скачать книгу бесплатно
– А-а-а… мне-е-е. Двадцать.
Этот ответ заставляет ее оторваться от экрана и удивленно повернуться.
– Да? Правда что ли? А так по тебе и не скажешь. Очень молодо выглядишь.
– Звучит так, словно я только что признался, что мне шестьдесят, – шутливо толкаю ее в плечо, а она неожиданно взвизгивает и зажмуривается от боли.
– Что? Что такое? Прости… Я же вроде не сильно.
– Ничего… Все нормально, – она трет плечо и пытается изобразить улыбку, но я вижу, что это дается ей непросто.
– Дай-ка посмотрю, – я поднимаю рукав и замираю, обомлев от увиденного.
И как я в прошлый раз не заметил? Ну да, ведь было совсем темно…
Ее рука вся в синяках, парочка черных, застарелых ближе к локтю, а возле запястья свежий красный след чьей-то хватки с отчетливыми отпечатками пальцев.
– Это твой отец сделал?
– Нет, – она усердно машет головой, слишком усердно, чтобы я мог ей поверить. – Просто каталась на велосипеде, не удержала равновесие на повороте и вылетела прямо на дорожку с щебенкой.
Хмм… Что-то я пока еще ни разу не видел у нее никакого велосипеда…
– Я схожу за мазью. Так быстрее пройдет.
Вернувшись, кидаю ей свою майку и прошу переодеться, чтобы было удобнее обработать все ушибы и при этом не запачкать одежду. Запашок у этого средства еще тот…
– Если хочешь, можешь зайти в ванную. Там тебя никто не увидит, – то ли из-за неловкости, то ли из-за беспокойства за Лизу я как-то по-дурацки начинаю формулировать свои мысли; под никем, естественно, я имею в виду себя, в доме ведь больше никого и нет, кроме нас двоих.
– Не надо, – просит она слабым голосом.
– Почему? Нельзя же все так оставлять…
– Обещай, что никому не расскажешь.
– Я так и знал, что это не из-за падения.
– Не влезай в это, ладно? Ты только все испортишь. У меня кроме отца никого нет. Мне скоро исполнится восемнадцать, я смогу устроиться на работу и съехать. Он ведь это не со зла. Вообще-то отец очень добрый… Просто сейчас ему сложно. С тех пор, как умерла мама, он стал много пить и, когда переберет, не может себя контролировать. Потом он всегда просит прощения…
– Добрый? Пф… Как ты можешь его оправдывать? Можно подумать, когда умерла мама, тебе не было сложно…
– Даже партнер по бизнесу вошел в положение и отпустил нас сюда на все лето, чтобы папа пришел в себя… – продолжает, не обращая внимания на мое замечание.
Может, я вмешиваюсь не в свое дело, но все, что она говорит, звучит так дико, что смолчать просто не получается. Мне кажется, Лиза пребывает в каком-то забытьи и искаженно воспринимает реальность. Мне хочется схватить и вытащить ее оттуда, из этой тягучей трясины, дурманящей голову ядовитыми испарениями. Сейчас же. На воздух.
– И чтобы он мог тебя спокойно бить?
– Вот дрянь! Ты совсем меня не понимаешь. Я лучше пойду, – она качает головой, смотрит в пол и поднимается с дивана.
Мне хочется поймать ее за руку, но страшно снова сделать больно, поэтому я опережаю ее и просто преграждаю путь.
– Подожди. Я не собирался тебя обидеть, – если не хочу ее потерять, придется временно отступить. – Просто… мне не нравится видеть, как ты страдаешь… Но раз ты считаешь, что так будет правильно, я обещаю никому ничего не говорить. Оставайся, ладно? Не уходи посреди ночи.
Подумав секунду, она кивает. И остается.
Я уговариваю ее позволить мне обработать мазью ушибы.
Все еще хуже, чем я думал. Синяками усыпаны все руки, темные пятна уходят под майку на спину. Как же можно было так избить ее? Такую маленькую и беззащитную… Отец Лизы – настоящее чудовище, и этому не может быть оправданий. Этой девочке нужна помощь. Я должен придумать план спасения.
Мне не хочется ее смущать, поэтому, растерев открытые участки рук и плеч, говорю:
– Я оставлю мазь на столике. Если вдруг что-то пропустил или ночью опять будет болеть, сможешь сама помазать?
– Справлюсь как-нибудь. Спасибо… – благодарно выдыхает она.
– Он делает это только, когда пьет?
– Да, но так сильно он напивается не каждый раз, и только по вечерам… Днем, когда трезвый, может иногда накричать на меня по мелочи, но трогать не станет.
Чтобы обдумать услышанное и не горячиться, я иду наверх за пледом. Вернувшись, накидываю ей на плечи и спрашиваю:
– Во сколько тебя разбудить?
– Лучше в восемь, раньше девяти он вряд ли проснется, но не помешает подстраховаться. А ты что, уже идешь спать? Давай еще немного поговорим.
– Да нет. Какой спать? Время-то детское… Просто хочу заранее узнать, на сколько поставить будильник, чтобы успеть накормить тебя завтраком, – я сажусь рядом, пока она кутается в плед. – О чем ты хочешь поговорить?
– Ну… Я ведь уже рассказала, как оказалась здесь. А ты почему вдруг приехал только в середине лета? Еще и совсем один.
– Ну, у моих предков сейчас тоже не лучшие времена. Постоянно ругаются друг с другом. А я вот сдал сессию и попросил уехать сюда, чтобы не слушать их вопли. Они, кажется, только и рады были…
– А где ты учишься?
– В Москве, на факультете бизнеса и менеджмента…
– О-о-о… – вздыхает Лиза и смотрит на меня как-то по-новому, с уважением. – Сложно, наверное?
– Ну… по-всякому бывает. Сессию сдал неплохо, на четверки и пятерки… Перешел вот на третий курс, – чешу в затылке, чтобы занять руки; как-то не по себе, что приходится самому себя нахваливать.
– У-у-у. Здорово. У меня вот тоже большинство предметов еще ничего, правда, больше четверок. ЕГЭ даже сдала неплохо, хоть дальше учиться и не собираюсь. А по химии тройки одни были, иногда даже двойки. Химичка у нас такая злюка. Как вспомню, так вздрогну. Натуральная стервозина. Мало того, что толком объяснить даже не старается, так еще и как посмотрит своими злобными глазенками, так про химию думать забываешь. Какая нафиг учеба, когда так и хочется под парту заныкаться? Брр… Но ты, конечно, молодец… А потом, как закончишь, чем планируешь заниматься?
– Хочу открыть свою гостиницу. Если получится еще до окончания учебы, будет вообще круто… Хотя бы небольшую. Но сначала нужно найти деньги. Есть несколько мыслей на этот счет – постараться привлечь инвесторов или получить субсидию…
– Ух ты! Хорошая цель. Я бы у тебя остановилась. Там, наверняка, будет уютно, и еда будет вкусная… Как твоя запеканка.
– Ну смотри, ловлю на слове! Считай, что ты обещала!
Мы смеемся, и наши глаза встречаются.
– Слушай, ты в другой раз не жди, когда он так сильно напьется, до беспамятства. Приходи сразу, как заподозришь неладное. Даже хоть каждый день приходи…
Лиза едва заметно кивает и смотрит на меня, не моргая, широко раскрытыми глазами. Сейчас она напоминает мне Бэмби, хотя глаза у нее не карие, а голубые, почти синие. С длинными, темными ресницами. Только ресницы ее не закручиваются, а почти прямые и направлены чуть вниз, и, наверное, оттого во взгляде мне все мерещится оттенок печали.
Я протягиваю руку к ее лицу, заправляю за ухо длинную прядь волос, она не сопротивляется и все еще не моргает. Застыла, как заколдованная. Я медленно приближаюсь к ее губам, и тут меня накрывает паника. Не слишком ли я тороплюсь? А что, если она сбежит? Испугается? Решит, что я несерьезен? Но мне так хочется ее поцеловать. И я целую…
Коротко, осторожно. Она не сбежала и не испугалась. Только слегка покраснела, смотрит на свои накрытые пледом колени, и пододвигается немного поближе, чтобы я ее обнял.
И теперь боюсь я… нарушить эту хрупкость и доверчивость несдержанностью, неосторожностью или спешкой, но еще больше боюсь опоздать.
Она кладет мне голову на плечо и ластится, как котенок. Я с трудом смиряю свои инстинкты.
– А ты кем хочешь работать? – спрашиваю, будто невзначай, чтобы разбавить затянувшуюся тишину.
– Не знаю… Это не так важно. Главное, чтобы платили нормально и можно было снять хотя бы комнату в коммуналке или общежитии… Официанткой, гардеробщицей, билетершей…
В коммуналке или общежитии? Нам точно нужен план получше…
Вскоре Лиза сползает с плеча, укладывается мне на колени и засыпает. Некоторое время я прокручиваю варианты будущего в голове под размеренные звуки ее дыхания, потом аккуратно встаю, укладываю ее поудобнее, накрываю одеялом и поднимаюсь в спальню.
Утром мы завтракаем вместе и обмениваемся номерами телефона. Договариваемся общаться по смс. Надеюсь, теперь получится иногда видеться днем.
Глава 4. Наш тайный мир для двоих.
Лиза стала приходить ко мне все чаще. Почти каждую ночь. Иногда она ускользает из дома незаметно, даже когда отец трезвый, после того, как он засыпает. А ночи, когда она не приходит, просто невыносимы. В эти ночи я весь как на иголках и не нахожу себе места, молясь, чтобы только он ей не навредил, чтобы не случилось непоправимого.
Нам хорошо вместе. Мы много смеемся, обнимаемся, смотрим фильмы, говорим обо всем на свете и почти не вспоминаем о плохом. Точнее, говорим почти обо всем, кроме будущего… Эта тема стала негласным табу, так вышло, безо всяких договоренностей.
Однажды, около двух ночи, я упоминаю о клубнике, обнаруженной мной среди зарослей в огороде.
– У-у-у, крупная, говоришь? Я так люблю клубнику, просто обожаю, – тянет Лиза.
Есть ли в мире еще хоть один такой же придурок, который бы после этих слов потащился посреди ночи, вооружившись фонариком, собирать клубнику? Очень сомневаюсь. Но именно это я и делаю.
Нахожу самую большую металлическую миску в доме, накидываю джинсовку и, нацепив калоши, выдвигаюсь во двор.
Вечером прошел дождь, калоши увязают в размокшей сырой земле и с чавканьем отшлепывают обратно, когда я вытягиваю ногу из слюнявого, глинистого рта огородного монстра, мечтающего пообедать резиновой подошвой. Трава, влажная и холодная, щекочет и колет щиколотки, но миссия должна быть выполнена, и никакие преграды мне не страшны.
Старательно заглядываю под каждый листик и беспардонно, срывая ягоду за ягодой, разоряю клубничные убежища. Набирается полная миска.
Возвращаюсь домой с победой и красно-черными ладонями настоящего охотника, вымазанными в земле и клубничном соке.
И все-таки оно того стоило. Запах в гостиной стоит невероятный, а Лиза встречает меня, восторженно хлопая в ладоши.
Мы валяемся на диване и кормим друг друга ягодами, некоторые из них большие и спелые, другие с беловатыми бочками, не замеченными мной в темноте, но все равно сладкие. Мои ноги исколоты стеблями скошенной травы и успевшими вырасти заново молодыми побегами крапивы. Лодыжки ужасно чешутся. Лиза раздавливает пару ягод клубники пальцами и делает себе маску для лица. А потом и мне, несмотря на все увещевания, мольбы и воззвания к здравому смыслу.
– Какая ты все-таки удивительная нахалка! – говорю я, взглянув в зеркало на безобразие, недавно бывшее моим лицом.
– Ты хотел сказать восхитительная?
– Тогда уж скорее невозможная!
– Невозможная фантазерка?
– Очаровательная хулиганка…
Клубника на ее губах самая сладкая…
Из ранних завтраков и запоздалых ужинов, поцелуев, секретов и шуток, понятных лишь нам, в этом доме складывается новый мир, только для двоих. Иногда Лиза приносит книжки и читает мне вслух. Я не то чтобы большой любитель читать. Но мне нравится ее слушать, у нее здорово получается менять голоса. Я закрываю глаза, и передо мной оживают картинки, словно в фильме. И, если этот фильм счастливый, я непременно представляю, что мы в нем главные герои.
– Что сегодня будем читать? – нетерпеливо спрашиваю я.
Лиза садится на диван по-турецки, вытягивает книгу из небольшого тканевого рюкзачка, а я устраиваюсь поудобнее рядом.
– «Вино из одуванчиков». Рэй Бредбери.
– Интересная? Сама уже читала?
– Угу. Не один раз. Обожаю ее. Там, конечно, хватает всякого… фантастического и нереального. Но самое главное, что она о лете. Поэтому я ее и принесла. А само вино из одуванчиков в этой истории – что-то особенное, словно экстракт теплых дней, разлитый по бутылкам. Лекарство от хандры, настоянное на летних цветах и солнечных воспоминаниях. Потом оно помогает людям держаться всю долгую холодную зиму… Вот бы можно было сохранить наши летние дни, а потом открыть и насладиться ими, когда понадобится, – мечтательно вздыхает Лиза. – Знаешь, мы тоже могли бы попробовать собрать одуванчики и приготовить такое вино…
Киваю.
– В общем, слушай, – она переворачивает первую страницу и начинает читать.
А я слежу за ее губами и не хочу никакого вина из одуванчиков. Пусть лучше это лето никогда не заканчивается.
В книжке один из героев изобретает машину счастья. Но что-то идет не так. Его собственный сын, тайком забравшийся в эту машину, вылезает оттуда в слезах, а потом решает попытаться и его жена. Выясняется, что машина показывает людям то, чего в их жизни никогда не случится, или то, что давно уже в прошлом. Тогда женщина называет изобретение мужа «машиной горя». И я с ней согласен. Мне не нужна машина счастья. Я уже счастлив, когда Лиза рядом.
Этот тайный мир – наше убежище. А настоящий, где есть другие люди, уходит на второй план. И кажется, что возвращаться туда вовсе не обязательно.
Раньше у меня были девушки, но ни с кем не было хоть на каплю так же комфортно, как с Лизой, ни с кем я не чувствовал себя настолько настоящим. Наверное, это все потому что и в ней нет никакой фальшивости, ужимок и манипуляций.
Мне кажется, что я люблю ее. Даже когда она жует с набитыми щеками, ржет как лошадь, и изо рта летят крошки, даже когда она размазывает зубную пасту по моей новой футболке и пачкает тушью подушку, хотя я столько раз говорил, что ей вовсе не обязательно краситься…
Если бы меня не влекло к ней с неимоверной силой, я бы решил, что отношения между нами скорее дружеские или как между братом и сестрой. Но это не так. Просто я никогда не был по-настоящему близок с девушкой, никогда так никому не открывался. Все строил что-то из себя, стараясь выглядеть классным… А сейчас самое классное в том, что есть мы.
Я точно знаю, что люблю ее. Но как мне понять, когда уже можно признаться? Когда наступит подходящий момент, чтобы отпустить на свободу эти сокровенные слова?
Я все еще иногда замечаю новые синяки на ее теле, хоть и реже. Но, как и Лиза, убеждаю себя, что осталось подождать совсем немного. Ведь я дал ей слово.
Так незаметно проходит еще неделя, июль подходит к середине. Я думаю, что подарить Лизе на день рождения, и готовлюсь объяснить родителям, что эта девочка теперь будет жить с нами, пока мы с ней не сможем снять отдельную квартиру. Представляю их реакцию и подбираю аргументы поубедительнее. Отец, скорее всего, будет против, скажет, что еще рано и надо сначала чего-то в жизни добиться. А мама, может, даже обрадуется и предложит поскорее сыграть свадьбу. Есть и другой план – уговорить их продать бабушкин дом и использовать эти деньги… Конечно, ни о каких съемных комнатах в коммуналке или общежитии не может быть и речи, не хочу, чтобы она жила с чужими людьми. Как только вернусь в Москву, я тоже займусь поиском подработки после учебы. У нас все обязательно получится.
Однажды кто-то стучится в дверь посреди дня, и, не сразу сообразив, что домой ко мне Лиза в такое время обычно не наведывается, я радостно бегу открывать. Но, к моему удивлению, на пороге оказывается Вера Сергеевна – одна из местных дачниц, с которой общалась моя бабушка и родители, когда приезжали в отпуск.
– Здравствуйте, Вера Сергеевна… А родителей нет, они в Москве.
– Здравствуй, Олег.
– Я Рома.
