Кластер-1

скачать книгу бесплатно

Кластер-1
Анатолий Бочкарёв

Человечество непрерывно боится, что само себя вот-вот прикончит. И точно знает кем.Страсти о том, что великий и ужасный сверхчеловек вот-вот будет создан, достигли предела. Вопрос даже не в том, когда именно это грянет, а КАК конкретно будет произведён тот, кто нас всех перелопатит в мусор.Ясно, что будет вновь воспроизведён эксперимент с каскадом супер-лабораторий подальше от столиц. Недавняя история с пандемией ковида показала чрезвычайную эффективность именно такого подхода.В один миг всё окажется сметено. Вместо прежних людей другие существа завладеют бывшим нашим миром, построят другие дороги, самолёты и машины. Будут спать с другими, поистине невероятными женщинами.Совершенно очевидно, что такая технология УЖЕ есть. Она УЖЕ реализуется. Она ВОТ-ВОТ проявит себя. Но мы не были бы людьми, если бы не попытались напоследок понять, как всё-таки эту штуку можно сделать. Вдруг потом, если опять пронесёт, можно будет такого же и у себя… на кухне как-нибудь?! Ну, мало ли…

Анатолий Бочкарёв

Кластер-1

Глава 1. Промокод для бомжатника

Камера. Непрерывный режим съёма видеоряда. Стационарное видеонаблюдение. С разных точек, в строгой сюжетной последовательности. Вот объектив повсюду проскальзывающей камеры принялся передавать изображение сначала контура, а потом и в детальной прорисовке – всё более промывающегося, проясняющегося облика огромного города. Готовая картина тут же преобразовывалась в передающий сигнал и немедленно уходила в крупный план. Детализировалась.

В следующем плане камера валила на город сверху, словно коршун на добычу. Это происходило при быстром, планирующем снижении, почти падении. Большие здания, заводские корпуса с налёту, с размаху целиком заполняли кадр. Затемнив его на какой-то миг, они тут же спадали, словно сдёргивались, проносились мимо, стремительно уменьшаясь. Это происходило в определённой перспективе, но как будто так оно и было на самом деле. Затем скорость снизилась. Чересполосица видеоряда, увеличений и уменьшений, замедлилась, да так, что стало понятно – скоро движение камеры совсем остановится.

Молнией, с томительным протягом распахнулась очередная площадь. Полёт вездесущего объектива ещё более замедлился. Наконец неопознанная летающая камера и в самом деле прекратила полёт. Она словно бы зависла на уровне цоколя какого-то здания, в метре от полуподвального окна, стоящего прямо на твёрдой поверхности исследуемой планеты. Сразу после этого было произведено сканирование изображения сквозь стекло, вполне деликатное, чтобы никого не потревожить. Однако напрасно – там, внутри, за стеклом, всё казалось пусто и чисто. Тем не менее, каким-то образом очень быстро передалось ощущение того, что так в полуподвале будет всё же не всегда. Притом, совсем-совсем скоро. Может быть, даже через несколько минут.

Потом камера совершила разворот во двор дома и тут, начиная с периферии, пошло какое-то движение. Камера немедленно проследовала вслед за ним, во двор, к мусорным бакам.

Сначала в кадре медленно проехала благоухающая мусоровозка. Стык в стык к ней не менее ароматные бомжи на дворовой помойке.

Вслед развернулся самый общий план, аудиовизуальная панорама Большого Запаха – необозримой городской свалки. Она стремительно укрупнилась и детализировалась. Несколько мгновений во все координаты полномасштабно, возбуждённо галдела толпа людей с землистым цветом лица.

Через микшер прошёл план иного ракурса. В хорошо обставленном помещении некое важное совещание. Важные, респектабельные похожие на людей существа, облачённые в очень хорошие костюмы. Только что приняли какое-то довольно важное для их сообщества решение. Попавшие в кадр субъекты пожимали друг другу руки, иронично при этом улыбаясь и поблёскивая линзами глаз. Картина завершилась изображением комфортабельного автомобиля, плавно отъезжавшего от гранитного подъезда. Повезли внедрять резолютивную часть.

Полумесяц космического спутника планеты интенсивно таял в выцветшей голубизне её неба. К свалке мусора и прочих отходов основной человеческой жизнедеятельности по-прежнему медленно и всё так же плавно подъехал большой, сверкающий чёрными бликами автомобиль. Из него вышли ранее обозначенные важные, респектабельные издали по-прежнему похожие на людей существа.

Словно бы сойдя с небес, пришельцы начали движение навстречу другим человеческим особям со свалки. Произошёл некий контакт чего-то высшего с откровенно низшим. Так казалось и внешне, со стороны, и сквозь холодный объектив.

Всё это время, не переставая, звучал, уверенно и почти осязаемо проговаривался определённый текст. Вероятнее всего, то была некая авторская начитка, поскольку видеоряд сопровождался им весьма плотно и последовательно.

Для рядовых землян озвучка показалась бы странноватой. Не вполне обычной. Неизвестный обозреватель обстоятельно, со знанием дела вёл заданно перемежающийся видеоряд, точно комментировал его, попутно давал познавательные сведения. Откровенно формальный перевод, поскольку голос звучал совершенно бесстрастно, без интонаций. Произношение – безукоризненно точно поставленного регистра. Не то робота, не то компьютера или какой-либо технизированной сущности.

Постепенно обнаруживались и другие признаки того, что контент выдавался всё-таки не человеком. Звук проговариваемых слов исходил с едва уловимым шелестом и лёгким резонансом от гласных. С лёгким, мгновенно пропадающим эхом. Также изредка проявлялась ещё и незначительная фрагментация и тянутость начала некоторых фраз. В остальном искусственность почти не ощущалась. Перевод казался достаточно профессиональным, синхронным и аккуратным.

На фоне транслируемых во всю галактику видеоизображений мусорных куч человечества такое вещание звучало весьма и весьма качественно. Даже проникновенно. С соответствующим музыкальным аудиотреком.

Одно из первых неопознанных донесений:

«Картина этого мира и в самом деле именно такова, какой мы её вам демонстрируем. В самом-самом начале первого репортажа обязательно предметное пояснение по существу непрерывно фиксируемого действия. Происходящее представляет собой начальный этап организации заурядной благотворительной ночлежки на удивительной планете и в ещё более поразительной стране.

В зафиксированной социальной акции безвозмездная выдача пищи совмещается с безвозмездным же предоставлением жилой площади в пустующем помещении, которое ранее было показано. Ночлежку для бездомных, которых тут называют бомжами, поместили в полуподвале дома, большого, крепкого, с благоустроенными квартирами вверху, с офисами, то есть, представительскими и служебными помещениями различных учреждений и компаний по всему первому этажу. Во всех отношениях чрезвычайно странное совмещение».

Изображение тем временем резко поменяло план, форму, ракурс и темп. Со свалки ринулось в просторный, пустой полуподвал, в котором снимающий объектив ранее побывал.

После стартовой локализации этой, главной сценической площадки предстоящих событий – новый возврат видеофиксации сюда произошёл спустя несколько минут репортажного времени. Именно сюда, на эту площадку, в подвал, вошли и принялись бродить те самые недавние колоритные персонажи со свалки, которые только что даже не могли сами за себя подписать бумагу о собственном благоустройстве. Даже вылезти из куч испражнений и мусора им должны были помочь чуть ли не силой.

Экспонируемые человекоподобные особи и здесь проявили себя адекватно своей ужасающей наружности. Пассивно и агрессивно одновременно. Признаков хотя бы первоначальной адаптации, заметно изменяющегося поведения не проявлялось пока никаких. Впрочем, указанные существа всё же недоверчиво оглядывались по сторонам, даже как-то напряжённо задумывались, словно раздумывая, не пора ли сбежать, но всё-таки до поры до времени ничего не предпринимали. Выжидали.

В полуподвале их первоначально находилось четверо. Двое из экспонированных пришельцев мгновенно обвыклись, быстро успокоились. В чём были одеты упали на своеобразные приспособления для горизонтального сна, тут же ставшие похожими на лежбища ещё более диких здешних животных. Немедленно заснули, будто проживали тут с самого рождения. По одному этому стало видно, что они либо вполне тёртые калачи, даже по межзвёздным меркам, либо настолько заскорузлы и неподвижны в своём социобиологическом поведении, что его собственно и социобиологическим назвать трудно. Что-то скорее из мира лишайников, мхов и дождевых червей. Или и в самом деле насекомых, но только низших. Тлей, разве что.

Остальные действующие лица всё так же, в замедленном, лишайниково-мховом или даже насекомьем, перепончатокрылом рапиде продолжали ходить, словно бы не в силах целиком и полностью отрешиться от недавнего прошлого и адаптироваться к новой обстановке. Впрочем, так оно и являлось на самом деле. Это было видно ещё и по тому, как эти обомшелые существа со свалки недоверчиво трогали руками всё, что могли. Камера целомудренно зафиксировала что конкретно. Диваны, столы, стулья, кровати, чистые, то есть, пока не захватанные наволочки на подушках, такие же одеяла и простыни. Чуть в стороне – горячие батареи и трубы, оконные стёкла, действительно прозрачные. Сквозь них даже что-то было видно на улице, снизу вверх, но всё-таки просматривалось, притом ещё и довольно хорошо.

Похоже небывалая обстановка всё больше удивляла вошедших человеко-людей. Даже немного сбивала с толку. Становилось это заметно даже чисто внешне. Так что определённые подвижки в их поведении тем не менее пробивались. Оно всё же изменялось, по меньшей мере выглядело не вполне стабильным. По всему выходило, что на той необозримо грязной свалке, откуда их только что выдернули, всё обстояло совсем не так. Причём, далеко не так. Во всяком случае, горячих батарей, чистых наволочек и прозрачных окон уж точно не находилось, даже позабыли как они выглядят. Хотя и там, на совершенно дикой, страшно неопрятной и совсем казалось бы неустроенной воле, этим людям было также неплохо. Если не лучше. Такой парадоксальный вывод напрашивался сам собой, поскольку явной радости от попадания в благоустроенный подвал ни у кого особенно не наблюдалось. Некоторые явно порывались вернуться туда, откуда их забрали. В первобытный рай, который они только что потеряли.

Тем временем почти полностью осуществилась необходимая детализация базового видеоряда.

Вот они, все десять действующих негритят – и в профиль, и в анфас, в новой для них и потому по всем статьям неестественной среде обитания. В большинстве своём все эти существа казались очень похожими на глубоководных рыбин, вытащенных на палубу океанского судна ко всеобщему обозрению, но может быть и к обстоятельному изучению и обработке, что представлялось кому-то за кадром чрезвычайно желательным. Некоторые выдернутые сюда экземпляры даже пучились. Они едва только не лопались от чего-то огромного, кессонного, фактически распиравшего их изнутри. Вполне возможно, что это была некая радость, а также нечто весьма похожее на изумление от явно нежданного поворота судьбы. Не исключено, и кое-что другое их распирало, в чём ещё предстояло детально разобраться.

Произошла окончательная утряска выявленной основной мизансцены. В объективе – практически всё кадровое пополнение действующих лиц и исполнителей. В подвал комфорта и уюта, резко контрастирующего с городской помойкой, прошли и постепенно разместились по своим местам остальные персонажи пока совсем нестрашно начинающейся межпланетной сказки. Похоже, пока речь шла именно о ней, о такой сказке. Хотя дальше видно станет. Появится и намёк, добрым межпланетным молодцам урок. И недобрым тоже. Что оказалось бы кстати. Многие земные фильмы совсем не случайно переполняются репортажами о нашествиях злых инопланетян и буйстве коварного течения Эль-Ниньо. Земляне явно чувствуют отовсюду что-то недоброе, нечто лихое от подступающих к ним непростых времён. Так что пока сказка начиналась явно в тренде.

Авторский закадровый текст, случайно остающийся неизвестного происхождения, перешёл к характеристикам действующих лиц и исполнителей. Пошёл материал непосредственного электронного перехвата непонятно кого непонятно кем с быстро замирающим, сыплющимся эхом от произнесённых слов.

Из следующего неопознанного донесения:

«Познакомиться с бомжами вплотную, проникнуться их своеобразным колоритом можно даже без специальной подготовки. Причём, сравнительно безопасно.

Главный герой, бывший учёный по фамилии Серёгин, квалифицированный преподаватель высшего учебного заведения, когда-то имевший должность и ранг доцента. Для неформальной среды этого оказалось вполне достаточно для появления у него соответствующего прозвища.

Где-то получить «доцента» довольно трудно, а в другом месте запросто. В этом – с приставкой Фредди. Поскольку в прежней жизни был Фёдором.

Серёгин, Фёдор или Фредди, а то и просто доцент – всегда один и тот же человек, как ни удивительно. Реальной смысловой нагрузки никакой. Как первоначально и в его новом обиталище.

Второй герой. Бывший следователь Сан-Саныч Осклизкин. Всмотритесь внимательнее. Человек, который в кадре сидит на диване и увлечённо пьёт какую-то жидкость из стеклянной гранёной ёмкости, и есть бывший следователь Осклизкин. Некогда активнейший функционер правовых органов власти ныне просто Сыщик. В прошлом важный сыскарь сейчас так же прочно пребывает на самом социальном дне. Считается близким другом доцента Фёдора Серёгина, то есть, бомжа Фредди.

Таков тандем главных героев: Доцент и Сыщик.

Только что в исследуемом помещении появились ещё несколько существ, совершенно поразительных, даже по межзвёздным меркам, действительно истинных деградантов живой природы. Один из них, кажется, ещё и самка, что для наших учёных представляет совсем отдельный и значительный интерес. Этот факт в учредительных протоколах на предмет организации ночлежки для падших человекообразных существ, то есть, бомжей, никак не предусматривался. Однако такое существо каким-то образом сюда всё же проникло. Да ещё со своим детёнышем».

В кадр словно бы ниоткуда въехал невероятно уродливый, большеголовый ребёнок, изумительно похожий на злого гнома из здешней сказки. И тут же произвёл отчётливый звуковой выхлоп. Ясно. Не просто бомжик, дитя бомжей, а бомжик индиго, бомжик эмо, может в чём-то хипстер. Довольно-таки рослый вдобавок.

У ребёночка в наличии имелось одутловатое лицо, слипшиеся льняные волосики на неадекватно огромной голове, крутой лоб и глубоководные глазки. То ли законченный дебил, то ли умалишённый гений, то ли командир экипажа летающей тарелки, но только в глубоком детстве. Невероятно синие глазки юного пришельца медленно и поочерёдно фиксировались на всех без исключения персонажах и предметах новой обстановки. Переводили строгий и внимательный взгляд с объекта на объект, пытаясь выяснить, кто же здесь субъект. Не просто откровенно изучающий. Он конкретно завораживал всех, кто попадал под его прямую наводку. Лишь родителей с непривычки при заглядывании в студенистую бездну мороз по коже драл не так сильно, как всех остальных новосёлов.

Затем случилось так, что именно при экспонировании загадочного Малыша ресурсы перехватываемого репортажа как-то быстро истощились. Передаваемая картинка словно утомила даже внеземную технику и её персонал. Произошёл явный перебор стартующего абсурда. Похоже сил на его анализ, какое-нибудь осмысление, переформатирование и передачу ни у кого не осталось. Видеоряд и соответственно ему авторская начитка резко обеднели, упростились, свелись к элементарному снятию и перечислению-комментированию того, что попало в кадр. Иногда к почти необработанной передаче скомканного остатка каждого следующего репортажа по назначению.

Именно поэтому последовавшая затем экспликация остальных бомжопортретов на этот раз сопроводилась иным звуковым контентом, полностью, без особых теоретических отвлечений, адаптированным под текущую картинку. Должно быть, силы межпланетного репортёра постепенно подходили к концу. В непростой ситуации отчасти сдувался даже он. Нешуточное и даже безнадёжное это дело – всматриваться в людей, оно и понятно. Всё равно что в бездну. Лучше бы в насекомых, не так опасно и муторно.

Ещё одно донесение:

«Мухортов, Норкин – всего лишь фамилии. Более конкретно об их носителях пока сказать ничего нельзя. Даже клички неизвестны. Что наверное неправильно, да и вообще коммуникативный предел. Дальше, ниже – действительно некуда. Что есть нехорошо.

Следующие на очереди – Жорик, Толик и Колик. Тут ситуация сложена немного иначе. Фамилии пока не идентифицированы, клички тоже. Может быть, не доросли, а есть лишь имена. Все эти деятели в прошлом то ли экстремисты, то есть, деятели, промышлявшие коммерческим либо политическим насилием, то ли пивом торговали или рядом стояли, что тоже не исключено. При любом подходе пока ничего определённого. Возраст у всех субъектов действия составляет лет под пятьдесят-шестьдесят каждому. Это пока ни о чём не говорит, потому что так тут выглядят все, сколько бы им лет от роду ни было. А вот когда кто смотрится на семьдесят-восемьдесят (также, несмотря на действительный возраст) – налицо предельно глубокая дряхлость, потому что на дне подобной жизни век всегда стремителен и краток. Но так здесь почти никто не выглядит. Не потому, что столь долго не живут. Потому что – какой смысл?!»

(Заставка. Джингл.)

Всё тот же обживаемый полуподвал. Новый проезд снимающей камеры.Масштаб и ракурсы всё более озадачивающие. Тусклые, поразительно неэкономичные лампы накаливания под потолком, заляпанные извёсткой от недавней побелки потолка прямо поверх неопределённых пятен и разводьев на нём. Явные следы несанкционированных посадок летающих перепончатокрылых насекомых или мышей, как летучих, так и нелетучих. Не исключено, что и протечек с верхних, куда более благоустроенных этажей проблемного человейника. Дальний угол подвального помещения пребывал во тьме гремучей, таинственной и шуршащей. Вроде бы и свет туда светил, а тьма всё равно обнимала его. И нисколько не отпускала. Да ещё и посвистывала и сюрчала, тонко-тонко так, едва слышно, но всё же так, что мурашки по коже кое-у-кого забегали взад-вперёд. Даже ворчала понемногу.

На одной койке по соседству с обнаруженной чёрной дырой разместились двое колоритных доходяг. Это и были главные герои обнаруженной истории, первопроходцы начинавшегося событийного ряда – бывший доцент Серёгин по кличке Фредди и бывший следователь Осклизкин, которого уважительно кликали Сыщик. Они резались, то есть, играли в настольную игру под названием шахматы. Ещё двое бомжей, конкретно Мухортов и Норкин, ёрзали лохматыми, обтрёпанными задами по табуреткам, приставленным сбоку. Болели, то есть, как тут принято, эмоционально переживали за игроков. Один грыз ногти, сплёвывая костяную лузгу на пол, а второй давал какие-то невнятные советы, надоедливо жужжал, словно это он раньше лампочки и потолок обсиживал. Столь невзыскательного поведения всем им очевидно вполне хватало.

Всё! Только теперь он произведён, посыл на следующий репортаж. И может быть сделан долгожданный сброс на реперную точку первого промежуточного финиша. Поскольку пролог таки завершился. Далее действие пойдёт сплошным накатом, иногда придётся и тормозить. Как сейчас. С уходом кадра в пограничную полутьму эффективно разворачивающейся экспозиции.

Последнее донесение из первого перехвата:

«На этом месте мы заканчиваем первый, ознакомительный репортаж нашей бытовой видеохроники с одной из планет на окраине звёздного скопления Е-9876543210. И переходим к следующему материалу научно-популярной программы независимого межгалактического телевидения. Включаем пилот-камеры автоматического режима. Дальнейшее исследование уникального сообщества околоразумных существ пойдёт в режиме нон-стоп, без каких-либо комментариев с нашей стороны. Репортажи о развитии наиболее примитивных форм жизни будут регулярно транслироваться по мере развития взятых на контроль событий. Без монтажа, без профессиональной режиссёрской и комментаторской поддержки. Научная поддержка наблюдательного проекта осуществляется ведущими специалистами отдела протозоологии лаборатории всеобщей паразитологии. Семнадцатый секвестр Академии секторального анализа межзвёздной протоплазмы Межгалактического научного Центра.

Наши маленькие космические натуралисты! Эта передача для вас! Ваши впечатления от просмотра первой части документальной хроники из жизни живой природы на окраине галактики Млечный Путь просим посылать в сектор АМ-32467 на частоте БМ-6789 регистра 11/2ХХ пятнадцатой межзвёздной связи. Спасибо за внимание. До скорых встреч.

Бай-бай!»

Реклама новых герметичных прокладок для персональных шлюзов последних модификаций. Качество – ТЫ не поверишь!)

Глава 2. Запах юберменша

– Итак, вы абсолютно убеждены, что именно здесь «кое-кто честно жить не хочет»?! И замышляет нечто совершенно ужасное.

– О, мудрейший из Авков! Вас только «здесь» интересует или не «здесь»?! Или всё же какой именно ужас вот-вот повалит отсюда по планете?! Чем конкретно интересуетесь, уважаемый профессор?! Подскажите.

– Берёте за рога?! Согласен. Это всегда следует делать в самую первую очередь. Важно реальное наличие преступного деяния. Факт точного обозначения преступления чаще всего куда значительнее его конкретных характеристик. Существенно прежде всего то, что они вообще могут состояться – всяческие там выстрелы или взрывы, кровь или даже замечательные истязания какие-нибудь. Особого значения не имеет даже, из чего будут стрелять, как именно, что именно взрывать, как и кого. Главное, что стрельба и взрывы могут состояться вообще, да ещё в самой тихой заводи страны. Трудно упомнить, когда такое было.

Цель, мотив – вот что должно оправдать, а, точнее, объяснить весь исподволь назревающий кошмар. Но каков серьёзный мотив, оправдывающий или объясняющий все подступающие пиф-пафы, может существовать в богом забытой дыре?! Смешно как-то даже предположить слишком серьёзное его устройство.

– Вы и в самом деле полагаете, что ваш регион не имеет серьёзных преступных групп?! Сами-то чему меня учили?! Где и как следует искать фундаментальные мотивы преступных деяний?! Да где угодно! В равной мере. В нашей возлюбленной стране могут пришибить и за мешок картошки. Конечно, чаще не столько в столице, сколько именно здесь. Или только за то грохнут, что ты вообще дышишь. А уж такое удовольствие распространено по всей территории. Помните, как у классика – «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать»?! Твоё существование – чем не мотив, чем не повод оторвать голову?! Повсюду любых оснований подо что угодно может образоваться куча очень даже немала. Полагаете, что даже в здешней чрезвычайно убогой дыре что-либо кому-либо могут просто так, тихо простить и спустить?! По причине слишком несерьёзного устройства?! В тихом омуте, вы лучше меня знаете, кто или что водится, какая рогатая живность! Я-то родом отсюда, всё преотлично знаю и помню. Наша рогатая живность куда поконкретнее будет, чем в столицах. Куда проще, это да. Но зато и на порядок непримиримее, да безжалостнее. В любой дыре, как и во всех прочих общественных отверстиях, нет особого криминального многоцветья или изыска. Здесь всегда один примитивный и страшный мотив на все песни. Особенно он показателен, когда одна стенка тупо идёт да на стенку другую. Якобы уныло и однообразно. Словно бы всё на поверхности. Но стоит лишь копнуть глубже! Более чем серьёзно оказывается.

С формальной точки зрения долго искать сходящиеся на битву стенки конечно не придётся. Всех криминальных группировок и в самом деле раз-два и обчёлся. Как положено, одно словно бы законное бандформирование, а другое естественно незаконное. Несерьёзно, говорите?! Согласен. Социум внешне с крайне примитивной палитрой. Зато в случае чего все здесь побьются вчистую, поголовно и насмерть, во всех смыслах качественно. В плен и последующий обмен брать не будут. Уверяю. Чужой ещё может и пощадить какого-нибудь пришлого человека, но свой своего – ни за что и никогда. У него ко всем без исключения землякам свой счёт. Поэтому соседей всегда боятся больше всего. Да вы лучше меня это знаете. Спуску не дают никому, головы срывают лихо и за просто так. Даже не за мешок картошки. Может быть просто от скуки. Снёс кому-нибудь башню, сбросил дурную кровь, скинул чуток адреналин в крови! И опять всё в норме. Любимая забава провинции! Непрерывные схватки идут на любом уровне, к какой угодно страте. Исключительно низовое явление. Сочится отовсюду. Источником неиссякаемого зла всегда бывал именно народ, а уж элита лишь подхватывала почин. Да развивала по мере сил. Отчего, вы думаете, вооружённые силы правопорядка как правило намного, в несколько раз превосходят кадровую армию, даже военного времени?! Элита всегда страшилась глубинного народа куда больше, чем внешнего врага. С тем хоть как-то ещё можно поладить.

– Ладно, допустим-допустим. Однако, судя по вашему настрою, вы также не намерены оставаться в стороне. И по примеру провинциальных бандформирований, из числа законных и вооружённых, наводя правосудие, в аналогичном порядке – непримиримо и безжалостно – приметесь и тех и других негодяев вязать, а если не получится, то и подстреливать или подрывать. Знаю я ваши методы. Не так ли, любезнейший господин следователь, как вас там по должности?! Не сомневаюсь, на крайние меры вы решитесь лишь при самой-самой крайней необходимости. Но тут как обычно бывает? Первый выстрел в воздух, второй как водится между ног, и так далее, в ускоренном темпе – по восходящей номенклатуре деталей.

– Если бы вот такая моя превентивная пальба помогла предотвратить преступление или засадить всех ваших орлов – то да, запросто. Могу и продырявить кого надо или кто просто попадётся. Но всё дело-то в том, что я пока и отдалённо не предполагаю, кого дырявить, а кого временно не стоит. Я даже, если честно, всё ещё не знаю, как ко всему этому подобраться. Да и что дальше делать – в той же степени не знаю и не понимаю. Даже не ориентируюсь, кто именно у вас пойдёт стенкой на стенку, как вы говорите, «тупо». Казалось бы, всё запутано до предела, но каким-то образом запутывается всё больше и больше. Даже ваш Ефим, прости господи, Израилевич вновь предлагает какой-то совершенно мозголомный нано-технологический вариант, очередной раз неимоверно усложняя проблему. Кстати, вот она, ещё одна примета времени – региональная профессура нынче куда больше столичной повёрнута на таких словно бы продвинутых, а на самом деле абсолютно заморочивающих и никчемных нанотехнологиях! Сидят провинциальные мудрецы и умельцы по заброшенным курятникам и озабоченно друг друга спрашивают – а есть ли у нас решающий нано-сдвиг, или ещё только будет?! Не оскудела наша страна талантами – и всё тут. Что может быть смешнее провинциальной нанотехнологии?! Зачем она в курятниках?! Всё равно нам не стать китайцами, которые в своих деревнях клепают айфоны.

– Можно начать с ошибки, неважно какой, где и в чём, лишь бы побыстрее изменить стратегию. А там видно будет. У провинции на это дело природное чутьё. Ещё не отмершее, как у вас. Мы наверно мало чего понимаем, по крайней мере, в сравнении с вами, кроме самого главного, о чём вы позабыли. Главное начать. А вот закончить за вас всегда кто-нибудь найдётся, будьте уверены, можете не переживать. Свято место пусто не останется. Закон. Как пенку снять – это завсегда и пожалуйста. Масса желающих. Особенно в столицах. Ефим вам нормальную технологию предлагает, а вовсе не выворачивающие мозги нано-приёмы. Он даёт на самом деле довольно простое средство, которое возможно, ещё только возмо-ожно когда-нибудь вам пригодится. Впрочем, может быть, и в самом деле не такое простое и нормальное. Но на вашем месте я бы всё равно обязательно прислушался к нему и во что бы то ни стало воспользовался его предложением. И профессору польза – обкатаете его выкладки в серьёзном деле, и вам – конкретное подспорье. А оно, я убеждён, получится очень даже конкретное и весомое.

– Не только готов согласиться, но и соглашаюсь. Потому как такая помощь мне бы очень не помешала. Но, Авк, и вы поймите мой скепсис в отношении провинциальных нанотехнологий. Эта «нано» и наша провинция не то чтобы так уж сильно несовместимы, но вместе могут образовать на самом деле настолько гремучий прорывной коктейль, что кое-кому небо в овчинку покажется. Но в одном вы наверно всё-таки правы. Для нашего омута предстоящий пиф-паф внешне и вправду может оказаться незатейливым и довольно незаурядным. Тогда всё пригодится для вскрытия реальной ситуации, даже провинциальная нанотехнология. Лишь бы справиться с потасовкой, которая, чует моё сердце, окажется на редкость зубодробительной. Если не последней для всего макрорегиона. Впрочем, не исключено, что всё обойдётся, чем чёрт не шутит. А?! Точно же! Наверно, всё-таки именно чёрт. Только у него всё всегда обходится!

– А вы хотите, чтобы в ваших делах вам помогал кто-то другой? Этот партнёр самый надёжный. Никогда от своего не отступит. И вас не бросит. Держать будет крепко, словно крокодил, не вывернетесь.

– Ладно, Авк. Давайте переменим тему?! Извините. У меня мало времени, скоро нужно отлучиться на довольно продолжительное время. Третий день здесь нахожусь, а что-то с места не могу двинуться. Любое подспорье и вправду к делу приложится. Очень хотелось бы, чтобы и вы помогли мне во всём разобраться. Не пугайтесь. Помочь не в качестве агента и не осведомителя. Боже упаси, чтобы я своего учителя мог бы о таком просить. Но как всегда – допустим, советом, ориентировкой, что ли. Кстати, об ориентировке, кто такая пошла, вот эта – с оловянными глазами и костяным задом? Безобразие, почему пешком и без ступы?!

– Шумилина, Изабелла, по-моему, Николаевна. Начальница нашего собеса, не столько хранительница всех региональных пенсий для мало- и неимущих, сколько их самая главная раздатчица. Как вы понимаете, в условиях нашего непотопляемого учраспреда и захлёстывающего числа нуждающихся – поистине ключевая фигура для о-очень значительной части населения. На кране сидит, подружка наша. Хотя персоналки да и реально серьёзные пенсии не она распределяет, но тем не менее от неё очень и очень многое зависит. Повивальная бабка нашего суверенного хосписа. Помогает уходить на тот свет также по возможности без сильного кровопролития и мучений. Её все боятся и поэтому заискивают, но никто, разумеется, не любит.

– А рядом с ней?! Ва-ажный, словно князь. Вон тот, с немигающими глазками. Вчерашний Ивашка под завтрашней простоквашкой?!

– Хм. Примерно так и есть на самом деле. Это Шахтин Иван. Президент региональной телерадиокомпании. Профессия такая у человека, казаться важным князем и взглядом завораживать. Власть-то у него хоть и якобы четвёртая, но всё-таки на периферии, под удельным князем ходит, поэтому, как вы понимаете, как был так и остаётся под простоквашкой. Но старается, очень старается. Давно и целеустремлённо под каждый начальственный зад стульчики подвигает, хвостом синусоиды чертит. Свистит им иногда так, что уши закладывает. Между прочим, бывший член бюро крайкома, последнего состава, а это ого-го какая считалась должность! Ещё заслужить надо было. Так вот, к нему ещё с пребывания в бюро показательная кличка пристала – «Свисток». Очень по существу пристала, пометила шельму. Занятнейшее, высокопрофессиональное дело, я вам доложу, так свистеть, как он. Очень развивает органы чувств. А также координацию движений. Заодно «свободу независимых высказываний»! Вот и заслужил. И тот портфель, и нынешний. Кхе-кхе!.. А роет всегда и всюду – под каждого, на кого только укажут. На любого любой компромат собрать может! Вот какой он у нас! Предмет гордости и зависти.

– Мда-а… классная фигура. Слишком узнаваемая. На любого чиновника можно натянуть такую фактуру! Всплывёт в точно указанное место.

– Как кого подставить, оклеветать, мозги заплести, опорочить перед людьми или законом – так лучше кота Ивана вообще никто не умеет делать. Потому и незаменим. Ради своей цели во что бы то ни стало услужить власть имущим наш котейка, он же Свисток, ни перед чем не постоит. Недавно выгнал неугодного журналиста, тот в интервью чего-то не то спросил у губернатора заставил покраснеть от неловкости. Не просто выгнал, а ещё и с волчьим билетом. Остальные быстро присмирели. Теперь беспрекословно выполняют любую команду сверху. Так что у Шахтина никогда не бывает проблемы при сооружении и выдаче в свет или в эфир любого текста, любой программы, статьи, или даже книги. Чем не ценный для власти специалист?!

– О каждом персонаже у вас так и сквозит горделиво: «Да, сукин сын! Но это наш сукин сын!»

– Надеюсь, что среди столь занимательных персонажей вы всё же найдёте ключ, скажем так, – к разгадке вами тайны грядущего преступления века и тысячелетия. Говорю без иронии.

– Если разгребу тонны словесного мусора, которые ко мне подгребают со всех сторон. Я практик. Поэтому пытаюсь разгадать реальных, конкретных людей, всяких, в том числе, и усердно представляемых вами. Однако лишь некоторые из них наподобие барометра реально указывают «бурю», да и то в наиболее общих чертах. Может быть, они всё же помогут прояснить ситуацию, но надежды на то не слишком много. Вы же сами видите у многих действующих персонажей ожидаемого события это неисчезающее напряжение на лицах, словно некую тень действительно надвигающегося гигантского шторма. Будто бы они если и не точно знают, то наверняка чувствуют – здесь что-то явно происходит. Или наверняка произойдёт. Вот-вот. Обязательно где-то прорвёт плотину. И тогда всех накроет. Только всмотритесь повнимательнее в указующий «перст народа» на трепещущих физиономиях его слуг, тех, кто профессионально перелетает из тени в тень! Всё сразу станет понятно. Не надо особых физиогномических выкладок!

– Да бросьте, Саша. Вы и в ВУЗе были такой же увлекающийся. Это же обычное номенклатурное сборище, притом, местного, вполне заурядного масштаба. Просто здешние особо важные персоны таким образом себя выказывают. На других смотрят, отзеркаливают. Как положено, зады начальству зализывают. Свои подставляют для аналогичной процедуры. Представьте, именно так и самым обыкновенным образом работает пресловутый и нисколько не похабный даже на слух «закон ближней задницы». В мире слишком давно происходит совершенно безумная погоня за эмблемами успеха любой ценой, за материальными символами высокого положения в обществе. У нас здесь происходят не столько впечатляющие гонки, сколько так, гоночки.

Из заурядного мероприятия, в соответствии со своими, не спорю, может быть и заслуживающими доверия данными, вы вообразили развёрнутую на всю страну мафиозную «Большую Стирку», «Разборку», «Стрелку», бал-маскарад или что там ещё у них, у мировых гангстеров, бывает. Всё-таки это вряд ли для нашей кагаёвни подходит. Точно не для нас такое удовольствие. Где-то там – да, но только не у нас. Мы не в состоянии столь глубоко плавать или, если угодно, так высоко летать. По определению не можем, по существу, по природе своей. Овцы есть овцы! И чабаны. Один краше и надменнее другого.

– Ой. Смотрю, Авк, вас и вправду достали условия проживания. Сочувствую. Если не лукавите.

– Какое лукавство?! Подождите, едва условный банкет начнётся, наши орлы сразу же покажут себя во всей красе. У вас все подозрения на их счёт немедленно рассыпятся. С таким уровнем развития что по-настоящему продвинутое можно делать?! Нашли супер-преступников! Кхе-кхе!.. Да это всё равно, что подозревать макак во взломе компьютеров, допустим, Пентагона. Достаточно посмотреть на уровень Железного Шурика, нашего губернатора, дважды и единодушно выбранного овцами на этот пост, а теперь регулярно и сверху переназначаемого – как всё сразу же понятно станет. Скоро ему вновь коней примутся дарить, реальных, живых, по полмиллиона каждый, тем самым покупать себе посты и должности. Вот и весь уровень взаиморасчётов, здешняя верхняя планка. Обещаю, в ближайшее время увидите это счастье народное, блатное хороводное. Прямо на банкете по поводу скорого начала другого банкета и примутся драгоценных коников тасовать по персональным конюшням. Ещё ничего толком не заключив, никак реально не переговорив, ни о чём путном не договорившись. А вот так – сходу и с открытым, бесстыдным подкупом. На – тебе, а ты – мне! Сплошное «и-го-го!» И чавканье. Ни тени смущения. Или боязни обвинения в коррупции. От кого?! Кто сам по уши?! Ха-ха!.. Кстати, именно с конями непривередливыми у губернатора теперь немалый перебор, большая конюшня скопилась. Поэтому допускаю, другим брать станет, для разнообразия. Выбор натур-презентов в последнее время как никогда обширен и весьма не скуп. Позапрошлый раз беззастенчивый губер вот так новенький «бентли» себе заполучил, в прошлый – роскошный, трёхуровневый бокс под него. В скором времени точно «хаммер» подадут на блюдечке. И это всё ещё считается по мелочам.

– Та-ак. Память переполнена. Нужна передышка. Давайте закругляться. На банкет всё же не успеваю, к сожалению, ни коников, ни «хаммер» не увижу. Поскольку дела-дела-дела! Но пока что совсем не прощаюсь. Сегодня ещё увидимся. Хотя вряд ли. Всё-всё! Ариведерчи! Привет всей вашей элитной конюшне.

«Мне хочется» и «Я должен» – две самые разные вещи на свете. Может быть, даже две вселенные или каких-нибудь два на редкость параллельных мира. Но именно два, и именно мира. Притом, что свет один. Как существовал один в своём роде и Василёк Козочкин. Начальник официальной конюшни Ближней дачи, в которой была всего одна казённая лошадь. Её по причине неприкрытого одиночества заезживали все кому не лень.

Василёк являл собою почти всамделишного терского казачка, неизвестно, как и кем засланного в необыкновенно параллельные края одного и того же света из двух абсолютно непримиримых миров – мира людей и мира власти над ними. Казачок считался из невостребованных граждан, то есть, из подавляющего большинства глубинного народа, то есть, мира первого, низового. Шибко тосковал по хоть какому-нибудь жизненному успеху, то есть, любому приближению к миру второму. В силу клинической безысходности бытия решил ухаживать за лошадьми, не очень, впрочем, тщательно и регулярно, но всё же. После соответствующих нареканий или даже взысканий Василёк иногда всё же соглашался с тем, что трудовой долг превыше всего. Правда, только в дни зарплаты. А потом опять бывал не прочь пофилонить и не так тщательно драить у кобылы под хвостом. Такой вот хитро продвинутый казачок служил на Ближней даче, не пойми кем. Не кандидат, не член наблюдательного совета, но всё равно хотел нравиться людям. Желательно всем и сразу. Но даже самая дрянная девчонка и та знает, до чего же это невозможно.

Сегодня с самого утра казачок Василёк временно и вынужденно пребывал в мучительном отсутствии желаний, кроме одного. Так происходило, потому что Василёк находился на работе. А она на нём. Хотелось же казачку только одного – чистого, холодного пива. Потому что сугубо природным инстинктом непоколебимо чуял, что холодное пиво с утра не только вредно, но и полезно. Чего-либо покрепче возжелать Василёк намеревался позднее, где-то к вечеру. Потому что всё же считался на службе. Да и не было это более крепкое так уж полезно. Об этом гласил опыт, сын ошибок трудных. Поэтому-то в не им предписанной судьбе пока что превалировало «Я должен». Дисциплина юбер аллес и так далее. Увы, что тут поделаешь?!

События, непринуждённо свершающиеся вокруг резко биполярных, и без того зашкаливающих миров одного и того же света, казались даже столь тёртому человечку как Василёк совершенно невиданными, возмутительными и сильно непонятными. Поэтому он никак не мог к ним приноровиться. Прогулочный казачок именно так их и воспринимал. Как два исчадия. Может быть оттого, что в служивых лампасниках состоял совсем недавно, всего второй месяц, не успел ни к чему такому привыкнуть. Особо специального отбора Василёк не проходил, в служивой учебке не был, всё-таки не настолько крутая должность. Надел лампасы и уже казак. Можно сразу горилку хлестать.

Никто его сюда в действительности как будто и не засылал, а он сам как-то так, самопроизвольно, взял да и пришёл. Практически с улицы. Точнее, с Дикого поля, что по соседству располагалось. Но его вдруг взяли, точнее, приняли, кобыл под уздцы водить, начальство ублажать сермяжной экзотикой, прогуливать взад-вперёд, а потом ещё и туды-сюды. Чего тут отбирать-то в человеке, чему учить?! Самим всевышним разрешается водить каких-нибудь кобыл и просто так, особо ни о чём не думая. Допускается даже под пулями, только если хорошо пригибаться при этом и вообще никакими извилинами не пользоваться. Не шевелить ими и даже не пытаться, поскольку зацепить может любая пуля-дура. А дуры – они такие. Везде найдут.

Пострелушки – те, конечно же, могли быть. Вполне. Отчего же нет?! Почему не придавить на респектабельной стрелке сильных мира сего, к примеру, внезапно обнаруженный в их рядах крысиный выводок?! Как обойтись без неотложных разборок в столь вышних сферах, когда они неотъемлемо полагаются им по рангу или, скажем, разряду?! Иначе-то Дача не будет Дачей, даже если она и совсем уж Ближняя. По сути и по духу вроде тех, образцовых, сталинских резиденций в Кунцево или в приморском Бочаровом Ручье, возлюбленном теперь и маленьким президентом большой страны. В нём пытали и замучили первых советских маршалов, начиная с Блюхера. Затем – некоторых прочих высокопоставленных жертв Большого Террора. Далее – по накатанной. Теперь по давно и прочно установившейся традиции здесь обозначается доминантное место для любых проскрипций власти. Как кого наказать или ещё чего сделать – всегда тянут именно сюда. Награды же вручают намного севернее, в самой столице. Соотношение кому что, кого куда везти, известное. Оно железно стабильное, примерно один к трём, как при любом наступлении на любые твердыни.

Избранные чаще всего бывают для самой печальной участи. На всех уровнях. Поэтому, когда тебя объявляют избранным, да ещё называют умным и добрым, никогда не ведись и не спеши радоваться. Всегда уточняй – для чего именно избран?! Что надо?! Может чьи-то унитазы пробивать?! Или голову подставлять за того парня?!

Новая Ближняя дача во всех отношениях являлась ближайшим филиалом Ручья, его передовой заставой и неотъемлемой частью растущей прямо отсюда властной Вертикали страны. Вообще в сиих отечественных краях, как и во всей стране, упомянутая Вертикаль если и могла откуда-нибудь успешно произрастать, так только отсюда, практически из самого правящего Ручья и её подручейных филиалов. Поливать-то не надо. Поэтому безмерно мощно и всепобеждающе выпирала она как раз из наиболее водоносных, напрямую сообщающихся материнских горизонтов державы, сходящихся не куда-нибудь, а именно сюда, на благодатный юг. Родину торнадо и прочих враждебных вихрей.

В филиале главной воровской малины страны копировались кадровое воспроизводство, методы управления, организации локальных и прочих встреч, совещаний, саммитов, конференций и прочих кормушечных мероприятий власти. Перенимался прежде всего самый дух Ручья: неизбежных больших придворных разборок и междоусобного сведения счётов. Один в один это касалось и намечаемого предприятия на Ближней, что и вселяло в сердце следователя Шахова более чем обоснованную тревогу.

Как раз здесь, в ключевом «месте силы» всё-всё такое исключительно занимательное, то есть, тревожное, большей частью и задумывалось и проделывалось. Именно коренными ручейниками, всесильными мира сего пацанами всё и замышлялось и осуществлялось. Постояльцами высокой резиденции и её владетелями. Из них потом и вычислялся самый-самый-самый правильный. Долго выяснять никому и никогда не приходилось – кто ж они такие, на самом деле, эти владетельные постояльцы Ближней креатуры Ручья. Да кто только из очень сильных пацанов тут не считался на постое! Всяк в своё время, но отметился. Даже черти в ступе.

Появлялся и сам Верховный, в масштабах страны вершитель человеческих судеб. Более того, последнее время он тут просто жил. Маленький супер-диктатор регулярно спускался на вертолёте с небес, словно мессия, вокруг которого все ближние губернаторы сразу принимались жужжать жирными пчёлками.

Отсюда обозначались, а потом потихоньку жили, где хотели, копя миллиарды, разнообразные монстры: министры, руководители главков, управлений, отраслевики, силовики, промысловики. И, как везде и повсюду повелось, – наиболее уродливые паразиты. Представители так называемой «чётвёртой власти». Те, кто даже имел такие рафинированные рабочие специальности: языком молоть, фэйсом хлопотать, лишь бы не работать. Этому у журналистов и спичрайтеров учились даже самые правильные, по складам читающие и по наиболее крутым понятиям живущие правящие пацаны. Они во все времена очень часто поручали за себя написать что-нибудь эдакое, понятное, для человеческого пользования. Для народа. В предощущении же великих изменений, на пороге решающих событий иногда творились и шедевры. Страшно даже припомнить – какие.

Именно сюда, на Ближнюю, на передовую заставу Бочарова Ручья, – место официальных и неформальных приёмов и встреч – стекались все высоко- и даже не очень высоко-поставленные лица из всех близлежащих и близ-стоящих республик, краёв и областей. Банкетование, фуршеты, встречи в дружеской обстановке, в кавычках и без таковых, без галстуков и без лифчиков, непременно перемежали и завершали проведение межрегиональных конференций, симпозиумов, совещаний, встреч, брифингов и прочей протокольной и массово беспротокольной разносортицы современного Большого Учраспреда. Узаконенным беспределом на самом деле исчерпывается содержание деловой жизни основного «места силы» в стране – то есть, её главной государственной Дачи. А уж тем более – на Ближнем её филиале, всего в двух сотнях вёрст от Ручья. Именно в этом заключался трудовой ритм и смысл передовой руководящей воровской «малины», состоял её неудержимо деловой распорядок. Именно здесь и так её разнообразные постояльцы и принимали решения, которые потом с разной степенью предписанного энтузиазма выполнял весь регион, а затем и вся страна, такая умная и добрая. Аналогично воспринимался ею давно устоявшийся отсюда статус-кво существующего порядка идей, вещей и прочего устроения людей. Однако всякий раз никто из приглашённых и руководящих постояльцев никак не мог предположить, что может быть именно здесь и сейчас ему подойдёт конец. Да и на смену незыблемому порядку обязательно придёт порядок другой, не исключено, что из противоположного мира, как не один раз бывало. Вполне возможно, что в ближайшем будущем его возвестит спускающийся с вертолёта новый эмиссар из питательных горизонтов страны. Его-то со дня на день и ожидали на Ближней. Гадали. Всех ли кого надо накормит и напоит, благодетель?! Или кого забудет, а кого не надо – отправит куда подальше?! Но тогда для чего созывают?! Лишь ради этого затевают грандиозное мероприятие?!

Как всегда, масса вопросов. И все без ответа. Так надёжнее.

Казачок Василёк, будучи незамутнённо смышлёным от природы, ничего конкретного об этом не знал, но о самой сути почти что догадывался, потому как вполне понимал, что не для одного же ухаживания за лошадьми его и в самом деле сюда взяли. Тем более не для неофициальных беспротокольных попоек с охраной по вечерам. Уж ей-то выпить, а потом открутить голову, всегда есть с кем. Кому-то, может быть даже самому грядущему новому порядку идей и вещей, очень-очень нужна была вторая, скрытая параллель казачка Василька, взятого на государеву службу. Та самая голубино-глубинная его природа, незамутнённая, смышлёная и одновременно чуток недодавленная железно положенными императивами предписанного бытия. Ей, чтобы полностью придавить кого-то, даже формальностей никаких не нужно. А вовсе не первая его параллель требовалась, не формальная, демонстративно зашоренная и стеснённая. Но только вот для чего конкретно она и такая была бы нужна?! Вот этого терский казачок даже отчасти не понимал. Более того, даже не задавался подобным вопросом. Видимо догадывался, что тут его природной смышлёности ни за что не хватит. А зря. Тогда бы увидел, кто его на самом деле волочит в бездну. Вместе с невинной кобылой.

Первым симптомом всё же пришедших не вполне штатных перемен в существующей системе правления страной и губернией оказалось явление понаехавших отовсюду досужих агентов и прочих функционеров той самой, пресловуто «четвёртой власти» – газетчиков, телевизионщиков, радийщиков и остальные жуков-корреспондентов. Существует давно ставшая народной примета – зря и куда ни попадя вся эта сволочная живность, умеющая только языками молоть, да глазки начальникам строить и коленки раздвигать, никогда не слетается. Так что на одно это можно было бы обратить самое пристальное внимание. Если бы кто-то был такой, кому это вдруг стало нужно.

Он бы тогда уделил своё внимание и странной привязанности столь важных лиц, многих из этих ВИПов в шоколаде и без шоколада – к надрывно-праздному времяпрепровождению с самого начала Большой стрелки. Вместе с первыми гостями начинающегося Большого межрегионального симпозиума по проблемам какого-то там, понимаешь, сотрудничества, – вместе с ними, с гостями, казачка Василька и его смирную да пегую кобылу Тоську стали осаждать и назойливые журналисты, мол, прокати да прокати, хоть до околицы нас, но прокати. Делать-то и вправду пока было нечего, да и околица – вот она, призывно машет витой колючей проволокой, смурно журится потайными минными полями и электромагнитными ловушками по всему своему периметру.

Томительное ожидание всегда кажется бесконечным. Как бы многое ещё в проекте, всё пребывает только в предвкушении, и поэтому размяться хотя и осторожно, но всё-таки можно. А раз можно, но осторожно, то значит, лучше уж сделать это где-нибудь в парке, подальше от столов, буфетов и сопряжённых с ними лишних глаз, в том числе и видеокамер. Вот тут на глаза попадается конкретно запараллеленный с ними странный казачок Василёк с колоритно фыркающей Тоськой. Как обойти замаскированный триггер событий?! Везде под ногами. А ещё и железобетонная околица в виде парапета, с надолбами, видеокамерами, сенсорами слежения, колючей проволокой в кустах и отчаянно неприметными амбалами в будках – вот она, эта красавица. Тоже ж манит, зараза неотразимая. Сжимает периметр, тварь подколодная.

Не купаться же в бассейне с утра пораньше, не крутить же пируэты на каруселях и качелях, не сшибать же безвинные кегли красными, синими и зелёными шарами в гулком сарае боулинга?! Тоже, наверное, было бы подозрительным перебором. Невинный маскировочный променад – ещё куда ни шло. Кто-то сразу подписался на терренкур, пешую прогулку совершать, якобы обзорную. Кто-то чуть позднее даже собрался это проделать. А кое-кто сразу пошёл именно к незамутнённому Васильку с его Тоськой, вообще кристальной репутации лошадиной девушке, сдаваться реликтовой утехе на потребу. И потребовал, что полагается.