скачать книгу бесплатно
– И кто?
Молчит, вскидывая на меня свои серые глаза. Взгляд становится холодным и отчужденным. Понимаю без слов. В груди зреет протест. Это не может, не может быть правдой!
– Это не мой отец…Он не мог! Он меня тебе отдал! Разве мало? На него думаешь? Не думай. Я же тоже там была! Он бы не стал…Он бы…
– Тебя там быть не должно было,– резко перебивает меня Вадим, поднимаясь со стула.
Отходит к окну и становится вполоборота ко мне. Кажется, мой муж тоже ощущает этот режущий диссонанс между летней ласковой погодой за окном и зябкой тревожной атмосферой моей палаты. Рассматриваю его мужественный профиль: и без того тонкие поджатые сейчас до твердой линии губы, хмурый лоб, непроницаемые глаза. Какие мысли сейчас бродят в его голове? О мести???Нет!
– Вы же помирились…– шепчу в отчаянии,– Мы одна семья теперь…
Молчит. На меня не смотрит. В носу противно щиплет. Я боюсь за своих родных. Ощущаю волны ледяного гнева, исходящие от мужа, и отчаянно боюсь. Не за себя.
– Значит так,– Вадим потирает лоб и наконец поворачивается ко мне. Тон становится деловым,– Одна семья, говоришь…Бери тогда сестру свою и езжайте на всё лето…на Кипр, например. Любишь Кипр?
– Люблю,– бормочу, не успевая за его мыслями.
– Ну вот и отлично. Отцу твоему позвоню сейчас. Насчет этого, думаю, договоримся. А мы как раз пока дела порешаем. Приедешь- спокойно всё будет. Забудешь, как страшный сон. Идёт?
Я киваю. Но Вадиму похоже и не нужно моё согласие. Он уже направляется к двери, решив для себя, что со мной делать.
– А Антон? – почему-то вылетает само собой ему вдогонку.
– Антон? – муж тормозит, оборачиваясь. По лицу видно, что не ожидал, что о сыне спрошу,– Антон тоже вечером улетает от греха подальше.
– На Кипр? – удивленно поднимаю брови.
– Нет, конечно, – ухмыляется Вадим, развеселившись от такого предположения, – Всё, отдыхай, Лей.
Хлопает дверью.
***
Буквально через минут десять, как за Вадимом закрывается дверь, мне прилетает восторженное сообщение от сестры о том, что она очень рада, что мы проведем целое лето с мамой на море. Даже с мамой? Я счастливо улыбаюсь. Сестра спрашивает, можно ли мне позвонить сейчас, но я отвечаю, что лучше не надо. Сил разговаривать с кем- то нет.
Не думала, что первые месяцы моего замужества пройдут вот так, вдали от супруга, но, после всего произошедшего в первый же день нашего брака, мне и правда хочется какой-то перезагрузки. И одиночества. Возможности обдумать случившееся, с кем-то обсудить. Память потихоньку выдает всё новые и новые детали. Страшную смерть первой жены, слова того мужчины, которого бил Антон, выстрел Казима, жёсткий взгляд Вадима, когда он говорил, что нападавшие не знали, что я там буду…Липкая испарина выступает на коже, в груди поселяется безотчетный страх. Лучше не думать. Закрываю глаза, до самого носа натягивая одеяло. Я уеду на море с мамой и сестрой, и там смогу спокойно прокрутить это всё в голове. Не сейчас. Сейчас всё слишком свежо. Запах крови стоит в носу, крики и выстрелы шумят в ушах. Крепче жмурюсь, прогоняя видения. Усталость берёт своё, и я опять засыпаю.
Вновь открываю глаза, когда за окном уже смеркается. И, кажется, я снова не одна. Приподнимаю голову с подушки и застываю в растерянности. Тусклый свет ночника выхватывает высокую худощавую фигуру младшего Палея, облокотившегося на стену напротив моей кровати. Хочу сказать "привет", но я так удивлена, что не выходит. Поэтому просто молча сажусь на подушках. Манера Антона всегда смотреть немного исподлобья и в упор в полумраке комнаты выглядит зловещей. Теряюсь окончательно. Не знаю, что он тут делает и спросить не решаюсь. Боюсь, что прозвучит невежливо. Так что вместо слов я нервно комкаю одеяло, глядя на парня в ответ. Стараюсь прямо.
– Я к Балу заходил,– тихо отвечает Палей на мой невысказанный вопрос.
– М-м-м…И как он? – интересуюсь хриплым со сна голосом.
Парень неопределенно передергивает плечами. Пауза.
– В реанимации. Не пускают к нему.
– А-а-а…– тяну в ответ.
Молчим. Непослушные губы растягиваются в нервной улыбке. Почему он не уходит? Отвожу взгляд, устремляя его виднеющиеся зеленые кроны за окном. В районе солнечного сплетения разрастается странное тепло. Распирает изнутри. К щекам приливает смущенный румянец. Зачем он пришел?
– Спасибо…– наконец выдавливаю из себя, уткнувшись взглядом в свои руки. Быстро смотрю на Антона и вновь опускаю глаза,– Спасибо, что из машины вытащил…
– Не за что, – отрезает Палей как-то слишком грубо.
– Есть за что,– настаиваю на своём.
Антон криво улыбается. В эту секунду он до боли напоминает отца.
– Не за что,– повторяет Палей с нажимом,– Потому что я не хотел. Я за Балу полез. Это Казим заставил тебя взять и в укрытие валить. Ясно? Так что не расшаркивайся, Лейла. Не передо мной…
Словно в грудную клетку ударил. Воздух выходит махом с лёгких, и я остаюсь сидеть с открытым ртом. Часто моргаю, пытаясь справиться с собой, и смотрю на хмуро ухмыляющегося парня. Не знаю, почему мне так обидно, но внутренности буквально разъедает кислотой. Он и не хотел меня спасать. Это охрана… А я то…Подумала…
– То есть… ты бы… меня… оставил? – голос дрожит натянутой струной.
Антон перестаёт улыбаться. Взгляд становится привычно тяжелым, придавливающим к земле.
– Нет, не оставил, – тихо отвечает. Так, что мне приходится вслушиваться,– Просто не думай, что…Чёрт…
Он энергично трёт лицо обеими руками, шумно выдыхая.
– Блин, Лукумчик, всё так неправильно, что даже смешно…-Антон резко отрывает ладони от лица, и я вижу, что он широко улыбается. От этой улыбки у меня по спине пробегает холодок.
– Просто слишком тяжелая неделя…Просто…Знаешь, если бы мы познакомились…Ну…как обычно, как парень и девушка, то ты бы скорее всего решила, что я милый и лёгкий в общении, веришь? Смеялась бы над моими дебильными шутками. Часто из вежливости, конечно. Ты же вежливая…Да, Лукум? Воспитанная…Мужчина- главный, и всё такое…
– Не верю,– слабо улыбаюсь в ответ.
Перед глазами встаёт картина, как Антон остервенело молотит по лицу того мужика. Милый??? Нет. Точно нет.
Палей тоже улыбается, кажется, поняв, о чем я подумала. А потом добавляет тихо отрешенным голосом:
– Но по – другому уже не будет…Мать убили, а ты заняла её ещё не остывшее место и спишь с моим отцом. Просто сюр какой-то…Ладно…
Антон отмахивается от меня и отрывает спину от стены. Я жую губы, неотрывно следя за ним. В груди тревожно щемит. Он ведь сейчас уйдёт. А я этого почему-то отчаянно не хочу. Но у меня нет слов, чтобы выразить свои мысли правильно.
– Пока, Лейла. Мы теперь долго не увидимся. Это хорошо.
Глава 11
– Спасибо, мы не знакомимся,– строго говорю подошедшему к нашему столику парню и кидаю сердитый взгляд в сторону глупо хихикающей сестры.
Ох уж эта Мадина! Мы будто в разных семьях воспитывались. Я видела, как она сама спровоцировала его подойти, как поглядывала своими кошачьими глазами. Так нельзя! Краснею за неё. Стыдно. Женщина не должна выглядеть доступно. Знаю, что сестра большего себе бы не позволила, чем редкие взгляды украдкой, но это её хождение по грани всегда выводило меня из себя. Отец увидит – скандал будет. Всем достанется. Глупая.
Мадина тяжко вздыхает, провожая извинившегося юношу глазами.
– Замуж хочу,– заявляет тихо.
– Тебе семнадцать,– фыркаю в ответ, цедя свой мохито через трубочку,– И не на улице же мужа искать. Отец решит всё, подожди.
– Да уж, отец,– недовольно кривится Мадя,– Вон тебя отдал за старика почти. Нет, спасибо!
Я давлюсь, и мохито идёт носом. Мадинка, захихикав, хлопает меня по спине, помогая откашляться.
– Он не старик! Что за чушь! – возмущению моему предела нет. И как у неё только язык повернулся! И мужа моего оскорбила, и выбор отца осудила в одном предложении.
– Лейла, он в два раза старше! В два! – разводит руками сестра,– Хорошо, я согласна, сейчас не старик и очень даже ничего. Но, а через десять лет, пятнадцать? Тебе тридцать пять, а ему шестьдесят?! Не хочу я так, уж прости! Лучше б за сына отдали…
Я давлюсь второй раз. К лицу приливает кровь. Лёгкие превращаются в пустыню, наполненную раскалённым кислородом.
– Ты что такое говоришь! Нельзя! – хриплю на сестру.
– Так уж и нельзя…– передразнивает меня Мадя, но замолкает наконец, поджимая капризные красиво очерченные губы.
На глазах выступили слёзы от того, что сильно подавилась. Отвожу повлажневший взгляд от Мадинки, чтобы не заметила смятения на моём лице. Как она так может? Я даже мысленно себе подобное не позволяю, а она вслух…В памяти всплывают лица обоих Палеев. Нет, отец мудро поступил…Глупости Мадина говорит… Вадим- мужчина, защита. А Антон- мальчишка ещё совсем. Какая ему семья? Только почему-то его образ спустя месяц после отъезда из нашего города я помню лучше, хотя с Вадимом мы периодически созваниваемся, а о младшем Палее я и не слышала больше. Но его лицо в мыслях просто более чёткое что ли…И взгляд этот шальной, тяжелый. Он даже снится мне иногда. Только взгляд. Такой, каким Антон смотрел на меня в палате. И по коже тут же непослушные мурашки бегут…
– Да, мам,– вздрагиваю, выплывая из своих размышлений, когда Мадина отвечает на звонок,– Да, хорошо. Сейчас будем.
Сестра сбрасывает вызов и переводит на меня тревожные глаза.
– Лейла, случилось кажется что- то. Мама сказала срочно возвращаться, а голос у самой глухой такой…
– А что не спросила? – хмурюсь я, поднимая руку вверх, чтобы подозвать официанта.
– Так она сказала: " быстрей давайте, дома всё скажу".
– Ясно…
В левой половине груди начинает неприятно колоть. Что могло произойти такого? Убеждаю себя, что волноваться не о чем, но выходит плохо. Мадина тоже нервничает – это видно. Движения суетливые, много лишних. У неё всегда так, когда переживает. Будто и без того неуёмная энергия вскипает в ней и выплескивается из тела маленькими толчками.
От ресторана на берегу, в котором мы с сестрой обедали, до нашей виллы было всего минут десять прогулочным шагом. Мы с Мадиной преодолели это расстояние за пять. Забежав в дом и на ходу кинув сумочки в прихожей, первым делом принялись искать маму. Нашли её на балконе второго этажа. Сердце ухнуло вниз, стоило только увидеть её. Мама, вся какая-то серая и осунувшаяся, сидела в неестественной позе со слишком прямой спиной и смотрела куда-то вдаль. К нам даже не повернулась.
– Маам? – тянет Мадина, медленно подходя к ней.
– Вот и наступил этот день, дочки,– произносит мать таким тоном, будто продолжает уже начатый разговор. На нас так и не смотрит,– Знала я. Всегда знала, что тем кончится. Знала, что судьба моя такая. Но разве ж подготовишься к такому? Не готова я…
Она громко судорожно всхлипывает. Плечи крупно вздрагивают. Мы переглядываемся с Мадиной. Да что случилось то?
– Не готова-а-а я-я-я…– начинает подвывать мать. Плечи ходуном ходят.
– Мамочка, мам! – подлетаю я к ней, обнимаю крепко, жадно втягивая родной запах,– Что произошло?
Она хлопает по моей руке у неё на плече.
– Папа умер, Лейлочка. Аид звонил…
Меня парализует. Как умер? Как? Впиваюсь пальцами в мамино плечо до синяков, дыхание перехватывает.
– Умер? – потрясенно выдыхает за моей спиной Мадиной.
– Авария. Он, дядя Ахмед, Карим, все насмерть…В пропасть улетели. Говорят, тормоза, а там…
Мать опять судорожно вздыхает. Тянет руку к Мадине, чтобы всем вместе обняться. Гладит нас по склоненным к её коленям головам.
– Вот у нас и старших мужчин не осталось, девочки мои. Обезглавили…Не верю я в такие " тормоза"…Сильными надо быть…Что будет с нами, только Богу известно теперь.
Глава 12
"Плохие дяди съедят тебя после того, как сгноят твоего отца,"– заезженной пластинкой звучит голос младшего Палея в голове.
Дьявол. Снова меняю позу, утыкаясь носом в иллюминатор. Никогда ещё полёт не казался мне таким долгим и таким коротким одновременно. Долгим, потому что я слишком нервничаю, чтобы усидеть на одном месте. Коротким, потому что страшно ступать на родную землю, а время посадки неумолимо приближается.
Не успели мы отойти от первого шока из-за новости о смерти отца, как мне позвонил Вадим. Сухо выразил соболезнования и сказал, что на нас уже куплены билеты обратно. Надо собираться и бежать в аэропорт, если мы не хотим пропустить похороны. Устроил их мой муж сам. Мама в это время прошипела, что и причину похорон он тоже сам устроил. Но я велела ей замолчать. Мы этого не знаем. И не можем говорить такое без уверенности. Страшное обвинение. Особенно для меня. Как с этим жить дальше? Мозг взрывался от одной лишь мысли. Тело скручивало вполне реальной физической болью. Никогда я раньше не была настолько ранена происходящим и растеряна. В памяти всплывали обрывки фраз, взгляды, события…Мой муж- чудовище? Как мне жить с ним, если это правда? Или он теперь просто избавится от меня? Об этом предупреждал Антон? Мамочка, как страшно…
Забираюсь на кресло в самолете с ногами, крепко обхватывая себя руками. По коже то и дело прокатывается нервный озноб. Я просто хочу проснуться. Пусть всё это будет сон. Пожалуйста.
В аэропорту нас встречают люди моего мужа. Узнаю только Казима. Остальных не помню.
– Вадим Львович не смог приехать, просил за него извиниться,– ровным голосом сообщает Казимов, забирая у меня ручку моего чемодана,– Он будет вечером.
Я лишь киваю. Лицо невольно расслабляется, и только сейчас я осознаю, насколько была напряжена. Я боялась встречи с мужем. Боялась увидеть в его глазах, что это действительно он. Боялась прочитать в холодном взгляде приговор себе и остаткам своей семьи. Да, мне нужна эта маленькая передышка.
Меня разлучают с моей мамой и сестрой. Рассаживают по разным машинам. Едва удерживаемся от того, чтобы не вцепиться друг в друга в слезах. Кажется, что навсегда прощаемся. Сердце щемит. В джипе забиваюсь в самый угол пассажирского сидения, отворачиваюсь к окну и беззвучно плачу. Охранники молча включают музыку. То ли, чтобы я не мешала им своими всхлипами, то ли, чтобы не смущалась их. Казим помогает мне с вещами до самой моей комнаты.
– Вадим Львович уже едет, Лейла Фаридовна. Через полчаса будет,– произносит мужчина, ставя мой чемодан около кровати. Отводит глаза,– Отдыхайте.
– Спасибо,– бормочу в ответ.
Охранник, кивнув, уходит.
Полчаса. Меня не покидает чувство, что через полчаса решится моя судьба. Если Вадим захочет сейчас избавиться от меня, ему уже никто не помешает это сделать.
***
Когда дверь моей комнаты медленно открывается, я собираю последние силы, чтобы сесть на кровати прямо, гордо вскинув подбородок. Морская туалетная вода Вадима щекочет нервы, стальные глаза, окруженные сеточкой мимических морщин, намертво впиваются в моё лицо. Повожу плечами, стряхивая оцепенение.
– Здравствуй, Лей,– Палей уверенно ступает внутрь и уже знакомым мне движением резко ослабляет галстук.
– Здравствуй,– шепчу, следя за тем, как муж занимает глубокое кресло у журнального столика. Дежавю. Воспоминания о нашей первой ночи накрывают с головой, заставляя волоски на руках приподняться. Не дышу. Его лицо непроницаемо. И я замираю в ожидании.
– Ты как? – интересуется Вадим, после того, как его локти утопают в кожаных подлокотниках. Мне чудится в его голосе усталость. И…сочувствие?
Боюсь обмануться…
– Нормально,– отвечаю привычное, а потом решаю говорить предельно откровенно, – Плохо…Мне очень плохо и страшно…
Вадим никак не реагирует на мои слова, только задумчиво постукивает пальцами по подлокотнику. Молчит.
– Ты хочешь быть моей женой, Лейла? – вкрадчиво произносит муж после паузы. Серые глаза цепкой хваткой впиваются в меня. Душу выворачивают, пытаясь добраться до сути.
