скачать книгу бесплатно
– Давно у тебя проблемы с головой?
– В каком смысле? – Олеся тут же встала в стойку.
Алекс засмеялся.
– Я имел в виду, давно у тебя мигрени?
– Дольше, чем ты живешь на свете.
Алекс вдруг громко свистнул кому-то. Мимо проносящийся абориген с подносом в руках, явно из ресторанного обслуживания номеров, затормозил, узнав его, и подбежал, протягивая руку и на ходу выговаривая непроизносимое для Олесиного слуха приветствие. Коротко переговорив о чем-то по-французски, насколько Олеся могла судить, эти двое наконец расстались к обоюдному удовольствию.
– Все нормально, – сказал Алекс и потянул ее за рукав свободной блузы, – хочу сводить тебя кое-куда. Сегодня можно. Пьер сказал, она работает.
– Кто? – насторожилась Олеся.
– Одна дама из местных. Увидишь.
– А ты уверен, что мне надо на нее смотреть? – засомневалась Олеся.
– Тебе на нее смотреть совсем не обязательно.
– А зачем тогда…
– Слушай, – Алекс вдруг остановился, – ты можешь заткнуться минут на тридцать? А там как пойдет.
– Хорошо, – пробубнила собеседница.
– Мы просто прогуляемся до соседнего поселка, тут неподалеку, кое-кого навестим и вернемся к твоему ужину. Идет? Я просто заскочу по делам, – добавил он.
Его спутница кивнула.
– У тебя есть дела? – не выдержала она моратория на вопросы.
– Навалом, – ответил ей сердитый Алекс.
Они шли по пляжу в сторону крохотного поселка аборигенов, притулившегося за мысом в неудобной каменистой бухте, редко переговариваясь, подбирая маленькие раковины и осколки кораллов. Прямо по курсу садилось бронзовое солнце, растянув алые рукава по всему горизонту. Зеленые, фиолетовые и рыжие полосы на все еще голубом дневном небе превратили обычную картинку нарождающегося вечера в волшебную иллюминацию, по-праздничному недолговечную.
Дорога медленно поползла в гору. Идти стало тяжело. Влажный горячий воздух превращал прогулку в нелегкое испытание, удваивая любое физическое усилие. Тяжело отдуваясь и не поспевая за тренированным другом, Олеся хотя и с перерывами, но все-таки взобралась на невысокий холм, с которого открывалась панорама на ее отель.
Далеко внизу розовая закатная гладь нежно покоила островки бунгало, плавающие меж редких перистых облаков, отраженных в заливе. Обычно кипенно-белый, песок прибрежной каймы поменял свой цвет и стал золотистым, как волосы ребенка, в которые так и тянет запустить руку, чтобы насладиться их шелковистым покоем.
Олеся глубоко вдохнула, стараясь восстановить дыхание, и огляделась.
Джунгли, окаймляющие тропинку, поощрительно махали ей широкими листьями монстер. А за ее спиной вставали еще горы, сплошь поросшие густым зеленым мехом с редкими проплешинами вырубок, на которых, толкаясь, ютились, подобно ласточкиным гнездам, кубики человеческого жилья.
Чтобы передохнуть, она присела на замшелый придорожный камень и с трудом перевела дух, недовольно поглядывая на спортивного Алекса.
– Не дрейфь, – сказал он ей, заметив выражение ее лица, – осталось немного. Всего каких-нибудь пару-тройку километров в гору.
– Мне уже можно ругаться, или все еще действует табу на разговоры?
– Обратно будет легче, обещаю.
Вскоре показались первые домики старого поселка в тропическом стиле: фанера и бетон на фоне радостно свисающих в виде смайликов проводов. Этих последних было так много и змеились они так густо, что казалось, где-то рядом находится трансформаторная подстанция для снабжения всей страны электричеством. На них, как на качелях, сидели задумчивые мартышки и печально взирали на проходящий мимо люд.
– Почему они не зарывают провода в землю? – удивилась Олеся.
– Муссонный климат. Полгода льет как из ведра. Смоет на хрен вместе со столбами, – объяснил ей Алекс.
– Но дома-то не смывает.
– Еще как! К тому же у всего, что упало на землю, такая бешеная скорость разложения, что тут даже мусорные свалки не воняют – не успевают. Местные микробы не то что изоляцию, они бетон запросто переработают.
– В каком страшном месте ты живешь! – пошутила Олеся, останавливаясь, чтобы еще раз как следует отдышаться после утомительного подъема.
– Не страшнее, чем Москва с ее вечно квакающей погодой и озлобленным населением.
– Не любишь ты родину, – посетовала она.
– Нет, отчего же… Это как в личной жизни: люблю, но предпочитаю свободные отношения, – ответил он с улыбкой.
Они миновали пустые прилавки вечернего рынка с его небрежным послевкусием и ржавыми опорами навесов, пройдясь дальше, поглазели на уличное кафе, куда, наверное, никогда не захаживала нога туриста и где темные от времени клеенчатые скатерти соперничали в экзотике с будоражащим запахом, доносящимся из огромного вока, стоящего прямо на мостовой. Рыжий кот, сражающийся с мартышкой за кусок банана, и черные птахи, похожие на скворцов и ворующие со столов съестное, имели абсолютно точно такое же право жизни на этой земле, как и люди. Тем более что Будда недвусмысленно намекал на бесчисленную череду перерождений, и кто знает, если ты невоздержан в питии, не окажешься ли ты в следующей жизни именно тем облезлым псом, которого еще сегодня утром ты безжалостно пнул под дых ногой?
Наконец путешественники застыли перед скромным домиком, который привередливая Олеся назвала бы двухэтажной палаткой.
– Зайдем? – предложил Алекс и уже взялся за ручку двери.
Его подруга презрительно поморщила нос.
– Зачем?
– Здесь живет местная целительница, – объяснил он.
– Похоже на бордель.
– Она и есть бывшая проститутка.
– Проститутка? – удивленная туристка широко раскрыла глаза.
– А что тебя удивляет? Бывшая проститутка, а теперь целительница. По-моему, все логично.
Брезгливую Олесю передернуло.
– Ты ходишь по таким местам?
– Иногда, когда очень приспичит.
Подруга посмотрела на него повнимательнее.
– Ты издеваешься надо мной, что ли?
– Да нет, – Алекс рассмеялся, – она отличная массажистка и костоправ к тому же. Пускай посмотрит твою шею.
– Еще чего! – Олеся круто развернулась у дверей. – Если бы ты мне еще внизу сообщил, зачем мы лезем в гору, я бы сразу сказала, что по таким местам не хожу. Позвоночник – это такое дело, что доверять его можно только врачу-специалисту, и то только после того, как сделал снимок. Нет, – твердо повторила она, – ты как хочешь, а я ни за что!
– Зайдем хотя бы массаж сделаем, раз уж мы здесь, – предложил он.
– Чтоб дешевая путана, которая хрен знает сколько клиентов обслужила, лапала меня за все места? Я брезгую. У вас, мужчин, с этим как-то попроще.
– Хорошо, тогда подожди меня. Я скажу девчонкам, чтобы они дали тебе воды или сока.
Олеся с большой неохотой потянулась вслед за своим кавалером. Но не торчать же на улице, в незнакомом месте одной? Да и обратный путь уже в сумерках без провожатого не казался осторожной Олесе удачной идеей.
В полумраке салона звякнул дверной колокольчик, предупреждая хозяев о приходе гостей. Из-за шторки в глубине широкой прихожей, которая, судя по приземистым топчанчикам, стоявшим тут же, служила одновременно и массажной, показалась молоденькая, насколько Олеся могла судить, аборигенка, приветливо кивнула и тут же исчезла обратно. Олеся услышала, как она зовет кого-то гортанным глубоким голосом. В ту же минуту над головами пришельцев зажглась лампочка, освещая приемную малиновым светом.
Олеся осмотрелась.
В самом дальнем углу притулилась треснутая раковина с большой бадьей антисептического мыла и маленьким полотенцем у овального зеркала. Широкие кушетки, укрытые цветастыми простынками, гостеприимно приглашали прилечь и отдаться рукам опытных мастеров. Причем, что с вами будут делать на сем ложе, знал только сам гуру, а вам как бы не полагалось и спрашивать. Направо от входа возвышалось маникюрное и педикюрное кресло, повидавшее зады многих клиентов, а в самом центре этого храма красоты торчала худенькая конторка с большим талмудом прихода и расхода, распахнутая на разлинованной карандашом странице.
Обувь следовало снять при входе. Олеся мысленно пожалела, что не надела носки. Ей припомнились стерильная атмосфера и яркое освещение московского спа-салона, который она посещала еще до того, как приобрела собственную кушетку и личного массажиста на дому два раза в неделю.
Контраст впечатлял. Еще немного раздумий, и она, пожалуй, отказалась бы даже пить здесь воду – кто его знает, моют ли они вообще стаканы после своих клиентов, – как вдруг та же самая занавеска в глубине зала распахнулась – и показалась сама хозяйка. Олеся увидела полную невысокую женщину лет шестидесяти, с густыми усами и тусклыми, как будто выгоревшими, глазами. Прилизанные, с проседью волосы, бывшие когда-то черными, были стянуты на затылке в конский хвост простой черной резинкой. Круглое лицо, покрытое светло-коричневыми пятнами, немедленно расплылось в дежурной, как подумалось гостье, улыбке, как только хозяйка заметила Алекса.
Они поздоровались за руку и заговорили по-английски, но так быстро, что Олеся с трудом разбирала отдельные слова. Было очевидно, что эти двое давно знакомы. На помощь пожилой даме, которая ласково и даже, как показалось Олесе, интимно похлопывала своего клиента по плечу и спине и совсем не обращала внимания на притихшую и смущенную Олесю, пришла молодая девица, та самая, что первая встретила их. Она называла толстую мадам «мама», и испорченная Олеся тут же решила, что это обычное обращение проститутки к хозяйке борделя, в котором она трудится.
Обе женщины абсолютно игнорировали гостью. И только когда депутатский сын, кивнув в ее сторону, что-то сказал, они заулыбались и ей как родной.
– Это мадам Мина, – сказал Алекс, представляя толстуху, которая разглядывала Олесю умными маленькими глазками. Под ее проницательным взглядом та еще больше стушевалась.
– Она говорит, что может тебя посмотреть.
– Нет-нет, – заулыбалась Олеся и слегка попятилась, – в следующий раз.
– Как хочешь, – согласился Алекс и переключился на беседу с хозяйкой.
Та весело закивала и захихикала в ответ, прикрывая рот ладошкой, а потом вдруг игриво шлепнула его по заду и погрозила корявым пальцем. Алекс притворно вскрикнул и чмокнул целительницу в круглую щеку. Вся троица: мать, дочь и их гость, – пребывая в совершенном восторге, проследовали за занавеску, оставив Олесю наедине со своими страхами.
За широкими окнами салона упал вечер. Редкие прохожие, в основном местного производства, спешили по домам, лишь иногда кидая нелюбопытные взгляды в сторону Олеси. И вот, когда она уже думала, что попала в самое гнездо разврата, где Алекс, по-видимому, был своим человеком и теперь отправился развлекаться в обществе двух нимф, постарше и помоложе, кто как любит, она услышала, что ее кто-то окликает. Мадам Мина собственной персоной манила ее рукой в сторону топчана. Ничего не подозревающая гостья не успела опомниться, как оказалась завернута в плотную кабину, ловко зашторенную хозяйкой. Женщина ткнула в Олесю пальцем и кивнула на лежанку. Испуганная заложница в ужасе затрясла головой.
– No money, – заверила ее аборигенка и добавила, – it`s a present.
А потом сама начала ловко стягивать с Олеси ее блузку. Как ни сопротивлялась застигнутая врасплох бедняжка, ей ничего не оставалось делать, как подчиниться. Смущенная, она неловко улеглась на цветастую простыню и уткнулась лицом в старое выцветшее полотенце, а толстуха тут же уселась на нее верхом, придавив Олесины ноги.
Мысленно на чем свет стоит Олеся крыла Алекса за то, что втянул ее в этот сомнительный эксперимент, и приготовилась дать отпор, если массаж спины станет совсем уж жестким. Но на удивление руки мадам Мины оказались мягче, чем она того ожидала. Нежно поглаживая кожу, они ласково, но настойчиво разгоняли кровь, так что вопреки своей воле Олеся вдруг расслабилась и перестала обращать внимание и на застиранную простыню, на которой лежала голым торсом, и на убогость окружающей обстановки. Слабый аромат кокоса, не тот резкий искусственный запах, который можно унюхать теперь в любом магазине России, а мягкий волнующий его прообраз, навевающий воспоминания о нераскрывшемся бутоне и солоноватом кокосовом молоке, приятно возбуждал воображение и успокаивал нервы одновременно. Настойчивые пальцы массажистки прошлись по узлам вдоль позвоночника туда и обратно несколько раз, разминая Олесину чакру, и наконец добрались до шеи. Олеся приготовилась получать наслаждение.
– Проблем, – сказала вдруг хозяйка и неожиданно треснула плотно сжатым кулаком разнежившуюся клиентку по уплотнению около позвоночника.
Олеся и сама знала, что в шейном отделе у нее неполадки. Ее мастер тоже говорила об этом, намекая, что головные боли, очень может быть, ведут свое происхождение именно из этих отделов. Но она никогда не дубасила свою клиентку по загривку, как это сделала непредсказуемая мадам Мина.
Хозяйка салона больно надавила на Олесин остеохондроз и принялась разминать его всеми известными ей способами, отчего у ее подопечной чуть глаза на лоб не повылазили. Но все-таки, Олеся была вынуждена это признать, за болевыми ощущениями, на каждой оттяжке после очередного нажима, она чувствовала необыкновенное удовольствие, эдакое садо-мазо, сигнализирующее, что бастионы жировой клетчатки сдаются под мощным напором сильных пальцев.
Когда мадам Мина закончила свои издевательства и снова перевела Олесю в сферу приятных ощущений, мягко массируя мышцы, по Олесиной спине пробежала дрожь наслаждения сродни сексуальному. Она подумала, что ей надо сменить московского массажиста на кого-нибудь вроде мадам Мины. Тая под ее руками, Олеся даже начала было уважать самую древнейшую из профессий, как вдруг удовольствие закончилось, и она почувствовала, что ноги ее свободны, а хозяйка, весело посмеиваясь, приглашает ее одеваться.
Немного смущаясь, Олеся вышла из-за ширмы. Ей казалось, что она сбросила какую-то страшную обузу со своей шеи, ношу, которую ей приходилось тащить изо дня в день и которая все больше и больше пригибала ее к земле. Теперь же ничего этого не было. Свободная от тяжелых мыслей голова и шея, поворачивающаяся на сто восемьдесят градусов без мерзкого скрипа, острые лопатки и восхитительно легкий затылок подарили ей ощущение вернувшейся юности. Олеся почувствовала благодарность и восторг. Ей захотелось поделиться своими впечатлениями с Алексом. Но он был занят разговором с высоким немолодым европейцем.
Поначалу Олеся подумала, что краснолицый гигант – очередной клиент мадам Мины, но когда тот уселся за конторку и углубился в чтение балансов, а молоденькая «дочурка» хозяйки назвала его «папа» и, капризничая, поцеловала снисходительного великана в щеку, она поняла, что действующие лица этой пьесы не вписываются в ее стереотипные жизненные установки.
– Это Роберт, – пояснил ей молодой приятель, покидая салон, – муж мадам Мины. Он – англичанин, бывший морской пехотинец, приехал служить – да так и остался.
– Женился на проститутке? – спросила Олеся, широко раскрыв глаза от удивления.
– Здесь люди по-другому к этому относятся. Все, что связано с телом, требует физической чистоты. Они вообще относятся к чистоте как к фетишу. В твоем доме может быть бедненько и уныло, но обязательно чисто. Если ты неряха и у тебя грязь по углам катается, то значит, у тебя и в голове такой же бардак. Грязь – это грех. Поэтому не бойся заходить в любой салон и даже покупать еду у уличных торговцев, для них чистота – вопрос чести. А что касается секса и вообще физического удовольствия, то это всего лишь тело – оболочка. У азиатов душа и плоть не смешиваются, как у нас, у европейцев. Другой менталитет.
– А что ты делал за занавеской с дочерью мадам Мины? – ворчливо поинтересовалась Олеся. – Наводил чистоту?
– Массаж, как и ты. Просто для мужчин отдельная комната, вот и все.
– Ага, – усомнилась Олеся, – они там, небось, не только массаж практикуют.
– Случается, – лукаво улыбнулся мальчишка, – по желанию клиента.
Олеся треснула его по спине.
– И часто у тебя возникает такое желание?
– Я ж говорю, только когда сильно приспичит, – смеялся Алекс.
– Да ну тебя, – Олеся махнула на него рукой, – мне-то, вообще, какое дело? С кем хочешь, с тем и практикуйся. Хоть с докторшей, хоть с мадам Миной. Мне фиолетово.
– Оно и видно по твоей неудовлетворенной физиономии.
– Что? – Олеся даже не успела возмутиться.
– Кстати, Мина сказала, что тебе одного сеанса мало. Семь-восемь раз как минимум, и полгода проживешь без боли, а потом, как она сказала, опять приедешь, и она тебе еще раз мозги вправит. И так до бесконечности.
– Понятно, почему ты здесь постоянно живешь! – парировала злая Олеся.
Алекс опять рассмеялся.
– Слушай, на тебя сердиться совершенно невозможно. Ты просто уникум в своем роде.
На поселок меж тем пала ночь. Салон массажа погасил огни, поглотив в своем чреве его сонных обитателей, которые, по-видимому, и жили на рабочем месте. Перевернутый огрызок луны корабликом висел в ночном небе над слабо освещенной поверхностью бухты. Редкие сигналы далеких лайнеров терялись в неподвижности океанского горизонта.
Олеся поежилась, вглядываясь в непроницаемый мрак поселковых кустов.
– Ну, и что дальше? – спросила она, наблюдая, как приятель неторопливо закуривает сигарету. – Тетя Мина, кстати, не сказала тебе, что много курить вредно?
– У некоторых народов считается, что и секс вредно. Вопрос мировоззрения.
