скачать книгу бесплатно
– Да, хорошо, что мы, наконец, оттуда ушли, – поддержала его Клоуда.
Свим ласково посмотрел на неё. Он думал, что Клоуда радуется лишь тому, что он взял её с собой. И в этом предположении был недалёк от истины. Однако было нечто и другое, от чего Клоуда могла считать себя счастливой, покидая руины, хотя сама себе о причине подобного чувства не сознавалась. Впрочем, всё было куда проще и в то же самое время глубже, чем она думала.
А мысли её совпадали с опасениями Гелины.
Получилось так, что с Гелиной пришли женщины, каждая из которых, по крайней мере, была не менее чем стоимённой. Они имели за плечами домашнее образование для служения в окружении правителя бандеки. Это и кодекс поведения, и манера держаться, и наука подать себя в выгодном свете. По сравнению с ними Клоуда чувствовала себя серым существом. Да, она выгодно отличалась от большинства из них лучшей фигурой и глазами, в которые любят смотреться мужчины, она выглядела моложе и свежее. В её движениях ощущалась плавность не от изнеженности в праздности покоящегося тела, а врожденная грация. Всё было так, но для них она была лишь трёхимённая, незначительная инега, способная не на многое. Только один Свим, его отношение к ней, поднимало её в глазах пришлых, в том числе и путров. Посмотри Свим на кого-нибудь из них, дав повод усомниться в его лояльности к ней, и она – никто и ничто на их фоне.
Оставив за собой женщин, выше её именами и положением в обществе, но временно переживающих неурядицы, Клоуда почувствовала себя свободной и принадлежащей только одному Свиму, но и он сейчас принадлежал только ей одной.
Никто не видел, а кто, может быть, и видел, да не обратил внимания, как праузами двумя позже руины покинул К”ньец и, прячась в редких кустах и высокой прошлогодней траве, сделал большую дугу с тем, чтобы к концу дня выйти на след своих друзей, так предательски бросивших его во временном пристанище.
Его следы ещё не остыли, когда по ним из руин двинулось ещё одно существо…
Глава 8
Раннее утро застало команду Свима в пути.
Дул ровный южный ветер, несущий тепло и запах гари. Запах не раздражал, а напротив, словно добавлял в каждый вдох бодрости. Набравшая силу весна ощущалась во всём. Стебли старой травы ломались или путались под ногами, стряхивали обильную пыль, но ни то и ни другое не могло скрыть стрелки новой зелени, стремительно пробивающейся к солнцу, едва осветившему в этот час мутный горизонт нового дня.
Ночёвку путники провели без костра. Торн к огню был равнодушен, а люди поленились – вчера шли так долго, пока не наступила тьма, в которой искать сушняк показалось делом бесперспективным.
– Так переночуем, – вяло заявил Свим, набрасывая на голову капюшон. – Не замёрзнем. А замёрзнем, раньше проснёмся… И выйдем в дорогу пораньше.
К утру все почувствовали зябкость, так что сейчас двигались ускоренным шагом, чтобы согреться. Долгий вынужденный отдых в руинах прибавил сил, ноги как будто сами несли спутников, давая при этом возможность поговорить на ходу. Чем безраздельно воспользовалась Клоуда
В противоположность своей подруге Свим всё утро шагал с насупленным видом – думал. Ночью ему внезапно пришла идея, как незаметно пройти в Примето. После того, конечно, как он побывает в Сохе и всё для себя выяснит.
Пока что со своей идеей он ни с кем не делился, а мысленно прокатывал возможные варианты лучшего осуществления задуманного.
За Свимом, возглавляющим команду, часто переставляя ноги, чтобы успеть за ведущим, бок о бок ступали Камрат и Клоуда, которая выливала на мальчика нескончаемый поток слов; от них у Камрата вспухала голова, и он стал думать, что взрослые могут наговорить значительно больше, чем оставленные в руинах девочки.
За ними, отстав на десяток берметов, топал торн.
Команда шла не таясь. После случая с вупертоками надеялись, что тескомовцы, видевшие их нашествие, оставили мысль продолжать охоту на Камрата и его окружающих – для Тескома они перестали существовать.
Так хотелось думать. Так, по всему, было на самом деле. Ни шары тескомовцев, ни сами они вблизи руин больше не появлялись.
Но, как там было на самом деле, они не знали и, по правде, знать не хотели.
Пересекаемая ими местность мало изменилась по сравнению с той, которая обступала руины. Может быть, слегка стала понижаться к далекой ещё долине Ренцы, да слева тёмными сгущениями в мглистой дали наметились высокие холмы, длинной цепочкой протянувшиеся от Примето почти до самого Заповедника Выродков.
Шли быстро, договорились, что так они будут идти весь день с тем, чтобы к вечеру подойти вплотную к дороге Фост-Примето, а ближе к ночи перейти её, только потом остановиться на отдых.
Дорогу можно было не переходить и прямо идти в Сох. Свим решился на это после долгих раздумий лишь ради безопасности. Наступила весна, и можно было ожидать разлива рек. Он не знали, когда это может случиться. Обычно его заранее оповещали с точностью до дня о половодье, сейчас же никакой предварительной информации он не имел. Поэтому и опасался, как бы между Ренцей и Бурмасой неожиданно не разлилось море. От него не дождёшься какой-либо промашки, как от тескомовцев, – оно поглотит в своих водах любого: человека, путра, дикого.
Пока как будто не было каких-либо примет к наводнению, но всё равно следовало поостеречься. Дорога Фост-Примето и территория западнее обычно не заливались, хотя бывало по-всякому.
Как ни обыгрывал Свим оптимальный вариант возвращения домой, заход в Сох намного усложнял задачу проникновения в Примето. Мало, что придётся ещё форсировать реку Ренцу где-нибудь вдали от дорог, на берегу которой раскинулся город, занимая это место с незапамятных времен, так для захода в Сох и последующего выхода из него требуется неоднократно пересекать дороги, соединяющие Примето с Габуном, Фостом, а то и с Керпосом.
Ничего хорошего, кроме возможности получить крайне нужную информацию от своего связника или от оставленных им сообщений, Свим в Сохе не ожидал. Зато там он мог проверить насколько противники в лице Тескома или предателей Центра проникли в тайну его имени и, значит, в его местопребывания по возвращении в родной хабулин.
Прошлой ночью он посоветовал каждому своему спутнику принять решение, как им действовать, если он вдруг не вернётся из посёлка в течение условленного времени. С Клоудой у него уже всё было давно оговорено. Она успела по этому поводу всплакнуть и пережить надежду. Зато с торном и особенно с Камратом всё оказалось не простым делом. Торн высказался за сопровождение женщины и мальчика непосредственно в Примето, что Свим встретил с благодарностью. Камрат же, наконец, сказал, к кому он идёт, вызвав у Свима, с одной стороны, – удивление, а с другой, – смутное опасение.
О жителях Примето Свим, в силу ряда причин, имел весьма неопределённые представления, тем не менее, о доме малоимённого Кате Кинке Кторы кое-что знал, хотя с хозяином, естественно, знакомством не обзавёлся: не было ни времени, ни потребности, а вернее всего – не снизошёл до такой незначительности по нэму.
Дом у Кате приметный, громадный, возможно, с дуваром, всегда полный людьми. Странно, но в Примето, как он помнил, а помнил Свим немногое, так как такими вещами не интересовался, о доме Кате говорили мало и каких-либо предположений о деятельности хозяина не высказывалось. Свим не припоминал ни одного многоимённого, кто общался бы с Кате или имел к нему какое-то отношение. Отец Свима тоже никогда не обмолвился о Кате.
Чем больше Свим размышлял, тем больше ему казалось, что визинги обошли и дом, и хозяина кругом и прикрыли его от любопытных глаз. Все жители Примето как будто что-то видели, проходили мимо дома, даже разговаривали с самим Кате (Свим однажды даже с ним стоял рядом на собрании граждан города в окружении каких-то людей, имеющих причастность к Кате), но что собой представляет этот дом, как в нём живут и кто – не поддавалось когда-то осмыслению и выбрасывалось без сожаления из головы, как только постройка с её обитателями исчезали из поля зрения.
Свиму с давних пор нравилось раздумывать на тему деяний визингов, но относился к ним со здоровым скепсисом, переходящим в неверие самого их существования. Сам он в жизни ни одного визинга не видел, во всяком случае, кого-то кто, либо сам назвался оным или кто на него указал бы пальцем, зато наслышан о них был предостаточно. Правда, последнее время, вспоминая Индриса из Керпоса, давшего ему предсказание, которое, похоже, сбывается, Свим мог думать об этом пережившем время старике как о визинге,
Ибо, что есть визинг? Прорицатель – это официально, и колдун – в просторечии.
Визингом, говорят, может стать любой разумный, выполнивший ряд условных действий, на взгляд Свима, один нелепее другого. Разве можно серьёзно обсуждать такое действо, как поймать в новолуние и съесть полу разумную ягу? Съесть живьём, встав лицом к востоку, при этом, якобы, еду надо сопровождать чётким произношением каких-то слов на древнем языке, известных только Избранным… Избранные, в свою очередь, не совсем простые разумные, а нечто, стоящее за пределами не только понимания, но и разумного тоже.
Мыслями о визингах Свим никогда ни с кем не делился, считая их своей сокровенной глупостью и слабостью, но дающий отдых голове от необходимости обсуждать что-либо насущное или принимать решения. Идёшь себе, представляешь, что бы можно было сделать сейчас, будь он визингом, и сам дивишься своим фантазиям!
Всё это так, но опасение у Свима вызывала та целенаправленность, с какой Камрат стремился к неведомому ему месту в Примето, не имея никакого понятия, где расположен дом Кате Кинке Кторы, кто он сам таков, что там ему предстоит делать. Вот порой и напрашивался вывод: не в доре ли находится малыш? В той мягкой её форме, когда воля созидающего дору не давит, не пытается жёстко управлять, а лишь подсказывает, намекает. Подвергаемый доре может даже не замечать своих несколько странных движений и намерений. Или вот такой целевой установки: прийти в дом к создателю доры или к кому-нибудь из его клиентуры. Для окружающих, таких как Свим и его команды, неестественное поведение находящегося в доре скрыто. Заманивают, так сказать, ведомого дорой не торопясь. Тем более что до встречи с Камратом у выхода из Керпоса Свим никогда не видел мальчика в естественных условиях, а значит, не имел возможности сравнивать.
Единственное, что заставляло Свима делать такие умственные построения, так это неоднократно высказанное Камратом распоряжение самой бабки Калеи. Она, быть может, обладая силой создавать или наводить дору, сделала так, чтобы её внук не сбился с пути по дороге из Керпоса в Примето.
«Всё могло быть», – сокрушенно разговаривал сам с собой Свим и качал головой. Что он знает? Ничего, даже разговорив малыша и выпытав у него конечную цель выхода из города по направлению к другому городу.
К тому же, – он даже на мгновение приостановился от новой мысли, – а не находиться ли он сам в доре, коль скоро не менее целенаправленно стремиться в тот же Сох, а мимоходом так неукоснительно выполняет другую целеустановку – ведёт Камрата в Примето?
«Нет уж», – успокоил он себя. – «Если только Индрис?» Но он лишь говорил о возможном его участии в каком-то событии, где будет играть какую-то не последнюю роль. Да и в доре находиться бесконечно нельзя. Ни ему самому, ни малышу…
Спустя некоторое время его мысли, наконец, перестали его терзать, и он вздохнул свободнее.
Праузы через три ходьбы случился збун. Не долгий, на блеск времени. Солнце стояло ещё низко. Редкие деревья и кустарники не успели до конца окутаться теневыми листьями, как вокруг опять помутнело. Торна спасла чалма, а людям было напоминание – не забывать держать копольцы всё время под рукой.
Збун не задержал их, и к полудню они покрыли большую часть намеченного пути. Впрочем, намеченного, по-видимому, будет сильно сказано. Никто из них здесь до того не ходил. Но, направляясь из руин в путь, они имели приблизительные сведения о расстояниях между дорогами и реками, и о времени, необходимом на их преодоление. Кое-что выяснилось из рассказов Гелины и членов её отрада, некоторые представления о местности, которую они сейчас пересекали, остались у Клоуды – где-то в этих краях они однажды пролетала на воздушном шаре, выполняя тренировочные полёты в самом начале её обучения в школе Тескома. У Свима тоже нашлись свои соображения, так что команда его более или менее ориентировалась, куда и сколько следовало пройти, чтобы достигнуть дороги Фост-Примето подальше от населенных пунктов.
Первой почувствовала усталость Клоуда. Сегодняшняя усталость не походила на ту, измотавшую девушку до изнеможения в первый день путешествия по земле. Тогда она могла думать об одном – упасть и не двигаться, что бы вокруг не происходило. В этот раз она была уверена в своих силах и надеялась без помех для себя и спутников дойти до дороги и перейти её. И хотя побаливали спина и плечи, Клоуда во время обеденной остановки с удовольствием поела и хорошо отдохнула ко времени возобновления движения. Бодрость любимой порадовала Свима.
– Годик со мной вот так походишь, совсем привыкнешь, – пообещал он ей, улыбаясь.
– Ты что, собираешься целый год добираться до Примето? – вскинула брови Клоуда.
– Нет, но… – замешкался Свим. Тон, с каким к нему обратилась Клоуда, его удивил, словно она покровительствовала ему, не в меру расшалившемуся. – Я это о том, что ты…
– За год, Свим, – перебила она его, – всё может случиться… – Лицо Клоуды осветилось, глаза расширились. Она мягко добавила: – А может быть, и раньше всё случится.
– Э-э… Кло! На что ты намекаешь?.. Ты думаешь?.. Если я тебя правильно понял…
– Правильно, дорогой.
– …тогда нам надо как можно быстрее в Примето. Тебе надо!
– Надо, конечно. Но пока ты не сделаешь всех дел, можно потерпеть недельку-другую, как я знаю. Я постараюсь тебя не торопить.
– Ну да, – засуетился Свим. – я тоже постараюсь обернуться с заходом в Сох как можно… Я туда и обратно… Может, сбавим темп, пойдём чуть медленнее. В таких делах…
Клоуда засмеялась.
– Нет, дорогой, со мной всё в порядке. Ведь до того ещё столько времени. Это может случиться только зимой.
Свим обескураженно покрутил головой: повезёт – то он станет отцом. Лучше, конечно, не загадывать. Как там ещё будет, что решит Круг Человечности? Его мать рожала восемь раз, а в результате он был у родителей один, если не считать дочь отца.
После обеденной передышки Свим старался сдерживать свой широкий шаг.
За день никаких происшествий…
Солнце не доставало горизонта ещё в три-четыре своего диаметра, когда торн, догнав Свима, предупредил:
– Впереди дорога.
– Как далеко? – негромко спросил Свим и пошёл еще медленнее.
– Свиджа полтора.
Выслушав торна, Свим удовлетворился его ответом, благоразумно не выспрашивая у биоробота, каким способом тот определил расстояние до невидимой и неощущаемой ещё дороги, оставив выяснения на будущее.
– Тогда пора остановиться, подождать темноты.
Впереди, левее по ходу движения виднелась редкая группа деревьев, к ним путешественники и направились переждать светлое время заканчивающегося дня.
Клоуда со сдерживаемым стоном присела на толстый слой травы и листьев. Как она ни бодрилась, но ходок она была не настоящий.
– Устала, – посочувствовал Свим, присаживаюсь рядом с нею. – Давай я тебе разотру ноги. Легче станет.
Клоуда застеснялась.
– Так пройдут, – сказала она и отвернулась ото всех, чтобы никто не увидел ее залитое краской лицо.
Но в душе она была счастлива.
– Ну что ты, Кло? – пододвинулся ближе к ней Свим. И шепнул на ухо: – Торну всё равно, он не человек, а мальчик не поймёт того, о чём ты сама себя накручиваешь. И потом, почему мне тебе не помассировать ноги?
– Ты не прав, – ответила она ему тоже шёпотом. – Камрату уже пятнадцать, а Сестерций… Хм… Ты знаешь, как он смотрел на Жаристу, когда с нею разговаривал или наблюдал со стороны?
– Кто это? Жариста? – искренне удивившись, поинтересовался Свим. Он с нею не общался, хотя, конечно, видел, но имя у него выветрилось из головы.
– Жариста? Ты, правда, её не знаешь?
– Может быть, и знаю, но не по имени.
– Ой, Свим!.. И хорошо, что не знаешь, – Клоуда была счастлива невнимательности Свима к другим женщинам.
Когда на небе появились первые расплывчатые пятна звёзд, Свим скомандовал:
– Выходим. Сестерций, пойдёшь впереди и предупреждай нас о неровностях дороги. Я как вспомню наш с тобой марш в темноте после полёта на шаре, так до сих пор ощущаю боли в коленях и локтях. И ещё, это тебя касается напрямую. На дороге, возможно, никого не будет, но подходить к ней надо тише, не так, как ты топаешь.
– Люди, – не преминул отозваться Сестерций, однако послушно пошёл впереди команды, делая длинные шаги, мол, чем реже он будет ступать, тем меньше наделает шума.
Дорога отсвечивала в темноте широкой красноватой лентой, была она настолько древней, что турус, это вечное покрытие полотна дороги, постепенно начинал терять свои качества, светясь тускло, пятнами и не по всей ширине.
Зато света было вполне достаточно, чтобы создавать далеко заметную тень идущего по полотну.
Найдя участок потемнее, спутники переходили дорогу по одному. Именно переходили, а не бежали сломя голову, как это хотелось Камрату и следом идущей за ним Клоуде.
– Меньше шума будет, – разъяснил им идею такого перехода Свим. – А если кто-то наблюдает за дорогой, то медленное движение не так сильно бросается в глаза.
Покрытие дороги истаяло в темноте, никто не затеял возни, чтобы поинтересоваться, кому это не спится ночью, так что, отведя команду на свидж от дороги, Свим распорядился устраиваться на ночлег.
Костра опять не разжигали и установили дежурство – Свим в начале ночи, Сестерций – почти всю ночь.
К Соху, расположенному на высоком холме, подходили через день к вечеру. Подол холма густо порос смешанным лесом, он длинными рукавами простирался на часть округи, отчего сам холм и прихотливо изгибающиеся ленты растительности походили на сказочное чудовище, раскинувшее свои многочисленные щупальца во все стороны.
На месте Соха когда-то был большой город-спутник Примето, но перестал таковым быть ещё до падения на землю жилого орбитального комплекса. Его угасание было связано с созданием обходных дорог, идущих от других городов к Примето. И ещё потому, что летом холм, на котором располагался посёлок, месяца на два превращался практически в остров от паводка, вода вокруг него и лесных полос поднималась берметов на восемь и выше, делая округу непроходимой, но заселяемой дикими животными, а порой и выродками-монстрами, приплывшими сюда из Болот и Крапатского залива.
В такое время года лишь древняя дорога, проложенная по дамбе, соединяла Сох с мостом через Ренцу, служащим естественным продолжением одной из улиц Примето. Во время паводка древний и ненадёжный мост по решению кугурума охраняли тескомовцы, отбивая охоту кому бы то ни было ходить по нему без особых дел.
Но какие особые дела могут быть у горожан? Никаких! Если только кому-то захотелось с моста полюбоваться разливом. Такое, не часто, но разрешалось, потому что охотников до подобного зрелища можно было пересчитать по пальцам.
Свим уверенно вёл свою небольшую команду к только ему известному укрытию, где он должен был её оставить с тем, чтобы самому уйти в Сох.
Продвигались не таясь. Подходы к посёлку оказалась на удивление безжизненными, а от ненужных глаз в Сохе путешественников скрывала высокая, в рост человека, такого, как Свим, прошлогодняя трава, выпускающие листочки кусты и могучие деревья, в ветвях которых темнели гнёзда птиц, поразившие воображение Камрата. Птицы в окрестностях Керпоса был в диковинку.
– В начале лета их здесь – тучи, – на расспросы мальчика ответил Свим. – Они поднимают такой крик, что в Сохе вне дуваров разговаривать трудно. Можно собеседника не услышать.
– Они скоро прилетят? – огибая куст тальника, далеко разведшего его со Свимом, спросил Камрат.
– Думаю, дней через десять. Как только здесь появится и устоится вода, так они и прилетят.
– А вода когда появится?
Свим посмотрел на мальчика сверху вниз.
– Хороший вопрос, малыш. Я недаром вас поторапливал. Вода может появиться со дня на день. Завтра, послезавтра… Мне трудно судить. Надеюсь узнать в Сохе.
– Интересно посмотреть, – мечтательно произнёс Камрат и едва не упал, зацепившись ногой за корягу.
– Что интересно?
– Как вода прибывает.
– Она не прибывает, она появляется стремительно. Сейчас её нет, а через праузу уже потоп.
