скачать книгу бесплатно
Девушка до сих пор послушно прикрывала нос и рот полотенцем, но после слов Алишера убрала его на край маленького стола, который стоял тут же – на топчане.
Алишер, закрыв капот и вытирая тряпкой руки, подошёл к топчану. – Так о чём вы тут шептались?
– О тебе говорили, – Дильбар хитро улыбнулась.
– Да? И что же?
– Ленке не нравится, что узбекским мужчинам нужно много детей. Говорит, ни за что за узбека замуж не выйду.
Щёки Лены вспыхнули огнём, словно бочка бензина.
– Не говорила я так, – не глядя на Алишера, зашипела Лена на Дильбар.
– Говорила, говорила, – та дразнила подругу, посматривая то на неё, то на брата.
Вконец смутившись, Лена решительно встала и направилась к маленькой лестнице, чтобы спуститься вниз. Алишер подал ей руку, его глаза устремлены на неё, и в них столько теплоты и нежности. Лена протянула ладошку в ответ, и Алишер тотчас крепко сжал её.
Имея опору, она легко спустилась вниз. Уже на земле Алишер, всё так же, не сводя с неё глаз, на несколько мгновений задержал её руку в своей руке, но она, опасаясь, чего–то или просто от смущения, – быстро выдернула ладонь.
– Мне пора.
Мельком взглянула на Алишера и слегка улыбнулась ему в знак благодарности, но потом развернулась и быстрым шагом пошла прочь со двора. Лена жила недалеко от них и всегда уходила до наступления сумерек, потому провожать её было не принято, хотя Алишеру всегда хотелось это сделать.
Пройдя несколько метров, она остановилась, вспомнив кое-что, и обернулась. Дильбар и Алишер стояли на месте и смотрели ей вслед. От радостной мысли, что он не ушёл, а провожает её, пусть и взглядом, сердце обдало жаром, и оно забилось в бешеном ритме.
– Я завтра уезжаю в Москву – к бабушке. У нас самолёт в девять утра. Обратно прилечу тридцать первого ночью.
Лена увидела, что Алишер после этих слов направился к ней, и, вновь испугавшись чего-то, крикнув напоследок: «До свидания!» – развернулась и побежала.
– Пока, – ей вслед ответила Дильбар. – Наверное, обиделась на меня, – чуть позже добавила она, заходя домой.
Алишер действительно пошёл за Леной. Она убегала, а он шёл, пока девушка не скрылась за калиткой своего дома, а потом повернул в другую сторону и пошёл к морю.
Разгорячённое солнце после долгого дня уходило на покой. Разлившись огненной лавой на всю ширину линии горизонта, оно попутно окрасило и небо в жёлто-оранжевый цвет, а само, превратившись в святящийся белый шар, в прощальном поцелуе тянуло свои лучи к людям. Алишер сидел на берегу и смотрел на закат. Каждый день видеть Лену стало для него потребностью. Имея квартиру в Ташкенте и работая там же, только ради неё он каждый день наматывал лишние километры на своём стареньком «Жигулёнке». И сегодняшние её слова – об отъезде, что означали разлуку, – сильной болью отозвались в его сердце. Он сидел и смотрел вдаль, а сердце без слёз плакало от боли. ….
К шести часам плов был готов. Дильбар и её мама, сидя на топчане за столиком, ожидали, когда дед поставит на стол большой лаган (широкое блюдо, по-узбекски) с горкой вкусно пахнущего плова, окружённого со всех сторон кусками мяса и головками вареного чеснока. Дедушка готовил плов профессионально: с горохом, со специями. В большой миске томился салат из помидор с луком. Наконец, приготовления закончились, и все присутствующие стали накладывать плов с общего блюда, – каждый в свою тарелку. Плова всегда готовилось больше необходимого. Так было заведено в узбекских семьях. Без приглашения мог зайти любой человек, и именно в расчёте на гостя готовили больше.
– Здравствуйте, – Лена вошла во двор и подошла к топчану, где ужинала семья.
Дильбар первая соскочила со своего места и, спустившись вниз, обняла подругу. Они не виделись почти месяц. Лена гостила у бабушки.
– Ленка, ты ещё выше стала, и красивее, – Дильбар крутила и рассматривала гостью.
Лена, действительно, подросла и заметно повзрослела. То мужское внимание, которым она была окружена в Подмосковье – со стороны Сергея, молодого соседа бабушки, влюбившегося в неё с первого взгляда, – окончательно разбудило в ней уже начавшее пробуждаться женское начало, и девушка начала превращаться из бутона розы в сам цветок.
– Леночка, поднимайся, доченька, плов сегодня у дедушки получился очень вкусным, – тётя Зульфия пригласила её к столу.
– Поднимайся, внученька, а то я обижусь, – дедушка присоединился к приглашению. Он полулежал на топчане, попивая после плова зелёный чай.
– Сейчас, подождите, я подарки вам привезла, – Лена поставила пакет, с которым пришла, на землю возле стола и, раскрыв его, стала доставать подарки. Заинтригованная, первая спустилась с топчана мама Дильбар, а за ней и дедушка. Ему она привезла банку горного мёда, тёте Зульфии – отрез на платье, Дильбар – сумку. Дедушка тут же, за столом, усевшись на табурет, начал пить чай со свежим мёдом, расхваливая его вкус. Тётя Зульфия была занята материалом, расцветка которого ей очень понравилась: это был её любимый цвет.
– А это кому? – Дильбар первая заметила ручку в подарочном футляре.
– Можешь не говорить, знаю кому. Но его нет. Он перестал к нам приезжать. Как ты уехала, ни разу не появлялся, – Дильбар нравилось дразнить подругу, глаза которой после этих слов заметно погрустнели.
– Приедет, доченька. Приедет. Работы, наверное, много, – мама Дильбар нежно обняла Лену.
– Ленка, это твои фотки? – Дильбар достала со дна пакета стопку фотографий, перетянутых резинкой, и тут же, растеребив её, стала рассматривать фото, по одному, передавая их матери. Дед был без очков, потому ему не показывали.
На многих фотографиях Лена была в компании молодого, красивого и высокого парня. То они, смеясь, брызгали друг друга водой из шланга, то парень бегал за ней, пытаясь поймать, а когда догонял, то кружил. Там, где они были вместе, всегда царили смех и счастье.
– Кто вас снимал? – с какой-то тревогой спросила тётя Зульфия.
– Папа, – Лена была сама доверчивость.
Она общалась с Сергеем просто как с другом, чего нельзя было сказать о парне. Влюблённый его взгляд на Лену мог не заметить разве что слепой. Занятые просмотром, они не заметили, как Алишер вошёл через калитку и, открыв ворота, уже въезжал во двор.
Ахнув, тётя Зульфия положила фотографии на стол и бросилась встречать племянника, не успев предупредить Лену, чтобы та не показывала ему фотографии. И Дильбар, и дедушка тоже пошли навстречу Алишеру, который, как и Лена, отсутствовал месяц. Одна Лена осталась стоять на месте возле стола. Ей очень хотелось побежать со всеми, её глаза светились счастьем и неотрывно смотрели на Алишера, но сделать хоть шаг навстречу ему – стеснялась.
Он тоже, выйдя из машины, смотрел только на неё, лишь на секунды отвлекаясь, чтобы поздороваться с близкими. Алишер делал это машинально, не осознавая их присутствия. Глаза и душа его были устремлены к Лене. Только сердцу было известно, как тяжело ему дался месяц разлуки с ней. Всё это время он почти не ел и мало спал. Все его мысли были о Лене. Он изнурял себя работой, чтобы, основательно вымотавшись, провалиться в сон и хоть немного дать сердцу отдохнуть. Работа была его спасением.
– Как похудел, милый. Ты что же, целый месяц ничего не ел? Может, ты болел?
– Я здоров, тётя, но умираю с голоду.
– Пошли за стол. Буду тебя откармливать! Лена тоже ещё не ела.
Поприветствовав племянника, тётя Зульфия поскорей отправилась за чистой тарелкой для него, дед отошёл по своим делам. Лишь Дильбар вертелась возле брата, за что Лена была ей благодарна. Не отрывая от девушки влюблённых глаз, Алишер подходил всё ближе и ближе. И вот он уже стоит возле неё.
– Здравствуй, Лена.
– Привет, – она ответила, но поднять на него глаза не осмелилась.
– Ты стала ещё красивее, – он хотел что-то ещё добавить, но от волнения не нашёл слов.
– Ленка нам всем подарки привезла. Это тебе, – Дильбар протянула брату футляр с ручкой. Он машинально взял, но, похоже, ему было не до подарков.
Щёки Лены горели огнём стыда, она боялась смотреть на Алишера, который подошёл так близко, что она испугалась: он услышит бешеный стук её сердца. С трудом пересилила себя и, подняв глаза, быстро сказала.
– Ты не думай, я на свои деньги всё купила. Честно. Я сама заработала. Мы втроём: я, Серёжа и Света сливу помогали собирать в колхозе. У бабушки там дача. Нам заплатили.
Но, похоже, Алишер услышал только мужское имя.
– Что ещё за Сергей? – его голос задрожал от волнения.
– Сосед бабушки.
Тут Алишер заметил и фотографии на столе. Он тут же стал их просматривать. Его звали кушать, но он, до этого утверждавший, что умирает с голоду, теперь за стол не торопился. Каждое фото, где Лена была с Сергеем, больно ранило его сердце и мукой отражалось на лице. Он вновь и вновь перебирал те же самые фотографии, словно впал в какой-то ступор, и Дильбар, заметив страдания брата, забрала их у него. Ничего не сказав, он быстро ушёл в свою комнату. Лена поняла, что Алишеру не понравились фотографии, и стояла чуть не плача.
– Что у вас тут произошло? Почему Алишер так расстроился? – с вопросами тётя Зульфия подошла к девочкам. Она разогревала племяннику плов и не знала о предыдущих событиях.
– Ему Ленкины фотки не понравились, – Дильбар ввела мать в курс дела.
– Ах, – женщина прикрыла рот рукой. – Я так и знала. Зачем ты вообще принесла эти фотографии? Не надо было этого делать. Он тебя обидел?
– Нет, тётя Зульфия. Он просто очень расстроился и теперь никогда не будет со мной разговаривать, – Лена закрыла лицо руками и расплакалась.
– Ну, успокойся, милая. Ну что ты? Ты же с этим Сергеем была не одна. Папа там твой тоже был, – женщина ласково обняла девушку.
– Вы так думаете? Он меня простит? – Лена начала успокаиваться.
– Простит, простит. Молодая ты ещё, жизни не знаешь. Такие фотографии нельзя мужчинам показывать, – с этими словами тётя Зульфия ушла доить корову.
Вечерело. Дедушки тоже не было во дворе, он, похоже, смотрел телевизор: был слышен голос диктора.
– Я домой пойду. Что ему так не понравилось?.. – Лена начала собирать фотографии в кучку.
– Дурочка ты, он ревнует тебя к этому твоему,.. – Дильбар ткнула пальцем в Сергея.
– Но мне кроме Алишера никто не нужен. Никто, – слёзы вновь подступили к её глазам, и чтобы снова не расплакаться, она быстро вытерла их рукой.
– До свидания, – Лена развернулась и медленно направилась к калитке.
– Леночка! – Алишер окликнул её, впервые при свидетелях назвав ласковым именем. Несколько минут назад, войдя в свою комнату, он некоторое время метался, умирая от ревности, но в памяти упорно всплывали глаза Лены, которые минутами раньше смотрели на него с любовью и с искренним счастьем. И постепенно ревность исчезала, но появился страх потерять любимую из-за своей глупости: этого он уже вынести не мог и, готовый простить ей даже измену – бросился к двери. И тут услышал разговор подружек. Слова, которые произнесла Лена, были дороже ему всего золота мира. Минуту назад умирая от боли, теперь он словно взлетал от счастья.
Влюблённые и счастливые, они стояли возле его машины у всех на виду и разговаривали.
– Говорят, я выросла, – Лена приблизилась к Алишеру так близко, что её глаза почти коснулись его губ. Его тут же обдало запахом молодого девичьего тела, сердце рванулось из груди навстречу, а руки до боли вцепились в ручку машины, едва удерживая от страстного желания заключить её в свои объятия. Смеркалось, и его глаза, застланные пеленой страсти, она не могла хорошо разглядеть, а если бы и разглядела, то всё равно не поняла бы настоящую силу порыва.
Лена была ещё слишком юна и чиста, чтобы уловить разницу между чувствами шестнадцатилетней девочки и многогранной любовью взрослого мужчины, балансирующей между трепетной нежностью и кипящей, рвущейся наружу обжигающей страстью. Лена была очень дорога Алишеру. Он мечтал жениться на ней, жить семьёй, чтобы она нарожала ему детей… Но, боясь обидеть и отпугнуть её своей настойчивостью, как бы тяжело ему ни было, понимал, что надо ждать по меньшей мере её совершеннолетия.
– Темнеет, я пойду домой. Не провожай, ты устал, – Лена заботливо посмотрела на него.
– Подожди. Я тоже привёз тебе подарок, – Алишер открыл дверцу машины и достал три коробки шоколадных конфет – тех, которые она любила.
– Ты помнишь, что я их люблю?
– Я помню всё, что касается тебя.
– Да?.. А помнишь, как мы впервые встретились?..
– Помню. Ты ехала на велосипеде, и я засмотрелся на тебя. Слава Богу, что у меня была маленькая скорость. …С того дня ты живёшь в моём сердце.
– Правда? – но Лена не дождалась ответа. Она быстро прижалась к нему и поцеловала в щёку, а потом, испугавшись и застыдившись своего поступка, развернулась и быстро побежала домой.
Глава 2
На календаре значились первомайские праздники. Демонстрации проходили по всему Узбекистану, звучали хвалебные оды, прославляющие первое лицо Узбекистана Рашидова. Изредка диктор высказывал слова благодарности и простым колхозникам, бригадирам, которые своим самоотверженным трудом сумели дать родине шесть миллионов тонн хлопка. Москва была довольна. Хлопок имел стратегически огромное значение для всей страны в целом. Московские чиновники тогда ещё верили словам узбекской верхушки, отрапортовавшей о сборе столь огромного урожая, хотя сомнения в их головы уже закрадывались. На то были основания.
Брежнев умер, и ему на смену пришёл Андропов – чекист по профессии. Привыкший сомневаться и никому не доверять, он быстро наладил систему жёстких проверок, и результаты не заставили себя долго ждать. В центральных газетах всё чаще стали появляться разгромные статьи, рассказывающие о расследованиях, уголовных делах, связанных с коррупцией и других должностных преступлениях на Украине, в Литве, в России. И вот весна перемен пришла в Среднюю Азию. Вроде всё как обычно в древней Бухаре, но её жители знали – это только кажется.
На улицах города всё чаще стали мелькать машины с ташкентскими номерами, и прохожие, провожая их взглядом, тихо шептали: “ Слава Богу, и до нас добрались”. Со страхом на лицах, но с радостью в душе они, глядя машине вслед, тихо добавляли: “Неужели пришёл конец нашим бедам?..”. Люди пока ещё боялись верить в перемены, хотя факты говорили сами за себя. При получении взятки в тысячу рублей был задержан с поличным начальник ОБХСС УВД Бухарского облисполкома Музаффаров. Дальше, по цепочке – все его замы. Это потом станет известно о приписках хлопка на миллионы тонн на всех стадиях, начиная от сбора и кончая транспортировкой, о полученных, от продажи несуществующих тонн хлопка, миллиардах рублей, львиная доля которых осела в карманах руководителей всех уровней. Это всё будет потом, а пока только начало, и с поличным взят глава ОБХСС.
Операцию по задержанию разрабатывала небольшая группа офицеров КГБ Ташкента, согласовывая свои действия с кураторами из Москвы. Среди офицеров группы был и Алишер Баймухаметов, который в свои тридцать шесть лет уже имел звание майора. Разумеется, то, что он работает в КГБ республики, не знали ни его дед, ни тётя, ни тем более Лена.
Начальник управления Усманов вызвал к себе Алишера.
– Здравствуйте, Абдулла Исмагилович, – Алишер вошёл в кабинет и прошёл к столу, но садиться не стал.
– Здравствуй, Алишер. Рад тебя видеть. Садись, поговорить надо.
Непосредственный начальник Алишера был тоже родом из Самарканда. Но об этом стало известно совсем недавно, когда Абдулла Исмагилович занял кресло начальника управления и начал знакомиться с делами чекистов своего отдела. Тут–то он и узнал об Алишере, как одном из отличившихся с хорошей стороны сотруднике, и очень обрадовался земляку, который, благодаря только своим личным качествам и профессионализму, смог достичь немалых успехов в карьере чекиста.
Сам начальник, будучи человеком старой закалки, не приветствующий золотую молодёжь, был рад, что земляк не опозорил близких его сердцу родных мест. Ко всему прочему, он оказался одноклассником матери Алишера, которая умерла совсем ещё не старой. С этого времени Абдулла Исмагилович стал держать под своим пристальным вниманием молодого майора.
– Во-первых, с почином, – начальник нажал кнопку и попросил секретаршу принести ему с Алишером по чашке чая.
– Ты присутствовал при задержании Музафарова? – продолжил он, жестом приглашая Алишера угощаться. На столе лежала коробка конфет, и стояли две чашки чая, одну из которых Абдулла Исмагилович придвинул ближе к себе.
– Да. Мы его три месяца пасли. Контролировали и записывали все его телефонные переговоры, да и норушка была. Хапуга страшный! За всё требовал платы. Взятки шли потоком. Нет денег – плати телом. Стольких женщин обесчестил: и молодых и, замужних. До того страх потерял, что нажитые преступным путём богатства хранил практически открыто. Мы у него в подсобке изъяли ценностей на сумму полтора миллиона рублей, почти столько же нашли в домашнем сейфе. Ко всему прочему, много было золотых монет и драгоценностей.
– Молодцы. Я, если честно, не за тем тебя вызвал, чтобы ещё раз услышать о проделанной работе. Арестовали и забыли. Музаффаров – это лишь первая ласточка. Крупная птица ещё впереди. Меня вот что беспокоит. После ареста Музаффарова и изъятия его огромного богатства в Бухаре и области задрожала вся мафиозная паутина. Он ведь не один там такой – птица высокого полёта. Все жулики, до которых ещё не добралась фемида, подсуетились и стали активно прятать по надёжным местам преступно нажитые капиталы. По поступающей информации, бумажные деньги жгут по ночам большущими кострами. Остальные ценности растаскивают в чемоданах и вьюках, на ослах и машинах, самолётами и поездами. Представляешь? Даже уличных мальчишек задействуют. Те в своих карманах переносят бриллианты, золото… Не научились мы пока хорошо работать, – Абдулла Исмагилович тяжело вздохнул.
– Следственный аппарат в КГБ, что и говорить, хромает. Вроде есть оправдание: коррупционных дел в былые времена не было. Наши следователи разучились долго и скрупулёзно работать. Практики-то по таким делам никакой, отсюда и опыта никакого. Как-навык-то понадобился – вышла осечка. Не хватило вам сноровки. Вот если бы вы сразу на всех вышли или, хотя бы, на многих… А то один Музаффаров и даёт показания, а другие быстро сориентировались и молчат про свои дела. Якобы свидетели клевещут на них, а они сами бедны, как церковная мышь, вот что они на допросах стали отвечать. Ладно, допустили ошибки – исправимся, но ведь не дают возможности такой. Пришёл приказ: начатое нами же дело у нас отбирают и передают в центр – боятся, что мы всё на тормозах спустим. И даже не это самое страшное.
Москве все наши наработки передавать не велено. Когда я принимал отдел, до меня дошли ужасающие слухи, что собранные вами раннее следственные данные, а это, по меньшей мере 70 томов, были сожжены. Некоторые документы были искажены и переписывались заново. …Да что я тебе рассказываю, ты и сам, наверное, в курсе всего этого.
Алишер молча кивнул головой. Ко многим документам он лично имел отношение, потому как сам их скрупулёзно собирал: это звукозаписи телефонных разговоров обвиняемых, результаты наружного наблюдения, обобщённые данные по агентурным донесениям.
– Вот так-то… Видно, серьёзный муравейник мы разворошили. Хочу, сынок, тебя предостеречь. Я много пожил на этом свете. Не первый год на руководящей работе. И хочу тебе сказать, началось серьёзнейшее столкновение противоборствующих кланов в политической борьбе. Я, конечно, не допущу, чтобы мои сотрудники, первопроходцы, так сказать, подверглись преследованиям за добросовестное выполнение служебного долга. Но хочу, чтобы и ты, сынок, об этой опасности знал и был осторожен. …Но мы ещё повоюем. Теперь к делу.
Алишер, подбери себе команду и вновь отправляйся в Бухару. Будете работать с центром. Копайте глубже, но учитывая предыдущие ошибки, впредь начинайте акцию по задержанию, только получив максимум информации. Старайтесь по возможности усыплять бдительность, а потом внезапно, одновременно накрывайте всю сеть, весь круг хранителей ценностей. Тех, кто добровольно сдаст припрятанное богатство, не арестовывайте. Рискованно, конечно, могут не всё выдать, но выигрыш будет в главном – в быстроте: ведь основные результаты достигаются, как правило, в самые первые дни. Главное: не давайте им очухаться и занять оборонительную позицию. Соблюдайте осторожность. Никакого контакта с близкими. Ты вроде как не женат? Для нашей работы – это, конечно, плюс, но… Какие-то проблемы?.. Я в твоём возрасте уже двух дочерей растил. Неужели ни на одну не запал?..
– Запал.
– А чего тогда не женишься? Калым большой просят? – начальник хитро улыбнулся.
– Молодая она ещё. Только десятый класс оканчивает.
– Да ты что. Значит, семнадцати ещё нет? И давно ты её ждёшь?
– Давно.
– Ясно. Фотография есть? Хотелось бы посмотреть на ту, что так крепко тебя зацепила.
Алишер достал из бумажника фотографию Лены.
– Ого! Очень красивая. Высокая, стройная, а глаза – обалдеть. За такую любой калым не жалко. Красивая, очень красивая, – Абдулла Исмагилович вернул фотографию Алишеру.
