Выходи

Амарисса Ли

Выходи

1

Она назовёт это любовью, зная, что это больная зависимость от человека.

– Выходи.

Садится в прохладный салон автомобиля, сжимая бёдра и старательно пытаясь поправить короткую юбку. Слышит смешок, но показательно не поворачивается. Закрывает дверь и тут же падает на спинку сиденья из-за резкого движения машины вперёд.

Они едут по вечернему городу в полной тишине. Она в своих мыслях, он в своих. Ночные огни подсвечивают улицу. Толпа, гуляющих и наслаждающихся летними белыми ночами, шатается по улицам парочками или компаниями.

Смотрит в окно, не желая поворачивать голову, потому что знает, что засосёт в чёрную бездну. Холодные глаза с диким отблеском навсегда останутся в памяти, потому что она никогда не встречала ничего подобного прежде.

Её нервно потрясывает от осознания. Сидит в его машине, бессовестно сжимая бёдра от нарастающего возбуждения. Он не прикоснулся к ней ни разу, но вызвал бурю противоречивых эмоций.

Знает, что он выглядит, как всегда, с иголочки. Гладко выбритое лицо, отутюженная чистая футболка, джинсы, белоснежные носки и модные кеды. Волосы послушно лежат, хотя знает, что не укладывает их специально. От него веет тем, отчего хочется выть, потому что внутри распаляется волна лавы от этого запаха.

Настолько родного и всепоглощающего.

Становится мокрой за несколько считанных минут, делая глубокий вдох. Его запах, витавший в салоне, врезается в кожу, одежду и лёгкие настолько больно и плотно, что хочется открыть окно, впуская свежий воздух.

Его запах становится наркотиком. Никогда не чувствовала нечто подобное с другими. Он пахнет пряно, возбуждающе и страшно. Сердце бешено колотится, стучит, отдаваясь гулким эхом в теле.

Дрожит настолько, что передёргивает плечами и рвано выдыхает.

Соски упираются в кружево, надетое исключительно для него. Не потому, что ему нравилось, а потому, что ей казалось, что так более сексуально и возбуждающе.

Знала бы, что дело совсем не в кружевном белье. И не в этой убийственно короткой юбке, которую она оставила в покое, прекращая поправлять. Он мог поклясться, что видит её чёрные трусики с незамысловатым рисунком на ткани.

И дело совсем не в том, как выглядит эта миниатюрная девушка, цепко сжимая кулачки, лежащие на коленях.

Дело в другом. В чём именно – непонятно.

Он не понимал. Вернее, пытался отогнать от себя удушающую до нервного тика мысль, что ярлык «секс по дружбе» начинает спадать и заменяться чем-то более важным и необходимым.

И дело совсем не в привычке иметь её податливое, упругое и совершенное тело.

Дело в привычке наблюдать, как девочка медленно плавится под напором его сжигающих действий, как тихо сгорает, превращаясь в жгучий пепел, как пухлые губы приоткрываются, шепча нечленораздельное, но что-то очень важное.

Дело в ней. Глазах, смотрящих на него с нескрываемым теплом и надеждой, которая медленно заполняется ядом. Он ненадёжен.

Он, не она.

В её поведении, которое по щелчку пальцев меняется с серьёзного на ребяческий и обратно. Он наблюдает за ней, отмечая про себя, что она прекрасна в любом настроении.

В её улыбке, которая настолько широкая, что готова ослепить пол чёртового несправедливого мира. В частности, его, затмевая и сшибая напрочь.

В её неправильной правильности, которая когда-то свела с ума взрослого и здравого человека, который немного, но повидал жизнь. Который готов взять на себя ношу ответственности, пусть и упадёт лицом в грязь.

Он коротко смотрит на неё, и его мучают угрызения совести за то, как несправедливо относится к девочке.

К своей же девочке.

И когда он начал называть её своей? Когда это слово въелось в лексикон? Когда стало стоять в одном предложении с ней? Когда появилась необходимость говорить ей, что она всецело его?

Он останавливает машину на парковке, осматриваясь, и смотрит. Сидит молча, почти неподвижно. Дрожащей рукой берётся за ручку, но останавливается, потому что его ладонь оказывается на бархатной коже бедра.

– Всё в порядке? – спрашивает, смотря на неё несколько обеспокоенным взглядом, и мысленно готов ударить себя за столь сентиментальное проявление чувств.

Его волнует, всё ли у неё хорошо. Спрашивает на автомате, потому что хочет знать, что не так. Видит, что не всё в порядке. Она дрожит настолько, что даже случайный прохожий может заметить. Трясёт, будто лихорадка.

Сегодня необычно молчалива. Обычно тарахтит без умолку. Ему это нравится, потому что голос приятно ласкает слух, звучит как излюбленная до тошноты мелодия. Заливистый смех и быстрая речь, почти непонятная, всегда отзывается мощным приливом тепла в груди.

Он напряжён из-за её состояния.

– Да, – кивает, поворачиваясь и встречаясь с тёмно-зелёными глазами. – Всё хорошо.

У самой внутри всё замирает, сердце болезненно сжимается, пока в мозгах набатом стучит отвратительная и склизкая фраза: «Такого больше не повторится».

Должна сказать ему, что после кино поедет домой, потому что сильно устала из-за последней недели сессии. Хочет понежиться в ванной и просто побыть наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок. Расставить разбросанные книги по полкам и угомонить бушующее сердце с гормонами.

Не может, потому что боится быть неправильно понятой.

– Идём?

Спрашивает с надеждой, дабы быстрее оказаться на улице, где свежий воздух влетит в лёгкие и рассосётся, заменяя этот терпкий до одури приятный запах сладкой мяты.

Они идут по улице, изредка сталкиваясь руками. Смотрит на неё несколько раз, отмечая, что напряжение никуда не ушло. Зажатая походка и неуверенные взгляды по сторонам, будто чего-то боится или опасается.

Входят в просторный холл кинотеатра, сразу углубляясь в широкий коридор с большими вывесками номеров залов. Семенит за ним крохотными шагами и полирует глазами тёмно-синий ковёр. Не решается взглянуть в его широкую спину.

Зачем? Если и так знает, что он шагает прямой походкой, раскинув плечи, приподняв подбородок и смотря на всех с долей неприязни. Это было у него в крови: смотреть на людей свысока, будто те были отбросами общества.

В зале прохладно. Настолько, что она нервно елозит по сиденью, пытаясь устроиться поудобнее. Он кладёт руку на оголённое бедро, чувствуя, как дёргается в штанах член.

И так всегда. Один взгляд, лёгкое касание или даже присутствие способно вызвать сильный поток бурлящей крови, уходящей в член, который мгновенно становится твёрдым.

Она вздрагивает, поворачивается. Волосы легко вторят движению, врезаются в скулу. Смотрит на него вопросительным взглядом, не решается заговорить, будто отказали голосовые связки, пока он внимательно всматривается, будто хочет проникнуть под черепную голову и узнать, что же происходит на самом деле.

На периферии сознания болезненно мелькает мысль, что это давно не дружеские встречи, а нечто большее. Для неё, для её мозга, для её изувеченной в красные полосы крови души.

Сердце болит настолько, что хочется выдрать его из груди, отчего клапаны будут сжиматься, прося вернуться в родную обитель, чтобы снова начать биться, как раньше. Размеренно и спокойно, а не болезненно до скручивания желудка и чувства тошноты в горле.

– Что с тобой?

– Холодно.

Без промедления отвечает, стараясь расслабиться и перестать думать о том, как бы поскорее закончился этот вечер. Знает, что вернётся поздним вечером домой, окутанная не только его запахом, но и с привкусом члена на губах. С вязкой от спермы слюной, которая стрельнёт в самое горло горячей струёй. С приятной ласкающей болью между ног от бесконечных ласк, появившейся в желании довести до предела, когда всё будет обмазано её смазкой.

Без раздумий стаскивает с себя кофту через голову, накрывая оголённые ляжки. Она слабо улыбается и тихо благодарит, но дрожь не исчезает из тела. И вряд ли это из-за холода.

Фильм заканчивается на вполне хорошей ноте. Она спешно встаёт, отдаёт ему кофту и резво спускается по ступенькам с предпоследнего ряда, желая быстрее покончить с затеянным. Он резво следует за ней, проклиная неторопливых людей с несколькими детьми-подростками, которые идут впереди него.

Она стоит возле двери, обняв себя руками. Слегка улыбается, когда замечает его на выходе. Они быстро добираются до машины в абсолютной тишине.

Раньше такого не было. У них слишком много общего, чтобы молчать дольше, чем минута. Это странно настолько, что хочется повернуть время вспять и начать сегодняшний день с чистого листа.

Они едут по знакомой улице, сворачивая во дворы, потому что это короткий путь до его дома. До его однокомнатной квартиры, в которую намертво въелся сладкий запах этой прекрасной маленькой малышки.

Когда они входят в лифт, чтобы подняться на пятнадцатый этаж, она выдаёт рваный выдох. Смотрит на неё настороженно, но терпеливо ждёт, пока окажутся в квартире, чтобы задать вопрос.

Не стоит вторгаться в её личное пространство настолько, чтобы попытаться узнать, что сегодня с ней не так. Попытаться выяснить без давления и аккуратно, чтобы не испоганить последнюю зажжённую спичку их взаимоотношений. Не может без напора, потому что он такой. Тяжёлый на характер и простецкие разговоры.

Когда дверь хлопает, отрезая их от внешнего мира, хватает её за локоть, заставляя перестать снимать обувь. Смотрит на его руку, что цепкой хваткой держится за плечо. Вперивает в него удивлённый взгляд, потому что не понимает, почему остановил.

Его ведёт от её нежного взгляда. От пухлых, слегка искусанных губ. Дёргает на себя, заставляя врезаться хрупкое тело в его каменное. Она тяжело выдыхает и задирает голову, чтобы удобнее смотреть на него.

Разница в росте – это так мило. Как-то раз подумал об этом. Она маленькая, достигает его плеча, пока он скалой нависает над ней. И смотрит на него уверенным твёрдым взглядом, не уступая и не боясь быть раздавленной.

– Что происходит?

Спрашивает, смотря на неё. Она поджимает губы, отрицательно качая головой. Сипло выдаёт, мазнув дыханием по шее.

– Ничего.

– Не обманывай, – строго с нотками злости проговаривает.

Она жмётся к нему теснее, приторно улыбается в надежде, что бессмысленный поток разговора прекратится. Не хочет с ним разговаривать. Боится быть сломанной лишь от одной его фразы. Неправильной до предела фразы, которая разобьёт последние остатки пряных чувств.

– Всё в порядке, – произносит ещё раз, удивляясь, как ложь слишком легко слетает с губ.

Его рука зарывается в пушистые волосы, пахнущие до боли приятно, до желая вдохнуть этот запах до жжения в лёгких, запечатляя в своём сознании, как правило правописания. Хватает её крепче за волосы, оттягивая и наблюдая, как неуверенно сглатывает и задирает голову, чтобы посмотреть на него затуманенным взглядом.

– Ты бесконечно будешь повторять эту убогую фразу?

Вжирается в её глаза так откровенно, что начинают трястись коленки. Ноги становятся ватными, будто ещё немного и переломятся пополам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.