Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5

скачать книгу бесплатно


Во-первых, я ласков и необыкновенно терпелив, что очень важно именно в тех случаях, когда ты имеешь дело с девственницей.

Во-вторых, я умею быть, если можно так выразиться, одновременно и мягким, и агрессивным и, добиваясь желаемого, последовательно и хладнокровно идти до конца, к тому же, что в этом деле тоже немаловажно, женские слезы практически не трогают меня.

А в-третьих, я, даже будучи уже в процессе, умею контролировать себя, и могу, если обстоятельства того требуют, вовремя остановиться. При всем при этом в физиологическом плане я вовсе не гигант и девушек в момент дефлорации физически не травмирую. И вот, подытоживая все эти качества, заявляю, что если дамочка старше восемнадцати мается дурью, то есть ее обременяет девственность, то я готов помочь ей от нее избавиться. Еще одним из условий является, конечно же, тот факт, что девушка эта должна мне хоть немного нравиться.

Анжела, когда я предложил ей раздеться, стала постепенно стягивать с себя вначале джинсы, а затем и блузку. Затем дрожащими руками она стянула с себя трусики и осталась в одной коротенькой маечке. Я разложил в машине сиденье и сказал ей: «Ложись!», и на этот раз она тоже безропотно подчинилась. Я оглядел ее с видом победителя: вот же она, эта невинная девочка, лежит передо мной нагая и беззащитная – курчавый, темный треугольник волос внизу упругого девичьего животика располагался прямо напротив моего уже напряженного – но пока еще скрытого в брюках – естества. Анжела уже не смеется, и конечно, ей теперь не до болтовни – лицо ее серьезно, слегка напряжено, и теперь мне даже кажется, что в любую следующую секунду она готова прослезиться. Никогда еще девушка не лежала передо мной вот так, открыто и спокойно, не возмущаясь и не сопротивляясь. Я положил ладонь ей на живот, от моего прикосновения девушка вздрогнула и слегка напряглась. Сладкий, дразнящий запах женского, вернее, чистого девичьего тела достиг моего обоняния. Это подействовало на меня возбуждающе, но все же я не спешил.

– Попробуй, потрогай, я – настоящая девственница, – сказала Анжела, слегка подрагивая под моей ладонью.

– Ты этого хочешь?! Тогда раздвинь ножки, – сказал я, потянув вниз змейку брюк.

– Нет, ты попробуй пальчиком.

– Молчи, дурочка, я пальцами там не трогаю, – сказал я грубо, а про себя подумал, что она, чертовка, будто специально испытывает меня.

«Так почему же я не набрасываюсь на нее?» – мысленно спросил я сам себя. И сам же себе ответил. Дело в том, что, как бы это поточнее выразиться, Анжела, если между нами случится секс, будет моей юбилейной девственницей, а я всего неделю назад, после незабываемой ночи с девушкой по имени Инна, поставил перед собой заслон, как некую грань, решив: вот она – последняя, а следующая – непременно роковая, и для себя наметил эту самую грань ни при каких обстоятельствах не переступать. И, кроме того, каждый мужчина, если он, оказавшись в подобной ситуации, еще может соображать, обязательно должен помнить также и о тюремных факторах – ведь после «развлечений» с девственницей, когда ты лишаешь ее невинности, у тебя уже нет ни единственного шанса оправдаться в случае чего перед законом – и это, в сущности, правильно. И тогда – милиция, суд, камера… а для меня лично единственным продолжением в этой цепи является – колючка… часовой с автоматом на вышке… попытка побега, рывок, автоматная очередь и, надеюсь, мгновенная смерть – ну не готов я по жизни становиться зеком, и почти как факт в связи с этим – «девочкой» – сексуальным объектом, которого домогаются мужики на зоне.

И от всех этих безрадостных мыслей, вихрем пролетевших в моей голове, я сломался, хотя где-то в душе и понимал, что риска от секса с этой девушкой нет почти никакого.

– Ладно, поехали, милая девочка Анжелочка, – сказал я, выбираясь из машины и застегивая брюки. – Одевайся.

Анжела посмотрела на меня таким взглядом, что мне на мгновенье стало не по себе. Я смешался и сказал ей:

– Помни, я тебе обещал – сегодня ты станешь женщиной, и это обязательно случится.

Пока она одевалась, я поднял сидение, от стыда стараясь не глядеть в ее сторону, сел за руль и завел двигатель, и уже через несколько минут мы присоединились к нашей компании. На момент нашего возвращения все уже были в сборе. Сидя кружком, ребята развлекали друг друга шутками и анекдотами, однако при нашем появлении на нас с Анжелой, как в том анекдоте, «было всеобщее внимание». Тем временем я оставил Анжелу рядом с другими девушками, а сам отозвал в сторону Кондрата:

– Как у тебя, брат, дела на сексуальной ниве?

– Никак, – хмуро ответил он. – У Елены – месячные, и поэтому все, что связано с сексом, как она сказала, отпадает.

– Возьми Анжелу, Кондрат, отведи в лесок и шпокни, она действительно девственница.

– Нет, Савва, – скривился он. – Ты же знаешь что это не по мне.

– Выручай, брат, вся ответственность на мне, – умоляющим тоном говорю я ему. – Если будут малейшие проблемы с милицией или родителями, я беру все на себя и женюсь на ней. (Милиция и прокуратура, как известно, в тех случаях, когда есть хоть малейшая возможность представить свершившийся факт, – даже если изнасилование действительно имело место, – плодом взаимной любовной страсти, предлагала сторонам уладить дело мирно и полюбовно, то есть пожениться).

– Нет, и не проси.

– Сделай это, Кондрат, в жизни все надо хотя бы однажды испытать. Ну же, выручай товарища, – сказал я и добавил тихим голосом: – Пожалуйста, брат, пойми меня, я ей обещал.

Кондрат опустил голову, вернулся к компании, молча подошел к Анжеле, взял ее за руку, другой рукой подхватил с земли покрывало и повел девушку в чащу. Я, стараясь не думать о том, что там между ними должно произойти, присел рядом с другими, и, потягивая маленькими глотками коньяк, решил, что никогда больше даже близко не подойду к девственнице – нервы уже совсем не те, а главное, следует признать, что я, видимо, постарел для этих дел.

Пока я занимался душевным самобичеванием, Игорь с Марчелом о чем-то заспорили, кажется о международной политике, девушки тоже приняли в споре живейшее участие, и вдруг на фоне этой полемики из глубины чащи послышался женский крик, отчего девчонки, прекратив разговоры, даже привстали со своих мест, затем, стыдливо глядя друг на дружку, стали усаживаться обратно на покрывала. Все поняли, что именно произошло, и никто не проронил ни слова.

Я выждал несколько минут, затем встал, и, сам не понимая с какой целью, медленно направился в ту сторону, где, как мне казалось, должны были находиться Кондрат с Анжелой. И действительно, Кондрат вышел мне навстречу с зажженной сигаретой в руке; Анжела держалась далеко позади.

– Ну?.. – спросил я нервничая. – Вас было слышно на весь лес. Дашь и мне закурить?

Кондрат вытянул из кармана пачку «Мальборо» и протянул мне.

– Можно тебя поздравить с дебютом? – спросил я, прикуривая.

– Ничего хорошего, – сквозь зубы пробурчал он в ответ.

– Все равно – молодец! – Я улыбнулся. – Не очень страшно было?

– Мне – нет, а ей – не знаю, я ее, кажется, в попу трахнул.

– Ты че, смеешься надо мной?! – мгновенно завелся я. – Я же ей обещал! Зачем, спрашивается, издеваться над девушкой. Тем более, я тебе сказал: если что, на ней женюсь я. – Я с упреком поглядел на товарища. Затем усмехнулся: – Хорош друг. Ты что же, таким образом мне невесту готовишь? Я ведь тебя об этом не просил. А теперь я попрошу тебя, брат-Кондрат, довести начатое дело до конца, а не взращивать в девушке комплекс неполноценности, сам подумай, какое мнение теперь она о нас, мужиках, составит.

Кондрат насупился, повернулся и медленно пошагал навстречу Анжеле.

Эта история, признаться, уже начинала меня угнетать, из-за не на шутку расшалившихся нервов мне даже стало казаться, что именно я в этот вечер самый несчастный из всех присутствующих. В какой-то момент я даже чуть было не крикнул вслед Кондрату, чтобы он вернулся и бросил эту дурацкую затею, и лишь в последнюю секунду, сдержавшись, промолчал.

На этот раз Анжела и Кондрат отсутствовали дольше, чем в первый раз, и я, немного успокоившись, и почти позабыв о них, с интересом стал присматриваться к Снежане – она сегодня, так же как и я, оказалась, если так можно выразиться, невостребованной. Скрестив ноги по-турецки, девушка сидела чуть в стороне от остальных, с наслаждением затягивалась сигаретой и, казалось, была вполне довольна жизнью и собой. Подойдя, я опустился перед ней на колени и стал, в упор, нахально, хотя и с улыбкой разглядывать ее; она, склонив голову чуть вбок, серьезно, с едва заметной усмешкой, глядела на меня. Внешности Снежана была несколько необычной: крупная голова с густой копной вьющихся каштановых волос, округлое, привлекательное лицо с огромными карими глазами и пухлыми, как у ребенка смешными щеками, делавшими девушку еще моложе ее 19-ти, тонкая шея, довольно крупный бюст на тщедушном теле, а бедра и ноги ее были будто взяты от какого-то худощавого мальчишки и по ошибке приделаны ей – так они не гармонировали с головой и бюстом. Из-за этой ее непропорциональности мне в какое-то мгновение даже показалось, что щеки у Снежаны шире, чем бедра, и это предположение рассмешило меня.

Девушка также с интересом посматривала на меня, что позволило мне сделать следующий шаг.

– Снежанка, скажи честно, тебе в нашей компании скучно? – спросил я, подныривая ей под руку и опускаясь головой на ее бедро.

– Н-нет, все нормально, – ответила она, усаживаясь так, чтобы мне было удобнее.

– Хочешь, Снежанка, мы с тобой на обратной дороге забуримся ко мне домой и с лихвой наверстаем то, что пропустили до сих пор?

– Не знаю, я лично не страдаю от того, что у меня сегодня ничего не было, – сказала Снежана, голос ее был ровный и мягкий.

– Соглашайся, – прошептал я, то ли полушутливо, то ли полусерьезно. – Соглашайся, и ты не пожалеешь. Ты уже, надеюсь, знаешь, что наша жизнь состоит из случайностей и мгновений, так лови, не упускай свое мгновение, ведь может быть, это и есть один из тех счастливых случаев, о которых потом всегда приятно вспомнить.

Проговорив весь этот каламбур, я уткнулся лицом ей в живот и замолчал.

– Хорошо, уговорил, я согласна, – сказала Снежана и засмеялась красивым мелодичным смехом, – до сих пор, а мы провели вместе уже несколько часов, я не слышал, чтобы она так смеялась.

– Спасибо, Снежанка, я рад, что ты такая понятливая, – сказал я. И успокоился.

Анжела и Кондрат вернулись из леса хмурые, ни тот, ни другая ни на кого не смотрели и ни с кем не разговаривали. Почти сразу же по их возвращении мы собрались, сложили вещи и отправились домой. По дороге Анжела, а она ехала с нами в одной машине, немного отошла, и даже пыталась шутить. Милая глупышка, ее жизнерадостности можно было позавидовать – в такой нелегкий для себя день она не утратила чувства юмора.

Девчонок мы отвезли в лагерь (за исключением Снежаны, разумеется), там же попрощались с Игорем, так как дальше ему с нами было не по пути. Кондрат по моей просьбе высадил нас со Снежаной у моего дома, и сам вышел из машины, для того, чтобы, как я думал, попрощаться. Извинившись перед девушкой, он отвел меня в сторону и, посмотрев мне в лицо долгим тяжелым взглядом, сказал: «Да пошел ты, Савва… со своими девственницами… Какое это все-таки мерзкое дело, до сих пор в себя прийти не могу…» Не договорив, он махнул рукой, пошагал к машине, сел за руль и уехал.

Вот такая благодарность! А мне казалось, что я в этот вечер помог своему другу избавиться от – по моему мнению – единственного имевшегося у него комплекса.

P.S. Любопытно, что затея, придуманная мною для проникновения в студгородок, да еще при посредстве милиционеров, в итоге таки оправдала себя, и мы с Кондратом получили туда постоянный доступ, который использовали по мере необходимости и в дальнейшем; кроме того, идеи и меры для более спокойного проживания студентов, придуманные нами на ходу, экспромтом и описанные в совместном протоколе, к нашему удивлению, вскоре стали работать: освещение вокруг лагеря отремонтировали, у студгородка с вечера до утра действительно теперь дежурил милиционер, регулярно стали проводиться дискотеки и вечера отдыха, от которых все были в восторге – и студенты, и начальство.