Уттаракханд

скачать книгу бесплатно


Волчком верчусь между папой и вещевыми сумками: фотографирую. Дома и бельё, развешенное на крышах. Скутера, груженые ворохом пледов, или хворостом, или стопкой пластиковых стульев. На одном вот везут дверь. Магазинчики-кафе с дымящими чанами. Ослики, коровы, играющие у дороги мартышки. Люди, пойманные среди повседневности.

Мне тоскливо. Я вижу грязь, об уборке которой некому позаботиться. Дома, которые некому подлатать и в которых некому прибраться. Из машин плюют прямо на дорогу. Мусор в лесу и на обочине; иногда его пытаются есть звери. Это не просто безразличие. Это бедность. Уже девятнадцать лет живу на свете, а ощутила это слово только теперь.

Мы проезжаем мимо загаженной реки. От реки осталась одна тамличка с названием, обросшая мусорными пакетами.

.

Тоска отпускает, когда приходит лес.

Солнце сквозь листья пляшет, как по морскому дну. Стволы тянутся. Ветки – кружевом. Тут прячутся незнакомые странные существа, не то звери, не то демоны. Предупреждающие знаки говорят о слонах и тиграх, а на обочину то и дело выходят мартышки.

Хочу услышать, как дышит этот зелёный мир. Хочу попасть в такт.

.

А потом приходят горы. Я их замечаю, только когда полмира глотает сияющая гуща тумана. За ним огромное пространство воздуха. Мы, чудится, уже не на земле, а на странствующих по небу островах.

Изредка мимо проносятся селения с разноцветными кубиками-хижинами и маленькими храмами. Они напоминают громадные ребристые грибы или алые бутоны.

Когда выглядывает солнце, туман-облака все превращаются в свет. Тогда я греюсь.

Но туча возвращается. Клубы её тянутся к дороге, и наступает сырой всепроникающий холод.

.

Мы доезжаем до опустелой деревеньки. Дрожь бьёт. Номер у нас без отопления, без душ еле-еле течёт тепловатой водичкой.

Чтобы хоть как-то согреться, я, не снимая тяжёлой мотоциклетной куртки и отсыревших джинсов, начинаю танцевать по комнате.

И вдруг очень ясно понимаю, что счастлива.

17.01

Под нами зелёное дно мироздания.

.

Шимла.

Лоскутное покрывало окошек.

Светящийся капюшон, наброшенный на макушку горы.

Она низкоросла, потому что горы не позволяют строить многоэтажки, зато раскинулась далеко-далеко по склонам. Ковёр великана. Может, даже ковёр-самолёт.

Улочки узенькие и крутые, домашние. Они ни с того ни с сего могут выбросить тебя прямо в небо, главное – свернуть вовремя. Европейская архитектура, оставшаяся от англичан, переплетается с восточным базарным хаосом. Огромные сковороды, на которых готовят картошку и лепёшки, раздувшиеся, как парашют; рыночные закутки, где шапки и варежки психоделической вязки; огромные развалы с тапками; фруктовые тележки, магазины тканей и готовой одежды, которую тут же шьют на ручных машинках. А ещё книги, лекарства, чётки, обрядовые сосуды, и бог весть что ещё.

Влюбляюсь горячо в этот город. Душа у него летающая. Небо у него в каждом окне, в каждой щербинке дерева.

.

Мы забредаем в кафе в стиле шестидесятых. Посетители – красивые, яркие, сложные и интересные люди; такими и полагается быть жителям небесного города.

Сквозь решётку я наблюдаю за тем, как небо понемногу заполняет закат. Иду провожать его над кипящим рыночным кварталом.

По всем горам в округе начинают звенеть огни. Им откликаются звёзды.

18.01

Рассвет приходит вкрадчивыми шажками. Он рождается из холода. Из предчувствия солнца, в котором – на самом донышке – надежда на что-то хорошее.

Плед на мне тяжёлый и пыльный. Он был бы похож на мшистую почву, если б не цвет как у вишнёвого варенья. Шумит обогреватель.

Вот крышам возвращают блеск, деревьям – музыкальные силуэты. И небо, серо-синее с лиловой дымкой, становится нежнее и глубже. Горная даль открывается.

Предвкушаю, как загорятся на свежем воздухе щёки, как прорежет морозным воздухом горло.

.

Знаете, так иногда хорошо помёрзнуть! Как-то светлее и нужнее то, что просто. Луч света. Чай. Движение. Хороший спутник.

.

Узкоколейка. Давным-давно по ней в Шимлу ездили англичане. А сегодня вот мы поедем.

Солнце поджигает рельсы, длинными полосами ложится на пол зала ожидания. Билеты первого класса на месяц вперёд раскуплены, во втором

может не остаться сидячих мест. Рискуем – и и успеваем занять два последних.

.

Великолепен цвет вагона – голубой, яркий-преяркий, как летнее небо. Великолепен запах, неописуемый, может, даже не существующий – запах старины. Великолепны люди – шумные, суетные и смешно-серьёзные. Они борются со своими чемоданами за каждый кусочек пространства.