banner banner banner
Чисто научное убийство. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 26
Чисто научное убийство. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 26
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Чисто научное убийство. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 26

скачать книгу бесплатно


– Сначала доскажи…

– Сначала кофе, – потребовал Роман, и я отправился на кухню.

Включив чайник и дожидаясь, когда закипит вода, я старался представить себе, что творилось на факультете. Хорошо, что была пятница – в другой день в коридорчике собралась бы толпа любопытных, и хотел бы я посмотреть, как полиция стала бы выдавливать из здания студентов, знающих, в отличие от полицейских, все закоулки. В прошлом году, не у физиков, впрочем, а на инженерном факультете в здании Вольфсон, произошел несчастный случай – от токарного станка отлетела какая-то штука, я так и не смог запомнить ее названия, и отсекла у рабочего правую щеку. Он потерял много крови, и хотя никто не говорил, что ему нужно делать переливание и было сделано никаких официальных сообщений или объявлений, но уже полчаса спустя половина студентов университета толпилась перед зданием на мосту, соединявшем две части университета.

Наверняка, гибель Грубермана вызвала огромное количество слухов и предположений, и, если Роман что-то либо забыл, либо не захотел мне рассказать, я узнаю обо всем завтра, когда приду на работу. Наверняка мне расскажут в десять раз больше того, что рассказал Роман, и хотел бы я знать, какой части слухов и предположений можно будет верить!

* * *

– Вторым, – продолжал комиссар, – я вызвал Хаима Шуваля. Не буду говорить о своих впечатлениях, это эмоции.

– Почему же? – прервал я Романа. – Эмоции, впечатления порой значат не меньше фактов, или ты не согласен с этим?

– Согласен, – помедлив, сказал Роман. – Шуваль мне не понравился, если тебя это интересует. В отличие от Берковича, он был спокоен, держал себя в руках, на вопросы отвечал не сразу, но подумав, что-то в уме сопоставив, в общем, проведя быстрый анализ информации. Если он хотел скрыть какие-то факты, у него это получилось бы лучше, чем у Берковича. С такими свидетелями трудно иметь дело, потому что они сообщают не столько факты, сколько свою интерпретацию фактов. А уж если такой человек попадает в число подозреваемях… Приходится обращать внимание не только на каждое его слово, но на каждое движение головы или выражение лица. Факты, в изложении Шуваля, выглядели таким образом.

Он пришел в лабораторию последним – все уже сидели на своих рабочих местах, Груберман заканчивал приготовления к опыту, но установка еще не была включена. Шуваль пожелал всем доброго здоровья, но отозвался только Беркович, пробормотав что-то о жаркой погоде, которая здоровья не прибавляет.

Шуваль включил компьютер и продолжил анализ задачи об этом… э-э… втором гелии с того самого места, на котором прервал расчеты в четверг. В отличие от Берковича, он так увлекся, что, по его словам, не замечал ничего вокруг себя. По лаборатории могли ходить грабители или террористы, Шуваль видел только экран и слышал только шорох собственных мыслей. Что-то у него не сходилось в расчетах, он называл какие-то слова и числа, и у меня сложилось впечатление, что всей этой не относящейся к делу информацией он то ли уводит мои мысли от нужного направления, то ли чего-то боится и страх свой попросту заговаривает. Ну, знаешь, как африканский колдун заговаривает боль…

– А может, ни то, и ни другое? – спросил я. – Ты не допускаешь мысли, что этот Шуваль не в состоянии рассказывать о своей работе, не вдаваясь в детали? Для него ведь это не просто слова, тебе они непонятны, а он всем этим живет, и…

– Да, да, согласен, – поднял руки Роман. – Ты тоже, надо тебе сказать, если начинаешь говорить об историографии, то воображаешь, что все эти даты и фамилии, которые ты перечисляешь со скоростью автомата, интересны кому-то еще, кроме тебя самого…

– Ну спасибо, – сказал я возмущенно. – Буду знать теперь, как отвечать на твои вопросы.

– Не обижайся, Песах, – покачал головой Роман. – Вы все, научные работники, слишком впечатлительны, что физики, что историки… Могу я продолжить?

– А кто тебя прерывал?

– Никто? Значит, мне показалось… Так вот, примерно через час Шувалю захотелось курить. Среди четырех докторантов лишь Шуваль был курящим, и, по молчаливому уговору, уходил обычно курить в коридор, где есть специально отведенное для этого место. Но изредка он позволял себе курить и в лаборатории – используя вытяжной шкаф, – если хотел сделать всего две-три затяжки. Ну бывает, приспичит, так хочется закурить, и…

– Не нужно объяснять, – прервал я Бутлера, – все равно не пойму. От запаха табака меня мутит. Продолжай. Шувалю захотелось курить…

– Он встал и прошел к вытяжному шкафу мимо Грубермана. Шуваль утверждает, что в тот момент тот был жив – во всяком случае, когда Шуваль, сделав несколько затяжек, возвращался назад, ему показалось, что Груберман пробормотал что-то вроде «договаривались же не курить в лаборатории…»

– Так, – сказал я. – И еще два раза вставал со своего места Флешман…

– Совершенно верно. Лабораторная установка, на которой работал Флешман, загораживала ему практически всю лабораторию. Да и не слышал он, по его словам, ничего. Но подтвердил, что дважды покидал рабочее место и проходил мимо Грубермана. Первый раз, чтобы взять какой-то справочник из шкафа у двери. Во второй – чтобы положить книгу на место.

– Он, конечно, показал тебе этот справочик?

– Естественно, и даже подробно объяснил, что именно он там искал, но ты же знаешь, Песах, мои способности к наукам. В протоколе все записано, но я запомнил только, что его интересовало что-то электрическое… Или магнитное?.. Ну неважно, главное, что воткнуть этот справочник человеку в спину совершенно невозможно. Разве что по голове ударить.

– В шкафу могли быть и другие предметы, – сказал я, – а Флешман мог соврать.

– Песах, ты удивительно проницателен, – язвительно сказал Роман. – Кофе ты тоже готовишь отвратительный, но все же ты это делаешь лучше, чем рассуждаешь. Я же сказал тебе, что орудие убийства найдено не было. Нигде – ни в шкафах, ни в карманах подозреваемых, ни в столах, ни даже внутри установок.

– Вы и туда лазили? – удивился я. – Наверное, физики сейчас проклинают тупых полицейских, сорвавших им опыты.

– Безусловно, – согласился Роман. – Но думаю, что говорят они не о тупых полицейских, а о настырных, что, конечно, не одно и то же.

* * *

– К сожалению, – сказал Роман и оглядел всех трех докторантов, – я не могу вас задержать ввиду отсутствия улик, показывающих на кого-либо конкретно. Но ведь и слепому ясно, что убил кто-то из вас. И спрятал нож. Вы же понимаете, что найти его – вопрос времени.

Показалось ли ему, что при этих словах кто-то из подозреваемых тихо хихикнул?

– А там и до мотива убийства доберемся, – продолжал Роман. – Кто-то из вас имел ведь серьезные основания ненавидеть Грубермана…

– Я имел, – мрачно заявил Шуваль, поднимая на комиссара честный взгляд человека, не способного убить муравья. – Он… – Шуваль сбился, помолчал и добавил: – В общем, он нехороший человек. То есть… был нехорошим.

Беркович и Флешман промолчали, но комиссару показалось, что они были полностью согласны с мнением Шуваля.

– Объяснитесь, – попросил комиссар. – Вы сказали, что имели серьезные основания ненавидеть погибшего.

– Это вы сказали так, – дернулся Шуваль.

– Сказал я, а вы согласились. И назвали Грубермана нехорошим человеком. Вот я и прошу – объяснитесь.

– И все сказанное мной вы немедленно обернете против меня, верно я понимаю? Все мы подозреваемся в этом убийстве.

– Отправляйтесь по домам, – приказал Бутлер, – и никуда не выходите до воскресенья. В воскресенье, в девять утра, явитесь в управление полиции, третий этаж, пропуска для вас будут готовы. Надеюсь, мне не придется искать вас от Метулы до Эйлата?

– И в синагогу нельзя? – недовольно сказал Шуваль. – Суббота все-таки.

– Вы посещаете синагогу? – недоверчиво поинтересовался Роман.

– Вообще-то нет, но в подобных обстоятельствах даже у неверующего может возникнуть желание…

– Очистить душу?

Шуваль демонстративно отвернулся к окну – его отношения с Богом, в которого он не верил, не могли стать предметом дискуссии.

– Можно в синагогу, – сказал Роман, – а также в гости и даже в театр, если у вас есть настроение. Я прошу только не покидать Тель-Авив.

Глава 3. Исчезнувший стилет

– Вот, собственно, и все, что мне удалось выяснить по горячим следам, – закончил свой рассказ Роман Бутлер. – Теперь представь. Есть труп, но нет орудия убийства. Есть три человека, каждый из которых мог убить, но нет мотивов. Разве что заявление Шуваля о том, что он имел серьезные основания ненавидеть Грубермана, поскольку тот был нехорошим человеком.

– Может быть, они просто сговорились заранее, – предположил я, – и замешаны все трое? Как в «Восточном экспрессе» Агаты Кристи.

– В «Восточном экспрессе», – сказал Роман, показывая исключительное знание детективной классики, – на теле убитого было двенадцать колотых ран, и число подозреваемых тоже было равно двенадцати. Суд присяжных. А здесь одна смертельная рана и три человека, которые – я успел это заметить – вовсе не состояли в дружеских отношениях друг с другом.

– Почему ты так решил?

– Множество признаков. Шуваль презрительно усмехался, когда Беркович говорил о том, что намерен закончить диссертационную работу раньше срока. Флешман демонстративно пожал плечами и отвернулся, когда Шуваль заявил, его тема относится к самому переднему краю физической науки. А Беркович вообще смотрел на обоих коллег свысока, во взгляде его так и читалось: «чего вы стоите по сравнению со мной?»