скачать книгу бесплатно
Неделя на жизнь
Екатерина Анашкина
Когда в обычном, ничем не примечательном, московском районе стали пропадать дети, в сердцах людей поселился ужас. Сотрудники уголовного розыска Королев и Березин выходят на охоту за маньяком-убийцей…
Екатерина Анашкина
Неделя на жизнь
Пролог
– Леночка! Леночка! – губы слушались плохо, а звуки, которые издавало надорванное горло, были похожи на еле слышный хрип.
Света понимала, что Леночка уже два дня, как мертва. Землистого цвета щеки и ввалившийся от ударов тяжелым ботинком нос, кровавые разводы на лице и растрепанные волосы, – вот и все, что осталось от ее маленькой восьмилетней подруги, лежащей рядом на земляном полу… Однако яма, раскопанная тем человеком, была большая, и Света точно знала для кого это место.
Руки затекли и почти не ощущались, связанные за спиной жесткой прочной веревкой. Дышать было все труднее и труднее, каждый вдох отдавался тупой болью в каждом уголке измученного тела. Ее старая бабушка Нюша, которая умерла в прошлом году, иногда говорила ей, что нельзя плакать по пустякам, ведь когда захочется поплакать по-настоящему, то слез не будет. Свете это казалось смешным и каким-то неправдоподобным. Ну как это слезы кончатся? Оказалось, что так бывает. Слез не было. Глаза были воспаленными и сухими, как будто соседский Васька, как прошлым летом, сыпанул в них целую пригоршню песка. Тогда она основательно поколотила своего обидчика.
* * *
С самого раннего детства Света Ковальчук привыкла все делать сама, не надеясь ни на кого. Отца своего она помнила плохо. В памяти остался большой мужчина, напоминающий неуклюжего косолапого медведя, который приходил домой, сажал маленькую Светку на колени и протягивал ей горсть конфет. Света рассовывала липкие карамельки по кармашкам своего платьица и целовала его в колючую, поросшую щетиной щеку. Но уже совсем скоро отца взяли за вооруженный грабеж, и он получил весьма внушительный срок. Мать плакала недолго, и уже через год сошлась с соседским Толиком, плюгавеньким мужичком, который прикладывался к бутылке по поводу и без повода. До Светы никому из них дела не было. Старая баба Нюша была к тому времени уже очень слаба и почти прикована к постели. Мать работала уборщицей, мыла подъезды и получала совсем мизерные деньги, которых едва хватало на водку и скудную еду. Толик иногда подряжался грузчиком в ближайший магазин, но все полученные деньги тут же пропивал. В свои девять лет Света уже подрабатывала: расклеивала рекламные листовки, помогала почтальонше тете Дусе разносить письма. В последние два года ей помогала Леночка Монина. Мать Леночки, Маринка Монина, была очень красивой девицей. Все бы ничего, но Маринка имела диагноз – олигофрения в стадии дебильности. Мужики сменялись у нее, как на конвейере. Каждый год Маринка рожала очередного слабоумного. Вот только Ленка, старшая в семье, как ни странно, оказалась нормальной. Некоторые малыши не доживали и до года. Кроме Лены в семье теперь были четырехлетний Мишка и трехлетняя Соня. Последних двоих детей Маринка оставила в роддоме, и теперь опять ходила с пузом. У Лены была родная тетя, которая жила где-то в Подмосковье. Тетя Маша иногда приезжала и даже обещала в скором времени оформить опеку над Ленкой.
– Я тебя обязательно возьму с собой, Светка! Мы будем жить в деревне. Тетя Маша рассказывала, что у нее есть корова, а еще собака Муха, а еще кошка и кролики, – захлебываясь от счастья, пела Ленка, прижимаясь к худенькому плечу подруги и сидя на заплеванных ступеньках грязного подъезда.
– Маленькая ты еще, Ленка! – грустно усмехаясь, отвечала ей Света. – У твоей тетки кроме тебя еще и своих спиногрызов трое! Ей только меня не хватает.
– Свет, я без тебя никуда не поеду! – испуганно бормотала Ленка.
– Еще как поедешь! – серьезно и строго говорила Света. – Хоть кому-то из нас должно повезти. А я, даст Бог, вырулю как-нибудь. Вот только в школу надо бы пойти. Я слыхала, сейчас без образования никак… Не хочу я как мать полы драить да водку жрать.
– Угу, – тихо соглашалась Ленка.
* * *
…В тот день они, как всегда, получили свои деньги за расклейку объявлений и, как обычно, пошли в ближайший магазин, чтобы купить нехитрый набор продуктов: буханка хлеба, два яблока, небольшой лоточек самой дешевой нарезанной колбасы и пачку сока. В этот раз денег было чуть больше, чем обычно, потому что почтальонша тетя Дуся, тяжело вздохнув, добавила от себя целых пятьдесят рублей. Девочки решили устроить пир и потратили драгоценную «премию» на шоколадку. На дворе стоял безмятежный май, окутавший московские тополя изумрудной дымкой. Было душно, должно быть к вечеру собиралась гроза, хотя пока на высоком небе не было заметно ни облачка. Рядом с продуктовым магазином примостилась палатка, в которой торговали газетами. В ларьке, кроме прессы, каждый день выставлялось множество так называемых сопутствующих товаров, от дешевой китайской косметики с надписью по-русски «Шанель», до детских погремушек. Вот уже второй день Ленка не могла спокойно пройти мимо, так как главное место на витрине занял чудесный журнал, к которому прилагалась очаровательная кукла в старинной одежде. У нее были ярко-каштановые волосы, голубые, как майское небо, большие глаза, и великолепное платье.
– Эй, мелкая, чего опять прилепилась? – сердито окликнула подругу Света. Ленка елозила по пыльному стеклу сопливым носом и все никак не могла оторваться.
– Свет, а, Свет, ну погляди, какая она красивая! Как принцесса! Вот бы мне такую! Как думаешь, ее скоро купят?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Света. – Стоит эта твоя принцесса дороже героина!
– Светка, а что такое героин?
– Не знаю и знать не хочу. Просто так отчим говорит. Наверное, какая-нибудь дрянь, типа водки.
– Слушай, а мы когда-нибудь заработаем столько денег, чтобы ее купить?
– Конечно, – насмешливо отвечала та, – Когда рак на горе свистнет. Ленка, давай уже, пошли! Жрать хочется, сил никаких нет! – и она потянула Лену за собой.
– Свет, а хорошо бы много-много денег заработать! Я бы тогда и Мишке с Сонькой игрушек накупила! – рассуждала Ленка, семеня сзади.
– Им бы тоже пожрать для начала надо бы, а то твой Мишка почти прозрачный, а Сонька, – та вообще еле на ногах стоит.
– Свет, а мы оставим им что-нибудь?
– Посмотрим, – мрачно пообещала Света.
Во дворе на детской площадке стоял покосившийся деревянный домик с занозистыми стенами. По ночам там непременно собирались пьяные компании местных алкоголиков, но сейчас он пустовал, и именно туда хотели направиться девочки. Уже совсем рядом с двором их окликнули. Света, обернувшись, увидела мужчину. Хорошо одетый, аккуратно подстриженный, он толкал перед собой детскую коляску, широко улыбался и махал им рукой. Девочки остановились.
– Здравствуйте, простите меня, пожалуйста! – вежливо обратился к ним незнакомец.
– Здрасти, дяденька, – пискнула Ленка, пряча за спину богатство, сложенное в дешевый полиэтиленовый пакетик.
– Да вы не бойтесь, я не кусаюсь! Просто мне показалось, что вы не откажетесь мне помочь, у вас у обоих такие добрые и открытые лица!
– А что случилось-то? Заблудились, что ли? – настороженно спросила Света. Этот человек совсем не был похож на обитателей их двора.
– Нет, я не заблудился. Просто дело в том, что моя жена уехала в командировку, и я остался с сыном один. Мы вышли погулять, а мне только что позвонили и сказали, что срочно вызывают на работу. Вот теперь не знаю, с кем оставить малыша, – он беспомощно пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся.
Ленка не преминула заглянуть в коляску. Там в кружевных оборках виднелась мордочка сопящего младенца месяцев двух отроду. Он сладко причмокивал пустышкой и смешно морщил носик.
– Мы что вам, няньки, что ли? – грубо спросила Ленка и, взяв за руку подругу, уже хотела уйти, но мужчина поспешно продолжал:
– А может, вам деньги нужны? Так я заплачу. Деньги у меня есть, не сомневайтесь, – с этими словами он достал пухлый кожаный бумажник и вытащил оттуда пятитысячную купюру. У Ленки моментально округлились глаза, а мордочка вытянулась, как у любопытного лисенка.
– Это что, все нам? – спросила она недоверчивым, чуть охрипшим голосом.
– Ну конечно! Но только если вы согласитесь мне помочь.
Ленка умоляюще взглянула на подругу. Та стояла хмурая и настороженная.
– Девочки, вы не торопитесь, можете посоветоваться, но вы меня действительно очень выручите!
Ленка потянула подругу за руку и, отойдя на пару метров, жарко зашептала ей в ухо:
– Светочка, миленькая, ну пожалуйста! Умоляю тебя, давай согласимся, а?
– Не нравится он мне, этот мужик. Слащавый он какой-то, мерзкий. Не верю я ему, вот хоть ты меня режь, – с сомнением произнесла Света.
– Ну, миленькая, дорогая моя, любимая! Это ведь ненадолго! А я знаешь как умею с малышами! Когда Мишка с Сонькой такими были, я и переодевала их, и гуляла с ними, и даже попы им под краном мыла. Я все-все умею. Сама все сделаю, а деньги пополам.
Света все еще сомневалась и упрямо качала головой.
– Ну не хочешь, так я одна пойду! – обиженно сказала Ленка и повернулась, чтобы уйти. Света резко схватила ее за худенькую ручку.
– Нет, одну я тебя не отпущу, вместе пойдем, – решилась, наконец, она.
Они подошли к мужчине, который присел на лавочке и покачивал коляску.
– Ладно, мы согласны, но только ненадолго, – коротко сказала Светка и взглянула на подругу, которая улыбалась, не скрывая восторга: пять тысяч! Теперь они точно купят красавицу-куклу!
– Ну вот и здорово, – обрадовался незнакомец, – Пойдемте скорее, я тут совсем неподалеку живу.
Всю дорогу Ленка была крайне оживлена и болтала без умолку, рассказывая мужчине подробности своей невеселой жизни и делясь с ним планами на скорую зарплату. Света тащилась сзади. Она никак не могла отделаться от мысли, что все вовсе не так радужно, как представлялось ее восьмилетней подружке. Если бы она была одна, то ни за что не согласилась бы на предложение этого неожиданного работодателя. Как-то мутно все это… Но не бросать же Ленку одну, она же совсем еще дурочка. В свои двенадцать лет Света чувствовала себя совсем взрослой и ответственной за свою маленькую подружку. «Ну ладно, в конце концов, темнеет сейчас поздно. Не до утра же он будет на этой своей работе. Да и деньги, конечно, не лишние. Впереди лето, а у них нет ни туфель, ни платьев. А на заработок можно будет все это купить. На барахолке, рядом с метро, можно приобрести вполне приличные шмотки. И все-таки…» – думала, плетясь вслед за коляской Света и загребая старыми полусапожками городскую пыль. Минут через десять они уже подошли к панельной девятиэтажке.
– Вот здесь, на первом этаже мы и живем. Заходите скорее, а то я уже опаздываю! – проговорил мужчина, открывая дверь, из-под обивки которой неопрятными языками свешивались куски поролона.
* * *
…С того момента Светина память давала сбой. Как они оказались в этом земляном погребе? Куда подевался ребенок? И, наконец, самый главный вопрос: когда все это закончится?! То, что она умрет так же, как и Леночка, сомнений не возникало. Это только вопрос времени. Слава Богу, Леночкины мучения закончились. Там, наверху, она уже наверняка получила свою куклу-принцессу, там ей хорошо и спокойно, там нет страха и боли… В смерти ее лицо стало совсем беспомощным, худенькие ручки-плеточки лежали на костистых, как у жеребенка коленях. Свернувшись в клубочек, она лежала в широкой яме прямо под ногами Светы, словно ожидая свою подругу.
… А может она действительно слишком много и часто плакала по зряшным поводам? Разве матерящийся пьяненький отчим – это страшно? Разве мать, которая от водки кричит и дерется – это ужасно? Сейчас это казалось сущим пустяком, из-за которого вовсе не стоило тратить драгоценные слезы. Только за последние дни Света Ковальчук, двенадцати лет отроду, узнала, что такое настоящий кошмар.
Она прислушалась. Было совсем тихо, и только откуда-то издалека, сверху, слышался равномерный, монотонный стук дождевых капель. «А дождь все-таки пошел», – подумала она, чувствуя, что ее сознание вновь проваливается в какую-то пропасть…
Страх, который стал таким привычным за последние дни, накатил заново, когда послышались тяжелые шаги снаружи, и вниз прямо на Леночку, с чавкающим звуком упал тяжелый топор.
– Это все. Жаль… Скорее бы! Леночка, не бойся, маленькая, я скоро приду!.. – еле слышно, с трудом ворочая кровавыми губами, прошептала Света…
Четверг
– Ба! Ты только не волнуйся, я сегодня немножко задержусь, у нас в школе классный час!
– Ладно, только иди с Катей вместе, сейчас темнеет рано. Тебе что приготовить, егоза? Может яблочки запечь, бабушка Тая вчера посылку прислала.
– С антоновкой?! А почему вчера не сказали?
Бабушка Тая жила в Харькове. В саду на даче у нее росли пять старых яблонь. Каждую осень Таисия Петровна, родная сестра Анны Петровны, заботливо упаковывала яблоки в коробку и непременно отсылала с оказией в Москву. Лиза обожала эти вкусные посылки. Каждый раз в пахучих ядреных яблоках она обнаруживала что-нибудь интересное – плюшевого медвежонка или коробку с фломастерами. Эти мелочи всегда были для нее сюрпризом.
– Тебе скажи – сразу все и умнешь, я тебя знаю! Ты учебник по литературе не забыла? Он у тебя с вечера под подушкой лежал.
Лиза подбежала к кровати, вытащила учебник и сунула в рюкзак.
– Не, не забыла, ба. А вы уже смотрели, что там в коробке? – и глаза ее загорелись от предвкушения очередной приятной находки.
– Нет, конечно! Это же твой подарок! Я думала, что мы вместе после школы посмотрим, – ласково улыбнулась бабушка.
– Ну, бабуль, ну давай сейчас, а? Ну хоть одним глазком, а?
– Хорошо, Лизочек. Вон ящик, рядом с балконной дверью, за занавеской.
Лиза подбежала и нетерпеливо открыла коробку. По комнате в тот же миг поплыл дурманящий запах наливных осенних яблок. Зеленые, с чуть пожелтевшими спелыми бочками они лежали ровными рядочками, казалось, что стоит только чуть-чуть надкусить шкурку, как оттуда брызнет кисловато-сладкий сок. Между яблоками Лиза заметила что-то серое, пушистое. Осторожно, двумя пальчиками она вытащила уютного пушистого зайчика, который таращился на нее своими черненькими глазками-бусинками. Лиза взвизгнула от восторга и, подлетев к бабушке, обняла ее.
– Бабуль, смотри, это заяц! Настоящий серый заяц! И теперь он будет жить с нами. Его будут звать Дима.
– А почему Дима? Какое-то не очень заячье имя, тебе не кажется, а, Лизок? – смеясь спросила Анна Петровна, приглаживая Лизины непослушные волосенки.
– Почему это не заячье? – удивилась Лиза, разглядывая своего нового квартиранта, – Ты погляди на его морду! Он же вылитый Дима.
– Ну, Дима, так Дима, – пожала плечами бабушка, – Только ты уж его в школу-то не бери, а то потеряешь еще – сама плакать будешь.
– Конечно не возьму, – возмущенно фыркнула Лиза, – Я ведь уже не маленькая, чтобы игрушки в школу таскать. Все-таки уже в пятом классе учусь!
Она взглянула в зеркало большого шкафа, скорчила серьезную мордочку и поправила складки на юбке.
– Он меня дома подождет. Правда, Дима? – обратилась она к зайцу, заботливо усаживая его на своей кровати, где разместился целый плюшевый зверинец.
Анна Петровна рассмеялась:
– Да какая ж ты не маленькая? Вон сколько пылесборников у тебя на кровати!
– Ба, это никакие не пылесборники, а мои друзья. А друзей, даже старых, предавать нельзя, поэтому они все здесь и живут, – Лиза деловито окинула взглядом свой пополнившийся зоопарк, – А когда будешь звонить бабе Тае, передай, что я ее очень люблю и скажи спасибо за Диму!
– Хорошо, Лизочек, обязательно передам! – пообещала Анна Петровна.
– А дай мне хоть одно яблочко в школу, ну пожалуйста! Я честно, не буду есть на улице! – Лиза подбежала к бабушке и уткнулась в теплые колени. Анна Петровна поправила съехавший коричневый бантик и, оперевшись на палочку, встала с дивана.
– Лизок, а может, попросим маму, чтобы подстригла тебя сегодня, а? На твоих волосенках ни один бантик не держится, что толку завязывать, когда он уже в раздевалке сваливается!
– Ни за что! Меня и так часто за мальчишку принимают, а с короткой стрижкой вообще караул, что будет! А бант дурацкий из-за шапки сваливается! – Лиза кое-как напялила вязанную шапочку, посмотрела в зеркало, растопырила свои необычного цвета фиолетовые глаза и сморщила нос. – Ба, ну ты скоро? Я ведь опоздаю!..
– Несу уже, на. – Анна Петровна протянула внучке вкусно пахнущее терпким осенним запахом яблоко. – Только не вздумай по дороге грызть, холодно.
– Ну, ба, я же обещала! Все, убежала, мы с Катькой на углу встречаемся. Пока, бабуль! – и Лиза затопала вниз по лестнице.
– Смотри, часы не потеряй!
Вчера внучка долго упрашивала бабушку, чтобы та разрешила ей на один день надеть в школу старые золотые часики, которые хранились в шкатулке у Анны Петровны. «Ну, ба, ну только на один денечек, на один единственный денечек, а?»
Анна Петровна украдкой перекрестила внучку, заперла входную дверь и потихоньку направилась в комнату. Она уже и забыла, когда последний раз выходила на улицу. В последнее время ноги слушались все хуже и хуже, да и руки тоже… Лизонька ушла, теперь можно и анальгин принять, а то внучка, если видит, что бабушка берется за таблетки, сразу нервничать и плакать начинает.
Так уж сложилось, что они, как попугайчики-неразлучники все время вместе и знают друг друга лучше, чем кто бы то ни был. Анна Петровна ушла на пенсию сразу после рождения долгожданной внучки и с тех пор они никогда не расставались, разве что на две августовские недели, которые Лиза проводила на море с родителями. Раньше Анна Петровна неизменно увозила Лизу на дачу и жила с ней там все лето. Сборы занимали целую неделю. Для переезда нанимался небольшой грузовичок, в который едва умещались все короба и коробочки. Маленькая Лиза всегда скрупулезно следила, чтобы все ее любимые игрушки и книжки были упакованы и размещены в кузове грузовичка. Николай Евгеньевич, Лизин папа, ворчал себе под нос, что все эти сборы-разборы хуже керосину, и у него, в конце концов, лопнет терпение, и он выкинет как минимум половину из того, что с таким трудом влезло на борт. На что Анна Петровна с достоинством отвечала, что не родился еще тот мужчина, который сможет переспорить трех женщин, поэтому лучшее, что он может сделать в данной ситуации, это внимательно слушать, что ему говорят и не вступать в конфликты. Наталья Ивановна, наблюдая со стороны эти сцены, тихонько посмеивалась, потому что понимала, что ни о каких конфликтах и речи быть не может. Все эти словесные дуэли лишь часть ритуала под названием «Отъезд на дачу», на самом же деле ее мама и муж искренне привязаны друг к другу. Отношения между ними сложились как-то сразу. Наверное, бывает такое, что люди, встречаясь друг с другом, сразу чувствуют симпатию друг к другу, и им не нужно ничего доказывать, ничего изображать. Закончив упаковку, Лиза вместе с мамой бабушкой важно занимали места в новеньком «Опеле» и отправлялись впереди, указывая путь грузовичку, послушно следовавшему за ними…
В последние годы здоровье Анны Петровны сильно ухудшилось, врачи поставили ей страшный диагноз – полиартрит. С каждым днем суставы ломило все сильнее, руки и ноги слушались все хуже и хуже. Даже по их маленькой трехкомнатной квартирке в старой хрущевке она могла передвигаться только с помощью палочки. От поездок на дачу пришлось отказаться…
Лиза безумно переживала за бабушку, волновалась, и самым страшным для нее было – расстроить обожаемую бабулю.
Приняв лекарство, Анна Петровна прошла в комнату и отыскала на полке томик Бунина. «Антоновские яблоки» – это то что сейчас нужно…
* * *
На улице с утра было морозно. Тонкий ноябрьский ледок вкусно похрустывал под ногами. Ужасно хочется снять шапку! Мало того, что из-за нее свалится бант, но она еще и весь лоб исколола! Но если вдруг узнает бабуля, мало не покажется. Кроме того Лиза очень не любила расстраивать Анну Петровну. Придется терпеть. Но Лиза не умела долго расстраиваться из-за чего бы то ни было, тем более, что в школе ее ждет только хорошее: домашнее задание она знает на отлично, не даром всю ночь проспала на учебнике. Она верила, что выученное стихотворение лучше всего положить на ночь под подушку, тогда точно все запомнишь. А потом еще и лучшая подружка Катька наверняка придумает что-нибудь веселое. Катька Долгова была оптимисткой по жизни. Бесшабашная и остроумная, с ней никогда не бывало скучно.
Катька, как всегда опоздала: когда Лиза позвонила в квартиру на третьем этаже, она в одном сапоге металась по комнате и искала тетрадку:
– Инна меня убьет, точно убьет! Сегодня же надо домашку сдавать, а я ее потеряла! Лизка, че делать, она меня точно прибьет! А ведь я с этим заданием вчера весь вечер ковырялась, чтобы все без помарочек, без ошибочек! Вот обида-то!
– Инна не прибьет, она добрая, – Лиза наклонилась, чтобы погладить старого толстого кота Тимофея. Тот сразу же вышел встречать гостью и разлегся на пороге, подставив Лизиной ладошке свое упитанное велюровое пузцо. Тиму было уже лет десять, и больше всего на свете он любил, когда ему оказывали должное уважение: гладили живот и чесали за ушком.
– Ага, добрая! В прошлый раз выгнала меня и пару за поведение влепила. Знаешь, как мне от мамы досталось! Зараза, ну куда же она подевалась-то? – Катька перегнулась через спинку дивана. Лиза сняла сапожки, переступила через недовольного тем, что ему уделили столь мало внимания Тимофея, и прошла в комнату.
