Заметка от бессонницы

Анастасия Аркашкина

Заметка от бессонницы

Обезличенно.

Я стираю контуры своих губ,

Словно детский рисунок с асфальта.

Предисловие.

Неоднократно убеждалась в хрупкости сна. Одна неверная мысль может увести нас всё дальше от объятий Морфея.

Километры новостей и сотни пабликов, перебираешь их уже машинально, лишь бы заглушить этот поток мыслей, что мешают остаться наедине с ночным небом. А оно, между прочим, для тебя уже рассыпало звёзды.

И нет ни покоя, ни желания в этом уединении. Спасение в визуальном и аудиальном шуме. А если ещё тебя посетит “та самая”, что порой навещает тебя ночью? Мммм. Коктейль выйдет на славу. Так и встретишь рассвет за очередной подборкой «необычных фактов из жизни летучих мышей» или чем-то ещё более абсурдным.

Нет, разумеется, этим можно и не заниматься; можно тихо написать «завещание», лечь поудобнее и ждать. Ждать всего того, что нарисовал мозг в присутствии “той самой”.

Тут ведь как повезёт. Или попустит, и ты поймешь, что завтра наступит, но может затянуться и до отметки на часах, что больше подходит для пробуждения.

Я придумала себе лекарство – высвободив мысли на бумаге экрана.

Это мои заметки от бессонницы.

В робких строчках ищу утешение,

В грудной клетке заперты птицы.

Мне далось непростое решение —

Пустотою наполнить глазницы.

Оконце

Я придумала лето в марте,

А снег посреди апреля.

На мысли слова не тратьте —

Услышать их не сумели.

А бархат по нежной коже

Так ласково ускользает.

Я видела, знаю тоже,

Как прекрасное умирает.

Мы ляжем, укрывшись ветром,

На мятое светлое завтра,

Покрытое серым небом,

Не дождавшись с тобою утра.

Будет, бледным лучом освещая,

Нас лелеять вчерашнее солнце.

Будет легче, тебе обещаю.

Будет жизнь в деревянном оконце.

Весной

Черствые души в накуренных кем-то парадных

Не оставались на чай, не слушали новостей.

Обходя стороной всех нелицеприятных,

К холодному ужину ждали незваных гостей.

Им весна не дарила надежду на скорое

Завтра —

Лишь свинцовое небо под давящий гул площадей.

Провожало их солнце, что больше не грело

Холодные цепкие руки пустых февралей.

Я наблюдала за ними зимой, в голод осенний.

Я задавала вопросы перед собой.

Я видела это не раз, но будто и в первый.

Я думала, знаю, что будет весной.

Пока ты спишь

Когда ты спишь, я пишу стихи,

Себя теряя между строчек.

Они – моё прощанье и грехи,

Мой бессонный почерк.

Когда ты спишь, я живу стихи,

Найдя себя в одной из строчек.

Слова сейчас – как терпкие духи,

Удушье через лёгкий узелочек.

Когда ты спишь, я рву свои стихи,

Сминаю эти строки без сомнений.

От бесталанной жалостной души

Не стоит ожидать иных решений.

О главных героях

Ты слышала раньше, что недостойна

Любви, признанья, тоски.

Не оставалась прилежно спокойной,

Когда душу рвут на куски.

Ты слышала, что не с такими проводят

Досуг и не спят до зари,

Что от таких слишком быстро уходят —

Не разглядев, что внутри.

А теперь я пишу, как была недостойна

Той пройденной ты нелюбви.

Не терзают слова – за тебя я спокойна.

Теперь я пишу по любви.

Вечность

На часах без пятнадцати вечность,

Тихо тащатся стрелки назад.

Утонула в песках беспечность,

Что построила путь наугад.

Милосердие к падшим без бремени,

Жалкой скорби тянется нить.

В отражениях смутного времени

Правды тоже может не быть.

Чёт к ногам, венчик для поцелуев,

Холодный фарфоровый шелк.

На щеках сплетения кружев,

И знамение жизни – пролог.

Нетипичное

Вы убили моих бабочек,

Растоптали нежное.

Из окон многоэтажек

Смотрит пасмурное, вечное.

Хоронила их в баночке

Из-под чьих-то надежд.

Панихида на лавочке,

Да венок из невежд.

По солёным дорожкам

Слёзы чертят пунктир.

Вы не дали бабочкам

Улететь за пределы квартир.

В любовь

Пока ты ещё веришь в любовь,

Протяни мне руку.

О ней исписано столько томов —

Они сулили разлуку.

Пока ты ещё веришь в любовь,

Согрей мои плечи.

Кожи бархатных лепестков

Касаются свечи.

На двоих одиночество вновь —

Объятия лечат.

Теперь я тоже верю в любовь,

Вытянув нечет.

Н.

Я не любила его вчера, я не любила его сегодня. Я любила его всегда.

Ночью, когда слова замирают, мысли рождаются в голове. Наделяя их необычными формами и облачая в причудливые одеяния, мы помогаем им унестись вдаль и оставить нас с прошлым. Наедине слова приобретают новую силу, а чувства становятся ярче. Темнота помогает протянуть руку нашему страху, не отвергая, а принимая его.

Сердце в эти мгновения начинает биться быстрее, кровь, проносясь по нашим венам, становится горячее.

Так нас закаляет страх. Он помогает, не разрушает. С ним лишь нужно познакомиться ближе, чтобы это понять.

Так поняла и я, когда одним апрельским утром ощутила нелюбовь.

Нелюбовь к жизни, дыханию, лепесткам и ветру. Она проявила себя в каждом созвучии и не оставляла надежды на завтра. Завтра, по её мнению, вообще не должно было наступить. В нелюбви сегодня не остается надежд на завтра. Так я для себя и решила.

Прикосновения к коже были – не бархат, а сухие шипы дамасской розы. Цепкими и острыми. Я не хотела ранить; я хотела защищать и оберегать своё сегодня от вторжения. Но это было неправильно.

Неправильно было и то, что моя нелюбовь на самом деле и не была нелюбовью; она всего лишь играла на чердаке, где хранится всякое, что лучше забыть. Она наткнулась на старый сундук и отворила его – внутри оказалась маска из толстого дерева. Её надевают ради неуязвимости. Знаешь, в те самые моменты, когда нежность и ранимость принято защищать. Так вот, нелюбовь надела эту маску, и роли пришлось играть до конца. Раз маска на ней – как же их не сыграть? Ведь антракт ещё не скоро; третий звонок только прозвенел. Полный зал! Аншлаг!