Вот, кто у меня в голове живет! – Он с интересом склонился над распростертым телом шамана. – Я же знал, чувствовал, что наделен даром! Вот он, мой дар, валяется на полу! Отсюда и тяга к истории, к мистическому реализму! Но почему дар пришел ко мне, а не я к дару? Машина заглючила. Бывает, живешь-живешь и не подозреваешь, что есть в тебе какая-то сила, стремление, способность. Скрыта эта способность за пеленой социальных ограничений, и требуется особый случай, чтобы способность эта явилась, открылась взору и заявила о себе во всей своей полноте. Смертные, трепещите! Есть у меня способность! И она лежит сейчас прямо передо мной. Остается только поднять ее, усадить на стул, чтобы открылась тайна и внутри произошли изменения.
Валерий Павлович нежно потер свой лоб руками, чтобы наладить мышление и зрение, помотал головой, как мокрая после купания собака, и налил шаману стакан. Шаман каким-то чудом мгновенно оказался за столом и опрокинул стакан с большим удовольствием, не закусывая.
– Мир, дружка, жвачка, – сказал он ученому довольным знакомым голосом и расслабился.
– Хояко-мояко, – парировал Валерий Павлович. – Русский с чжурчжэнем – братья навек.
Шаман внимательно осмотрел своего создателя и увидел перед собой дрожащего больного человека, одетого в смешные цветные трусы и белую майку, разговаривающего с самим собой через него. «Я всегда жил у него в голове, а мне казалось, что я реальный», – подумал он с грустью. Среди непонятного хлама в квартире Ву обнаружил несколько знакомых предметов своей эпохи, что очень его удивило, воодушевило и обрадовало. «Пусть я являюсь плодом его воображения, – решил Ву, – но я мыслю, а, следовательно, существую».
– Ву, – гордо представился шаман Валерию Павловичу, – значит, Червяк. Высшая шаманская проекция!
В ответ Валерий Павлович сидя поклонился и повторил: – Червяк. Червяк – это круто! То-то меня с детства, с того самого момента, когда я упал и ударился головой о столб, манила мистика и непознанное. Я слышал себя, но не догадывался, что это я сам себя призываю. Так и не догадался, а пошел в археологию, чтобы хоть как-то приобщиться к древним знаниям. Я хотел докопаться до истины. И вот оно случилось! Истина сама докапывается до меня!
«Сперва надо расспросить шамана о жизни, о его народе, об устоях в его обществе из первых уст, а затем плавно сместиться к языку, к устной и письменной речи. Но раз сейчас, – пронзила струя мыслей Валерия Павловича, – — я понимаю, что говорит Червяк, значит, я уже владею его языком на интуитивном уровне. Это странно и жутко полезно. К этому я шел несколько лет семимильными шагами, и вот пришел, не сходя с места. Я на месте, и это уместно».
– Я – археолог, – обращаясь шаману, причмокивая, сказал Валерий Павлович. – Раскопщик могил и искатель кладов. Я очень важный челдобрек, и мои знания очень дорого стоят. Я стою на вершине научного коллектива, и все ждут моих открытий с задранными носами, чтобы вознести причитающиеся мне почести и выразить заслуженные благодарности. Я вижу, что ты тоже хороший человек, как я, и расскажешь мне всю правду, что меня интересует. Где спрятана Золотая Баба?
Ву задумался, наморщил лицо и возмущенно плюнул в Валерия Павловича пересохшей слюной: – Не знаю. Я по бабам не хожу. А богиню нашу не трогай! Не про тебя она сделана и спрятана в надежном месте. Уместно?
Валерий Павлович уронил голову на грудь и заплакал. Плакал он долго и горько и никак не мог остановиться. Ему было больно и обидно, что шаман не выдает ему тайну спрятанной древней богини и еще позволяет себе хамские высказывания в его адрес. Нарыдавшись вдоволь, ученый положил перед шаманом фотографию каменной таблички с надписями. – Прочти, что написано.
– Я читать не умею, – съехидничал шаман, – грамоте не обучен.
– Не ври мне! – заорал Валерий Павлович и ударил кулаком по столу. Шаман съежился, завонял псиной и туже затянул широкий пояс на своем длинном шелковом халате.
– Я в таком тоне беседовать не намерен, – пробурчал шаман. – Вы же о литературе говорить желаете.
– Пить будешь? – виновато спросил Валерий Павлович. – За науку, за письменность, не чокаясь.
– За дружбу выпью, – ответил Ву, и опустошил предложенный ему граненый стакан.
Валерий Павлович захмелел еще больше и предложил шаману сигарету. Шаман закурил, Валерий Павлович закашлялся.
– Другое дело! – сказал шаман. – Спрашивай.
– Поведай мне, друже, о Золотой Империи, Айсинь-Гурунь, – вдохновенно и торжественно заявил Валерий Павлович. – Очень уж надо знать.
– Ты меня уважаешь? – проверяя твердость намерения своего создателя, спросил шаман.
– Уважаю. А ты меня уважаешь? – прижимаясь ко лбу шамана своим лбом, прошипел археолог.
– Уважаю.
Когда уважение приблизилось к вечной дружбе, Валерий Павлович поведал гостю о своей беде с нерасшифрованной надписью и вновь указал на фотографию на столе. —
– Из-за нее все, треклятой. Из-за этой находки. Больно мудрено написано. Шифр, а не надпись. Центр, центр, десять-двадцать, ничего не понятно. Закорючка, точка-тире!
Шаман взял фотографию в руки и сделал вид, что читает надпись. Валерий Павлович напрягся, покраснел от волнения и застыл. – Ну, ну, – повторял он. – Что здесь написано?
Шаман, смекнул в чем дело и не торопился давать ответ: – Что-то не разборчиво, – вдруг сказал он, сохраняя интригу. – Да я тебе и не чтец!
– Ну, пожалуйста, умоляю, – стонал Валерий Павлович, – напрягись. Мне очень нужно.
– А ты попробуй угадай, – съехидничал шаман.
– Не угадывается. Я уж по всякому… Хватит надо мной издеваться! Читай, неуч, что написано!
– Ладно. Здесь написано…
То ли от волнения, то ли от неверия в свое счастье голос Ву звучал к голове Валерия Павловича приглушенно и тихо, так, что слов было не разобрать.
– Что? – тупо глядя на Ву, спросил он. – Еще раз! Повтори!
– Повторяю: здесь написано… что… – шаман выжидающе замолчал.
– Что? Ну что!? Государственный акт? Стихи? Любовное послание?
– Мыльная опера, – самодовольно сказал шаман. – Чжурчжэни пишут письмо китайскому императору. Сия надпись гласит: «Налоги на средства личной гигиены платить отказываемся. Кредиты на мыло погашать не собираемся. Идите со своими шампунями и выгодными предложениями в волчью нору…» И далее, списком, указываются со всеми подробностями, куда и как идти. Где завернуть и где остановиться. Эти десять строчек с точными сантиметровыми характеристиками нефритовых стержней наших воинов. Детальное описание дорог и тропинок, ведущих точно к ним… Наш ответ желтокожим бизнесменам на их требования заставить нас мыться три раза в день, тем самым впасть в финансовую зависимость от грабительских цен на банном рынке.
– Фу-у! – облегченно выдохнул Валерий Павлович, будто сняв с себя тяжелые мешки. – Идиоматические выражения древнего народа. Суть. Корни. Понятно, почему было непонятно. А я уж думал, что зоны Броке и Вернике не расшифровывают сигнал. Вот я ошибся. Выпьем.
Ву с гордостью поставил локти на стол и на минуту отключился от происходящего. Валерий Павлович обнял его за плечи и через вновь выступившие слезы предложил соавторство в только что случившимся научном открытии.
– Только что родилась идея, – тождественно провозгласил он. – А не написать ли мне книгу про это? Большую. Грандиозную Научную. Тянущую на нобелевку! Лучше – научно-популярную. Чтобы для всех! Приглашаю тебя, друг мой шаман Ву, поучаствовать в моем литературном триумфе. Напишем с тобой новую книгу. Совместно. В соавторстве. В так сказать, тандеме. Только ручку возьму и тетрадку. Ты будешь говорить, я – записывать. Перерабатывать твой разговорный заплетающийся на литературный искрящийся язык. У нас равные права на произведение, но главный автор – я.
– Хронофагия, – кивнул шаман, – потеря времени. Годится.
– Сначала – несколько слов от главного автора:
«О себе: веселый, красивый, высокий, косая сажень в плечах. Имею тонкую душевную организацию. Школу окончил с золотой медалью, затем эту медаль сдал в ломбард за бешеные деньги, на которые купил диплом о высшем образовании и ученую степень. Специализируюсь на археологии, архитектонике, и других архиважных вещах! Безумно хорош собой, талантлив, очарователен, эрудирован. В длину прыгаю десять метров, в высоту – все двадцать. Когда подпрыгиваю, попадаю в астрал. Там нахожусь некоторое время, пока позволяет сила земногопритяжения, а потом возвращаюсь назад, в привычную реальность. В один прекрасный день прыгал много. И допрыгался. С тех пор обладаю массой достоинств! Могу одной рукой чистить картошку, другой – печатать на компьютере, сопровождать эту работу вычерчиванием на песке ногами параллелепипеда, одним глазом читая газету, а вторым – считая звезды на небе, даже днем и в облачную погоду. В определенные часы солнечной активности, все это бурно сопровождается катарсисом и занятием физкультурой. Еще я играю на всех музыкальных инструментах, пою и сочиняю стихи. Именно так: сначала пою, а уже потом сочиняю, в такой последовательности. Беру четыре октавы сразу, при этом мастерски используя этническое горловое пение. В слонячьей депрессии сплю крепким беспробудным сном. В такие минуты меня лучше не трогать, потому что я сплю мало, а работаю много!
Иногда, на моем пути встречаются антагонисты. Я им даю возможность высказать их точку зрения, подшучивая над их убежденностью, а потом смеюсь в их светлые лики праведным смехом, ха-ха, поскольку знаю, что они не правы и несут околесицу! Челдобреколюбие, тактичность и чувство справедливости у меня очень развито! Я – борец за правду! Разве может быть правда у антагонистов и противников меня? Вот и я говорю: никогда! Моя правда – самая правдивая правда из всех других правд, и все тут! Соответственно, мои мысли – самые мыслимые из всех мыслей! Это правда! Именно они, написываются мной здесь на полном серьезе! На таком серьезе, что даже об этом серьезе серьезно и разговаривать нельзя! Потому что никто не поверит».
Кошка запрыгнула на колени к шаману и замурлыкала. Он погладил ее по серой шерстке и как-то пронзительно понял, что знает и умеет ровно столько же, сколько знает и умеет Валерий Павлович. Он – такой же, только наоборот. И нет между ними никакой разницы, нет различий. Кроме степени трезвости. Они – единое целое, единый творческий организм. Это вдохновило шамана на создание произведения и окончательно расположило к сотрудничеству.
Глава 3.
Начало книги
«Начало книги», – переворачивая тетрадный лист, аккуратно вывел ученый, ощутив подъем вдохновения и приход музы. «Многие люди не умеют ни читать, ни писать», — торжественно написал он далее. – Я, например, не умею писать, но читать умею, а кто-то из вас, — обратился он к идеальным читателям, — наверняка не умеет и читать. Это очень плохо! Не умея читать, как же вы прочтете эту книгу?
«Очень просто», — ответит мне какой-то смельчак. — Точно так же, как вы, не умея писать, ее написали, так же и мы, не умея читать, ее прочитаем!
С этим аргументом я соглашусь и дам некоторые важные рекомендации для ее правильного прочтения.
Самая главная и важная рекомендация заключается в том, что книгу стоит читать только на русском языке! На другом языке вы ее просто не поймете, тем более, на чжурчжэньском. Не пойметевы ее не потому, что она непонятно написана, написана она понятно, а потому, что она поддается чтению только на русском!
Если вы, например, захотите прочитать ее на таджикском, узбекском или хинди, что вы поймете? Скажу откровенно: ничего! А зачем читать книгу, если в ней ничего не понятно? Лучше ведь читать, когда в ней все понятно. Молвлю: читайте на русском! И нет тут никакой национальной идеи, расизма и угнетения негров, просто мне нравится писать на русском. Я —одноязыкий писатель.
Далее, читайте ее не справа налево и не сзади к началу, как делают многоуважаемые мудрецы- евреи, а читайте ее слева направо, с начала до конца, как это делают все остальные. В общем, присоединяйтесь в этом вопросе к большинству жителей нашей страны. Хотя на самом деле к меньшинству, так как, по статистике, 20% россиян – чистые евреи, 20% — евреи — -полукровки, и 20% — латентные евреи, то есть те, которые, независимо от национальности, готовы ими стать в любой момент за определенное вознаграждение.
Что еще важно? Читать эту книгу стоит не торопясь, вдумчиво, вдумываясь в прочитанное! Вдумываться в прочитанное лучше на трезвую голову! Причем трезвой голова должна быть не менее трех дней перед началом чтения. Знаю по собственному опыту, который вам тут же передаю безвозмездно. Так лучше вдумывается и больше понимается! Вдумавшись, не стоит перепрыгивать с главы на главу, со страницы на страницу, со строчки на строчку; что-то пропускать и делать вид, что вы уже это знаете. Если вы все знаете, то уже никогда ничему не научитесь! А вы же хотите научиться? Я так понимаю.
Не поддавайтесь искушению ее вообще не читать! Пусть ерунда, пусть бредятина, но разве мало в вас самих домыслов, фантазии и бредятины? Еще немного не помешает.
Ищите скрытый смысл между строк! Он там есть… наверное. Я точно не знаю, но кто-то мне на ухо шептал, что есть. Я даже сам поверил, что он там есть, значит, действительно, где-то находится.
Да снизойдет на вас благодать и акции Газпрома!
Агуна-матата! Приступаем к размышлениям».
Валерий Павлович перехватил инициативу писательства у самого себя в свои руки и продолжил:
«Для чего написана книга? За что вам такая честь? Что вы такого в своей жизни сделали, что вам посчастливилось ее читать? Думаю, карма. Вы много прикарманивали в свое время, вот и заслужили кармические поблажки! Поэтому:
1. Я расскажу вам о могучем и сильном народе;
2. Познакомлю с его обычаями и обрядами;
3. Раскрою систему верований и поклонений;
4. Воздам хвалу их героям и правителям;
5. Объясню значение рунической письменности;
6. Дам полезную шаманскую информацию.
Многому вы сможете научиться, многое для себя откроете, если, конечно, открывашка будет неподалеку.
Время имеет свойство стирать память и следы жизни, и когда проходит достаточно много времени, века и тысячелетия, бывает невозможно ничего вспомнить из того, что было когда-то до нас. Все оказывается погребено под пластами земли и под слоями быстробегущего времени. Но то, что удалось накопать и найти, прочитать и домыслить, то теперь и находится в ваших дрожащих и слегка потных от возбуждения руках.
Так вот, начну я свою книгу о рунах чжурчжэней с изучения этих самых чжурчжэней! Один такой сидит здесь, и я все про него знаю. Запрокидываем голову назад и смотрим в прошлое. Кто такие чжурчжэни? Откуда они? Где жили? Что делали? С чем их едят? Точнее, что они ели? С кем и когда? Кому поклонялись? Чем занимались? И прочее, и прочее. Только узнав все это, поняв ментальность народа и духовные предпочтения, можно мягко и точно войти в рунические практики Золотой Империи. Так!
Алчун, или Цзинь, или Айсинь Гурунь — Золотая Империя чжурчжэней, появилась на территории Приморья, Приамурья, Маньчжурии, Восточной Монголии, Кореи, Северного и Центрального Китая около тысячи лет назад. Более точно, правдиво и досконально определить время возникновения Империи невозможно, но оно варьируется от девятьсот семьдесят шестого года до тысяча сто пятнадцатого. К такому выводу пришли мои коллеги, сделав сложные математические вычисления на глиняной дощечке и клочке бумаги, найденных на берегу Японского моря, использовав в своих уравнениях, калькулятор «маде ин шина», лопату, простой карандаш и поллитровку, которая мне тогда не досталось. Вслед за таким сенсационным открытием другие мои коллеги стали скрупулезно пересчитывать рассчитанные данные, взявшись за лопаты и кирки, принялись проводить археологические исследования по всему Приморью и за его пределами. Копали они основательно, задорно и глубоко, поэтому некоторые местные жители (чтоб самим не батрачить) сообщали им о якобы найденных ими у себя под забором, на полях и огородах остатках поселений древний людей. Таким образом, приморская наука внесла свой пассивный вклад в дело развития сельского хозяйства на всем Дальнем Востоке, перекопав уйму огородов и крестьянских хозяйств. Крестьяне остались довольны и благодарны. Но надо сказать, помимо той пользы народному хозяйству, которую ему оказали ученые умы, ими были действительно найдены древние городища, стоянки, крепости и капища с различной утварью, оружием, предметами культуры и быта. Из этих находок исследователи почерпнули много ценного и полезного, например, они пришли к выводу, что на всем этом можно хорошо заработать, продав что-то ценное из-под полы; защитить кандидатские диссертации, создать себе имидж «просветленных знатоков древности», и так далее в том же духе. Это было настоящее спасение для пыльных енотов, и копать им еще не перекопать родную матушку землю.
Кроме землекопательства, ученые еще читали китайские хроники и летописи, чтобы подтянуться в своей отсталости, удивлялись и верили написанному. Оказывается, согласно этим китайским грамотам, происхождение чжурчжэней связано с тунгусо-маньчжурскими племенами. В те далекие времена, когда в лесу нельзя было найти открытые консервные банки и целлофановые пакеты и вода в реках была настолько чистая, что ее можно было пить прямо с берега, зачерпнув в ладони, дикие тунгусы большими толпами повалили из Южного Забайкалья в Приморье. Постепенно сливаясь с местным населением, женясь на нанайках, удэгейках, и других попадавшихся им на пути женщинах, обогащая культуру и мировоззрение местных аборигенов, тунгусы стали плодиться и размножаться настолько, что создали целый народ и целое государство Бохай! Затем Бохай завоевали китайцы и кидани, а бедные тунгусы и иже с ними спрятались в тайге, и сидели там до тех пор, пока среди них не появились три брата-лидера, три брата-вождя: Агунай, Ханьпу и Баохоли.
Однажды Ханьпу стал уговаривать своих братьев переселиться в другое место, дескать, хватит нам по лесам прятаться! Пора уже этим киданям уши пообрывать и ноги повыдергивать! Но Агунай ответил, что он уже старый и не желает переселяться в другие места, и сам остался жить возле старого дуба, а младших братьев отпустил людей посмотреть и себя показать. Раньше самолетов и поездов не было, с автомобилями тоже была напряженка, миряне в большей части своей передвигались на лошадях и пешком. Наши герои тоже шли пешком, изнемогли, умаялись и решили остановиться на речке у села Пугань. Рано утром Ханьпу увидел, как в речке купается молодая красивая девушка, она запала ему в душу, и он решил там остаться. А Баохоли пошел дальше, пока не добрался до лесотундры под названием Елань (Южное Приморье), где и поселился. От потомков этих братьев произошли все остальные чжурчжэни! Но все родовые кланы чжурчжэней жили отдельно, и их продолжали напрягать своими поборами и притязаниями кидани. Тогда потомок Ханьпу, мужественный воин Агуда, решил всех чжурчжэней поставить под свой флаг. Он распустил слух, что тот, кто пойдет к нему в армию, будет всегда сыт, умыт и сексуально удовлетворен, а еще он попадет в рай после смерти, если что, где будет вкушать спелые плоды, пить вино и иметь прекрасных женщин… Ему все поверили. Он и сам не ожидал такого успеха от своих высказываний и, чтобы не ударить в грязь лицом, саморучно поймал киданьского «языка», выпытал у него страшную тайну восточных боевых искусств, обучил всех своих солдат кунг-фу и ушу и выгнал киданей в свое Кидалово и всех китайцев в свой Китай, который тогда назывался Ляо. Китайцы настолько струхнули, когда бежали, что пообещали платить дань чжурчжэням и делали это много десятилетий потом с большим уважением и покорностью! А потом ими завладела жадность, и они стали требовать деньги назад.
Чтобы окончательно, и в моральном плане, добить и зачморить киданей и китайцев, Агуда провозгласил создание собственной империи, которую назвал Золотая. Он говорил: «Кидани назвали свою империю Стальная, но сталь покрывается ржавчиной, а золото никогда не ржавеет, не портится и не может разрушиться», и при этом делал многозначительный жест средним пальцем правой руки в сторону Ляо. Вслед за ним такой же жест делали все народы и племена, входившие в состав Золотой Империи: мохэ, уго, сушени, шеннючжи, хаоши, байшай, ужэ, эвенки, сумо, орочи, илоу, коре, энцы, фуне, нанайцы, тацзы, удэгай, хэйшуй, тели, юэси, фуне, шунюйчжи. Все это получалось очень задорно и весело, и приводило всех в необычайный восторг! Когда ажиотажвокруг массовых праздников и народных гуляний немного угас, чжурчжэни стали строить дома, заниматься ремеслом, земледелием, рыбалкой. Особенно большой размах и развитие получило строительство, обработка цветных и черных металлов. По свидетельствам очевидцев, – Валерий Павлович с восхищением посмотрел на Ву, – Чжурчжэням был чужд «квартирный вопрос». Все жители страны имели свои дома и жилища. Те, кто побогаче и познатней, строил себе дворцы и крепости, а те, кто победней, рыл «пенхаузы», то бишь просторные и теплые землянки. Эти землянки представляли собой уютные деревянные полуподземные сооружения. Со стороны такая землянка напоминала небольшой крестьянский домик, вросший в землю, и этот «домик» был многоуровневым коттеджем!
На верхнем уровне находилась прихожая и гардеробная. Уровень ниже служил спальней и гостиной. Самый нижний уровень был кухней. На кухне стояла железная печь, модель «буржуйка», которая обогревала все жилище. От нее вдоль стен землянки шел широкий дымоход – кан, который, согревая своим теплом все уровни жилища, поднимался над поверхностью земли на расстояние четырех метров и выпускал дым в небо. Сверху дымоходные каналы покрывали плоской галькой, кирпичом и глиной. Так что все было достаточно эстетично и архитектурно правильно!
По всем законам «фен-шуя», чтобы окончательно досадить киданям и китайцам, чжурчжэни ориентировали двери своих землянок на юго-восток и расставляли свои пожитки – горшки, ступы, лежанки, столы и стулья – строго по правилам «богуа» — мистического квадрата, указывающего движение энергии.
Рядом с жилым помещением чжурчжэни возводили хозяйственные постройки: ставили свайные амбары на девяти столбах, расположенных в три ряда, и сколачивали сараи для хранения утвари.
Свои дома и сараи чжурчжэни не запирали, камеры видеонаблюдения не ставили, так как преступность в Золотой Империи практически отсутствовала благодаря грамотному политическому руководству. Как боролись с преступниками? Им говорили: «Идите грабьте киданей, а своих не трогайте! Кто тронет, будет предан казни»! Большая часть «романтиков с большой дороги» отправилась развлекаться в Ляо, те же, кто посчитали себя неуязвимыми и неуловимыми и остались промышлять в Золотой Империи, действительно были преданы казни! Но вот что интересно! Обычай наказывать вора отрубанием руки проводился не сразу. Челдобреку всегда давали возможность исправиться и встать на путь истинный. Первый привод в Цзиньскую полицию, к стражникам правопорядка, заканчивался порицанием, бритьем наголо, клеймом на лбу, которое ставили раскаленным железом, и вручением энной суммы денег, «подъемных средств» для заведения собственного хозяйства и начала новой жизни. Оступившемуся челдобреку государство давало возможность что-то понять, осознать и исправиться, став добропорядочным гражданином, купив себе на эти деньги землянку и скот. Мало ли по каким причинам челдобрек начал воровать? Может быть, ему просто есть нечего было? И такому челдобреку давался шанс вернуться в общество! Кто-то завязывал с криминалом и шел в депутаты, а кто-то, кто попадался второй раз, и по законам Империи, предавался казни: лишался правой руки или сразу обеих рук принародно, путем медленного отрубания, отрезания, отпиливания.
В Золотой Империи существовала кровная месть, которая тоже была сдерживающим фактором преступности. У чжурчжэней бытовало понятие, что за насильственную смерть нельзя не мстить, ибо душа неотомщенного никогда не попадет в царство теней, а будет шляться по земле и мешать людям жить. Потом она может озлобиться, наказать свой род несчастиями и, в конечном итоге, попасть к черту. Вот почему месть – это святое дело.
По этой ли причине, по другой ли, но преступность в Золотой Империи была искоренена, и мирные граждане могли спокойно ходить по ночам на дискотеки и друг к другу в гости, не опасаясь, что их кто-то пырнет ножом из-за угла, заберет сотовый телефон или наличные. Максимум, что грозило гражданам – это быть случайно съеденными медведем или тигром! Ву говорит, что его друга съел тигр прямо на Рождество, поэтому он больше этот праздник не отмечает.
Городища чжурчжэней строились на возвышенностях, на равнинах, на горных террасах в долинах рек. Городища обносились оборонительным земляным валом, который достигал в высоту шести-десяти метров. В наиболее уязвимых местах с внешней стороны земляных валов сооружались башни для лучников и площадки для камнеметательных машин, на которых было написано: «Кто к нам с камнем придет, от камня и погибнет» или что-то в этом роде.
Рядом с поселениями находились пашни, огороды и скотофермы.
Игральные дома, в которых можно было перекинуться в покер или крутануть рулетку, строились в низинах рек; и в случае подъема воды смывались вместе со всем игровым бизнесом, что позволяло властям сохранять спокойную, оптимистичную обстановку в регионе».
Валерий Павлович ткнул вилкой в «балтийские шпроты» и продолжил творить:
«Чжурчжэни разводили лошадей, коров, овец, свиней и собак. У них это хорошо получалось, поскольку, питались они очень даже калорийно! Ели картофель, огурцы, помидоры, лук, рыбу, мясо животных, пили молоко, обожали грибы и ягоды. Редкий пикничок обходился без слабоалкогольных и крепких напитков, типа браги. Несмотря на обилие и разнообразие пищи, любимой едой рядовых чжурчжэней была похлебка из гороха и вареное пшено, которое употреблялось в недоваренном виде с приправой из чеснока и сырой собачьей крови. На родовых праздниках и в торжественных случаях вместо самогонки пили вино. Его употребляли тогда, когда все гости хозяина дома, что приходили к нему без особого приглашения, более не могли поглощать ни мясо, ни похлебку. Иногда при официальных приемах вино подавали прежде еды. Под звуки музыки гостей девять раз обносили вином, а на закуску подавали фрукты и кедровые орехи. После угощения вином на стол ставилась рисовая каша и мясные кушанья. Особенно любили чжурчжэни рисовый отвар в больших деревянных тарелках. Его ели деревянными ложками с длинными ручками. Мясо хозяйки слегка не доваривали, поэтому вкус его лишался, по мнению гостей из далеких стран, многих качеств и представлял нечто среднее между сырым мясом рыбы и сырым мясом сайги. Мясо употреблялось также в сушеном и жареном виде, иногда вместе с овощами.
В зимнее время и ранней весной охотники с собаками уходили в тайгу, где добывали оленей, лосей, медведей и пушного зверя. Особой популярностью среди чжурчжэней пользовалась охота на оленя с помощью берестяного рожка. Зверя выслеживали по следу, а затем приманивали рожком,подражая реву самца. Вот так вот обманывали бедного вислоухого! Закона о жестоком обращении с животными в то время еще не придумали!
На Дальнем Востоке климат суровый, и там зимой холодно. Я, правда, слышал, что есть такие страны, где зимой тепло, и там можно в январе в одних трусах ходить, но это не про Дальний Восток! Если вы не «морж», например, и не Порфирий Иванов, то вам зимой без одежды несладко придется. Сразу можно закоченеть и в сугроб свалиться! И чтобы потом не говорили: «креонотерапия, креонотерапия». Не про нас все это! Нормальные сапиенсы зимой мерзнут, поэтому, одеваются! Чтобы переносить суровые зимы, чжурчжэни шили себе теплую одежду: штаны, рубашки, чулки. Изготовляли из шкур оленя, кабарги, соболя, лисицы, белок модные шубы. Самые гламурные представители общества заказывали свои наряды в модных домах у известных модельеров: Сяо Зайцева, Мяо Гуччи, Вяо Мисони и других.
В теплое время года чжурчжэни носили легкие халаты из ткани, шелка, рыбьей чешуи и змеиной кожи. На ноги надевали кожаные сапоги с травяными стельками – улы. Платье из белого материала была самая любимая одежда чжурчжэней. Она подчеркивала их особый статус свободного народа! Чжурчжэньские женщины носили длинный халат-кафтан, у которого в отличие от такого же типа одежды у мужчин воротник не пришивался. К ушам подвешивались серьги из золота, серебра, полудрагоценных и драгоценных камней. Вот какие модницы и прелестницы эти чжурчжэньские женщины были! И не толстые, как некоторые жены! С них даже Никас Сафронов картины писал! Ой, он, по-моему, с других писал, чего-то я перепутал, ну да ладно! Пошли дальше. Ни духов, ни дезодорантов чжурчжэни не производили. Мазались они и обрызгивались различными травяными настоями и маслами, чтобы, значит, приятно пахнуть. Судя по запаху соавтора, пахли они очень разнообразно и решительно, и иногда резко. Как пахли другие, доподлинно не известно, а те запахи, которые сохранились в найденных захоронениях, полной картины в вопросах парфюма не дают, но, опираясь на данные этих же раскопок, можно с уверенностью сказать, что парикмахерское искусство в Золотой Империи процветало! В отличие от киданей и китайцев, которые всех своих стилистов утопили в реках Хуанхэ и Амуре, чжурчжэни вырастили в своих рядах высококлассных специалистов. У меня даже есть подозрение, что роды Зверева и Рогова взяли свои началы именно оттуда. Так вот, женщины Золотой Империи, носили совершенно разные прически и укладки, с различными завитушками и сложными локонами. А вот – мужчины чжурчжэни особым разнообразием в этой пикантной сфере не отличались. Они постоянно носили волосы распущенными по плечам, как некогда тюрки, но иногда заплетали их в косы. У Ву волосы распушены и торчат паклей, но можно и так. И у мужчин, и у женщин волосы придерживались специальным футляром или кольцом, который изготовлялся из золота. Пряди волос переплетались цветными лоскутками материи и украшались золотом и жемчугом.
В сексуальном вопросе чжурчжэни были продвинутые пиплы. Они удовлетворяли свои половые инстинкты очень активно! По некоторым данным, численность Золотой Империи варьировалась от миллиона до пяти миллионов мужчин и женщин. Точно сказать сколько народу – никто не может, никто не считал, – но очень много! Есть мнение, что усилиями шпионов-декамеронщиков китайцы похитили секрет кроличьего размножения у чжурчжэней и за пару десятилетий сами научились плодиться и размножаться, чтобы хоть как-то отомстить за поруганную китайскую честь и вселенский позор.
Проводя брачную церемонию, чжурчжэни от души веселились. Они пели в караоке на дубе, играли в футбол головами врагов, проводили состязания по плевкам в длину, боролись, перетягивали канаты, вместо воздушных шаров подкидывали вверх надутых лягушек, устраивали горячие эллинские оргии. Ни один современный мужчина не отказался бы от такого празднества.
Официально чжурчжэни женились один раз в жизни, но при этом у одного мужчины могло быть несколько жен. Согласно семейному кодексу Золотой Империи, мужчина мог вступать в половые связи с женами своих братьев и с женой своего младшего дяди по отцовской линии, а в случае их смерти он обязан был жениться, не проводя никаких торжеств, на вдовах и содержать их до самой смерти. Причем главной женой, любимой и единственной, считалась женщина, на которой мужчина женился сам, а не та или те, которые ему достались по наследству.
Никакой имущественной и моральной дискриминации женщины, доставшиеся мужчине «в нагрузку», не испытывали. Ну и что, что штамп в паспорте отсутствует? Подумаешь, большое дело! Главное, что любовь была неземная, закон и выгода. Каждая шавка свое место знала и не вякала. Молчаливый гарем — чем не мечта поэта! Никто тебя не пилит, не грызет, принимает таким, как ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. И уважает. С открытым ртом слушает, что ты говоришь… Что-то окончательно поменялось в женской психологии за последние сто столетий».
