скачать книгу бесплатно
Бриджит была на мероприятии в консульстве Эльдорры в Нью-Йорке, как подобало принцессе Эльдорры.
Да-да. Она была самой настоящей принцессой, второй в очереди на престол небольшой, но богатой европейской страны. И выглядела соответственно. Золотые волосы, синие глаза и изящное телосложение – словно молодая Грейс Келли.
Я не знала, кто такая Бриджит, когда она, Джулс, Стелла и я поселились в одной комнате на первом курсе. Кроме того, я думала, чертовой принцессе полагается отдельная комната.
Но именно этим мне так нравилась Бриджит. Несмотря на невероятное воспитание, она была одним из самых приземленных людей, что я знала. Никогда не кичилась происхождением и хотела, насколько возможно, жить нормальной студенческой жизнью. В этом плане Тайер подходил ей лучше всего. Из-за близости к Вашингтону и высококлассной программы по международной политике кампус кишел детьми политиков и мировой знати. Буквально вчера я слышала, как сын спикера Палаты и кронпринц нефтяного королевства спорили о видеоиграх.
Нарочно не придумаешь.
– Поверь, было совсем не весело, – пробормотала я. – Это было унизительно. И я должна Оуэну как минимум ужин.
На мой телефон пришло новое сообщение. Лиам. Опять.
Я стерла оповещение, прежде чем его увидел кто-то из подруг. Сейчас у меня не было настроения связываться с ним или его извинениями.
– А я, наоборот, считаю, было потрясно. Видели бы вы лицо Алекса. Он был в ярости.
– А что в этом потрясного? – Стелла сфотографировала свой латте, прежде чем присоединиться к беседе.
Она была крупным блогером с 400 000 подписчиков в «Инстаграме»[2 - Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)], и мы привыкли, что она все фотографирует. По иронии, она была самой тихой в нашей компании – по ее словам, благодаря «анонимности» интернета ей проще проявлять себя онлайн.
– Ты не расслышала? Он был в ярости.
Джулс сделала на последнем слове акцент, словно оно имело особое значение.
Бриджит, Стелла и я изумленно на нее уставились.
Она вздохнула, явно раздраженная нашей несообразительностью.
– Когда кто-то из вас последний раз видел Алекса Волкова в ярости? Или счастливым? Или грустным? Он не выражает эмоций. Словно бог наделил его чрезмерным великолепием, но полностью лишил человеческих чувств.
– Думаю, он психопат, – сказала Стелла. И залилась краской. – Ни один нормальный человек не сможет постоянно быть таким сдержанным.
Я все еще сердилась на Алекса, но почувствовала странную потребность его защитить.
– Вы видели его всего несколько раз. Он не так плох, когда не…
– Не ведет себя плохо? – закончила Бриджит.
– Я просто хочу сказать: он лучший друг Джоша, а я доверяю суждениям брата.
Джулс фыркнула.
– Тому самому, который надел на прошлый Хеллоуин жуткий костюм Крысы?
Я наморщила нос, а Бриджит и Стелла рассмеялись.
– Я сказала суждениям, а не вкусу.
– Прости, не хотела обидеть, – Стелла склонила голову, и блестящие черные кудри упали ей на плечо. Мы всегда шутили, что она человек объединенных наций из-за ее смешанных корней – немецких и японских со стороны матери; африканских и пуэрто-риканских со стороны отца. В результате получились 180 сантиметров длинных конечностей, темно-оливковой кожи и зеленых кошачьих глаз. Она легко бы стала супермоделью, если бы имела к этому хоть малейший интерес. – Это просто наблюдение, но ты права. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы судить. Беру свои слова обратно.
– Я не обиделась. Я…
Я растерялась. Какого черта я делала? Алекс не нуждался в моей защите. Его здесь вообще не было. А если бы и был, ему было бы плевать.
Если в мире был хоть один человек, которому плевать на мнение окружающих, то этот человек – Алекс Волков.
– Девочки, вы не поняли главного, – Джулс махнула рукой. – Алекс проявил эмоции. Из-за Авы. Мы могли бы поразвлечься.
О нет. «Развлечения» Джулс обычно включали в себя кучу проблем и потенциальную дозу неловкости с моей стороны.
– Как именно поразвлечься? – заинтересовалась Бриджит.
– Бридж! – Я стукнула ее под столом. – Не подначивай ее.
– Прости. Но в последнее время у меня сплошные… – она огляделась, пытаясь убедиться, что никто не подслушивает. Но рядом сидел только ее телохранитель Бут и делал вид, что читает газету, хотя на самом деле пристально оценивал обстановку. – Дипломатические мероприятия и придворные обязанности. Жуткая скука. Кроме того, у меня болеет дедушка, брат ведет себя странно, и мне нужно как-то отвлечься.
Ее дедушка и брат – король Эдвард и кронпринц Николай Эльдоррский. Мне приходилось напоминать себе, что они такие же люди, но даже спустя много лет дружбы с Бриджит я не привыкла к ее будничным рассказам о семье. Словно они не были королевскими особами.
– У меня есть теория, – Джулс наклонилась вперед, и все мы, даже я, придвинулись ближе. Нездоровое любопытство: я была уверена, что услышанное мне не понравится.
И оказалась права.
– Аве как-то удается воздействовать на Алекса, – сказала Джулс. – Надо посмотреть, насколько далеко это зайдет. Что еще она сможет заставить его почувствовать?
Я закатила глаза.
– Долгие часы интернатуры, очевидно, сварили твой мозг, потому что это какой-то бред.
Она меня проигнорировала.
– Я назову это… – театральная пауза, – операция «Эмоции».
Она подняла взгляд и изобразила рукой арку, словно слова магическим образом вот-вот появятся в воздухе.
– Креативно, – поддразнила Стелла.
– Слушайте. Мы все считаем Алекса роботом, верно? Что, если она, – Джулс показала на меня, – сможет доказать обратное? Только не говорите, будто вам не хотелось бы увидеть, как он наконец превращается в нормального человека.
– Нет, – я бросила пустой стаканчик в ближайшую мусорку, едва не попав в проходящего мимо студента. Я поморщилась и прошептала ему «прости», прежде чем вернуться к дурацкому предложению. – Это самая идиотская идея, что я слышала.
– Сперва попробуй, – настояла моя так называемая лучшая подруга.
– Какой смысл? И как это вообще сделать?
– Легко и просто. – Джулс достала из сумки блокнот и ручку и начала писать. – Мы составим список эмоций, а ты попытаешься вызвать у него каждую из них. Своего рода тест. Словно ежегодный медицинский осмотр, с целью убедиться, что он функционирует нормально.
– Иногда твой образ мыслей меня пугает, – сказала Бриджит.
– Нет, – повторила я. – Без вариантов.
– Звучит немного… нехорошо, – Стелла постучала золотыми ногтями по столу. – Какие ты имеешь в виду эмоции?
– Стел!
– Что? – Она бросила на меня виноватый взгляд. – Мне просто любопытно.
– Вот так, с ходу? В гневе мы его уже видели, значит, счастье, грусть, страх, отвращение… – Джулс коварно ухмыльнулась. – Ревность.
Я фыркнула.
– Да ладно. Из-за кого он может ко мне ревновать?
– Не к тебе, а тебя.
Бриджит оживилась:
– Думаешь, ему нравится Ава?
– Нет, – я устала повторять это слово. – Он лучший друг моего брата, и я не в его вкусе. Он сам мне сказал.
– Пффф, – Джулс отмахнулась от моих возражений, как от надоедливой мухи. – Мужчины сами не знают, чего хотят. Кроме того, разве ты не хочешь отомстить ему за историю с Оуэном?
– Нет, – твердо сказала я. – И я не поддержу эту безумную идею.
Через сорок пять минут мы решили, что первая фаза операции «Эмоции» начнется через три дня.
* * *
Я НЕНАВИДЕЛА СЕБЯ ЗА МАЛОДУШИЕ.
Каким-то загадочным образом Джулс всегда убеждала меня поступать вопреки инстинктам, например, когда мы четыре часа ехали в Бруклин, чтобы посмотреть выступление группы ее любимого певца, и в итоге оказались посреди шоссе на сломанной машине. Или когда она уговорила меня написать любовное стихотворение симпатичному одногруппнику, после чего его девушка – о которой я понятия не имела – охотилась за мной по всему общежитию.
Джулс обладала невероятным даром убеждения. Отличное качество для начинающего юриста, но не для невинной подруги, то есть меня.
В тот вечер я залезла в постель и закрыла глаза, пытаясь упорядочить лихорадочные мысли. Операция «Эмоции» должна была стать веселым, легким экспериментом, но я нервничала, и не только из-за сомнительной допустимости происходящего. Я всегда нервничала из-за Алекса.
Я поежилась, представив его реакцию, если он узнает о нашей задумке, и мысли о снятой заживо шкуре погрузили меня в неглубокий, тревожный сон.
– Помоги! Мамочка, помоги мне!
Я пыталась прокричать эти слова, но не могла. Потому что была под водой, и, если бы я открыла рот, вся вода затекла бы внутрь, и я бы больше никогда не увидела маму, папу и Джоша. Мне так говорили.
Еще они говорили не ходить на пруд в одиночку, но я хотела сделать красивые круги на воде. Они мне нравились – нравилось, как один брошенный камушек создает такой значительный эффект.
Только теперь эти круги меня душили. Их были тысячи, и они тащили меня все дальше от света над головой.
Из глаз брызнули слезы, но пруд проглотил их и скрыл мою панику – осталась только я и молчаливые мольбы.
Мне никогда не выбраться никогда не выбраться никогда не выбраться.
– Мамочка, помоги!
Я не выдержала. Я закричала, закричала так громко, как позволяли мои маленькие легкие. Я кричала, пока не заболело горло и я не почувствовала, что сейчас потеряю сознание, – а может, мою грудь наполняла вода.
Столько воды. Повсюду. А воздуха нет. Недостаточно.
Я била руками и ногами, надеясь, что это поможет, но нет. Я стала тонуть еще быстрее.
Я закричала сильнее – не физически, потому что я уже не видела разницы между криком и существованием, а в своем сердце.
Где мамочка? Она должна была быть здесь. Мамы всегда должны быть со своими дочками.
И она была со мной на причале… а потом пропала. Она вернулась? Вдруг она тоже тонет под водой?
Чернота наступала. Я видела, чувствовала. В голове зашумело, в глазах потемнело.
У меня больше не осталось сил кричать, поэтому я прошептала:
– Мамочка, прошу…
Я резко села – сердце испуганно колотилось, словно миллион барабанов, а мои сдавленные крики растворились в стенах. Ноги запутались в одеяле, и я сбросила его, похолодев от ощущения связанности, будто я нахожусь в ловушке, из которой не выбраться.
Сияющие красные цифры на будильнике сообщали, что сейчас 4:44 утра.
Ужас уколол меня в затылок и растекся по позвоночнику. В китайской культуре число четыре считается несчастливым, потому что его название совпадает со словом «смерть». S? – четыре, Si – смерть. Произношение отличается только тоном.
Я никогда не была суеверной, но по коже бежали мурашки каждый раз, когда я просыпалась в четыре утра от очередного кошмара, что происходило почти всегда. Я не могла вспомнить, когда в последний раз проснулась в другое время. Иногда я просыпалась, не помня кошмара, но эти благословенные случаи бывали крайне редко.
Я услышала в коридоре мягкие шаги и попыталась убрать с лица выражение крайнего ужаса, прежде чем дверь раскрылась и внутрь проскользнула Джулс. Она включила лампу, и меня охватило чувство вины, когда я увидела ее взъерошенные волосы и уставшее лицо. Она работала по многу часов и недосыпала, но всегда заходила ко мне, несмотря на мои уговоры оставаться в кровати.
– Насколько плохо? – мягко спросила она. Моя кровать опустилась под ее весом, когда она уселась рядом и протянула мне кружку чая с чабрецом. Она вычитала в интернете, что он помогает от кошмаров, и начала готовить его мне несколько месяцев назад. И правда – сны не снились мне рекордные две недели, но, похоже, удача закончилась.
– Ничего необычного, – у меня так дрожали руки, что жидкость выплеснулась из чашки на мои любимые со времен старшей школы шорты с Багзом Банни. – Иди спать, Джей. У тебя сегодня презентация.
– К черту. – Джулс провела рукой по спутанным рыжим волосам. – Я уже встала. Уже почти пять утра. Уверена, за окном уже бегают десятки амбициозных фанатов фитнеса.
Я выдавила слабую улыбку.
– Прости. Клянусь, мы звукоизолируем мою комнату.
Не знаю, во сколько мне это обойдется, но я справлюсь. Хватит ее будить.
– Может, не надо? Нет никакой необходимости. Ты моя лучшая подруга, – Джулс крепко прижала меня к себе, и я позволила себе расслабиться в ее утешительных объятиях. Конечно, иногда она втягивала меня в рискованные ситуации, но мы вместе с первого курса, прошли огонь и воду, и я бы ни на кого ее не променяла. – У всех бывают кошмары.
– Не как у меня.
Эти кошмары, ужасные и яркие, – я боялась, что это вовсе не кошмары, а настоящие воспоминания, – снились мне, сколько я себя помнила. В моем случае – с девяти лет. До этого все события казались расплывчатыми и тусклыми, как на покрытом невнятными пятнами полотне.
