скачать книгу бесплатно
Внимательно провожая взглядом Дмитрия, последним покидающего конференц-зал, мрачно усмехнулся, поднимаясь и разминая шею.
Для меня стало огромным и очень приятным сюрпризом, я бы даже сказал, двойным подарком то, что я, сам того не подозревая, выкупил предприятие, где работала Ада.
Несмотря на то, что вместе с ней на руководящей должности явно работал ее родственник. Правда, возможность того, что они были однофамильцами или скрывали свое родство, я не исключал, однако заметное внешнее сходство наталкивало на определенные мысли.
Но это в принципе меня не трогало, собственно родственные связи не порицались, самое главное, что я успел заметить: из-за этого факта к Аде относились без предубеждения, наоборот, в глазах, эмоциях и жестах коллег, направленных в ее сторону, было заметно уважение. И это меня радовало, хоть если бы ситуация была иной, я вполне смог ввиду теперь занимаемой мной должности это изменить. Но определенно был рад и горд, что никаких изменений или защиты, по крайней мере пока, не требовалось. Она свое место и положение заслужила сама.
Моя девочка.
Правда, называть ее своей я давно не имел никакого права. Но все же парой называл.
На губах расползлась счастливая улыбка от понимания, что я нашел ее. Спустя столько времени мы встретились вновь.
Когда же мы столкнулись на крыльце «Гранда», я, к своей досаде, действительно не узнал свою Ириску. И не из-за того, что она существенно изменилась. Выросла, черты лица стали взрослее, скулы острее, глаза больше и выразительней, и совсем не из-за краски на ресницах, а еще заметно похудела.
Последнему я был не слишком рад, надеясь, что, чтобы достигнуть этой худобы, она не голодала. Но сделал мысленную зарубку об этом моменте обязательно узнать.
Не хватало еще, чтобы Ириска страдала из-за моды или еще какой глупости.
Я не узнал ее, поскольку попросту даже и не вглядывался, кто передо мной. Для меня она была на тот момент всего лишь женщиной, пострадавшей из-за меня. Нахмурился, недовольно зашипел. Если бы я только был более внимательным…
Но что сейчас-то говорить? Я вздохнул, качнул головой, криво улыбнувшись.
Сегодня же, когда вновь увидел девушку и пообщался с ней, более внимательно разглядев, не узнать было невозможно. Да и как ее можно было забыть, когда она снилась мне практически постоянно, мучая во снах и не отпуская? Это было нереально.
Однако, видя в ее глазах панику, неуверенность и заметную нервозность, болезненную для меня попытку сделать вид, что мы не знакомы, я поддался ее игре, понимая, что наверняка она не хотела перед сотрудниками выставлять напоказ наше знакомство. Возможно, думая, что пойдут сплетни. Я мрачно хмыкнул, понимая, что сплетен в таком случае было бы действительно сложно избежать, как и косых взглядов. А может, она страшилась за свою репутацию? В общем, выдавать наше знакомство я не стал.
Хотя в тот момент мне хотелось иного. Подхватить, закинуть на плечо и унести туда, где мы бы могли… поговорить?
С губ сорвался смешок. Я видел словно наяву: резко поднимаюсь, пока она растерянно хлопает длинными ресничками и щурит зеленые глаза, пытаясь придумать отмазку, а затем рывок ? и она на плече, а я под ошарашенными взглядами сотрудников тащу ее к выходу, рыча в порозовевшее от смущения или наверняка гнева, ушко:
«Попалась, моя Ириска!»
Я с предвкушением улыбнулся. И все же она попалась.
Последнее, о чем я думал, когда переезжал обратно в свою страну ? это о том, что когда-нибудь действительно вновь пересекусь со своим наваждением, своей маленькой Ириской. Я не мог и мечтать о подобном.
«Ириска», – я облизнул губы, мечтательно прикрывая глаза, ощущая запах этих тянучих, сладких конфет.
Это прозвище еще с юности накрепко прибилось к ней. Девчонка с хвостиком и ириской во рту, она всегда норовила угостить всех этим сомнительным лакомством, безнаказанно подсаживая меня на эти маленькие сладкие конфеты. Она пахла ими.
Как же сладко она пахла.
Болезненно скривившись, стиснул подоконник до побелевших пальцев, прикрыл глаза. Уже тогда я хотел ее, запретную, недоступную и такую нежную, смешливую. Греховные мысли. Она была слишком юна. И я не имел права касаться ее. И не коснулся. Не мог запятнать ее своей похотью, прорывающейся в угоду гормонам.
Не мог и не стал.
Как же она бесилась… Ссор впоследствии было не избежать. Я уже и не упомню так сразу, по какой причине мы расстались, только помню хлопнувшую перед моим носом дверь. И отчетливо слышимая, решительная просьба с глухими рыданиями, больно ранящая мою душу: больше ей никогда не звонить.
Тяжело вздохнул, прислоняясь разгоряченным лбом к прохладному окну.
Но она не понимала, что отпустить я не смогу. Это было выше моих сил. Более того, я не мог нарушить свое обещание. Я на протяжении года наблюдал за ее жизнью, чувствуя себя иногда маньяком. Записался на бокс, чтобы хоть немного выпускать пар в перерывах между учебой, подработкой, куда я вкладывал много сил, чтобы в той же степени заглушить боль, и сторонним наблюдением за жизнью своей девочки.
Это было очень тяжело. Особенно в первый год, когда она почти не покидала квартиры, отрешившись от всего мира. Спрятавшись и от него, и от меня в своем маленьком панцире. Но спустя чуть более года она наконец начала выходить в мир, поступила на учебу в университет, и я смог вздохнуть с облегчением.
И как же было горько видеть ее в компании другого. Такую смущенную, искренне улыбающеюся другому мужику. Это было похлеще удара под дых. Я осознал, что давно ей не нужен. Чего мне только стоило заставить себя уйти, не видеть той картины, как и гнать образы, возникающие перед глазами, чем моя девочка будет заниматься с другим этой ночью. Я готов был выть на луну от раздирающей ярости и боли, и в тот день напился до состояния чертей, топя в бокале тоску и разочарование. Разочарование в себе. Я корил себя за то, что не стоило спускать все на тормозах, нужно было просто брать свое.
Но было слишком поздно, я проиграл.
Как я оказался в тот день, а точнее ночь, в постели со знакомой, я совершенно не помнил. Рассказы друзей просто добили. Оказывается, я, напившись в хлам, сам утащил такую же вусмерть пьяную подругу жены друга – Марину, а дальше… Дальше через несколько недель Марина принесла мне тест на беременность и ошарашивающую новость – я стану отцом.
Речи об аборте и не шло. Я бы не позволил. Но и Марина не была против, заявив, что ребенка она рожать намерена, но держать при себе меня только из-за того, что его отец я – нет. И я был за это благодарен девушке, и по-иному, как исправить свой же косяк, поступить не мог. Законченным эгоистом я никогда не был.
И это несомненно важное событие поставило окончательную точку в наших отношениях с Адой. Я ее отпустил, правда, из сердца так и не смог, она давно и уютно поселилась в нем.
Быстрая свадьба, рождение ребенка прошли словно сквозь меня. А при мысли, что могло быть все по-иному, что вместо блондинки Марины с уже виднеющимися животом вел бы в загс Аду, беременную от меня, внутри все мучительно переворачивалось.
Но вновь моя жизнь кувыркнулась с рождением моей маленькой принцессы.
Моей Анны Розмарин. Моей маленькой веточки розмарина.
Мне уже было не до сопливых стенаний о своем идиотизме и мыслей об ошибках прошлого. Мой мир сконцентрировался на ней. Хрупкой маленькой девчушке, похожей на меня как две капли воды. И даже черта Божневых имелась: маленькое родимое пятнышко в форме сердечка на левой щеке.
В тот момент, держа на руках хрупкое тельце, я был по-настоящему счастлив.
Но не так долго, как того хотелось.
Решение уехать за границу было спонтанным. В Штатах у меня были родственники, а язык еще по школьной, а потом и университетской программе я знал более чем хорошо. Марина поначалу упиралась из-за незнания языка и того факта, как будет трудно устроить в чуждой стране дочь, и все же, под моими уговорами согласилась.
Мы переехали.
Если я наивно полагал, что с переездом я перестану видеть во снах Аду, я жестоко ошибся.
Горько усмехнулся, взъерошив пятерней волосы.
Нет, сниться моя девочка мне не перестала. Наоборот, начала являться во снах чуть ли не каждый день, мучая меня и попросту выводя своим фантомным присутствием. Засранка! Тихий невеселый смешок сорвался с губ.
Только работа, занятия спортом и мой ребенок не давали скатиться на дно. Что же касалось Мариши, все до простого банально. Мы изначально не имели никаких глубоких чувств друг к другу, и со временем еще больше охладели.
Она не выдержала первой. Ее признание в изменах я выслушал спокойно, более того, равнодушно, не почувствовав ничего.
Скорее даже наоборот – облегчение.
Разговоров о том, чтобы жить ради ребенка вместе, даже и не шло. И именно тогда во мне созрела идея плюнуть на многое и взять тайм-аут, переехав обратно на родину. Марина была не против, а наоборот даже за, при разговоре о том, что я желаю переехать на некоторое время в Россию. И с нескрываемой радостью заявила, что дочь обязательно должна поехать со мной. По ее словам – ребенок должен знать свои корни. А ей самой требовалось устраивать личную жизнь. Ребенок, по мнению и тем же словам бывшей жены, был откровенной помехой.
Я никогда не поднимал руку на женщин, но после таких слов в сторону моей малышки я едва сдержался, чтобы не выбить зубы бывшей. Не понимая, как она вообще даже допустила подобные мысли в сторону родной дочери.
За Розмарин было до тошноты обидно, моя малышка не заслуживала такой матери. Но была слишком мала и легка на подъем, чтобы остро воспринимать наш с ней переезд и холодность родительницы.
По итогу с бывшей женой мы пришли к согласию, подкрепленному деньгами, что Анну я буду привозить в Калифорнию по предварительной договоренности, и все остались довольны, если это можно назвать подобным словом.
Вернувшись на родину, я снял коттедж в десяти минутах езды от города, понимая, что Анне требуется больше чистого воздуха. И заботы вновь захватили с головой. Удаленная работа. Обустройство дома. Наем гувернантки особенно требовал жесткого отбора. Правда, с выбором няни последнее словно стояло за дочерью.
Что же, Анна Розмарин полностью пошла в меня, не переняв у матери почти ничего. Она выбрала для себя строгую, но дотошную женщину в годах, с кучей рекомендаций и, судя по нашим с ней вечерним разговорам-планеркам, была довольна жизнью. Мне еще оставалось найти для нее приличную начальную школу, надеясь, что образование здесь будет не хуже, чем в Штатах, где моя малышка ходила в подготовительный воскресный класс.
Дочь с младенчества прекрасно знала русский язык благодаря тому, что дома мы разговаривали исключительно на нем, а за его пределами ? на английском.
Так что найти для нее хорошую школу или лучше, наверное, гимназию не составит труда. В России я собирался заниматься тем, чем привык, и был приятно удивлен, что мне удалось через знакомых узнать о продаже издательства и почти всухую его выкупить.
Оставались мелочи. Привести его и дела в порядок. А также подумать о том, что мне делать с таким негаданным подарком судьбы, как моя сладенькая Ириска.
Я обернулся, упираясь пятой точкой в подоконник и скрещивая на груди руки, бездумным взглядом шаря по помещению, утыкаясь в то место, где совсем недавно сидела Ада.
– Что же мне делать с тобой, Ириска? – выдохнул в пустоту.
Каких-то конкретных действий прямо сейчас я предпринимать не собирался, не собирался на нее давить, но и наступать на те же грабли было глупо. Для начала нужно было понять, разобраться в себе и понаблюдать. Понять, какие чувства в отношении меня у нее остались и остались ли вообще.
Нахмурился.
От проскользнувшей мысли о дружбе у меня заныли зубы. Другом я точно быть не желал. Но и рассчитывать на что-то большое с наскока было неразумно.
Но одно я знал точно: то, что в тот раз мы встретились в «Гранде», большая удача, как и то, что случайное знакомство в самолете с хорошенькой стюардессой, навязавшей мне свой телефон и позвонившей в ту субботу, впоследствии так и не пришедшей на встречу – знак.
Все же любопытные иногда в жизни хитросплетения.
Вытряхнув из головы нерадостные мысли о прошлом, подхватил ключ от зала, собираясь пройтись по этажу и просмотреть кабинеты, как на руке завибрировали смарт-часы. Глянув на маленький дисплей, тут же расплылся в нежной улыбке, вытаскивая из кармана телефон. Настроение, как и обычно бывало, когда звонила дочурка, радуя своей улыбкой с экрана, подскочило на несколько градусов выше.
– Слушаю, котенок. Рассказывай, как дела?
Глава 6
Ада
По возвращении в отдел Дмитрий, дождавшись, пока все вернутся на свои места, приказал подготовить отчеты о текучках и списки произведений, отданных за две недели на реализацию. Затем после небольшого опроса догрузил тех, в том числе меня и подругу, как и тех, у кого текучки были на завершающем этапе, висяками коллег, проще говоря – незаконченными или даже и не поступившими в разработку проектами.
Ире достался наполовину незавершенный проект Смирнова, чем она была, мягко говоря, недовольна и наверняка мысленно несколько раз одарила Андрея заковыристыми проклятиями-ругательствами, а заодно и свою работоспособность.
Мало того, что специфика не ее, так и к тому же перекраивать работу другого специалиста ? такое себе удовольствие.
Но приказы начальства не обсуждаются.
Мне же повезло чуть больше. Поскольку достался один из проектов Катерины, классический любовный роман объемом плюс-минус триста книжных страниц. Пожав плечами, спокойно кивнула, попросив Катю до сегодняшнего вечера скинуть все наработки. В ответ девушка активно закивала и искренне поблагодарила за помощь.
Но мне-то что? Не ее, так чей-то другой проект попросили взять.
По итогам нашего небольшого внутреннего совещания начальник напомнил о том, что большую часть работы нужно завершить до следующего понедельника, подготовиться к жесткому допросу, а точнее, к собеседованиям с новым директором, ну и, конечно же, не забыть забрать домой свои личные вещи. В довершение всего начальник настоятельно рекомендовал начать искать новое место работы, так сказать, на случай внезапного увольнения.
Очень обнадеживающе.
Благодарим покорно, Дмитрий Михайлович, за поддержание боевого духа.
Раздумывая о превратностях судьбы и Божневе, я выключила ноутбук, отсоединила питание и полезла в шкаф, слушая негромкие возбужденные, если не сказать, восхищенные голоски девчонок:
– И все же, какой же он красавчик! М-м-м-м. Я бы такого… Ох!
Дернувшись от урчащего стона Кати, скривилась и сделала вид, что и вовсе его не слышала. Ну, девчонки дают. Позорище! Тот самый момент, когда вытворяет кто-то другой, а стыдно тебе.
Но настоящим кошмаром были не восклицания Кати о том, какой Божнев весь из себя идеальный, а то, что при этом меня ощутимо царапнуло ревностью. Передернув плечами, скривилась, отворачиваясь, стараясь не слушать восторженные писки девиц, ну куда там!
– Девочки! А вы видели, какая у него задница? Как спелый персик! Так и хочется надкусить, – еще один стон, и на этот раз от Натальи.
Господи, ну, а она-то куда?!
Рядом послышалось придушенное бульканье Ирины. Поднял голову, встретилась с веселыми глазами подруги, она придерживала рот ладошкой и весьма безуспешно пыталась скрыть рвущийся наружу смех. Ира посмотрела на меня и мотнула головой на коллег, подергав бровями. Я ее веселья, как и реакции откровенно ржущих над девчонками мужчин, не разделяла.
Раздраженно закатила глаза и нахмурилась, продолжая заниматься утрамбовыванием своих вещей в пакет. Спасибо Дмитрию Михайловичу, озаботившемуся этим нехитрым, но ввиду обстоятельств важным предметом.
– Ой, я бы не только покусала, – мечтательно заявила Карина, в основном работающая дистанционно и заглядывающая в издательство лишь для сдачи отчетных ведомостей. И, между прочим, у нее был муж и ребенок-подросток! Постыдилась бы! Но видно стыдно было многим, но уж точно не ей. – Но и… – она понизила голос и тихо шепнула что-то подавшимся к ней ближе девчонкам.
По тому, с каким уважением на нее глянули в ответ девушки и как стоявшие и греющие уши мужчины отшатнулись, взглянув на довольно щурившую глаза Карину со священным ужасом, сказала она что-то из ряда вон.
Если бы речь шла не о Кире, я бы, может, и сама заинтересовалась, а так, нет, мне было неинтересно. Но Божневу определенно в таком коллективе придется туго. Ну, сам приполз.
– Извращенка! – буркнул под нос Олег Николаевич, который, оказывается, тоже слушал, что она говорила.
– Вот только давайте без ханжества, что, я уже и помечтать не могу? Мне-то все равно не светит, у меня муж есть. И вообще, подслушивать нехорошо, Олег Николаевич, стыдно!
Я от такой наглости прифигела, подруга еще сильнее затряслась от смеха, а девчонки смешливо зафыркали, снисходительно поглядывая на раздраженного пожилого мужчину.
Только Олег Николаевич был уж точно не из робкого десятка и одарил таким презрительным взглядом гордо вздернувшую нос Карину, что с ее лица мигом отлила краска, а взгляд забегал. Я усмехнулась, предвкушая бурю и щелчок по длинному носу, и он тотчас последовал.
– Побойся бога, вертихвостка! Стыдно при живом муже обсуждать чужих мужиков, узнал бы он, точно бы несколько дней сидеть не смогла на мягком месте. Не боишься, что узнает?
– То-то же, – ухмыльнулся мужчина, сурово посмотрев на других сотрудниц, но те, насколько я знала, мужа не имели и угрозам не вняли, да и молчать, похоже, не собирались.
– Олег Николаевич, а чего это он чужой? Вы что-то знаете?
– Тьфу на вас, похуже овечек безмозглых, ей-богу. Работали бы лучше, чем слюнями на невинных мужиков капать. Не знаю я ничего.
И тут уже и я не выдержала, тихо захихикала. Перед глазами предстала картина невинного Божнева. Почему-то в роли девицы в розовом платьице с толстой косой черных волос на груди, смущенно опускающей кофейные глазки и шаркающей ножкой в чулочках на волосатых ногах и в огромных беленьких туфельках, размера этак сорок шестого.
После такой картинки всякая ревность словно по щелчку испарилась. Дышать стало определенно легче, и я уже спокойно слушала, изредка поглядывая на задумчивых девиц.
– Девочки! – с серьезным лицом хлопнула в ладоши Катерина, хищно улыбаясь, даже мне стало неуютно от этой акульей улыбки. – Если окажется, что Кирилл свободен, то я первая в очереди на его внимание. А вы, так и быть, за мной.
– Чего это ты первая? – возмутилась Лида.
– А с того, кто первый застолбил, того и тапки!
