скачать книгу бесплатно
– Ладно. Давайте ближе к делу.
В ответ – молчание и все такой же внимательный взгляд. Необычно: мало кто умеет так прямо, спокойно и без напряга смотреть в глаза другому человеку. Обычно выдержки хватает на небольшое время, а потом взгляд начинает перемещаться на лицо, волосы, руки, окружающую обстановку – не то, чтобы бегает, но и на месте не задерживается. А женщинам вообще свойственно не просто смотреть – оценивать. Считать: костюм-галстук-туфли-запонки-часы. Итого. Неплохо бы еще на машину взглянуть. Чтобы вывести суммарный потенциал – доход, щедрость, в общем, на что тут можно рассчитывать. Дима к таким счетчикам привык, и особенно на девушек не обижался – у них генами заложено искать самого успешного самца.
А вот эта конкретная особь его в качестве самца, похоже, не рассматривала. Вообще никак не рассматривала, что тоже немного напрягало: привык, все-таки, к женскому вниманию. Да и черт с ней, не на свидании, в конце концов. Не туда мысли побрели, совсем не туда. Усталость дает о себе знать.
– Анна Сергеевна. Я же не ошибаюсь?
– Мой паспорт у Вас?
– С чего Вы взяли?
– Я здесь никому не представлялась. А паспорт был в сумочке.
– Да, у нас.
– И телефон?
– И телефон.
– Замечательно. Я думала, потерялись. Дайте мне телефон, пожалуйста, мне нужно срочно позвонить.
Хорошо. Пойдем навстречу, покажем, что мы очень дружелюбные.
– Сергей, отдай телефон. Но звонить придется здесь, в нашем присутствии. И не советую говорить что-то лишнее.
– Да ради Бога.
Сергей подошел, вытащил из кармана пиджака и телефон, и паспорт. Подал прямо в руки.
–Сумку с остальными вещами отдадим попозже.
– Хорошо.
И, не глядя на мужчин, сразу же начала тыкать пальчиком в сенсорный экран.
– Алло. Привет, мамуль. Как дела? У меня нормально все. Да нет, только проснулась недавно. Вчера не звонила – замоталась сильно, рано уснула. А ты сама не могла набрать? Такой же телефон, почему я всегда должна первая звонить? Сейчас тоже начну обижаться – вы же мне не звоните… да шучу я. Ладно, у меня все в порядке, попозже звякну еще. Сейчас завтракать пойду.
Дима внимательно слушал, пытаясь уловить хоть какую-то подозрительную нотку, фальшивое слово… Сергей занимался тем же. Но ничего не услышали. Теплый тон, резковатые слова, но очень теплые интонации: будто не важно, что говорить, важно – как. И снова абсолютное спокойствие. Словно каждое воскресенье ей дают по голове и увозят незнакомые мужики в неизвестном направлении… так, привычное развлечение, немного надоевшее уже. Или очень хорошо притворяется.
Поговорила, нажала отбой, полистала экран – проверила входящие, убрала в карман.
– Спасибо.
– Скажите, Вы часто бываете в ситуациях, подобных этой?
– Нет, такое со мной впервые.
– Вы совсем не боитесь? Слишком спокойно себя ведете для подобного случая…
– А мне нужно бояться? Сообщите, что конкретно мне угрожает – я сразу же начну.
– Вы считаете, что нет поводов для страха?
– Наш разговор смахивает на беседу двух евреев – вопрос на вопрос… В жизни всегда есть повод для страха, но конкретно в данный момент я вообще не понимаю, что происходит. Где я? Кто вы? Что вам нужно от меня? Какого хрена, в конце концов, мне дали по голове, замотали во что-то вонючее, приволокли неизвестно куда, продержали почти сутки, а теперь задают нелепые вопросы? Так-то, конечно, можно бы и описаться, и заикаться, и падать в обморок… Только смысл этого? Легче не будет. Поэтому я сижу, смотрю и слушаю, чтобы понять – что за хрень тут творится?
Похоже, начинает злиться. Что ж, это только на руку. Чем более взволнован собеседник, тем проще вывести его на чистую воду…
– Вот и я хотел бы знать, как вы сюда попали?
Фыркнула, глянула, как на идиота:
– Спросите у тех, кто меня сюда приволок и так гостеприимно встретил.
– Мне известно, где Вас взяли мои люди, и что происходило после этого. Я хочу знать, что происходило ДО этого, и как Вы оказались в том дворе.
– "ДО этого" с какого места начинается? Что Вам нужно, по-русски можете объяснить?
Она издевается, что ли? Или действительно не понимает, что у нее могут быть серьезные проблемы, если не докажет свою непричастность к Никаноровской банде?
– Как Вы оказались в том дворе, и почему попали к моим ребятам, среди своры мужиков, которые хотели покалечить моего сотрудника?
– Я надеюсь, меня не обвиняют в том, что хотела кого-то избить, тем более мужчину? Я в последний раз поднимала руку на кота, когда он нагадил посреди кухни. И то пожалела, неделю с разодранными руками ходила…
– Не уходите от темы. Как Вы там оказались?
– Не поверите. Как в кино: шел, поскользнулся, упал. Очнулся – гипс.
Так, уже непонятно, кто и чьи нервы треплет. Похоже, злость ей только помогает, а не выбивает из колеи.
– Конкретнее.
– О, боже… шла я по этому двору, понимаете? Шла себе домой из парикмахерской, решила немного путь сократить, и пошла дворами. Сократила, блин.
– Что дальше?
– А дальше: хотела уже развернуться, потому что впереди подозрительная компашка сидела, напрягли они меня гоготом своим, но не успела. Кто-то долбанул по макушке, больно, между прочим, какую-то тряпку на голову намотал, руки назад скрутили, засунули в машину и повезли. Сказать, что охренела – ничего не сказать. Успела с мамой-папой попрощаться, вспомнить грехи не отпущенные, денег вроде никому не должна, на работе тоже висяков не осталось… Как-то так. Дергаться неудобно было, поэтому лежала и молчала, пока обратно из машины не вытащили. А потом все оказались милыми и заботливыми. Прямо как на курорте побывала.
И на автомате потерла запястья, разминая. Только сейчас Дмитрий разглядел, какие нежные, тонкие косточки у нее на руках (до этого рукава толстовки не позволяли) – двумя пальцами можно обхватить, и еще место останется. И на этих хрупких, детских ручках, чуть ниже трогательно выпирающих косточек, чернели страшные синяки… Откуда – то вылезла непрошеная жалость, захотелось сглотнуть комок, застрявший в горле. Так, никакой жалости. Просто грамотно манипулирует, зная, на что давить. Но глаз отвести от этого варварства не смог. Девушка поймала его взгляд, одернула рукава, и сжала кулачки. Зубы стиснула, но промолчала. Не похоже, что специально показала следы насилия…
– Понимаете, Анна Сергеевна, Вы себя ведете очень необычно для человека, который абсолютно непричастен к происходящему. Словно заранее были готовы к этой ситуации, просчитали свои поступки, и сейчас роль играете.
– А что необычного? Как я должна себя вести в подобной ситуации? Я, знаете ли, впервые так влипла и правил игры еще не знаю.
Это что, теперь иронизирует? Не всякий мужик имеет такую выдержку.
– Здесь нет никаких правил. Но нормальная реакция – это испуг, истерика, возмущение, в конце концов…
– А Вы специалист по таким ситуациям, как я посмотрю? Изучили, что нормально, что ненормально?
– Я просто знаю, как люди ведут себя в ситуации стресса.
– А Вы при стрессе что делаете? В истерику впадаете или пугаетесь? Плачете, руки заламываете, морды бьете?
Сергей, снова издал какой-то звук, похожий на хрюканье, и заглох только после того, как начальник сердито зыркнул.
– Я говорю о нормальном женском поведении, а не о себе.
– А я не нормальная женщина. У меня психика тормознутая: эмоции запаздывают, или вообще не проявляются, только мозг работает. Видимо, предохранители слабые – при любой опасности для душевного здоровья их вырубает начисто, знаете, как при пожаре электричество отключается? И все: я веду себя как зомби – говорю, думаю, шевелюсь, а переживаний – ноль, как будто со стороны на все смотрю. Иногда еще смеяться могу, это помогает. Тяжело так жить, если честно.
– А в чем тяжесть? Вам многие позавидовать могут: сохранять ясность ума в сложных ситуациях не всем дано.
– Ага. Поэтому Вы меня домой не отпускаете, а в чем-то подозреваете. А еще постоянно люди думают, что я притворяюсь, или что бессердечная. Короче, иногда поплакать или поистерить не помешало бы. Но я не представляю, что сидела бы здесь и сопли по щекам размазывала, чтобы вы от меня отстали. Не умею так.
Мда, занятная особа. И что с ней теперь делать, с такой необычной психикой? Поверить и отпустить восвояси? Если у нее, действительно, такая норма поведения – на обычном разговоре ее не поймаешь: не просчитываются реакции, и подвести ее поведение под схему тоже не получится. Придется усложнять задачу…
– Что ж, придется Вам поверить и отпустить, извинившись за все неудобства. Вы понимаете, что ни в коем случае не должны никому говорить, что произошло, и где Вы были? Если не понятно, объясню: Вы, Анна Сергеевна, очень везучая девушка, так как еще сидите здесь, живая и здоровая, и мило со мной беседуете. А могло бы и по-другому сложиться, попадись под руку другой моей команде, пошустрей и погорячей.
Посмотрел прямо в глаза, стараясь сделать лицо максимально устрашающим.
– Вы меня пугаете сейчас или утешаете?
– Нет, разъясняю нюансы. Не хочу дополнительных проблем и неудобств, ни себе, ни Вам.
– О, как мило… Вы очень заботливы.
– Я понимаю Ваш сарказм, и осознаю, что мы тоже в чем-то виноваты: стоило отправить Вас домой, как только увидели, а не держать всю ночь. Чем я могу компенсировать перенесенные неудобства?
– Отвезите меня туда, где есть такси.
– Зачем?
– Затем, что я не хочу идти по городу в мятой одежде, не умытая и лохматая.
– Так мы отдадим Ваши вещи, причесывайтесь… – даже растерялся немного. Вот проблему придумала.
– Там нет расчески.
– Шутите? Вы же не думаете, что мои люди могли украсть Ваши причиндалы?
Тут снова заржал Серёга, уже в открытую:
– Да не было там ни косметички, ни расчески, никаких бабских причиндалов. Документы, кошелек, ключи. Все.
– Какое Вам дело до моих расчесок и помад? Не хотите отвозить – вызовите такси сюда, хотя не думаю, что Вам нужно, чтобы я знала, где сейчас нахожусь.
– Меньше знаешь – лучше спишь? Мудро, одобряю. И Вам, Анечка, совсем не любопытно?
На "Анечку" поморщилась, как от кислого.
– Я хочу домой, а любопытство сгубило кошку, если Вы не в курсе.
Мда, умная язва. Давно с такими стервочками не сталкивался. Ладно, пора завязывать с этой крошкой, пара нюансов – и отпускаем восвояси, будем наблюдать издалека.
– Что Вы хотите в качестве компенсации за моральные страдания?
– Я. От Вас. Ничего. Не хочу. Забыть, как страшный сон, и никогда больше не вспоминать. Это будет лучшей компенсацией.
– Ни денег, ни услуги какой-нибудь? Может, есть проблема какая-то, с которой нужно помочь? – Это уже Сергей подключился. Совесть, похоже, замучила.
– Деньги я сама себе заработаю. И проблемы тоже предпочитаю решать сама, и не вашими методами. Просто доставьте меня туда, откуда взяли.
– Почему не сразу домой?
– А Вы хотели бы показывать свой дом людям, которых надеетесь больше никогда не встречать?
Хм, расслабилась, похоже, и решила показать истинное отношение к своим "тюремщикам". Что ж, имеет право. Хотя стала намного интереснее – видимо, совсем без тормозов малышка.
– Хорошо. Сергей отвезет Вас туда, куда скажете. Я тоже надеюсь, что Вы все забудете и не станете болтать лишнего, даже близким. Намек ясен?
Глянула, как на идиота – не с презрением даже, а с жалостью. Промолчала, приподнялась с кресла, начала натягивать кроссовки. Обулась, выпрямилась.
– Я готова.
Дмитрий проследил в окно, как они с Сергеем вышли во двор. Девчонка даже не смотрела по сторонам, запрыгнула на заднее сиденье без помощи, и автомобиль тронулся и увез эту ненормальную женщину из его жизни
Глава 3
А без нее жизни нет. Это только сейчас, во сне понятно стало. Боялся – не заснуть будет, с ней под боком. А сам провалился, наверное, через минуту. И сон такой сладкий: как когда – то наяву было, уже очень давно, когда все казалось таким простым и ясным.
Вот она, теплая и сонная, повернулась и прижалась сильнее, и защекотала дыханием кожу на груди. И ресницы во сне шевельнулись, словно бабочка крылом зацепила. И так сразу легко дышать, и одна рука прижала ее затылок поплотнее, чтобы не ерзала, а вторая по-хозяйски пошла гулять по спине, вспоминая на ощупь каждый позвоночек, каждое ребрышко, бережно обводя и поглаживая, и тонкая ткань истертой футболки совсем не мешает чувствовать жар этого сонного тела… Футболка? Откуда во сне взялась футболка, ее здесь быть не должно? Срочно исправляем. Так, аккуратно развернуть, положить на спину и начать операцию "избавление от одежды": бережно прихватываем край и поднимаем, спокойнее, по миллиметру, чтобы не потревожить… Позволим рукам похозяйничать – в том времени, из сна, она никогда не была против… Большие пальцы начали выписывать невесомые круги на нежной коже, а ладони двинулись вниз, к ягодицам – там ведь тоже край одежды, его нужно подтянуть вверх… господи, только от нескольких движений все тело ожило, нестерпимый зуд во всех конечностях – каждая клетка потянулась к ней, желая ощутить, прикоснуться, вжаться, пристать намертво… Тихо, спешить некуда. Она тоже спит, и мешать не стоит. Устала, маленькая. Приподняться на коленях, прогнуть тонкую талию, чуть оторвать от дивана – и, вуаля, одежка поднята до самых плеч. Сейчас, главное, сосредоточиться и забыть, что там, внизу, все так открыто, и маняще беззащитно. Только один раз прикоснуться губами к мягкому животу, вдохнуть его теплый аромат, прихватить легонько зубами ароматную кожу… замереть от того, какой болью отдалась в теле эта маленькая ласка. И – вперед, сейчас самое важное: нужно стянуть футболку через голову, не разбудив. А, чем черт не шутит, разорвать ее – и дело с концом! Что сразу не догадался? Столько времени потерял… в те древние времена, еще до этих снов, не раз так делал, когда терпения не хватало возиться с лишними крючками и застежками, за что неоднократно получал втык от хозяйки, за порчу имущества…
Всего два резких движения, треск разорванной ткани, стянуть обрывки с плеч – и вот оно, пиршество для голодного, истосковавшегося взгляда. И страшно от того, что можно не сдержаться, наброситься со всей дури, как требует звенящее от напряжения тело; и растерянность, когда не знаешь, с чего начать: вот с этой маленькой родинки под грудью, которая так и притягивает губы, или с ямочки на ключицах, или с запястий, они такие у нее чувствительные… Так, пойдем по порядку: убрать волосы от лица, чтобы не мешали, обвести пальцем линию губ – такие необычные они: сами пухлые и мягкие, как у ребенка, а контур четкий, как будто вылепленный. Если в профиль на нее смотреть, больше ничего не замечаешь – только на эту нежную красоту и пялишься. Руки потрогали, вспомнили эту зовущую негу, а дальше – уступаем место рту. Там давно уже все пересохло, как будто три дня ни капли росы не было, от нестерпимой более жажды. Прижался, потерся нежно, прихватил зубами, потянул в себя сначала нижнюю, более пухлую губку, потом лизнул ямочку над верхней, а потом… Господи, когда придет час смерти, последним желанием будет – еще раз выпить это дыхание, до дна, до хрипоты, до последнего вздоха, потому что большего счастья нет, чем целовать эту женщину. И пусть она спит, пусть никогда не просыпается, и пусть голова так пьяно кружится целую вечность.
А руки? Руки живут своей жизнью, не спрашивая хозяина – недоумка, ведь это он виноват, что они на полгода забыли кайф от невесомости, которую дарит ощущение этой тонкой, полупрозрачной кожи. И они забирают, жадно наверстывают упущенное – гладят, трогают, мнут, ласкают. Одна зарылась в волосах, захватывая затылок, выгибая шейку так, чтобы всю подставить под поцелуи, чтобы не осталось ни одного не обласканного миллиметра, вторая потянулась вниз, подхватывая коленку, закидывая ее ножку себе на бедро. Да, маленькая, вот так и оставайся, и не шевелись, пока я не позволю. Это же мой сон, я здесь главный. Нет, конечно, тебе будет хорошо, но сейчас только я знаю, как лучше.
И уже без помощи запрокидывается ее голова, упираясь затылком в подушку, и тело выгибается дугой, само подставляется, уже требует ласки, а дыхание сбивается на хрип. Сейчас он перейдет в полувсхлип – полустон, такой сладкий, что крышу сносит ко всем чертям и уносит в неизвестном направлении. Пусть летит, нам сейчас крышка ни к чему, котелок отказывается варить начисто, желание несется скорым поездом, громким шумом отдает в ушах, сердце вот – вот проломает грудную клетку и вырвется на свободу. Нет, моя хорошая, если ты начнешь сейчас кричать, я взорвусь раньше времени, а еще так много нужно успеть, твои вопли я послушаю чуть позже, на втором или третьем твоем оргазме, а пока будем глушить их, глотать, выпивать до последнего вздоха…
Вот она, нирвана. Какой идиот придумал, что познать истину можно только при воздержании? Он никогда, наверное, к женщине не прикасался. Или не было у него ТАКОЙ женщины. Оказаться в ней, на ней, вокруг нее, перемешать тепло и запахи тел, оказаться так глубоко и близко, что ближе – невозможно, если только не изобретен способ залезть к ней под кожу, под черепную коробку. Если у кого – то есть такой патент, можно отдать все деньги мира, не глядя, только бы срастись с этой женщиной намертво.
Отвлеченные мысли помогают немного тормознуть перед обрывом в пропасть, не дают дойти до точки невозврата, после которой контроль невозможен. Просто полежать, не двигаясь, погладить ее лицо, потереться щекой о шею и – медленно, очень медленно начать дорогу в космос. Смешная, даже во сне хмурится нетерпеливо. Не любит паузы. Если бы осознавала происходящее, начала бы требовательно хныкать. Потерпи, хорошая моя, я сам с ума схожу, но сейчас нужно именно так. Хочу видеть, как меняется твое лицо, как раскрывается рот в крике – сначала беззвучном, а потом настоящем. Ты так мило смущаешься потом, когда понимаешь, что устроила эротическую вечеринку всем соседям, сверху, снизу и по сторонам от нас. Но сейчас тебе плевать, потому что сдерживать свой кайф ты не умеешь, и не даешь мне и секунды, чтобы сделать паузу. А я не хочу и не могу останавливаться. Вот оно, твое наслаждение – пальцы начали перебирать простыню, поехали по сторонам в поисках точки опоры, тело выламывается в невероятном изгибе, еще чуть – и зачет по гимнастике, держи меня за руки, крепче держи, прижми ладонь к ладони, сплети свои пальчики с моими. Больше всего я кайфую, чувствуя приближение твоего оргазма по рукам: всегда такие хрупкие и нежные, они вдруг вцепляются в мои с невероятной силой и не отпускают, пока окончательно не отпустит тебя саму… А дальше – дальше только полет, вдвоем в темноту, к фейерверкам из наслаждения, и нет больше мыслей, и самоконтроль, скорбно склонив голову, уходит вслед за потерянной крышей…
Ясность мышления вернулась вместе с ощущением времени и пространства. Сон, говорите? Ага, ногти, впившиеся в тыльную сторону рук, и легкая боль от укуса на шее – это самая, что ни на есть, реальность. Черт! Вот же гадство! Знал же, что не удержаться от этого щемящего душу соблазна, так еще и в постель к себе пустил! Теперь остается только исправлять свои косяки. Нужно открывать глаза и искать пути искупления. Вот и девочка глазки распахнула. Ну да, такой секс проспать невозможно. Хотя, она, обычно, в последний момент и просыпается. Смотрит непонимающе, ресничками хлопает. Эврика!
– Спи, малыш. Это все тебе снится, и я тоже. – Легкий, невесомый поцелуй в губы, в скулы, в глаза, заставляет их снова закрыться.
Поверила. Теперь можно взять на руки и отнести ее, такую мягкую, теплую, податливую, в душ. Нужно смывать следы преступления. А еще мы не предохранялись. Совсем круто. Утром будет о чем поговорить.
Спит стоя. Прислонилась к стене ванной комнаты и спит. Не притворяется. Смотреть на нее, такую послушную, безропотную – лучшее в мире из удовольствий. За это можно отдать обе почки и легкое в придачу. Может, поить ее постоянно снотворным, запереть в доме и никуда не выпускать? И просто наслаждаться тем, что она рядом? Совсем у тебя, брат, мозги свернулись. Или крыша уехала навсегда, не прощаясь, и теперь в голове гуляет ветер, выметая оттуда жалкие остатки здравого смысла. Так недолго и маньяком стать…
