скачать книгу бесплатно
Магистерий. Тайная игра
Анастасия Юрьевна Воскресенская
Ярослава Кузнецова
Сумрачные искусства
Европа лежит в руинах после разрушительной войны. На обломках разрозненных европейских монархий маги творят единое государство: Магистерий. Люди развивают производство, и для этого всем нужна не нефть, а абсолют – материализованная благодать, на которой работают големы, поезда, техника и артефакты.
Среди послевоенной разрухи набирает силу Магический Надзор, лютует Инквизиция. Все человеческие дети должны проводить два года в закрытой школе, после чего пройти Дефиниции – испытания на наличие магической силы. И если ты ею обладаешь… что ж, значит, тебе не повезло.
Сможет ли молодой маг Лео Гавилан найти и спасти из школы ребенка с магическими способностями, а заодно – расследовать серию убийств с напарником-инквизитором?
Ярослава Кузнецова, Анастасия Воскресенская
Магистерий
Тайная игра
Дизайн обложки Ольги Жуковой
Иллюстрация на обложке Натальи Динер
Магистерий. Тайная игра: роман / Анастасия Воскресенская, Ярослава Кузнецова
© Ярослава Кузнецова, Анастасия Воскресенская, 2023
© Наталья Динер, иллюстрация на обложке, 2023
© Ярослава Кузнецова, внутренние иллюстрации, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
Глава 1
– Итак, господа, подводя итоги сказанному, – директор обвел угрюмым взглядом всех собравшихся, – с сегодняшней ночи назначаются дежурства. Дежурим парами с отбоя, то есть с девяти часов вечера и до побудки. То есть до шести часов утра. Далее – обычное ваше расписание и ежедневные обязанности. Будьте бдительны. Если заметите подозрительные передвижения, присутствие в спальнях посторонних или животных, группу учеников больше двух, блуждание по коридорам дальше туалета после отбоя, разговоры и прочий бедлам – немедленно пресекайте. Чересчур активных – в карцер до утра, потом разберемся. Всем понятно?
Учителя согласно забормотали. Директор прошелся туда-сюда перед письменным столом, стуча по полу тростью.
– Лист с расписанием дежурств будет висеть в учительской через час. Настоятельная просьба – ознакомиться до ужина, чтобы исключить недопонимания, опоздания и идиотские вопросы. Вопросы любой степени идиотизма лучше задавать прямо сейчас.
– Господин Фоули, – учитель математики поднял руку, – означает ли это, что дежурство продолжается всю ночь? А когда же спать?
– Время дежурства разделяется на две смены. И мне, и коменданту, и падре, и даже нашему всевидящему оку Надзора[1 - Магический Надзор – государственная служба по охране и защите граждан от магических влияний.] придется дежурить точно так же, как и вам. Не забываем, что наше учебное заведение не просто школа. Мы школа второй ступени, и наша ответственность перед обществом гораздо серьезнее, чем у преподавателей начальных школ, профучилищ и прочих институтов. Прошу не забывать об этом ни на минуту.
Еще бы, попробуй забудь. Два года фактически тюремного заточения, чтобы в финале прогнать детей через дистингер[2 - Дисти?нгер – артефактный прибор, регистрирующий фоновые излучения канденция, вплоть до самых малых значений. Изобретен проф. Гиллеаном в 1918 году. В настоящее время действующих дистингеров осталось 6 штук.] и отделить овец от козлищ. И даже высокая вероятность, что козлищ в стаде не окажется, заточения не отменяет.
– Еще вопросы? Нет? Тогда расходитесь по своим классам, господа, сейчас будет звонок.
И правда, затрезвонил звонок – начался новый учебный день.
Лео подождал, пока выйдут те, кто спешил на занятия. У него имелся час перед уроком истории, так что в другой день можно было бы поспать на час подольше, но директор еще с вечера объявил об утреннем сборе для всего педсостава.
Предыдущей ночью ученики набезобразили в интернатском подвале – кто-то повесил на трубе куклу в школьном платье, до истерики напугав явившуюся среди ночи в подвал толпу подростков. На взгляд Лео, ничего особо криминального в этой выходке не было – все-таки День Всех Святых располагает. Но Фоули рассвирепел и таки нашел виноватого. А вчера после ужина обнаружилось, что сбежал один из учеников, Маттео Маллан.
Как понял Лео, побег ученика – не то чтобы особо редкое явление. Подростки, не привыкшие к суровой жизни в интернате, сбегали время от времени. Как правило, их даже не разыскивали: через сутки-полутора родственники возвращали беглецов. Сразу искать начинали тех, кто был на государственном обеспечении, детдомовцев. Эти уж если сбегали, так сбегали наверняка.
Маттео Маллан был мальчик домашний, непуганый. Восьмой класс, первый год в школе второй ступени, два месяца в интернате.
– Слышь, Серый! – В опустевшем коридоре Лео догнал физкультурник, здоровенный детина, ненамного старше его самого. По этой ли причине, или из-за общего простецового хамства, физкультурник не утруждался обращаться к молодым коллегам по имени. – Закурить найдется? У тебя есть, я знаю. Пойдем, подымим.
Лео увернулся от похлопывания по плечу, но кивнул, проглотив раздражение.
– Привет, Большой Ро. Угощу, конечно.
– Своими дамскими конфетками?
– Чем есть, Ро. Вонючего матросского табака можешь у Фоули попросить.
– У него снега зимой не допросишься, – хохотнул физкультурник, поднял палец и рявкнул, подражая директору: – Бережливость и экономия, дар-р-р-моеды!
Они спустились по широкой лестнице – ее ступеньки словно обкусал по краю голодный великан, – пересекли пустой холодный холл и вышли на крыльцо, в промозглый воздух ноябрьского утра.
Небольшую площадку у входа обрамляли почти облетевшие узловатые тополя, путь на улицу отсекала высокая кованая ограда, всегда запертые ворота с калиткой и будка сторожа, оплетенная девичьим виноградом, еще не растерявшим пурпурные листья. За оградой вся улица тонула в сыром сумеречном тумане. В воздухе висела морось, и брусчатка, залепленная мокрыми листьями, блестела.
Лео достал серебряный портсигар и предложил физкультурнику тонкие сигариллы. Тот схапал две, одну сунул за ухо, другую в рот, и нагнулся к артефакту-зажигалке, который Лео прикрыл от ветра рукой.
– М-м-м, вишенкой пахнет. – Большой Ро выдохнул ароматный дым и зажмурился. – Тебя твои богатенькие родители, что ли, спонсируют? Такие стоят, как вся моя жизнь.
– Нет. Это старые запасы. Наслаждайся, пока есть.
Лео оперся спиной о квадратную колонну, поджег сигариллу. Сам он курил нечасто и немного, но запас хорошего курева имел. Еще со студенческих времен он обнаружил этот забавный, но действенный способ подружиться с коллективом – совместное посещение курилки, крыльца или балкона, чтобы немного подымить, поболтать или помолчать, послушать. В эти минуты возникает загадочная близость и откровенность. Такая своеобразная простецовая магия.
Лео поднял воротник пальто, защищаясь от залетающей под козырек влаги – он так и просидел все собрание в верхней одежде. Раздеваться, по правде говоря, и в помещении не хотелось.
– Молодые люди, есть пара минут?
К ним подошел падре Кресенте, школьный капеллан. Кроме обязанностей священника, он занимался документами и иногда выполнял функции секретаря для Фоули. Невысокий и хрупкий, как подросток, в аккуратной сутане и с неизменной улыбкой.
Священник равно Инквизиция, и нельзя сказать, что Лео не испытывал некоторого напряжения и даже опаски, однако ровное и благожелательное отношение падре ко всем, включая детей, Лео импонировало.
Он улыбнулся и протянул раскрытый портсигар.
– Угощайтесь, падре.
– Благодарю, я воздержусь. Мне к обеду надо подготовить списки для дежурств, и я хочу спросить, молодые люди, есть ли у вас пожелания и предпочтения насчет ваших партнеров? Лео, с кем бы вы хотели пойти в разведку?
– В разведку? С вами, падре, – быстро сказал Лео.
Врагов следует держать как можно ближе, так говорил Беласко – дядя, старший товарищ и глава Магистерия, хоть и самопровозглашенный.
Падре Кресенте поднял брови и рассмеялся. Он был ибериец, родом из королевства Арахон, брови имел черные, густые, а зубы белые-белые, как и колоратка на его сутане.
– Я польщен, сын мой. Так и запишем. А вы, Рональд?
– Да мне по барабану… только старых перцев мне не надо. А перечниц тем более. Это… с Юлио меня запишите. С Юлио, точно!
Ну-ну. Юлио Дюбо, наблюдатель от Надзора, вел в школе начальную магзащиту, то есть гонял ребят строем по двору и иногда тренировал разбирать-собирать на скорость портативные магдетекторы. Защитой, на взгляд Лео, там и не пахло.
Много эти друзья надежурят вдвоем? Будут пиво пить и радио слушать.
Лео покосился на священника – тот царапал самопиской в блокнотике, – вдохнул дым и медленно выпустил в сторону. Спросил после паузы:
– Правильно ли я понимаю, падре, что Бьянку Венарди ожидает проверка Надзора? Или после карцера она может вернуться к учебе?
Падре оторвался от записей и улыбнулся:
– Ну что вы, Лео. Ничего сверхъестественного не случилось. Обычные шалости и нарушение дисциплины. Девочка чересчур увлеклась. Мы все надеемся, что наказание охладит горячую голову синьориты Венарди, и такого больше не повторится. Ловить ведьм там, где их нет, – не слишком разумно.
Ну, слава Ястребу! Фоули так орал на бедную девочку, что за двумя закрытыми дверями в коридоре было слышно. Когда Лео вчера утром пришел в школу, все только и говорили, что о висельнике в подвале, который то ли был, то ли не было, и о привидении, которому это тело принадлежало. О привидении вообще ходили упорные слухи и гуляли страшные истории, и Лео нутром чуял, что тут все не так просто.
Он подозревал, что и другие это чуют. Нет дыма без огня, а Бьянка некстати подлила масла в этот огонь. Ее выходка была несколько больше, чем просто шалость и нарушение дисциплины. К тому же история с повешенным, случайно или нет, совпала с побегом ученика. Из всего этого можно было раздуть грандиозный скандал.
Но если директор Фоули ограничится дежурствами и карцером, а наблюдатель от Надзора не ловит мышей, то и слава феям.
– Вот ты где, Ро, Мордач, мать твою! Ты спер мою цацку! Ты спер цацку мою, жирная рожа!
От угла школы к крыльцу спешил, волоча метлу, школьный истопник и дворник по прозвищу Дедуля. Физкультурник поперхнулся дымом.
– Чего? Какую цацку, ты в своем уме, Дед?
– Мою цацку! Сам знаешь, какую! А ну выворачивай карманы, показывай!
– С ума сошел? Пьяный черт! С утра глаза залил или с ночи не проспался? Иди к себе. Эй! Что ты меня хватаешь? Пошел вон!
Лео и падре Кресенте с удивлением наблюдали, как явно не проспавшийся Дедуля, бросив метлу, пытается схватить отступающего за колонну физкультурника.
– Падре, скажите ему, чтоб шел к себе! Дедуля, отвали, пока я тебе не вмазал, чего ты пристал? Руки убери!
– Конрад, – окликнул истопника падре Кресенте, – что вы хотите от Рональда? Объясните нам.
– Пусть вернет, что украл! – Дедуля возмущенно тыкал пальцем в физкультурника. – Вор, гаденыш, обокрал спящего!
– Да тебе приснилось, – догадался физкультурник, – ему приснилось, падре, с пьяных глаз. Что у него красть? У него в каморке старье да мусор, дверь не закрывается. Кто угодно мог с улицы зайти. Почему я?
– Ты! Ты его видел, и ты забрал! Сам мне подливал, с-с-собака!
– Я вообще не пью, особенно с такими, как ты! Убери руки, пьянь!
Падре Кресенте покачал головой.
– Конрад, вы и правда… не совсем трезвы. Постарайтесь выспаться, прийти в себя и высказать свои претензии Рональду в более приемлемой форме. Если вы к тому времени о них вспомните.
– Ты думаешь, я вру? Думаешь, я заливаю, да? Падре! Я не вру! Этот сукин сын спер мою цацку!
– О, падре, смотрите, – сказал Лео, – смотрите, это, кажется, Маттео Маллан.
За воротами стояли трое, и сторож, выбравшись из будки, отпирал им калитку.
На площадку перед крыльцом шагнул высокий сутулый мужчина в кургузом плаще, он волок за локоть подростка в синей школьной куртке. Тот не сопротивлялся, но брел понурившись. Следом за ними шла женщина – не старая еще и когда-то, наверное, красивая, но заморенная и словно бы выцветшая. В руке она комкала платочек и то и дело промокала глаза.
Падре Кресенте двинулся им навстречу.
– Господин Маллан, госпожа Маллан, приветствую вас. Спасибо за содействие и высокую гражданскую ответственность! Господин Фоули, и я, и вся администрация – мы все благодарим вас за быстрое, без проволочек, возвращение Маттео в стены школы. – Он шагнул мимо мужчины с мальчиком прямо к женщине, которая запнулась и остановилась, беспомощно покачиваясь и моргая сквозь слезы. – Госпожа Маллан, очень сочувствую! Знаю, что это было нелегко. Скрепите сердце, через два года ваш мальчик – уже юноша – вернется к вам.
– Ох, падре, каждый день молюсь об этом, – всхлипнула женщина, – и чтобы обошла нас угроза эта ужасная, и чтобы артефакт-то надзорский не ошибся бы!
– Дистингер не ошибся еще ни разу, госпожа Маллан. Дефиниции – это величайшее испытание нашему смирению, но каждый из нас должен пройти их. А юные обязаны пережить два года суровых перед испытанием. Будем помогать друг другу и поддерживать. Господин Маллан, – он обратился к мужчине, – принимаю из ваших рук вашего сына Маттео и еще раз благодарю за добросовестное выполнение гражданского долга и за оказанное школе сотрудничество.
Мужчина одной рукой стащил кепку, смял ее и прижал к груди, а другой подтолкнул сына к священнику.
– Вот, падре… вертаем, значит. Заблудшего.
Падре ласково улыбнулся и протянул подростку обе руки. Маттео, не поднимая головы, пошаркал к нему.
Лео глядел на родителей и не знал, что чувствует – то ли жалость, то ли неловкость, почти отвращение. Эти двое с коровьим послушанием привели обратно на скотный двор своего теленочка и теперь надеются на лучшее. Авось бог милует, и чадо никак не проколется за два года и пройдет эти распроклятые Дефиниции.
Впрочем, в падре есть что-то такое, что заставляет надеяться на лучшее, этого у него не отнять. Ну, на то он и священник.
– Что, Маттео, – говорил тем временем падре Кресенте, – тяжело в интернате? Всем несладко, дружок, зато после Дефиниций к тебе никто не подкопается: ни Надзор, ни Инквизиция.
– Я… я не малефик! – выдавил младший Маллан.
– Не сомневаюсь. Однако надо доказать это государству. Мы все это доказывали, Маттео. И я, и папа, и мама. И господин Фоули. И даже господин Дюбо.
– Вас на два года не запирали. Вы просто Дефиниции прошли, и все!
– Вот и жаль, что не запирали. Если бы запирали и следили бы за молодежью – меньше жертв было бы на этой войне. Пошли к директору. Только прими раскаявшийся вид и не препирайся с ним. Глядишь, и в холодную не посадят. До свидания, госпожа Маллан, всего доброго, господин Маллан. Еще раз благодарю.
Падре повел подростка к дверям школы, мимо все еще переругивающихся физкультурника и Дедули.
Ловко же ибериец разговаривает и с учениками, и с их родителями. Ласково, но без попустительства. Маттео даже приободрился, а ведь ему сейчас влетит от директора так, что небо с овчинку покажется.
Надо бы и мне подобным образом научиться, а то ведь не знаю, с какой стороны к ним подойти.
Лео вздохнул, отщипнул ногтями дотлевший до перламутрового бумажного колечка огонек на сигарилле, спрятал остаток в портсигар и отправился следом за падре в школу.
– Итак, в прошлый раз мы изучали «Причины и поводы войны 23 года». – Лео обвел взглядом притихший класс, придвинул к себе тетрадь с планом урока. – Думаю, вы помните, что я рассказывал, прочли соответствующую главу в учебнике и хорошо подготовились к сегодняшнему опросу.
